Танец пепла (гет)

Толпа была пуста. Струящийся шёлк, невесомые кружева, золотые всполохи парчи и яркие мазки бархата, — только среди всего этого буйства красок не было её. Он ещё раз скользнул взглядом по пёстрому обществу празднующих, хотя уже и так знал ответ — в тронном зале её больше не было. Музыка всё так же звучала под древними сводами, а пары порхали в золотом мареве эльфийской магии, которая теперь, казалось, исходила от них самих: бал вступил в ту стадию, когда чопорные приличия и манеры постепенно отходят на второй план, позволяя приглашённым наконец вздохнуть свободно и дать мелодии и внутренней песне унести их на своих волнах. Поэтому, когда он жестом подозвал к себе одного из стражников, на это никто не обратил особого внимания. Воин остановился по левую руку и склонился в почтительном поклоне в ожидании дальнейших указаний.

— Она покинула зал, — бросил король, почти не двигая губами. Склонившийся перед ним эльф был одним из двух стражников, кто были с ним в ту ночь, когда за дверью кладовой их взору предстало кроваво-хрустальное месиво, и с тех самых пор эти двое то и дело незаметно следили за ней, когда самого владыки не было рядом. Именно поэтому стражник не стал задавать лишних вопросов, а лишь выпрямился и быстро пробежал глазами по танцующим. — Найди её, — последовал краткий приказ, после чего эльф коротко кивнул и растворился в толпе. Трандуил ещё какое-то время следил за дамами и кавалерами, но настал момент, когда и с него было достаточно на этот вечер, и когда в очередной раз музыка смолкла, Владыка не спеша поднялся с трона и после короткого церемониального прощания удалился.

В своих покоях он не провёл и нескольких минут, когда в дверь коротко постучали — на пороге возник тот самый эльфийский воин.

— Ваше величество, — снова поклон, на что король нетерпеливо взмахнул рукой, приказывая тому подняться. — Её нет ни в саду, ни в больничном крыле, ни в отведённых покоях. Хотя кажется, она заходила туда совсем недавно, — пальцы короля чуть постукивали по мраморной облицовке камина, выдавая явное нетерпение. Стражник глубоко вздохнул и продолжил. — Боюсь, она ослушалась вас, ваше величество, — на мгновение украшенная перстнями рука замерла в воздухе.

— Что ты имеешь в виду?

— Один из патрульных заметил, как одна из служанок направлялась на нижние уровни… Но все люди были отпущены вниз ещё до заката. Поэтому я смею предположить, что это была она, — воин вытянулся и замер перед своим повелителем, однако король не спешил с ответом, продолжая наблюдать за игрой пламени.

— Доставьте её обратно, — проговорил он наконец, полуобернувшись в сторону стражника, и тому ничего не оставалось, как повиноваться. Дверь тихо щёлкнула.

Его обуревали странные чувства и мысли. С одной стороны, ледяное спокойствие и уверенность, что она никуда не сбежала да даже и не попыталась бы, и в то же время лёгкая досада от одной мысли, что она смела покинуть его общество. Хотя уже совсем скоро на смену последнему пришло раздражение, особенно когда ему доложили о том, что её задержали внизу на празднике у людей. Он выслушал стражника с явным безразличием, не проронив ни слова, и лишь жестом повелел тому удалиться, продолжая неотрывно следить за танцем огня. И только оставшись в одиночестве, позволил себе дать волю эмоциям. Руки сжались в кулаки с такой силой, что заломило костяшки пальцев. Он был зол, однако никак не мог определить на кого или на что. Она ослушалась, ускользнула тайком, пренебрегая роскошным балом ради пьяного веселья слуг и лакеев.

«Но разве только в этом дело?» — усмехнулся внутренний голос, что заставило короля резко выдохнуть.

На фоне эльфов эта гостья не выделялась ни красотой, ни грацией. Не было в ней повелительной мощи и уверенности, присущих людям древних родов, а благородная гордость, с которой она ступала по залу в окружении насмешливых взглядов бессмертных придворных, вызывала невольную улыбку. «Кому и что она пыталась доказать?» Она была явно здесь чужой, но каждый раз, когда его взгляд вылавливал в толпе невысокую фигуру, король ловил себя на мысли, что почему-то она не казалась лишней, хотя, возможно, так было только для него. Тонкий силуэт, окутанный сиреневой дымкой — именно такой виделась она ему на балу. Хотелось дотянуться, прикоснуться, ещё раз ощутить вкус её поцелуев, чуть влажный шёлк кожи, но она, как туман, была далека и недосягаема. А он и не пытался приблизиться. В тени колонн, среди пёстрой толпы — его взор безошибочно находил знакомые черты лица и эти горящие глаза, в которых, казалось, отражался сам древний лес, в то время как в его руках трепетало тело другой. Возможно, он бы позволил себе королевскую вольность, шагнул бы к ней, наплевав на недоумевающие взгляды и шёпот по углам. Возможно, в его руках горела бы она. Ведь никто не воспринял бы это всерьёз. Возможно… Если бы не было той аудиенции.

Король отвернулся от заточённого в мрамор пламени.

«Слишком много мыслей для одной смертной, о которой ты даже ничего толком не знаешь».

Несколько быстрых шагов, и разгорячённое лицо обожгло отрезвляющее дыхание ночи, а взор с облегчением утонул в полумраке. Терраса, освещённая слабыми отсветами камина да мутной Луной, то и дело пробивающейся сквозь плотные облака, показалась ему ещё более просторной, чем обычно. Эльф набрал полные лёгкие воздуха, с наслаждением ощущая под ладонями холод камня перил. Под его ногами волновался и шумел лес, словно тёмное бескрайнее море.

«Всё это заходит слишком далеко».

Слишком часто его посещали думы о ней, и он опасался, что это была уже не прихоть, не игра, но слабость, а последнее в эти неспокойные времена было недопустимо. Возможно, действительно стоило отпустить её, и пусть дочь лекаря заберёт её с собой в Минас-Тирит, Рохан или куда она постоянно сбегает.

«Но тогда ты никогда не узнаешь, кто она и откуда… А нужно ли это?»

Трандуил гордо расправил плечи и теперь напряжённо вглядывался в ночную мглу, будто она могла дать ему ответ. Но всё было тщетно — он и только он сам должен был принять единственное правильное в этой ситуации решение.

Сегодня было на удивление тепло. Такое случалось, когда в Лихолесье прилетал заблудившийся южный ветер, и тогда на день или два воздух наполнялся призрачной лаской ушедшего лета. Природа словно дразнила и смеялась, давая ещё острее ощутить неизбежность приближающегося холода зимы. Но это будет потом, а пока где-то вдалеке глухим эхом раздавались раскаты грома — из-за горизонта надвигалась гроза, последняя перед зимним безмолвием. Всё замерло в преддверии приближающегося буйства стихии, и даже ветер затаил дыхание в кронах вековых деревьев.

«Напускная тишина…» — его губы тронула лёгкая улыбка. Она всегда заставляла его сердце биться чаще, одновременно погружая мысли в состояние странного оцепенения, а это было ему сейчас необходимо как никогда. «Бум!» — чья-то решительная рука распахнула какую-то дверь, которая в ответ глухо охнула, ударившись о стену. Эльф резко открыл глаза — это происходило в его приёмной. Однако он ничем не выдал себя, ни один мускул не дрогнул на гордом лике, король не сделал ни шагу, продолжая стоять на террасе лицом к лесу и напряжённо вслушиваясь в доносившиеся из-за спины звуки. Не было и тени страха, только всёвозрастающий интерес узнать, кто посмел. Торопливые шаги эхом разносились по пустым комнатам, но этот кто-то всё не приближался, как будто время намеренно замедлило свой ход. Воздух стал каким-то вязким, и владыка мог поклясться, что с каждым вдохом ощущал еле уловимую сладость на кончике языка. И этот аромат, такой пьянящий и… «Знакомый?» — всё тело напряглось от неожиданной догадки, он резко развернулся.

Она стояла на террасе. С бледного лица на него смотрели горящие глаза, зрачки неестественно расширены. Замысловатая причёска распалась, и вольный ветер теперь свободно играл разметавшимися тёмными локонами, вплетёнными лентами, то и дело приподнимая дерзкой невидимой рукой невесомые складки платья. Эльф вновь поймал себя на мысли, что она казалась сотканной из сиреневой дымки, и что ещё одно дуновение, резкий порыв, и её образ растает, унесётся вслед за ветром за горизонт… Но он не мог этого позволить. Только не сейчас, только не тогда, когда она сама пришла к нему. Король шагнул к ней навстречу, но она этого и не заметила, настолько увлечена была своей обидой. Он всё прекрасно слышал, и каждый упрёк, словно камень летел в его сторону, но он не слушал, потому что видел глубже. За горькими словами скрывалось настоящее бушующее пламя, которое отражали её глаза, и излучало её тело. Трандуил завороженно наблюдал за этим ураганом эмоций, и его собственное сердце билось всё яростнее, всё сильнее становилось желание ощутить этот жар на себе, испить его, испробовать на вкус… Но она вырвалась, лишив этого пьянящего нектара, а потом свист рассекаемого воздуха, и в следующее мгновение левая щека полыхнула ослепляющей болью. Да, это была всего лишь пощёчина, но он будто заново ощутил на своём лице агонию от пламени драконов. Внутри удушающей змеёй заворочался гнев. Он невольно подался назад, а когда мгновение спустя вновь обратил взор на смертную, почти ожидал, что та отпрянет, что на её лице отразиться выражение ужаса, отвращения… Но он не успел этого увидеть.

Прохлада её руки на его лице — боль исчезла так внезапно, что сердце эльфа пропустило удар. И вновь от сладостного огня идёт кругом голова, только сейчас это были её губы, что нашли его. Где-то вдалеке мелькнула было мысль, что стоило остановиться, но она почти сразу исчезла, растворилась в ощущении её поцелуев, таких яростных и отчаянных. Она льнула к нему, и от этой близости темнело в глазах, а его руки прижимали её тело ещё ближе, в то время как пальцы исследовали каждый изгиб. На нём не было сейчас торжественного бального наряда, и сквозь тонкий лён рубахи и лёгкий шёлк её платья он с наслаждением упивался теплом и ароматом её кожи, но он никак не мог насытиться этими прикосновениями. Он ждал слишком долго. И великие Валар! Она отвечала ему тем же.

Руки метнулись к вороту рубахи, нетерпеливо разрывая материал, и вот уже её поцелуи опаляют его шею и плечи, спускаясь к груди. Эльф чуть откинул голову назад, жадно хватая воздух, пытаясь держаться, но лишь до того момента, пока горячие губы не обхватили возбуждённый сосок. Женщина то ласкала его кончиком языка, то дразнила, чуть прикусывая и царапая зубами — эта сладостная пытка стала последней каплей. В его руках тело смертной было почти невесомым, а мгновение спустя они оба оказались на скинутой впопыхах мантии.

Невесомые складки платья распались, словно лепестки цветка, открывая жадному взору обнажённый бархат кожи. Нет, её тело было лишено эльфийского совершенства, но от этого было для него ещё более сладостным и зовущим. Несколько торопливых движений, и последние обрывки ткани отброшены в сторону — теперь их больше уже ничто не разделяло. Лишь упоение её наготой, его совершенством, и это первое соприкосновение обнажённых тел, от которого на долю секунды забываешь, как дышать, а из груди вырывается почти звериное рычание. Эльф резко втянул воздух, почти ощущая на вкус аромат их желания, его губы томительными поцелуями прочертили линию от ямки ключицы, вдоль ложбинки между грудями и, словно в отместку за предыдущую муку, овладели затвердевшим бугорком соска. Она выгнулась ему навстречу, в то время как его пальцы скользнули между ног, к центру её наслаждения, уверенными движениями дразня, лаская и проникая всё глубже. Эта пытка сводила её с ума, и она уже не сдерживала стонов, а он жадно ловил их, наслаждаясь её истомой. Их языки, как и тела, страстно переплетались в бесполезной и смешной попытке перехватить давно утерянный контроль, хотя на долю секунды показалось, что эльфу почти удалось.

Король прервал поцелуй и замер, вглядываясь в лицо смертной. Светлые локоны упали вперёд, и впервые он и она оказались действительно наедине. Исчезло и небо, и звёзды, и терраса, и ночь, остались только эти широко распахнутые глаза каре-зелёного цвета. Что он надеялся увидеть в них тогда? Сомнение, сожаление, отказ? Или же наоборот — желание, страсть, искру истинного чувства? Он поймёт это, но уже намного позже, как и то, что в тот момент в глубине души одинаково страшился и того, и другого. А пока его взору открылся омут из обжигающего янтаря, прохлады зелени и затягивающей тьмы… Она не сказала ни слова, даже не моргнула и лишь подалась вперёд, чтобы коснуться губами в почти невесомом поцелуе. Этого было достаточно.

Эльф вошёл в неё одним резким движением. Женщина тихо охнула, но приняла его в себя полностью. Люди всегда были меньше эльфов, но тогда она показалась ему особенно хрупкой, и несмотря на то, что внутренний жар её тела сводил его с ума, король заставил себя вновь замереть. Несколько ударов заходящегося сердца, и она сама выгибается ему навстречу, обхватывая его поясницу ногами, позволяя проникнуть ещё глубже.

«Великий Эру!» — дыхание эльфа прерывисто, от остроты нахлынувших ощущений он почти сорвался, но это лишь мимолётная слабость. Теперь это её очередь потерять контроль. С приоткрытых губ срываются сладостные стоны, и она уже даже не пытается их сдерживать, а Трандуил, удерживая её навесу за талию, ритмично двигается в ней, полностью выходя и вновь погружаясь, заставляя кровь вскипать в венах, а тело плавиться в его руках. Между ними нет нежности, есть только всепоглощающее желание утолить так долго мучавшую их жажду. Тёмные волосы разметались по мантии, пальцы впиваются в мускулы предплечий, царапая белоснежную кожу, женщина пыталась притянуть его к себе, всё дальше поднимаясь к заветному пику. Трандуил чувствовал это, и его собственное тело пело с ней в унисон. Движения становились всё более резкими и отчаянными, она уже не стонала, а, зажмурив глаза, что-то шептала, то и дело почти срываясь на крик. Слова ему были не понятны, да это было и не важно, зато каждый сдавленный вздох, каждый сладострастный возглас, отдавались в эльфе электрическим разрядом желания и наслаждения. Но вот она изогнулась и мелко задрожала под ним, почти до боли сжимая его внутри, а несколько движений спустя волна оргазма накрыла и его.

Их разгорячённые тела были всё ещё переплетены друг с другом, когда первые капли дождя упали на холодный мрамор. Только ни эльфу, ни смертной не было до этого никакого дела. Тогда весь мир состоял из упоительной близости и живительной небесной влаги. В какой-то момент их губы снова встретились, и приутихшее пламя их жажды стало разгораться с новой силой. Но на этот раз всё было иначе. И если в первый раз они оба были похожи на измученных дорогой путников, которые одним залпом опрокидывали в себя целый бокал вина, то теперь пили этот чудесный нектар тягуче медленно, смакуя каждый глоток, каждое прикосновение.

Эльф осознанно ощущал, как пульсировала магия в её крови, как энергия обволакивала их обоих, медленно перетекала из одного тела в другое. Все чувства были обострены до предела, в то же время позволяя его сознанию парить над реальностью. Трандуил смотрел на женщину и, будто бы видел её впервые. Возможно, поэтому, гордый король позволил ей в ту ночь немыслимое. Никогда и никто из его любовниц не смел возвышаться над ним, но сейчас, лёжа на спине, ощущая сладостную теплоту её глубины, ритмичные покачивания их соединённых тел, это не было важно. Она двигалась нарочито медленно, с трудом сдерживая бушующий внутри напор страсти, даря тем самым им обоим невыносимо сладкое наслаждение предвкушения. Её голова была откинула назад, а сухие приоткрытые губы с жадностью ловили потоки усилившегося дождя. В тусклом свете капли мягко мерцали на гибком теле, подобно осколкам звёзд. И чем дольше эльф смотрел на неё, тем больше ему казалось, что и женщина сама была частью того чёрного неба, подёрнутого пылью холодных светил, и, как и они, была такой же зовущей, желанной и недосягаемой. Стремясь опровергнуть свои же собственные мысли, король скользнул рукой вверх и, обхватив небольшие груди, слегка ущипнул возбуждённые соски. Ответом ему был сладостный стон. Не похожая ни на эльфа, ни на человека, она казалась чужой, запретной, и от этого ему хотелось обладать ею ещё больше. Трандуил обхватил её бёдра и, перехватив контроль, ускорил темп, яростно пронзая и насаживая её на себя. Оргазм настиг её неожиданно резко, она тихо вскрикнула, замерла на мгновение и тут же упала ему на грудь в сладкой судороге. Но эльф не дал ей опомниться и, одним движением перевернув их, вновь оказался над ней, накрывая своим телом, ни на секунду не сбавляя заданного ритма. Женщина уже не сопротивлялась, принимая его в себя полностью, встречая каждое его движение. Затуманенный взор, искусанные и алые от поцелуев губы — она была прекрасна в своей страсти, а у него голова шла кругом от обладания ею.

В этом наслаждении было что-то древнее и тёмное, что заставляло терять контроль и самообладание, но он не мог остановиться, да и не хотел, чувствуя, как внутри смертной росло напряжение — она была вновь близка, также, как и он. Несколько резких выпадов, и волна накрывает их, разбивая вдребезги все барьеры. Из груди эльфа вырывалось глухое рычание, он подался вперёд, изливаясь внутри неё, а она принимает его, извиваясь, прижимаясь, впиваясь в его губы в отчаянном поцелуе.

Их прерывистое дыхание ещё не успокоилось, и долгое время они лежали без движения, укутанные лишь теплом друг друга. Но эльф очень хорошо помнил насколько хрупкими были человеческие тела, и когда холод мраморных плит стал явственно ощущаться и на его коже, легко поднял женщину и перенёс в свои покои. Той ночью, под расшитым золотом пологом королевской опочивальни он обладал ею ещё раз, вновь погружая их в горячие волны наслаждения. А потом, утомлённое страстью тело смертной не выдержало, и она уснула.

Трандуил задумчиво рассматривал эту странную женщину, ловя себя на мысли, что такой, лишённой звёздной холодности и чуждости, он видел её впервые. Тёплые блики камина освещали её умиротворённое лицо, и впервые за этот вечер она выглядела действительно как человек, но именно сейчас эльф особенно остро ощущал исходящую от неё магию. Она заворочалась, покрывало сбилось, и его взгляд помимо воли скользнул по обнажённому телу. Но уже в следующее мгновение король невольно замер: между плавно вздымающимися округлостями грудей отчётливо виднелся ровный, чуть розоватый шрам. Его пальцы чуть коснулись повреждённой кожи, и лик Владыки заметно помрачнел. Он слишком хорошо знал, какое оружие оставляет такие раны. Но откуда они на теле смертной, и как он не заметил их ранее? И снова вопросы, а ведь казалось, он уже почти приблизился к разгадке… Король устало выдохнул, его губы тронула еле заметная улыбка: «Но теперь ты никуда не денешься, thurenloth…»

Как же порой мы бываем слепы в нашей наивной, высокомерной уверенности…