Ведьма - это состояние души (гет)

Я умылась ледяной водой, но это не помогло убрать красноту век. Хлюпнув носом в последний раз, я промокнула опухшие глаза полотенцем. Кто бы мог подумать, что меня сможет так выбить из колеи привычный, уже ставший рефлексом за годы, беспалочковый Темпус. Точнее, его попытка. Неудавшаяся.

Так дальше продолжаться не может — у меня под боком маленький волшебник, а я так реагирую на любое напоминание об отсутствии у меня магии. Надо бы уже смириться с этим фактом, да только вот... сказать гораздо проще, чем сделать. Так! Не раскисать! Я надела выбранную одежду и спустилась вниз.

Вчерашний день удалось прожить без потерь, и стоит, наверное, продолжать в том же духе — изображать из себя жену и мамочку. Что делают жены и мамочки по утрам? Правильно, готовят завтрак. Вкусную и полезную пищу, в поисках которой я стала шарить по шкафчикам. В одном обнаружились хлопья в яркой упаковке и растворимые каши, я перевернула упаковку — так и есть, сплошной сахар. Немудрено, что один ребенок такой толстый, а второй донельзя гиперактивен. Да и Вернон тоже, мягко говоря, не атлет. Найдя среди непотребной пищи затолканную подальше банку с фасолью, я решила — у нас будет здоровый завтрак. Точка! А на завтра что-нибудь придумаю. Я покосилась на плиту, которая показалась мне вчера исчадием ада. Да, признаю, мы с ней не очень-то поладили, но пора находить общий язык.

Спустившийся уже в костюме Вернон мой порыв не оценил. С брезгливостью поковырявшись в тарелке, он взглянул на невозмутимо завтракающую жену, то есть на меня.

— Пэтти, ты что, из-за вчерашнего обиделась? Ты не думай, я не забыл, — он поднялся, слегка поддев столешницу животом, и скрылся в холле. Вернулся мужчина с коробочкой, в которой, по всей видимости, были духи. — С днем рождения, дорогая.

Я распаковала подарок и постаралась как можно искреннее поблагодарить. Аромат был такой же, как от него вчера — удушливо-сладкий. Значит, задержался, потому что за подарком заезжал? Я уже грешным делом подумала, что был у другой. Когда он сдержанно чмокнул меня в щеку, меня почти передернуло. Не то чтобы я предпочла поцелуй в губы, наоборот, я была бы счастлива, если бы он вообще воздержался от проявления чувств. Хотя бы потому, что они кажутся мне несколько... фальшивыми, что ли. До сих пор не могу понять, что между ними происходило. И это, признаться, меня нервирует — однако, пока я как следует не осмотрюсь здесь, делать резкие выпады весьма рискованно.

После того, как машина Вернона выехала со двора, я пошла будить детей. Дадли был послушным, я бы даже сказала, несколько апатичным ребенком и спокойно позволил себя одеть, а вот Гарри заявил категорично: «Я сам!». Похоже, ему нравилось выводить меня из себя. По крайней мере, я не знаю, зачем еще нужно упорно запихивать обе ноги в одну штанину по три раза и при этом испытующе пялиться на меня. Когда я уже была готова вскипеть и накричать на него, мальчик все-таки соизволил одеться по-человечески. Спускаясь вниз, он чему-то улыбался и подхихикивал. Вот паршивец!

Когда я усадила их за стол, и они увидели, чем им предстоит завтракать, веселье моментально испарилось. Дадли взял рукой фасолину, сунул ее в рот, прожевал и скривился:

— Бееее...

Ну да, парень, не твои любимые медовые хлопья, что поделаешь... Я отвернулась заварить чай, а когда обернулась, чайник едва не выпал у меня из рук. Похоже, я упустила еще один момент, который теперь крепко усвоила на практике — маленьких детей вообще лучше не оставлять без присмотра, особенно, черт возьми, за столом.

Поттер уже успел напихать себе полный нос фасоли и теперь вовсю комплектовал ею же нос кузена. Вот и все... Прямо сейчас у меня на кухне задохнется великий победитель Волдеморта. Я прикрикнула на них построже, чтобы не смели шевелиться, и со всех ног понеслась в ванную — где-то там видела щипчики. Стараясь не совершать резких движений и не позволяя делать это детям, стала аккуратно вытаскивать из детских носов фасолины одну за одной, чувствуя себя при этом ликвидатором смертельных проклятий, не меньше. Когда последний боб был извлечен, я гневно воззрилась на притихших мальчишек, щупающих свои носы:

— Вы есть, вообще, собираетесь?!

Гарри решительно помотал растрепанной головой. Дадли вынул палец из ноздри и повторил его жест. Ну, отлично, не хотите — как хотите!

— Тогда марш отсюда, одеваться! Идем гулять.

Я проследила, чтобы они без приключений добрались до комнаты, и зашла в ванную, чтобы вернуть щипцы на место. Взгляд зацепился за рубашку, рукав и воротник которой почти вывалился из корзины для белья. Повинуясь странному порыву, я потянулась к ней, чтобы убрать в корзину, и тут мне на глаза попался фрагмент воротника, до этого не замеченный. Точнее, след вульгарной алой помады на нем. Где-то я это уже мельком видела...

Я вылетела из ванной и сбежала вниз. Над лестницей были фото, на одном из которых был изображен Вернон на фоне здания с надписью «Граннингс» на фасаде, а на другом снова он, только уже с коллективом... Да, вот оно! Рядом с моим благоверным сидела девушка и улыбалась в камеру яркими красными губами. На инстинктах, словно гончая, учуявшая след, я кинулась обратно в ванную и вытряхнула корзину для белья на пол. Там было всего три рубашки, и я, как одержимая, перенюхала их все. Да! Есть! Запах! Каков жук, а? Не моргнув глазом, подарить жене тот же парфюм, которым пользуется любовница! В голове начал складываться план «побега», заставляя сердце биться чаще. Посмотреть бы на нее еще своими собственными глазами, чтобы убедиться точно. О! Я как раз видела...

Рекламный буклет, лежащий на забросанном газетами журнальном столике, принес только разочарование — контора компании, в отличие от производства, находилась в Лондоне. Полтора часа езды на машине в лучшем случае. Провернуть эту авантюру, когда на тебе висят двое маленьких детей, не представлялось возможным.

Всю прогулку я была настолько поглощена раздумьями на тему поездки в офис, что едва не проворонила мальчишек: пока я неспешно брела, размышляя, как бы извернуться, они убежали далеко вперед. Мне удалось их догнать уже почти за два квартала до нашего дома — они крутились вокруг какой-то странной, остро пахнущей кошками пожилой женщины.

— Петуния, девочка! Я их поймала — эти разбойники едва не сбежали! Ой! — всплеснула руками она, — ты такая бледная... У тебя все в порядке?

О, Мерлин, почему этим кумушкам всем так интересно, все ли у меня в порядке?! Да, драккл вас раздери — все просто отлично! Я уже собиралась ответить что-нибудь резкое, когда она продолжила:

— Тяжело ведь с двумя-то, тебе бы отдыхать хоть иногда. А то приводи мальчишек ко мне, когда надо будет — отоспишься, глядишь, и румянец появится!

Я сначала не обратила особого внимания на ее слова, а когда вдумалась, то не поверила своей удаче и осторожно поинтересовалась:

— А сегодня можно? Мне бы по делам...

— Конечно же, можно! — улыбнулась она и взяла мальчишек за руки. — Идемте, ребятки, будем чай пить, и я вас познакомлю с мистером Лапкой.

Пока они не скрылись в доме напротив, я махала оглядывающимся мальчикам рукой, а после, прихватив денег из секретера, отправилась ловить такси.

Приемная встретила меня перестуком клавиш печатной машинки. Едва завидев меня, та самая брюнетка расплылась в приветливой улыбке. По-моему, она меня не узнала. Интересно, что она вообще знала о Петунии? «Мишель» — значилось на бейджике.

— Добрый день! Вам назначено? — не прекращая улыбаться, прощебетала она.

— Добрый день, а... — я указала на дверь кабинета, — мистер Дурсль у себя?

— Нет, к сожалению, в данный момент его нет на месте, он будет позже. Вы хотите что-то передать?

Я сделала шаг к столу и вдохнула тот самый сладкий приторный аромат. Только вот если для Петунии он был запахом разложения ее брака, который она, возможно, настойчиво предпочитала не замечать, то для меня — запахом свободы, шанса и надежды.

— Нет, спасибо, не стоит. Доброго дня, — бросила я через плечо и вышла прочь.

Я не шагала, а практически летела по улицам Лондона — за спиной словно выросли крылья. Я знала, что делать дальше. Нужно теперь уточнить еще пару деталей — и у меня все получится! Я не я, если не получится! Уловив свое отражение в витрине салона красоты, я замерла, разглядывая себя. Совсем малого не хватало для счастья сегодня — хотелось сделать более ощутимый шаг к свободе, чем эфемерные планы, снова почувствовать себя хозяйкой положения, а не его заложницей, но я чувствовала неуверенность. Молодой симпатичный парикмахер за стеклом поймал мой взгляд и улыбнулся. Вернув улыбку, я потянула на себя ручку двери.

Да, да, и тысячу раз да!