Hydrargyrum (джен)

— Знаешь, учитывая всё происходящее, ты выглядишь просто до отвращения спокойным, Мерфи.

— Неужели? — без выражения переспросил Арчибальд.

Он сидел у стены каменной галереи, окружающей внутренний двор школы, и неторопливо делал карандашом набросок в лежащем на коленях альбоме. Тонкие линии складывались в узнаваемые башни замка, и даже льющий снаружи дождь ему совсем не мешал. Конечно, подобная праздность непозволительна для мага, особенно когда ещё осталось столько дел. Однако он решил дать себе небольшой отдых от магии и книг. Операция, завершившаяся настолько удачно, заслуживала этого.

— Я даже скажу, омерзительно спокойным, — уточнила Клэр Эгберт, опуская палочку. Она стояла у края галереи, отрабатывая переменно простые заклинания огня и ветра. Слабые вспышки пламени и направленные потоки воздуха быстро вязли в дожде, оставляя только брызги и пар. Кроме двух первокурсников Рейвенкло поблизости никого не было видно — гулять после уроков в такую погоду желающих нашлось немного. Тем более после первого дня возобновившихся занятий. Кроме того, нападение на прошлых выходных заставило многих учеников вообще пока лишний раз не покидать стены своего факультета.

— Преступники или задержаны, или перебиты, школе ничего не угрожает, — привел маг логичный аргумент. — Почему я теперь должен волноваться?

— Ну да, как же, один раз мы недавно уже слышали эту чушь собачью, — недовольно отозвалась ведьма. Хотя она время от времени приходила на их общие уроки, предпочитая больше слушать, но вот полностью в компанию так и не вписалась. Сказывались сложности в общении, из-за которых она весь год держалась поодаль от однокурсников, не считая Эшвуда — то ли с ним она вела себя менее бесцеремонно, то ли Галахад находил её отсутствие манер занимательным и не возражал. В итоге к Мерфи со своими вопросами по практической магии Клэр предпочитала подходить наедине. Как сейчас, например, когда она последовала за ушедшим из башни Джеймсом во внутренний двор замка.

Маг лишь пожал плечами, не собираясь её ни в чём переубеждать. В прошлую субботу в том же переулке в Эдинбурге, когда пришло назначенное время, маг и оборотень долго смотрели друг на друга, прежде чем обменяться информацией. Кажется, Люпин не доверял ему полностью и всё ещё подозревал, что Мерфи лишь валял дурака, пока люмпены и взятые под контроль магглы атаковали Хогсмид. Однако и внешний вид крайне вымотанного Джеймса, и разговор с Блэком, подтвердившим захват Петтигрю, и слова авроров о следах сражения в Абердиншире говорили об обратном. По поводу последнего обстоятельства — в тех руинах планы пришлось менять на ходу, когда прямо во время «генеральной уборки» к разгромленному убежищу аппарировал один из маргиналов, сбежавших из деревни после слишком горячей встречи от авроров и самых отчаянных старшекурсников. Этого труса без особых церемоний застрелил Лливелин, но ведь за одним могли последовать и другие. А там и авроры явятся. Потому пришлось ограничиться избавлением от трупов, чисткой памяти свидетелям и уничтожением самых явных следов незнакомой местным магии, в итоге покинув тот берег минут через сорок вместо намеченных двух часов. В результате улик, указывающих на вторую группу, оказалось более чем достаточно, это не говоря о показаниях их подельников, которых удалось взять живьём.

После аппарации на то же место, в лес за деревней, Люпин вновь умчался в Хогсмид — помогать пострадавшим и, помимо этого, быть на виду и обеспечивать себе алиби на случай неудобных вопросов. Кайнетту же удалось добраться до замка относительно легко, а там оставалось лишь играть полное непонимание и растерянность от происходящего. Вряд ли получилось слишком убедительно, но предположить, что он имеет какое-то отношение к этому инциденту, точно никто в здравом уме не мог. Самое большее — могли заподозрить, что он что-то знал о дате нападения заранее и предпочел на всякий случай спрятаться подальше. В конце концов, как-то подозрительно много учеников Слизерина и чистокровных с других факультетов в этот выходной остались в замке, но повод у них был вполне достоверный. А предъявить обвинение в организации для прикрытия отбора в команду именно в тот день Флинту, который полгода назад сам едва не погиб от рук Крауча или его подручных, никто бы не решился. Там пока всё ограничилось продолжением "холодной войны" факультетов, просто счёт Слизерину предъявлять стали больше.

В общем, возвращение в Хогвартс прошло достаточно просто и без последствий. А дальше требовалось лишь не привлекать лишнего внимания в творящемся вокруг хаосе. В субботу ученикам было приказано держать оборону на своих факультетах, пока большая часть преподавателей вместе с прибывшими целителями развернули в разгромленной деревне импровизированный полевой госпиталь. Раненых пулями, заклинаниями, различными осколками и обломками, просто пострадавших в давке или получивших в панике травмы и ожоги было чуть больше сотни человек, в основном учеников, потому работы оказалось много. Необратимые потери в виде трёх местных и одного аврора Арчибальд оценивал, как совершенно незначительные и не стоящие внимания, он полагал, что в случае штурма без десятка погибших студентов никак не обойдётся, но нападавшие перестраховывались, уж слишком Поттер был нужен им живым. Раненых же поставили на ноги (многих — буквально, ведь взятые под контроль солдаты стреляли детям по ногам) за два-три дня. В результате занятия в школе, всё ещё находящейся официально на осадном положении, начались только в среду.

— Если ты ожидаешь, что на нас могут напасть снова, тебе стоит больше внимания уделять тренировкам, а не разговорам, — бесцеремонно ответил маг, глядя на Клэр, стоящую у края галереи и просто разглядывающую дождь.

— Постоянно между «Инсендио» и «Флиппендо» перескакивать тяжело, — пожаловалась та. — Почему не отрабатывать сначала одно, потом другое, как у нашего мини-декана?

— Мне кажется, если бы тебе хватало только его уроков, ко мне бы ты и не подошла. Я ведь уже говорил, — устало пояснил маг, впрочем, не отвлекаясь от рисования. Любимое хобби немного примиряло его с безнадёжностью окружающих людей. — Тебе достался неплохой резерв и сразу два элемента — огонь и воздух. С такой комбинацией путь к боевой магии, о которой так мечтаешь, тебе открыт, но только если забыть про лень сразу же. Сочетание стихий даёт большие возможности, если уметь ими пользоваться. А ты пока не умеешь, и не особенно стараешься научиться. Уж не знаю, кем был твой отец, но он обеспечил тебе прекрасный потенциал. Не растрать впустую.

— Можно подумать, я знаю, кем там этот урод был, — огрызнулась ведьма, резко развернувшись к нему. — И знать не хочу! Хотя нет, вру, как раз узнать не отказалась бы. Просто чтобы спросить кое-что. Узнать, как ему там эти одиннадцать лет в своём особняке или замке жилось, пока меня, «нечисть поганую», дома били через день и за каждый выброс отдельно и с особым чувством — притом, что я и слов-то таких, «выброс магии», тогда ещё не знала. Хотя, чего я тебе рассказываю, и сам отлично знаешь. Не всем так повезло с предками, как кое-кому.

— Всё ещё завидуешь Грейнджер? Напрасно. Всё равно это ничем тебе не поможет.

— Зато приятно. И вообще, я помню, ты говорил, что у неё сразу три стихии и большой запас сил, значит, по твоей же логике, твоя подружка тоже — не родная дочь, а от какого-нибудь чистокровного не из самых слабых, которую тоже выкинули в обычный мир, — заметила Эгберт, изобразив палочкой нечто, должно быть обозначающее жест для избавления от ненужного хлама.— Только швыряли помягче и не головой на асфальт.

— Серьёзно? — услышав это, маг даже остановился и внимательно посмотрел на Клэр. — Не помню, чтобы я хоть раз говорил подобную чушь.

— Даже если и не ты, слухи-то всё равно уже ходят. Даже кандидаты в родители есть.

— Вот как? — спросил Кайнетт нейтрально. Он никогда ни о чём подобном даже не слышал.

— Сириус Блэк, например. Он ещё в школе ни одной юбки не пропускал, ну и после тоже не успокоился, и разницы между ведьмами и магглами не делал, а кое-кто и про русалок даже говорил. Вполне мог успеть до Азкабана, а волшебником он был далеко не самым слабым. Кузина его, Беллатрикс Лестрейдж, бывшая Блэк — вообще главная кандидатура. Между прочим, общего у них немало. Такое же гнездо на голове вместо прически, — ведьма покрутила палочкой у головы, изображая какие-то сумасшедшие завихрения. — Тоже в своё время была отличницей, а потом и старостой, и эта наверняка будет. Тоже в свои годы вертела дуэльный клуб на волшебной палочке, как хотела. Тоже отбитая на всю голову…

— Боюсь спросить, откуда ты знаешь такие подробности, — произнёс маг, негромко вздохнув. К её манере речи он уже привык, да и после Альберта и Лливелина подобные обороты уже не резали слух так сильно. Если подумать, он, то есть Мерфи, после приюта и сам должен общаться подобным образом. Но заставить себя излагать мысли таким языком маг просто не мог.

— От родни Гэла на каникулах наслушалась. Все чистокровные ведь родственники друг другу, а уж обсуждать подобные темы, кто, когда и где и с кем — любимое занятие. Да и по школе разговоры тоже ходят разные, главное уметь слушать. Ты вот не умеешь. Она, думаю, тоже.

— А как все они вообще себе это представляют?

— Ну, с парнями проще, — усмехнувшись, со всезнающим видом ответила девчонка, — в войну всё-таки эти мрази людей не только пытали и убивали, некоторые любили ещё и поразвлечься, с кем посимпатичнее, и жертвы после этого иногда даже выживали. С Беллой такое, конечно, исключено. Судя по всем историям, она бы скорее себе горло перерезала, чем коснулась маггла. Но вот мужу с кем-нибудь изменить вполне могла, а ребенка потом — с глаз долой, но всё-таки не в реку, должно же в ней хоть что-то человеческое остаться?

— Миледи, как вульгарно и грубо, — не выдержал маг. — Где же ваши манеры? Впрочем, понимаю, что уже поздно…

— Можно подумать, ты что-то новое услышал? — хмыкнув, ответила та высокомерно.

— Нет, но приличия есть приличия. К слову, в это хоть кто-то всерьёз вообще верит, во всю эту конспирологию о незаконнорожденных наследниках?

— Может, да, а может, и нет, — Клэр только пожала плечами. — Кто-то просто хочет ей подгадить, сравнивая с маньячкой. А кто-то, может, себя оправдывает — раз за разом проигрывать дуэли не какой-то грязнокровке с помойки, а бастарду Блэков, вроде уже и не зазорно.

— Как знакомо, везде суть одна и та же, — произнёс маг без выражения. Деньги, власть, наследство, право крови — в этом плане магические сообщества того и этого мира отличались куда меньше, чем могло бы показаться. Хотя, маги и волшебники ведь тоже в первую очередь люди. В данном случае, правда, вариант был заведомо невозможный — он видел обоих родителей Грейнджер и заметил вполне характерные совпадающие признаки фенотипа, так что в подобную версию не поверил бы ни на секунду. Но вот использовать её в свою пользу в качестве блефа… Все Лестрейджи в Азкабане, и подобраться к их владениям через официальное признание объявившейся наследницы — это принесло бы немалую выгоду. Только она, мягко говоря, не будет в восторге от идеи, и открывающиеся перспективы не помогут. Да и юристы и комиссии, занимающиеся столь щепетильными вопросами, здесь тоже явно не привыкли людям верить лишь на слово, без десятков проверок. А он о местных мистериях для этих целей знал слишком мало, чтобы организовать качественную подделку. — А меня, если не секрет, в чьи бастарды уже записали?

Оказавшись в школе и получив доступ ко множеству книг, в том числе по генеалогии волшебников Британии, а также к трудам о выдающихся династиях других стран, Кайнетт ещё осенью внимательно изучил семьи волшебников в поисках знакомых фамилий. Ветви Арчисорте здесь никогда не существовало. Клан под названием Нуада-Ре когда-то возник в Ирландии, но не пережил средние века. Среди британских дворян с фамилией Эльтнам встречались волшебники, однако устойчивой магической династии они не создали и такой же дурной славы своими экспериментами не заслужили. Род Фрага несколько раз упоминался то тут, то там за две тысячи лет, и вполне возможно они до сих пор живут где-то вдали от магического мира, храня свои тайны, а может быть линия давно пресеклась. Что касается Арчибальдов, на данный момент существовало целых три семьи, все не старше четырёх поколений, и не менее десятка за века пресеклись по прямой линии, вошли в другие рода или утратили магию, выродившись до сквибов. Когда-то Тонкс говорила ему правду — славной и всем известной семьи Арчибальд в этой Британии действительно нет. А значит и его, а тем более Мерфи, подобные слухи о родстве чёрт знает с кем уже никак оскорбить не могут.

— Гляжу, от скромности ты не умрешь, — отозвалась ведьма. Затем ответила уже серьёзнее: — Но вообще, я слышала, болтают о Роули или Эйвери, но так, без особой уверенности. Репутацию бастарда ещё нужно заслужить.

— А чьей же роднёй тогда числишься ты? — вернулся он к интересующей теме. Когда-то Эгберт в двух словах пояснила ему свою ситуацию — её отцом был весьма небедный волшебник, чьё имя ей неизвестно, вот только он исчез ещё до рождения дочери. — Не думала, что с Галахадом вы так удачно встретились и Эшвуды тебя так радостно приняли именно потому, что могут дешево приобрести ценные связи, или просто козырь в переговорах?

— Как мы встретились — не твоего ума дело, — ответила она грубо. — А в остальном, да хоть бы и так? Мне всё равно возвращаться некуда. Про письмо и школу никто не знает, из дома я просто ушла первого сентября, и туда не вернусь. Не предложил бы Гэл помощь, жила бы в общежитии на каникулах, только и всего.

— Тебе могли устроить подходящие условия заранее. Чтобы согласилась на любой вариант, как только предложат.

— С пяти лет устраивали? Сомневаюсь. Тогда уж проще было забрать к себе и выдрессировать то, что нужно. Да и в целом, потому я и пришла к тебе, что не хочу оставаться бесполезной. Теория, все эти пестики-тычинки, история и прочие астрономии мне не помогут, а вот заклинания, — она взмахнула палочкой перед собой, — это уже совсем другое дело.

— Если бы всё было так просто, — разочарованно произнёс маг, покачав головой. Если она хочет чего-то добиться всерьёз, придётся заниматься и теорией, и историей, и кучей других «ненужных дисциплин». Но это позже. Пока достаточно и верной мотивации. — Но раз ты так говоришь, то стоит больше энтузиазма и проявить в деле, а не в болтовне. Давай, огонь и ветер — ты должна перестать чувствовать между ними разницу и мгновенно переключаться, прежде чем сможешь смешивать их вместе и двигаться дальше. Повторять я не буду.

Что-то недовольно проворчав, ведьма снова встала перед стеной дождя и подняла мистический знак. Корпус палочки из дуба с сердцевиной из пера феникса. Эта мифическая птица как раз связана со стихиями огня и воздуха, плюс ещё эфир, но к нему у Клэр предрасположенности нет. Дуб имеет множество значений, от силы и крепости до чести и независимости, так что и о её Начале пока можно лишь гадать.

Убедившись, что Эгберт вновь занялась делом, маг вернулся к своим мыслям и своему рисунку, одно другому никак не мешало. Итак, если оценивать результаты всей операции, то основная угроза раскрытия устранена: Крауч мёртв, Петтигрю у Блэка, и, вероятно, Бартемиусу сейчас очень завидует. Сириус теперь числится в должниках. Люпин пусть и не безоглядно, но готов сотрудничать. Угроза гражданской войны пусть не устранена, но отодвинута достаточно далеко. А если Блэк ещё будет пойманного «друга» не только медленно и со знанием дела убивать, но ещё и о чём-то расспрашивать, есть шансы добраться и до хозяина. Но в том, что здравомыслие бывшему наследнику древнего рода не откажет, Арчибальд изрядно сомневался. В какой-то степени, даже рассчитывал на это, передавая пленника в надежде, что тот никогда не окажется в распоряжении аврората.

Пожалуй, на общем фоне оставалась всего одна нерешенная проблема, мешающая вернуться в прежний размеренный темп школьной жизни. Но ею Арчибальд собирался заняться через пару дней. Вопрос не срочный, да и подготовиться необходимо заранее.

* * *

Тихо скрипнула открывшаяся дверь. Гермиона почти беззвучно вздохнула, но даже не оглянулась на звук. Соседки ушли на ужин минут двадцать назад, неужели одна из этих безголовых ухитрилась что-то забыть и теперь за какой-то ерундой вернулась сюда из большого зала через все этажи? Как вообще можно быть настолько рассеянными, вечно что-то терять, постоянно опаздывать — просто уму непостижимо. Крепче прижав к себе большого кота, за неделю уже смирившегося с ролью мягкой игрушки для утешения, молодая ведьма бездумно уставилась в стену. Она хотела бы уснуть, но для этого понадобится принять зелье, и мадам Помфри очень строго велела не злоупотреблять им, тщательно соблюдая предписанную дозировку. А родители ещё в детстве приучили её, что любые рекомендации врачей надо всегда исполнять в точности. Даже волшебных врачей…

— Ожидаемо безвкусно. Слишком много красного и золотого — наверное, убранство не менялось ещё с десятого века, когда любые краски считались роскошью.

Гермиона вздрогнула от неожиданности, услышав это. Не потому что она так сильно обиделась за нелестный отзыв об оформлении гриффиндорских спален. Просто она узнала этот голос. И говорила вовсе не одна из третьекурсниц, появления которых она ожидала.

— Джеймс?! — воскликнула она, буквально подскакивая на неразобранной постели и подхватывая с прикроватного столика свою палочку. Кот проявил чудеса ловкости, вывернувшись и соскочив на пол, чтобы не отлететь в сторону от резкого движения.

Даже в свете заходящего солнца, падающего из окон, она не сумела бы обознаться и принять первогодку в форме Рейвенкло за кого-то другого. Вот только его не могло здесь быть. В гостиные не принято пускать посторонних с других факультетов. Мальчишкам закрыт путь в женскую половину каждого общежития. Разглядывая гостя, ведьма быстро перебирала в голове варианты действия. Применить парализующее заклинание и сразу выставить щит. Ущипнуть себя свободной рукой, чтобы убедиться, что это всё ей не снится. Скатиться на пол вслед за котом и попытаться дотянуться до шпаги под кроватью…

— Прошу простить, что визит без предварительной записи. Но мне кажется, ты и без того не слишком привыкла следовать этикету, — с иронией ответил ученик, изучая её. На первый взгляд он был безоружен, а палочка, скорее всего, спрятана в рукаве мантии. Но она слишком давно его знала, чтобы убедиться — Мерфи параноик уже сейчас, и был таким ещё до их знакомства. И судя по слегка отведенной левой руке с неизменным «щитовым» кольцом и по тому, как повёрнута правая ладонь, в которой вполне может скрываться какой-нибудь стальной шарик с наложенными заранее чарами паралича или сна — просто так легкомысленно стоять «под прицелом» он не собирался.

— Ты в такие моменты выходишь из образа, не замечал? — спросила она, удивившись собственному спокойствию.

— Вот как? — кажется, Джеймс не ожидал такого ответа. — Спасибо, учту на будущее.

— А пока, может, объяснишь, как ты здесь оказался? — поинтересовалась Гермиона. Палочку она так и не опустила. А судя по тому, как натурально отозвались болью царапины на левой ладони от собственных ногтей, вряд ли ведьма сейчас видит всего лишь странный сон.

— Давно хотелось поговорить. Я прождал неделю, и, думаю, мог бы ждать ещё и две, и три, потому решил нанести визит первым. Кое-кто с вашего первого курса был так любезен, что открыл мне дверь в нужное время. А гостиная сейчас практически пуста. Ведь ужин — это святое.

— А лестница?

— Там пришлось повозиться. Весьма занимательный барьер, стоит отдать должное основателям и их заботе о нравственности и целомудрии студентов. Правда, он совершенно идентичен тому, что наложен и в нашем общежитии, так что у меня было время для экспериментов ещё там. А когда подобран метод, воспроизвести его уже нетрудно.

— И?

— Трансфигурировать пол или диван во вторую лестницу поверх настоящей. По очереди левитировать несколько объектов в качестве передвижной платформы. Уменьшить свой вес и попросить кого-то из студенток донести до нужной двери. Обмануть или обойти сам распознаватель этих чар, заставив принять меня за девушку либо вовсе не заметить, — произнёс он, спокойно пожав плечами. Затем добавил: — Ещё одиннадцать способов я оставлю на твоё воображение.

— Вот теперь я верю, что это ты. Простой ответ меня бы не убедил… — начала объяснять Гермиона, медленно опуская палочку.

В этот момент она замерла, вдруг осознав, насколько ужасно, должно быть, выглядит со стороны и она сама, и окружающий беспорядок. Рука метнулась пригладить спутанные волосы, затем поправить мятую ветровку, которую она не снимала уже третий день даже на ночь, затем ведьма оглядела раскиданные вокруг кровати книги, брошенные где попало вещи, с дюжину пустых и ещё полных флаконов с зельями на столе, стоящих на заляпанном кляксами листе пергамента… После открывшейся картины Гермиона просто повалилась на спину и застонала от отчаяния, прикрывая покрасневшее лицо ладонями. Если она хотела произвести впечатление — она его, без сомнения, произвела.

Кайнетт тем временем не стал дожидаться приглашения и занял стул у кровати, перед этим убрав в карман заготовку с парализующим заклинанием, достав вместо неё мистический знак и заклинанием переместив сваленную на стуле одним комом школьную форму на пол. Хуже всё равно уже не будет — не отдав сначала домовикам для чистки, это точно никто не наденет. Пользуясь паузой в разговоре, он палочкой наложил пару не самых сложных заклинаний, чтобы им не помешали. Последним маг обновил заглушающий звуки барьер — очевидно, его ведьма вокруг своей кровати до того создавала и сама. Закончив с необходимыми действиями, он вновь посмотрел на Грейнджер. Выглядела ведьма так, что сама вполне могла бы сейчас сойти за вампира или другую гуманоидную нежить — красные глаза, глубокие тени под ними, бледный, почти серый цвет лица. Судя по не только мятой, но и чересчур свободно болтающейся одежде, она уже давно толком не ела, да скорее всего и не спала нормально, держась на одних зельях. Хотя маг всё-таки ожидал картины похуже. Но всё равно, сейчас в ней не было ни следа от будущего мага, что иногда проявлялись в последнее время — всего лишь обычная девочка после долгой истерики и депрессии. Однако просто уйти, бросив её, было бы неправильно — жаль потраченные месяцы своих усилий.

Положив мистический знак на колени, Арчибальд принялся ждать, пока можно будет продолжить разговор. От скуки он огляделся по сторонам, но совершенно ничего примечательного в комнате не было. Ни в плане наложенных барьеров, мало чем отличающихся от аналогичных в башне Рейвенкло, ни в плане обычного для детей беспорядка. Разве что зелья на столе Грейнджер привлекли внимание. Успокаивающее, усыпляющее, поддерживающее силы, средство против обезвоживания, против тошноты, против истерик… в принципе, ожидаемый набор. Хотя характерные флаконы с успокоительным и зельем сна стояли и на столах и тумбочках остальных студенток — после произошедшего их ученикам выписывали буквально галлонами, как пятикурсникам перед министерскими экзаменами. Возможно, только благодаря алхимии занятия в школе и удалось продолжить так быстро.

— Ты ведь уже слышал, что там произошло? — спросила ведьма негромко. Она не смотрела на собеседника, так и продолжала лежать, теперь прикрыв верхнюю половину лица скрещенными руками.

— Слышал основную версию, но без подробностей. Твои приятели уже всей школе её пересказали, выгораживая тебя, — ответил маг. Затем, усмехнувшись, добавил: — А Уизли кричал, как я слышал, что «поднимет в школе бунт», если авроры тебе попытаются, как он там сказал, «пришить» превышение самообороны.

— Да, я тоже это слышала, — бледно улыбнувшись, ответила она. Первоначальное удивление от внезапного визита уже прошло, и Грейнджер вновь заговорила апатичным и почти лишенным эмоций голосом. — Но заходить так далеко не потребуется. Того несчастного вампира всё-таки сумели опознать по вещам и по чужим показаниям. Юджин Рейнфолл, серийный преступник, обвиняется в двенадцати нападениях на волшебников и магглов, включая убийства и насильственные обращения в вампира. На него был выписан ордер «взять живым или мертвым». И в результате нашего «подвига» кому-то должны были достаться все лавры. В общем, мисс Тонкс вынуждена была получать награду за него, благодарность от начальства и ей без сдачи зачли пару экзаменов, чтобы всё выглядело правдоподобно. Знаешь, она в среду сюда же приходила, тогда мне всё это и рассказала… Говорила, где она видела эту славу, хотя приличная девушка и слов-то таких знать не должна. А ещё она меня тогда, вроде бы, даже по лицу ударила пару раз «для прояснения сознания», затем чуть ли не за шиворот потащила в душ, заставила переодеться, приказала домовикам принести какой-то еды, кажется. Не помню. В общем, заставила привести себя в порядок, а потом села рядом и начала говорить.

Грейнджер опять сделала паузу. Маг не стал напоминать о своём присутствии, ожидая продолжения. Пока он не очень понимал, к чему она ведёт. Может, просто не перед кем выговориться? Тем временем ведьма заговорила вновь, всё так же почти без выражения:

— Тонкс сказала, что она в тот день, после того, как всё закончилось, просто разревелась, хотя ей за это стыдно. И что профессор Дамблдор сам вызвал мистера Грюма — аврора, который её учил раньше, чтобы он с ней поговорил. Сказала, что он ей тогда долго объяснял — про закон, про справедливость, про то что авроры защищают простых людей, и потому ради их блага иногда вынуждены действовать жестко. Что некоторых противников можно только уничтожить, но не остановить. Что Нимфадора всё сделала верно — и по инструкции, и «по совести», потому что ей требовалось спасти детей. То есть нас… Рассказал про пожирателей смерти и сражения с ними, про то как он сам когда-то давно вынужден был сжечь заклинанием оборотня, но не дать ему уйти от погони и прорваться в маггловский посёлок. И так далее, как я понимаю, он долго говорил, успокаивая её.

Она вновь замолчала. То ли собиралась с мыслями, то ли сил говорить долго не хватало после недели такого затворничества. Наконец, переведя дыхание, ведьма продолжила:

— А потом Тонкс просто взяла и сказала мне, что на самом деле всё не так. Что не было там никакой справедливости, а произошел просто несчастный случай. Просто совпало несколько плохих факторов сразу — мой страх, беспокойство за друзей, незнакомый противник, непривычный катализатор, не до конца освоенное заклинание… Я просто растерялась, как и любой на моём месте. Моей вины тут нет. Просто череда плохих случайностей, просто кому-то не повезло. Она приводила разные примеры, и у волшебников и у обычных людей, когда разные совпадения приводили к чьей-то гибели. Как она сказала, «никто не будет винить выпавший гвоздь или случайную искру в смерти человека». Никто не будет обвинять перепуганную маленькую девочку в гибели опасного волшебного существа, так ведь… Вот только всё, ими сказанное, ничего не стоит! — Грейнджер повысила тон, сжала кулаки. Кажется, она пыталась не заплакать. — Не было там никакой справедливости — я понятия не имела, кто этот тип и в чём он виноват. Не было никакой случайности — я применяла заклинание, чтобы не подпустить его ближе, чтобы остановить. Я и остановила, — она замолчала вновь. Затем убрала руки, села на постели и мрачно произнесла, глядя на Мерфи: — И вот после всего этого, что ты такого собирался мне сказать, чего я ещё не слышала от них, от директора, от декана? Чем утешать?

— Мне кажется, учитель, ты совсем неправильно понимаешь, зачем я сюда пришел, — даже с некоторым удивлением ответил маг.

— Хочешь сказать, ты здесь не для того, чтобы меня успокаивать, утешить, убедить выйти отсюда? — с тенью сарказма спросила ведьма, обведя рукой комнату.

Джеймс молчал долго, глядя на неё снисходительно и даже, кажется, разочарованно. Словно само предположение о том, что он мог потратить столько усилий и времени из-за подобной нелепой причины, звучало до ужаса абсурдно. Словно его вводила в уныние мысль, что кто-то даже мог предположить, что он придет сюда с утешениями. Дав прочувствовать всё это, он закрепил эффект, просто сказав:

— Нет. Я здесь по другому поводу. Всего лишь хотел задать один вопрос.

— Какой? — спросила Грейнджер, явно сбитая с толку подобной реакцией. Она в самом деле была уверена, что сейчас даже он будет её успокаивать и убеждать, что ничего плохого не случилось.

— Просто хотел узнать — на этом всё?

— Я не понимаю… — теперь она уже окончательно растерялась.

— Обучение. Прогресс. Освоение нового. Изучение магии. Я ведь не выбрал бы в наставники первого попавшегося человека. Ты постоянно двигалась вперёд всё это время — я, а потом и остальные, следовали за тобой, — счел нужным польстить маг. В принципе, это было правдой, хотя бы частично. — А теперь, после всего, ты просто сдашься? Будешь без интереса отсиживать лекции, как все остальные, лишь бы только доучиться. Или вовсе бросишь школу и покинешь магический мир? Либо всё-таки продолжишь там, где остановилась?

— Ты ставишь меня перед выбором, Джеймс? — спросила Грейнджер с тенью обиды. Но у неё начали проявляться хоть какие-то эмоции вместо апатии.

— Ты сама поставила перед собой этот выбор почему-то. А я просто хочу узнать результат заранее, — произнёс он, и не думая выражать сочувствие.

— И что тогда?

— Либо мы расстанемся, и я скажу остальным, что тебя можно не ждать. Печально, но если ты так решила, умолять тебя не станут. Либо это лишь небольшая передышка, а затем мы вернёмся к прежним делам.

— Вернёмся? Ты говоришь об этом, словно о каком-то пустяке. О мелочи. Я же теперь на себя в зеркало посмотреть не могу.

— Последнее как раз могу понять, — улыбнувшись, ответил маг.

— Это не шутки! — крикнула она в ответ. — Неужели ты не можешь понять, что я убила человека?! К чему после такого уже можно «вернуться»?

— Ты упокоила нежить, — совершенно спокойно поправил её Кайнетт, не обратив внимания на крик.

— Ты просто подбираешь удачные слова!

— Я точно описываю произошедшее. Вампиры уже не являются людьми. Это нежить, которая питается кровью. Желательно свежей. Желательно человеческой. В былые времена такие твари целые города опустошали, ещё и пополняя свои ряды обращенными. При любой встрече с вампиром эту дрянь нужно уничтожать, чтобы они не расплодились снова. Ты это сделала, и я могу сказать, что горжусь этим поступком.

— Гордишься? Подобным? — со злостью переспросила она. — А если бы… А если бы он меня укусил? Если бы сделал одной из них? И мы с тобой пересеклись после этого. Ты убил бы и меня?

— Если бы ты попыталась атаковать меня или других людей — да, без колебаний. Так было бы лучше для всех. Или ты предпочла бы выпить кровь у своих приятелей, сломать мне шею, обратить Лавгуд ещё в одного вампира, и уйти со всем этим жить своей вечной жизнью безнаказанной?

— Ты так уверенно об этом заявляешь, — она немного сбавила тон, чувствуя, что Джеймс говорит совершенно серьёзно. И всё произошло бы именно так. Или, по крайней мере, он в этом абсолютно убеждён, а вовсе её не пугает. — Но что если бы вампиром оказался… ну допустим, профессор Снейп? Или профессор Люпин? С этими его вечными отлучками в полнолуние.

— Любой из них за год имел тысячи возможностей напасть на меня, на тебя, и на множество других людей. А раз они этого не сделали, то я предположил бы, что вижу вампиров с невероятной силой воли, которые способны полностью подавлять движущий ими импульс и держать себя под контролем. Но я сомневаюсь, что такие вообще существуют.

— Но как предположение… — начала Грейнджер.

— С другой стороны, — маг перебил её. — Та тварь, которую ты уничтожила, пыталась обратить тебя в одну из них. Не потому что ты чем-то была перед ней виновата. Даже не потому что твоя жизнь кому-то понадобилась и за неё заплатили. Вы просто оказались в одно время в одном месте, и она просто решила, что вот эта ведьма подойдет, чтобы пополнить их ряды, и заодно утолить голод. Совершенно типичное для вампиров поведение, на которое последовал совершенно правильный в такой ситуации ответ.

— Но…

— Но даже если бы это был не кровосос, — Кайнетт вновь не дал ей вставить слова, — а волшебник. Или даже маггл. Который просто решил убить тебя, потому что ты ему мешаешь. Разве ты поступила бы иначе?

— Есть же оглушающие чары, усыпляющие, связывающие… — начала перечислять она.

— А если бы у него были при себе предметы, поднимающие сопротивление к магии, и подобная мелочь не сработала бы? Или он был бы получеловеком? В любом случае, если бы остался выбор, ударить всерьёз или погибнуть? Ты маг… ведьма, волшебница, чародейка — называй, как больше нравится. Неужели ты, в самом деле, до сих пор думала, что тебе рано или поздно не придётся убивать?

Этот вопрос повис в воздухе. Однако молчание никто из них нарушить так и не успел — открылась входная дверь, впуская четырёх третьекурсниц Гриффиндора, о чём-то оживлённо болтающих на ходу. Гермиона дёрнулась за своей палочкой, прикидывая, успеет ли она за доли секунды наложить дезиллюминационные чары, которые никогда не пробовала раньше на человеке, и если нет, то как ей объяснить нахождение мальчишки в женской спальне, прежде считавшейся неприступной. И тот факт, что они сидят тут наедине…

— Они меня не видят, — произнёс Мерфи без тени беспокойства в голосе, перехватив её взгляд и тоже обернувшись к вошедшим.

— А меня? Раз уж я тебя вижу, — уточнила ведьма, так и не закончив движение. Неловко попыталась сделать вид, что ей просто надоело сидеть и захотелось вдруг прилечь. Соседки, кажется тактично сделали вид, что не заметили её нервного рывка, и всё так и должно быть.

— Это не барьер, простой отвод внимания на предмет с заданным радиусом действия, в данном случае на стул. И ты не в фокусе его действия, — пояснил маг. — Когда гонялся за Эмбер, пришлось проштудировать подобные чары, их действие и меры защиты. Эффект имеет ментальную природу, воздействуют не на зрение, а напрямую на мотивацию, заставляя не замечать что-то конкретное. Тот, кто привык контролировать свои мысли и поведение, их может обнаружить даже без магии. Ты, думаю, справилась бы. Эти — нет. А заглушающий барьер ты и сама уже здесь ставила, я его только обновил.

— Значит, главное не показывать, что я говорю сама с собой, — сделала вывод Гермиона. В этот момент Лаванда, отправившаяся на ужин без мантии, беззвучно произнесла нечто, напоминающее по движению губ «я в душ», стянула джемпер через голову и потянулась к галстуку. Не дожидаясь продолжения, Грейнджер резко приказала: — Джеймс, глаза на меня, быстро!

— Да? — спросил единственный в комнате волшебник, развернувшись к ней.

— И где же твои манеры? — попыталась ведьма пристыдить ученика. А затем вдруг кое-что поняла. — Слушай… А ты что же, мог бы так в любой момент и в любую спальню пролезть, и чтобы тебя там не заметили?

— Мог бы, — ответил тот, лишь пожав плечами. — Но зачем?

— Чтобы… — привычно начала Гермиона нотацию. Затем вспомнила совершенно равнодушный взгляд, которым Мерфи проводил её однокурсниц, и прервала сама себя. — Ладно, проехали. Видимо, пока ещё рано.

Оглядев оставшихся в комнате девушек, Гермиона даже порадовалась, что никто из них не полезет к ней с разговорами, и не заметит Джеймса. И благодаря чарам тот их болтовню тоже не услышит. Но всё равно было в этой ситуации что-то жутковатое и неправильное. Затем она вздохнула, вспомнив, что сейчас есть куда больше причин для беспокойства, учитывая, на какой теме их прервали. Подняв с пола кота, Грейнджер усадила его на кровати перед собой, как раз почти напротив стула. Теперь если и увидят, что она с кем-то говорит, пусть лучше думают, что с Живоглотом, чем с пустым стулом. Когда молчание затянулось, она спросила:

— Слушай, а им бы ты задал тот же самый вопрос? Все они ведь тоже ведьмы.

— Задал бы. Хотя, наверное, позже, пока ещё не поймут. Просто подумай, экзамен по трансфигурации за первый курс обычно включает превращение мыши в неодушевленный предмет. И сколько из них выживают после того, как это делает кто-то, читавший весь учебник по диагонали в последнюю ночь? Дальше в ход идут уже и птицы, и животные покрупнее, на Защите вас отправляют калечить гриндилоу и отбиваться от красных колпаков, а между прочим подход профессора Люпина, предпочитающего оставлять тварей в живых и подходить к каждой по-своему, в данной области считается крайне мягким. Большинство тех, кто занимается зачисткой домов и поселений от всяких волшебных тварей предпочитают их просто ликвидировать. Локхарт, которого ты когда-то обожала, сражался с чудовищами — в том числе и разумными — и уничтожал их ради спасения людей. Понимаешь, к чему я веду? Это не говоря о гражданской войне, которая шла уже при твоей жизни, и стоила магической Британии сотен волшебников и ведьм.

— Хочешь сказать, это было неизбежно? — спросила она грустно.

— Да, — просто ответил маг. — Во всяком случае, если ты надеешься чего-то добиться в магии, а не просидеть свои сто пятьдесят лет, перекладывая в Министерстве папки из одного шкафа в другой. Кроме того, ты не могла не понимать, что Поттер притягивает к себе опасности, и не отказавшись от этой «дружбы», ты будешь собирать и его проблемы тоже.

— Ладно, а зная твои амбиции… Значит, ты это тоже принял?

Вместо ответа Кайнетт извлёк из кармана мантии рукоять кинжала. Провёл над ней мистическим знаком, произнёс арию заклинания, чтобы создать длинный клинок:

— Clavem. Чёрный ключ, таинство Церкви. Ты же не считаешь, что инквизиторы в своё время применяли их, чтобы брать вампиров, некромантов и прочих призывателей живыми?

— И что же, у меня нет выбора?

— Есть. Принять реальное положение вещей. Спрятать голову в песок и сделать вид, что этого разговора никогда не было. Покинуть нас и забыть про дар. Заставлять учиться магии тебя ведь никто не станет, ну, а обычный мир, возможно, приобретёт талантливого химика или биолога. Возможно, в этом случае лет через десять я буду вновь учиться у тебя. Только ты меня не вспомнишь.

Пауза снова затянулась. Ведьма лежала, бездумно поглаживая кота по голове и глядя куда-то мимо него. Впрочем, тот не возражал. Маг спокойно ждал — спешить ему было некуда, он в любом случае знал, что этот разговор затянется надолго. Наконец, Грейнджер спросила:

— А если я решу, что в этих словах есть смысл, а не только твой собственный взгляд на жизнь? Полагаешь, мне станет легче? Я ведь до сих пор, когда закрываю глаза, вижу того вампира… и то, что я с ним сделала. Как бы там Нимфадора меня ни успокаивала и ни брала всё на себя. Я ведь понимаю, что ещё до её заклинания этот Рейнфолл уже был мёртв. Заморозка без криопротекторов, разрыв сосудов и мышц при превращении крови в лёд и разрушение клеточных мембран… Даже вампир после такого не смог бы регенерировать. Считаешь, я смогу это забыть, если приму, что волшебникам и ведьмам приходится убивать ради спасения других?

— Как по волшебству? — усмехнувшись, переспросил маг. — За один день забыть про все кошмары и вернуться на уроки? Болтать с приятелями и волноваться об оценках? Нет, конечно же. Но это уже будет первый шаг. Когда осознаешь, что другого выбора, кроме обращения в нежить, у тебя не было, дальше будет проще. Бери пример с нашего директора. Он пережил две магические войны, прошел множество дуэлей и сражений, но разве по его поведению это заметно? Особенно если взять эту вступительную церемонию…

— Сравнил! — возмутилась ведьма. — Ему уже лет сто пятнадцать, по-моему. А мне пятнадцать ещё только будет. Совсем разный масштаб.

— Но и ему ведь когда-то было пятнадцать, не так ли? Если директор для тебя слишком старый, возьми профессора Люпина.

— А разве он кого-то… — начала она и тут же сбилась. — А, да, точно. Хорошо, я подумаю.

— Что ж, в этом случае, я полагаю, можно сказать, что мы продолжаем, учитель? — спросил маг, протянув ей руку.

— Я… Да, — Грейнджер огляделась по сторонам и убедилась, что никто из соседок не смотрит в её сторону, и быстро пожала ладонь. — Мы продолжаем. Знаешь, утешитель из тебя просто кошмарный, но, может быть, мне именно это и было нужно вместо сочувствия. Не знаю, когда я смогу вновь показаться на людях в приличном виде, — она покосилась на флаконы с зельями на столе. Всего одна беседа их точно не заменит. Но, может быть, дальше правда будет легче? — Но я надеюсь, что вы меня скоро увидите. И уже не в подобном виде.

— Что ж, смогу обрадовать Тейлор. А то она уже переволновалась, что её ученичество закончится, толком и не начавшись.

— Да… Передай Карин, мне жаль, что так получилось, — поняв, что разговор, в общем-то, подошел к концу, Гермиона вновь оглядела спальню и уточнила: — Слушай, нескромный вопрос, а как ты собрался уходить обратно? Ещё одно заклинание, которого я не знаю?

— Нет. Как в своё время заметила наша мисс уже-почти-аврор, если как следует подумать головой, палочка тебе может даже и не понадобиться, — ответил он, усмехнувшись. Затем убрал в карман рукоять кинжала, клинок на которой давно уже развеялся, спрятал палочку и вместо этого достал из-под мантии небольшой флакон с полупрозрачной оранжевой жидкостью. Положил на кровать и пояснил: — Пока не ушел, вот, думаю, тебе пригодится. Зелье, которое временно подавляет эмоции. Позволяет взглянуть на свои поступки и воспоминания без страха, отвращения, радости или смущения, чтобы рационально всё оценить. Полезная вещь.

Затем он отвернулся и огляделся по сторонам. Грейнджер не препятствовала, сейчас все девушки вели себя в рамках приличий: трое болтали, сев на одной кровати вокруг какого-то журнала, Патил нечто увлеченно писала за столом, хотя вряд ли это было домашнее задание, скорее очередной гороскоп. В этот момент Мерфи просто развернулся вместе со стулом, а затем резко встал и в четыре быстрых шага пересек комнату, чтобы затем плавно открыть дверь и сразу же закрыть за собой. Третьекурсницы обернулись на скрип двери, затем переглянулись и вернулись к своим делам. Если кто-то из них и заметил краем глаза силуэт шестого человека, которого здесь не могло быть, они, скорее всего, списали это на своё воображение и усталость после не самой простой учебной недели и всех недавних волнений.

* * *

— В июне после экзаменов я ухожу с должности, — просто заметил Люпин, широкими шагами меряя землю у опушки леса.

— На это есть причины? — просто спросил Кайнетт, следуя за ним на небольшом расстоянии. В руках маг держал связку тонких жердей, самых обычных деревяшек, не созданных или измененных магией. Официально сегодня, в воскресенье, ему была назначена отработка у профессора за опоздание на урок, на деле же Римус просто хотел поговорить без свидетелей, а сделать это в условиях особого положения с комендантским часом и возвращением в школу авроров было не так просто. Между делом маг обратил внимание на закономерность — как и сейчас, большая часть отработок и взысканий за разнообразные нарушения включали в себя физическую, либо просто рутинную работу, вроде подготовки пособий к урокам или отмывания алхимической посуды. Всегда — без магии, только руками. Словно у юных волшебников и ведьм хотели создать устойчивую ассоциацию между провинностью, наказанием и необходимостью что-то делать без мистического знака. Хотя какая-то логика тут была — серьёзные кары волшебного мира, будь то Азкабан или изгнание, подразумевали полный запрет на магию. Вот и воспитывают детей заранее с этим пониманием.

— Да, — ответил оборотень, что-то вычерчивая в блокноте. — Сразу несколько. Во-первых, в глазах директора свою задачу я выполнил, Блэк больше Гарри не угрожает, как и те, чьего появления никто и не ждал. Зато риск, со мной связанный, никуда не делся. Во-вторых, если следишь за новостями, должен был понять, что скоро начнётся «охота на ведьм». Как бы странно это ни звучало. Газеты раздувают тему нападения вампиров и оборотней на школу, скоро их будут искать под каждой кроватью и в каждом шкафу, проверять всех подозрительных. А регулярные больничные или отгулы в полнолуние наведут на нужные мысли даже человека, который по ЗОТИ выше «Удовлетворительно» ничего не видел. Уверен, за этот год в школе тоже нашлись особо догадливые, просто молчат. Пока что… Потому лучше сейчас уйти самому, пока вопросы не появились. Ну и в-третьих, два трупа. То есть «вопиющий непрофессионализм». Не смог взять живым Блэка, не успел как следует обездвижить Крауча… В общем, не лучший пример для детей — профессор, рядом с которым люди умирают. Так что Совет директору тоже намекает, что я тут засиделся, да и школьную легенду о проклятой должности разрушать не следует.

— А кто будет следующим? Очередной писатель? — с презрением уточнил Арчибальд.

— Пока не знаю. Дамблдор обещал, что кто-то из его друзей, а не просто человек с улицы. Всё же год предстоит ответственный, нельзя в школе держать кого попало.

— Этот… турнир?

— Кажется, тебя не вдохновляет перспектива? — спросил Римус, оглянувшись на помрачневшего Мерфи.

— Имелся опыт. Не самый приятный. Да и приз того явно не стоит, — скривившись, ответил тот снисходительно. — Бесполезный кубок.

— А тебе подавай сразу Святой Грааль? Или ящик Пандоры? — спросил Люпин, делая ещё несколько шагов, прежде чем продолжить расчёты. Сейчас он стоял спиной к собеседнику и не мог видеть, как Джеймс вздрогнул от этого упоминания.

— Не помешал бы, — ответил маг как можно более равнодушным тоном. Затем сменил тему: — Из чистого любопытства, чем мы вообще занимаемся, и что тут будет? Решили замок ещё расширить и отправили наметить площадку?

— Полигон, — ответил профессор. Затем обернулся, взял из его рук пару жердей и воткнул в землю на расстоянии с полдесятка футов одну от другой, обозначая какие-то ориентиры. — Для практической части экзамена. Вроде полосы препятствий у военных, только с изученными за год тварями. Это третий-четвёртый курс, у шестого тут ещё найдутся проклятья и «вражеские» волшебники, чтобы жизнь слишком простой не показалась. Первым двум курсам хватит места и в классе, сам понимаешь, там пока ничего слишком опасного не проходят.

— А разрешат? Всё же «особое положение», могут решить, что ты детей к лесу ведешь как раз для очередного нападения, — заметил Кайнетт. — Раз уж ты и так под подозрением.

— Ещё месяц с лишним, успеют за это время успокоиться. Тем более, Бродяга им на днях подкинет подарочек, глядишь, дело резко ускорят.

— Какой? — спросил маг настороженно.

— Питера… То, что от него ещё осталось, но с начисто выжженной памятью. Вряд ли даже сам Тот-кого… и так далее смог бы оттуда теперь что-нибудь извлечь. Так что поиски Петтигрю прекратятся, ну или как авроры сейчас считают, «человека, выдающего себя за… героя Питера Петтигрю», — зло произнёс Римус. — К телу ещё будет приложен диктофон с парой кассет его признаний, самые лучшие моменты. Там и про предательство, и про Поттеров, и про то как освободили Блэка и зачем. Бродяга между делом задавал ему вопросы и записывал ответы. Надеюсь, в аврорате хоть найдется пара человек, которые так же любят маггловскую технику, как и он. И догадаются не включать её внутри Министерства. Хотя могут Уизли попросить помочь, там всё равно один этаж у них. Да, и можешь не опасаться, записи обрываются на ноябре девяносто третьего, ты там даже не упомянут, — ответил оборотень на невысказанный, но очевидный вопрос.

— Почему? — логично поинтересовался Арчибальд. — Ему ведь куда выгоднее было отдать им этого человека в здравом уме и при полной памяти, чтобы очистить своё имя.

— Слишком много появилось бы вопросов, и к нему, и ко мне, и к тебе. Кроме того, у Сириуса перед тобой долг, и вряд ли разумно пытаться списать обязательство подобным образом. С другой стороны, Бродяга явно не горит желанием возвращать себе статус наследника, а потому оставаться официально мёртвым ему даже проще, формально-то он ваш договор не нарушает таким образом. Думаю, позже он попытается выйти на контакт с директором, скажем, попытаться через него снять всё наблюдение хотя бы за домом в Лондоне, а также убедиться, что к его счетам ни у кого не будет интереса — в обмен на сотрудничество в противостоянии Сам-знаешь-с-кем.

— И кстати по поводу этого психопата, что-то новое удалось о нём узнать? — спросил маг, между делом передавая профессору ещё несколько жердей. Со стороны всё должно выглядеть достоверно, чтобы у пары прогуливающихся у одного из входов в замок авроров даже тени каких-то сомнений не возникло.

— Не так уж много, — вздохнув, признал Люпин, тоже продолжая свою работу по разметке будущей полосы препятствий. — Он связался с Петтигрю весной прошлого года, значит, вероятнее всего, тот призрак в школе был настоящим, и болван-Локхарт в самом деле собирал для него магическую силу. Когда скопилось достаточно, тот смог привести в действие свои же старые чары, метку Пожирателей, и подстраховаться, вызвав Питера и дав ему указания на всякий случай. О жизни Гарри, о его деньгах, ужасных родственниках, школьных друзьях, бедности и прочем рассказал Сам-знаешь-кто, придумав эту нелепую басню для Сириуса, про коварного директора и паутину его планов. Сложно сказать, откуда он узнал, разве что при их встрече два года назад — он был сильным легилементом, мог бы даже через Квирелла прочесть часть воспоминаний у ребенка, не имеющего представления о защите разума. В общем на этом практически и все новые сведения — после гибели Локхарта и уничтожения того предмета он больше на связь не выходил. У Питера лишь был приказ, доставить мальчика в определённое место, в идеале — согласного прийти целиком по своей воле и готового помогать им.

— И где же это?

— Албания. Страна на Балканах.

— Я знаю, где она, — ответил Арчибальд снисходительно. — И через пару дней аврорам станет всё известно?

— Да. А ты предпочел бы всё сделать сам? — спросил оборотень, вновь обернувшись к нему. — Явно себя переоцениваешь, профессор.

— Если они там его найдут и уничтожат, я буду искренне рад. Если они не найдут ничего, либо лишь какие-то следы, то официально информации об этом не будет, и мы так и останемся в неведении.

— Сейчас туда всё равно не попасть. Аппарацией так далеко не достать, порталов в ту сторону не найти даже на черном рынке, а маггловским транспортом добираться придется не один день — в ту страну даже самолеты от нас летают нечасто, а там ещё нужно добраться в какую-то страшную глушь в лесах и болотах, далеко от городов, — обстоятельно объяснил Люпин. Видно, и сам просчитывал уже варианты. — До экзаменов мне из школы так надолго не выбраться уже. Тебе тоже, если вдруг решил поучаствовать.

— А что, кто-то из вас двоих много понимает в работе с духами, в их подчинении или изгнании? — удивился Арчибальд искренне. — Что бы вы ему сделали, даже если бы нашли?

— А ты?

— А я — другое дело. Духи и призраки — это по моей части.

— Профессор алхимии, да? — с иронией спросил Римус, слегка склонив голову.

— Как будто у мага не может быть больше одной специальности, — ответил Кайнетт равнодушно.

— А может, есть ещё и третья и четвёртая? Малефик, некромант, демонолог, мастер химер?

— Очень смешно.

— В любом случае, если не жалко свободного времени, и если официально так ничего известно и не станет, думаю, в июне мы вполне можем выбрать несколько дней и оценить всю красоту балканских болот, — пожав плечами, согласился оборотень. — Не стану врать, мне тоже хочется поставить в этой истории точку, а не многоточие или вечный знак вопроса.