Армия Чародея (гет)

Франция, 22 августа 1994 года.

Кабинет Фламеля служил местом обсуждения планов и самых важных событий. Этот раз не стал исключением.

Поднимаясь в кабинет на зов патронуса, Гарри размышлял о плетении собственного заклинания, которое, хоть и было примитивно по своей сути, никак не желало получаться. Не обращая внимания ни на что вокруг, Гарри пытался удержать на ладони небольшую шаровую молнию. Слегка потрескивая и излучая запах озона, она невысоко приподнималась и опускалась обратно на ладонь. Постороннему наблюдателю могло показаться, что он подбрасывает небольшой огненный шар из синего пламени.

Закрывая за собой дверь кабинета, Гарри окинул взглядом ставшую привычной комнату. Дамблдор и Фламель уже занимали свои места, очевидно, ожидая только его. Поприветствовав их, Гарри присел в «свое кресло», справа от директора. Опираясь локтями на подлокотники, Поттер стал перебрасывать шаровую молнию из одной руки в другую. Впрочем, на это никто не обращал внимания.

— Поскольку все собрались, я полагаю, следует рассказать, ради чего я вас позвал, — тихим голосом начал Николас. — По данным, поступившим из французского Министерства Магии, правительство ведет переговоры о возобновлении Турнира Трех Волшебников.

Гарри пытался вспомнить, где слышал это название, но Альбус опередил его.

— Я приятно удивлен их инициативой, — с улыбкой на лице произнес он. — Сегодня утром ко мне прилетела сова от Минервы. В письме говорилось о начале переговоров, и министерство делилось своими переживаниями.

Тем временем Фламель обратился к Гарри:

— Я уверен, что ты что-то слышал или читал об этом турнире, — начал объяснение Николас, очевидно посчитав необходимым просветить его. — Турнир — это состязание, в котором представители трёх школ магии из разных стран должны будут пройти серьёзные испытания. В прошлом эти турниры были надолго отменены из-за смертельных случаев. Признаюсь, раньше я любил наблюдать за их проведением, — печальная улыбка проскользнула на лице Фламеля.

Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, блеск в глазах Гарри выдавал его неподдельный интерес к этой теме.

— Вы правы, Николас, я действительно читал об этом турнире, — с улыбкой произнес Поттер. — В детстве я часто представлял себя на месте одного из участников…

— А теперь и поучаствуешь, — Дамблдор прервал его, даже не пытаясь скрыть интригу в голосе.

Оба собеседника с улыбками смотрели на удивленного Гарри. Дамблдор протянул ему свернутый «Пророк». Когда Гарри развернул газету, в глаза ему бросился большой заголовок на первой странице, а под ним колдография Альбуса Дамблдора и Джеймса Поттера на фоне замка Хогвартс.

Волшебник и его Ученик

Специальный корреспондент Рита Скитер

Отложив газету и встретившись глазами с Дамблдором, Гарри спокойно спросил:

— Почему они разместили колдографию с моим отцом? — в его голосе слышалась лишь небольшая заинтересованность.

— Это колдография 1977 года, ее сделали для интервью с Джеймсом после смерти старших Поттеров. В те времена Джеймса часто называли моим протеже. — Отвечая на вопрос, Дамблдор в привычной для себя манере наливал чай. — Не хочешь лимонной дольки, мой мальчик?

— Благодарю, но нет. Здесь нет ни слова о турнире, — внешне оставаясь спокойным, Гарри старался не показать, как его он взволнован. — Почему Вы не сказали раньше о моем поступлении в Хогвартс?

— Я хотел сделать тебе приятный сюрприз, — с улыбкой и неизменным взглядом поверх очков-половинок ответил Дамблдор. — Что касается турнира, то на данный момент информация не афишируется. Она станет общеизвестна в момент объявления в самой школе об этом мероприятии.

— Турнир является причиной возвращения, следствием или удачно подвернувшейся случайностью? — откинувшись в кресле, спросил Гарри.

— Мне нравится ваша проницательность мистер Поттер, — ответил вместо директора Фламель, наливая коньяк. — Вы задаете правильные вопросы.

— Видишь ли, мой мальчик, — начал Альбус, — турнир действительно вышел для нас подарком судьбы. Тебе уже пора закончить домашнее обучение. Хоть ты и растешь как волшебник, но, живя вдали от общества, не сможешь его понять и как следует интегрироваться в него. Когда Том вернется, люди должны верить в тебя. К тому же общеобразовательная программа Хогвартса будет для тебя полезной, — закончил Дамблдор, глядя на Фоукса.

— Но все эти годы Вы говорили, что в школе мое обучение существенно замедлится и мне нельзя отвлекаться на всякого рода мелочи, — сказал Гарри, про себя обдумывая причину, побудившую его Опекуна сменить планы.

— Все так и есть, но сейчас я считаю тебя готовым к поступлению. Наши уроки мы продолжим прямо в школе. Всегда приходится чем-то жертвовать, — строгим голосом ответил Альбус. — Через неделю мы отправимся в Министерство Магии Евросоюза, чтобы кубок выбрал школу для проведения турнира. Последний раз это был Бобатон.

— А как это происходит? — полюбопытствовал Гарри.

— Увидишь, когда прибудете на место, — снова вступил в разговор Николас. — Вам пора отправляться.

— Ты прав, — согласился Дамблдор, — чемпионат по квиддичу нас уже заждался.

Покидая кабинет алхимика вслед за Дамблдором, Поттер уносил с собой так и не прозвучавший вопрос: «Что за новую игру Вы затеваете, Дамблдор?»

* * *

Северная Англия, 22 августа 1994 года.

Дафна с отцом вышли из шикарной двухэтажной палатки Малфоев. С правой стороны был натянут плакат с изображением герба Дома Малфоев, а неподалеку расположилась уютная беседка, дающая приют от назойливого солнца. Поляна вокруг них была заставлена стройными рядами роскошных палаток, принадлежащих в основном британской магической аристократии, съехавшейся на Чемпионат мира по квиддичу.

Настроение мисс Гринграсс не задалось с самого утра. Дафна хотела поскорее сбежать от назойливого родительского контроля, но планам помешал отец, потащивший ее с визитом к Малфоям. При этом и мать и Астория остались в своей палатке. В самом визите не было ничего примечательного, за исключением того, что Люциус странно поглядывал на нее, а Драко улыбался как-то особенно ехидно. Причину подобного поведения Дафна понять не смогла и, списав все на «просто показалось», следовала за отцом обратно в свою палатку в полной тишине.

Вокруг сновали шумные компании магов, прибывших, как и они, на матч. Среди них было довольно много людей, надевших на себя маггловские вещи. Некоторые, очевидно, даже путались в назначении одежды и напяливали на себя вещи, совершенно не соответствовавшие месту и даже их полу. Особенно Дафне бросился в глаза один маг…

Внезапно доселе молчавший Доминик вывел Дафну из своих мыслей неожиданным вопросом:

— Дафна, что ты думаешь о слухах?

— О слухах? О каких слухах? — удивилась Дафна.

— Пока что ни о каких. Меня интересует твое отношение к ним в целом. Веришь ли ты им? Принимаешь ли всерьез? Ну, так как?

Дафне отчего-то стало нехорошо. Редко подводившее слизеринское чутье почувствовало угрозу в этом невинном, казалось бы, вопросе.

— Слухи — это просто слухи. Верить им нельзя, не принимать во внимание глупо, — она постаралась ответить как можно ровнее. — Но, как и в любом вымысле, даже в слухах есть крупица истины. Главное её найти.

Доминик остановился и взял Дафну за локоть.

— Вот значит как... Удивительно, но я с тобой согласен. Позволь задать тебе еще один вопрос. Почему до меня дошли «слухи», — он наклонился вплотную к лицу дочери, понизив голос до зловещего шепота, — что ты состоишь в близких отношениях с сыном многоуважаемого лорда Нотта?

Похолодев и не смея смотреть отцу в глаза, Дафна была вынуждена среагировать как можно быстрее:

— Что ты имеешь в виду под словом «близких», — она даже представить себе не могла, какой будет скандал, если отец узнает про их отношения с Тео.

-Ты все прекрасно поняла, не стоит делать вид, будто тебе не ясен намек,— с усмешкой продолжил мистер Гринграсс, взяв дочь под руку.

Сердце Дафны бешено колотилось, в горле встал комок.

— Папа, как ты можешь такое говорить? Неужели ты веришь слухам больше, чем собственной дочери?! — она изо всех сил надеялась, что смогла сохранить невозмутимо-удивленный вид.

— И все же я хочу быть уверен, что это пустой треп и ничем не обоснованные домыслы, призванные пошатнуть позицию нашего Дома.

Дафна могла его понять: отец восстановил свое место в Визенгамоте и беспокоился о репутации. Если правда всплывет, то им всем будет не до смеха. Но сердцу не прикажешь, Дафна была влюблена в Тео, и ей небезосновательно казалось, что ее чувство взаимно. Впрочем, родителей чувства интересовали мало, раз они решились на заключение брака с этим Поттером.

— Мы… мы просто друзья, так же, как Драко и Пэнси, — Дафна старалась говорить как можно увереннее, но голос ее все еще дрожал. Доминик хмыкнул, но не стал развивать тему.

Тем временем они подошли к их собственной палатке, ничем не уступавшей Малфоевской и внешне отличавшейся от нее разве что пурпурным цветом да гербом. Совсем иной она была внутри — более уютной и домашней. Состоящая из нескольких комнат, палатка была достаточно большой, чтобы в ней комфортно расположилась целая семья, не привыкшая отказывать себе в удобствах — был даже камин, возле которого они собирались каждый вечер. За несколько проведенных здесь дней Дафна успела привыкнуть и обжиться.

Пройдя внутрь, Дафна увидела сидящую в зале сильно встревоженную мать, держащую в руках свежий номер «Пророка».

— А вот и они!— воскликнула Астория.

На фоне матери она выглядела необычайно живой и подвижной. Подбежав к ней, младшая Гринграсс выхватила газету и с коварной ухмылкой протянула ее сестре. Пока Дафна разворачивала газету, старшие Гринграссы обменялись взглядами, после чего Доминик присоединился к дочери. Развернув газету, они увидели на первой странице статью авторства Риты Скитер, названную «Волшебник и его Ученик».

— Каков он, Герой? — процитировав саркастичным тоном конец статьи, Дафна задумчиво посмотрела на колдографию.

Сильвия с легкой улыбкой поспешила разъяснить:

— Рядом с профессором Дамблдором изображен Джеймс Поттер, мы с ним учились в одно время.

Доминик опустился в кресло рядом с женой и погрузился в размышления. Астория заметила, что ее радости никто не разделил. Она еще могла понять сестру, та не могла переносить даже упоминания о своем женихе. Но вот родители — они же всегда положительно отзывались об этом браке.

— Что-то не так? — осторожно задала вопрос она, опираясь о спинку одиноко стоящего кресла.

Казалось, что Дафна не слышала вопроса сестры. Глядя на родителей непонимающим взглядом, она спросила неуверенно и немного испуганно:

— Ведь Поттер должен был появиться лишь к венчанию. Вы все время уверяли меня в этом, и что теперь? — сказав это, Дафна неосознанно взялась за амулет, висевший у нее на шее.

— Милая, но теперь ты сможешь познакомиться с Гарри намного раньше, — попыталась успокоить девочку мать. — Пообщаетесь. Я думаю, что он не так плох, как ты себе представляешь, — Сильвия с задорной улыбкой взглянула на мужа.

Доминик улыбнулся в ответ, обнимая жену.

— Мы с твоей матерью так же поженились, разница лишь в том, что наши семьи общались на протяжении всего нашего детства.

Первая реакция прошла и Дафна, немного успокоившись, положила газету на журнальный столик и вышла из палатки, бросив на прощанье:

— Разница еще и в том, что вы имеете возможность развестись…

Астория стояла у самого выхода и внимательно наблюдала за родителями. Нет, скандал из-за этого брачного контракта возник не здесь и не сейчас. Вот уже много лет как Дафна не хотела мириться с тем, как родители распорядились ее судьбой. Не успела она до конца обдумать эту мысль, как вдруг отец поднялся со своего места.

— Дочь, сходи, пригляди за сестрой,— попросил он строгим голосом.

Сильвия кивнула, заправляя выбившийся локон за ухо.

— Нам с твоим отцом нужно поговорить.

Оставшись вдвоем, они провели некоторое время в молчании.

— Ты понимаешь, что может означать этот шаг Дамблдора? — первой не выдержала Сильвия. — Он же нам говорил, что до совершеннолетия детей не вернется в Британию.

Доминик не спешил отвечать жене. Он налил в бокал хорошо выдержанного бренди, сделал неторопливый глоток.

— Еще тогда, в день подписания контракта, Дамблдор сказал, что забирает мальчика из Британии. И хоть причин он не назвал, но, по договоренности, вернуться они должны были не ранее совершеннолетия обоих детей, — продолжала рассуждать Сильвия.

— Дамблдор — старый интриган, мы не можем быть с ним в чем-то уверены, — наконец заговорил Доминик, закинув ногу на ногу. — Единственную причину, которую я считаю веской, мне не хотелось бы озвучивать, — с усмешкой добавил он.

Глаза Сильвии удивленно расширились, когда она поняла, на что намекает ее муж.

* * *

Гарри Поттер не любил путешествовать с помощью портала, впрочем, каминная сеть была еще хуже. Юноша предпочел бы аппарацию, но в место, которое использовалось для проведения матча, нельзя было аппарировать. Переодевшись в строгую парадную мантию черного цвета, Поттер присоединился к Дамблдору в гостиной. Обменявшись легкими кивками, они отправились в путь.

Как только они покинули поместье, Альбус создал портал, призвав в руку небольшой камень. Мгновенье — и они появились на небольшой лесной поляне, от которой вглубь вела живописная тропинка. Впрочем, времени осматривать окрестности не было: на поляне их уже ждали. Четыре человека из министерства в формах авроров и, судя по мантии, высокий министерский чиновник, на голове которого был черный котелок, а лицо казалось смутно знакомым. Дамблдор посмотрел в глаза Поттеру, чтобы использовать легилименцию: «Перед нами Министр Магии Корнелиус Фадж». Гарри по-новому взглянул на приближавшегося человека, вспоминая, что его колдографии он не раз видел на страницах газет.

Дамблдор довольно часто прибегал к такой форме общения, когда хотел не афишировать информацию. И вместе с тем он уже три года обучал Гарри окклюменции. Закрыть разум от осторожного прощупывания у него еще вполне получалось, но вот от настойчивой атаки, увы, нет. Порой Поттер размышлял о том, что, если бы на месте Альбуса был более слабый легилимент, то его навыков в окклюменции могло бы и хватить для полноценной защиты. Но ни Николас, ни Перенелль не были легилиментами, а более никому доверить свой разум Гарри попросту не мог.

— Корнелиус, — с добродушной улыбкой обратился Дамблдор к министру.

— Альбус, сколько лет, — улыбка собеседника была не менее добродушной.

Впрочем, глаза обоих давних политических соратников выражали одно и тоже холодное и настороженное внимание.

— Хочу представить тебе моего воспитанника Гарри Джеймса Поттера. Гарри, перед тобой Министр Магии Корнелиус Освальд Фадж, — представив обоих согласно обычаю, Дамблдор осмотрелся вокруг.

— Рад познакомиться с тобой Гарри, — дружелюбно проговорил министр и протянул руку Поттеру, очевидно, желая произвести на мальчика приятное впечатление.

— Для меня честь с Вами познакомиться, — доброжелательность и лесть порой так же полезны, как легилименция и умение быстро вытащить палочку, это Гарри осознал уже давно.

Присмотревшись к министру, Гарри заметил, что под мантией тот был одет в необычную смесь маггловской одежды: костюм в тонкую полоску, малиновый галстук и остроносые лиловые ботинки, а в кармане жилета лежали внушительные золотые часы на цепочке.

— Пойдемте, друзья, — с улыбкой сказал директор, после чего компания неторопливо начала двигаться вглубь леса.

Справа от министра шел Дамблдор, слева Гарри, авроры же с невозмутимыми лицами замыкали процессию. Всю дорогу через опушку министр с видимой гордостью рассказывал о работе, проделанной министерством магических игр и спорта по организации мероприятия, системы безопасности и защиты от магглов. Дамблдор поддерживал беседу, добродушно сверкая глазами. Гарри же молчал и был задумчив.

Задуматься было над чем. Новость о том, что их планы меняются, да еще и так кардинально, настигла его только сегодня утром, а начавшая после этого суета не оставила времени задуматься над изменениями, которые теперь непременно войдут в его жизнь. В детстве Гарри сильно хотел учиться в Хогвартсе и не понимал, почему Альбус ушел с поста директора. Но когда начались постоянные тренировки и занятия магией, Поттер осознал, что школа наверняка бы мешала подобному темпу, а другие дети отвлекали бы его. Осознание этого не уменьшало желания завести друзей и общаться в кругу сверстников, но помогало удерживать его внутри.

При мыслях о сверстниках Гарри вспомнил о Дафне, его невесте. Неосознанно прикоснувшись к кольцу, он посмотрел на него. Рубин оставался темно-багровым. Несколько раз за прошлые годы он начинал светиться — это было одним из его свойств, указывающим на то, что владелец ожерелья нуждался в помощи. На случай действительно серьезной опасности у кольца было и второе свойство, хотя думать об этом сейчас у Поттера не было никакого желания. Решив, что, так или иначе, с Дафной он скоро познакомиться вновь, Гарри оставил размышления на потом.

Тем временем компания выбралась из леса, и перед их взорами открылся вид на стадион, вмещавший, по словам министра, до ста тысяч человек. Над стадионом был наброшен огромный магглоотталкивающий купол. Квиддич Поттера не интересовал, как и полеты на метле. Ни то ни другое не могло сравниться с ощущением могущества, испытываемого, когда магия проходит сквозь тебя, высвобождаясь с помощью волшебной палочки. Перед ними была целая толпа волшебников, переодетых в магглов, к слову, весьма безвкусно и неумело.

— В целях безопасности мы попросили зрителей, прибывающих на мероприятие, переодеться в маггловскую одежду. Как ни подстрахуйся, а при стечении ста тысяч человек иногда лучше положиться на обычную предосторожность, — улыбаясь, сказал Фадж, правильно истолковав удивленный взгляд Поттера.

— Но ведь мы одеты как волшебники, — с полуулыбкой заметил Гарри.

— Представь себе нас с министром, одетых в маггловскую одежду, — вмешался Дамблдор ироничным тоном.

Фадж, захохотав, жестом указал на неприметный вход, перед которым стояли два аврора. Очевидно, этот вход был не для всех.