Неизменно изменчивое время (гет)

— Гермиона. Мне надо идти. Дела, — прозвучал голос Северуса.

— Еще слишком рано, — протянула Гермиона, утыкаясь лицом в подушку.

— Разве девять утра — это рано? — хмыкнул Северус. — Какая любопытная грань твоей натуры открывается. Бездельница. Я, признаться, заинтригован.

— Девять утра! — ахнула Гермиона, мгновенно подскакивая в постели и совершенно забыв о том, что она обнажена. — Я столько не спала целую вечность!

Лицо Северуса озарила ехидная ухмылка, а взгляд скользнул к ее груди. Гермиона и сама почувствовала приятное чувство гордости.

— Что ж, тогда я могу считать это ошеломительным успехом, не так ли? — произнес он.

— Может, просто повезло, — с показным равнодушием протянула Гермиона, вновь укладываясь. — Научный метод требует многократного повторения, чтобы подтвердить результат.

Северус насмешливо приподнял бровь.

— Я полностью предан научному методу, — заявил он.

Он наклонился для поцелуя, и она, ухватившись за возможность, притянула его ближе, зарываясь пальцами в его волосы. Его рука опустилась, нежно обхватывая ее грудь, и она прогнулась в его объятиях. Он тихо рассмеялся ей в губы.

— Постой. Кажется, я собирался уходить, — проговорил он.

— Мы были посередине эксперимента! — с наигранным возмущением воскликнула Гермиона. — Это же святотатство!

— Я мог бы вернуться позже, — сказал он, затем слегка смутился. — То есть, если ты этого хочешь.

— Да. Пожалуйста, вернись, — сказала Гермиона. Она закинула руки за голову, откидываясь на подушку, и улыбнулась ему.

Да.

Он определенно смотрел на ее грудь.

— Тогда иди, — сладко произнесла она.

— Практическая природа научных открытий фундаментальна, — сказал Северус. — Я чувствую, что должен выделить время для систематического исследования через наблюдение и деятельность.

— Если ты уверен, то, конечно, да, — сказала Гермиона. — Я имею в виду. Ради науки.

Она с удовлетворением наблюдала, как он стянул рубашку через голову.

— Определенно, — сказал он.

Она хихикнула, когда он заполз на кровать к ней.

* * *

Гермиона проснулась в десять утра, одна в постели. Она сладко потянулась, и на лице появилась самодовольная улыбка. Чувство удовлетворения переполняло ее. Настроение изменилось кардинально по сравнению с тем, что было всего сутки назад. Она все еще не совсем понимала, как Северус оказался жив и чуть не вытрахал из нее всю душу, или что ждет их в будущем, но намеревалась сполна насладиться этими мгновениями.

Напевая себе под нос, она накинула халат, закуталась в него и, словно во сне, спустилась на кухню за кофе.

На столе лежал небольшой сверток, обернутый в шуршащую черную бумагу со звездочками, а рядом — видавший виды блокнот. Гермиона покрепче запахнула халат и взяла подарок. Осторожно развернув, она увидела маленькую баночку. Повертев ее в руках, она наконец разглядела надпись:

Мазь для профессора Грейнджер.

Гермиона едва не выронила баночку от неожиданности. Несколько секунд она замешкалась, затем осторожно поставила ее на стол. Рука сама потянулась к блокноту, и она открыла первую страницу.

Перед ней был лабораторный дневник. Каждая страница исписана заметками, результатами экспериментов и размышлениями о различных измерениях ингредиентов. Северус датировал каждую запись, и Гермиона увидела, что он начал его в тот самый день, когда она покинула 1978 год. Кое-где встречались подробные зарисовки: очень реалистичные изображения ингредиентов зелий, аккуратные диаграммы размеров и форм экспериментальных методов нарезки. Она перелистывала страницы с нарастающим интересом, наблюдая, как он шаг за шагом работал над различными версиями мази, пока не наткнулась на очередной эскиз.

Судя по дате в начале записи перед рисунком, это было почти через год после ее ухода. И все же, с листа на нее смотрела она сама. Это была, без сомнения, Гермиона. Если наброски ингредиентов, сделанные ранее, были просто хороши, то в этот рисунок ее лица, лежавший перед ней, было вложено и время, и душа. На нем она улыбалась — широко, приветливо, так тепло, что Гермиона даже не подозревала, что способна на такую улыбку.

Она продолжала бегло листать дневник. Эксперименты шли своим чередом: вносились изменения, тщательно фиксировались результаты, и время от времени появлялись новые наброски Гермионы. Некоторые из них были закончены, другие — нет. На одном рисунке она стояла прямо, волосы вились, как у Медузы, палочка была направлена вперед, а на лице читалось глубокое сосредоточение. На другом она распахивала объятия, и оттуда вылетал рой бабочек. Был и просто линейный набросок, где она спала, развалившись в кресле.

На двух страницах раскинулся один рисунок: со спины была изображена она, кажущаяся крошечной на фоне огромного, рычащего волка. Фигура, которую Гермиона узнала, стояла, широко расставив ноги, с поднятыми руками, а ветви застыли в воздухе. Лицо на рисунке было слегка повернуто к зрителю, глаза сужены и полны решимости. Гермиона легонько провела пальцем по рисунку, на несколько минут погрузившись в воспоминания о том лесе и своих тогда чувствах.

Листая дальше, Гермиона с нежностью улыбалась, видя, как подростковая небрежность в почерке Снейпа уступила место каллиграфической точности взрослого мужчины. Но вдруг ее взгляд зацепился за страницу, изуродованную свирепым, рваным крестом. Улыбка тут же исчезла. Крест был начертан с такой мощью, что прорвал бумагу насквозь, а половина страницы была вырвана. Она быстро взглянула на дату.

Это был день, когда ее распределили в Хогвартс.

Почти три года после этой даты никаких записей не было.

Прости, — пронеслось у нее в голове. — Мне так, так жаль.

Она тяжело опустилась на кухонный стул, погрузившись в мысли о том непростом периоде в жизни Северуса. Как же ужасно ему, должно быть, пришлось. Пока она размышляла, завибрировал лежавший на столе мобильный. Внезапно Гермиона вспомнила, что так и не перезвонила Гарри, и схватила телефон.

Звонил Драко.

— Драко? — ответила она.

— Гермиона! Ты куда пропала? В Министерстве сказали, что ты на задании, но так и не сообщили, где именно. А прошло почти полгода!

Гермиона слегка поморщилась от его укоризненного тона.

— Прости, Драко. Но ты же знаешь, какая у меня работа. Что стряслось? — уклончиво спросила она.

— Ты пропустила наше с Асторией объявление. Она беременна, — сообщил Драко.

— Поздравляю! — воскликнула Гермиона. — А кто отец?

На том конце провода повисла тишина.

— Я, конечно, шучу, Драко, — поспешно добавила она. — Я правда очень рада. Если будет девочка, назовешь ее Гермионой?

— После такого — ни за что, — обиженно протянул Драко.

— Прости, — сказала Гермиона. — Считай, что я получила по заслугам. Как сам?

— Ты не могла бы приехать? — спросил Драко. — Отец крайне взволнован. Мама увезла Асторию, чтобы обезопасить себя и малыша. Мне бы не помешало, если бы здесь кто-нибудь был со мной. Может, пора ему перестать жить с нами?

— Конечно, — сказала Гермиона. — Я сейчас же буду. Настрой свои защитные чары, и я аппарирую прямо на территорию.

— Спасибо, — сказал Драко и тут же отключился.

Решив не щеголять в одном халате, Гермиона переоделась в джинсы и толстый свитер. Северус все еще не выходил у нее из головы, и она решила, что пора достать слизеринский шарф. Он оказался очень приятным и теплым, уютно устроившись наполовину под пальто. Она с трудом натянула свои ботинки и аппарировала.

У ворот поместья ее уже ждал Драко. Он нервно расхаживал взад-вперед, выглядя крайне обеспокоенным. Его взгляд быстро скользнул по ее шарфу, затем по шрамам, но он промолчал.

— Ты здесь. Отлично. За мной, — сказал он, хватая ее за рукав.

— Подожди, Драко. Что происходит? — спросила Гермиона.

— Сама увидишь, — мрачно ответил Драко.

Драко повел Гермиону в оранжерею. Они шли по красивой мощеной белой дорожке, безупречную эстетику которой лишь изредка нарушали небольшие кучки павлиньего помета. Как только Драко открыл боковую дверь, Гермиона сразу увидела Люциуса. Он нетерпеливо расхаживал взад-вперед по стеклянному атриуму, между рядами орхидей. Мужчина, которого она теперь видела, уже не был ни с отсутствующим взглядом, ни растерянным, ни с аккуратно заплетенными Нарциссой волосами. Он снова облачился в свои богато расшитые мантии, светлые волосы рассыпались по спине почти до пояса, а в его облике вновь появилось знакомое надменное высокомерие.

Он обернулся на их появление.

— А, профессор Грейнджер! Какое наслаждение видеть вас, — промурлыкал он, двинувшись им навстречу.

— Эм... Здравствуйте, мистер Малфой, — произнесла Гермиона.

Драко сверкнул на нее взглядом.

— Отец. Это Гермиона. Она не профессор, — терпеливо поправил он.

Люциус отмахнулся от слов сына.

— Северус прибудет ко мне сегодня с визитом, — заявил он. — Полагаю, поэтому вы здесь.

— Северус мертв, отец, — с мольбой в голосе произнес Драко.

Но Люциус лишь презрительно закатил глаза и вновь бросил все свое обаяние на Гермиону. Она встретила его суровым, непреклонным взглядом.

— Неужели? — спросила Гермиона. — Надеюсь, вы не оказываете на него дурного влияния, мистер Малфой.

Люциус рассмеялся, обнажив очень белую, хищную улыбку.

— Никогда, — протянул он кокетливым тоном.

Драко дернул ее за руку.

— Я же говорил тебе. Он такой последние два дня. Он твердит, что Северус вот-вот навестит его, и даже не узнает меня.

Гермиона не знала, что и сказать.

— Тебе, должно быть, очень тяжело, — тихо произнесла она.

Драко слегка осунулся.

— Да, — выдохнул он с горечью. — Будто он почти нормальный, но это лишь иллюзия.

— Драко, — мягко прошептала Гермиона.

— Он искренне верит, что Северус войдет в дверь с минуты на минуту. Он даже заставил эльфов привести его волосы в порядок, — поведал Драко.

Гермиона утешающе обняла Драко за плечи.

— Наконец-то!

Гермиона и Драко повернулись к Люциусу, услышав его взволнованный возглас.

В дверном проеме стоял Северус.

— Здравствуй, Люциус. Драко, — произнес он.

Если бы Гермиона не нервничала так сильно, размышляя, как ей отреагировать на Северуса и что он сам предпримет, она бы точно расхохоталась над выражением лица Драко. В его глазах изумление и замешательство отчаянно боролись за первенство. Пока Северус неторопливо шел к ним, Драко лишь безмолвно провожал его взглядом. Когда же Северус наконец подошел, Гермиона решила просто слегка улыбнуться. К ее неописуемому восторгу, он улыбнулся в ответ, наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Гермиона, — произнес он.

— Северус, — ответила она в тон ему.

Он направился к Люциусу, а Драко, оказавшись напротив Гермионы, беззвучно, но отчаянно шептал: -Что происходит?!» Она лишь пожала плечами.

Драко довольно сильно ткнул Гермиону в бок.

— Объяснись! — прошипел он ей.

— Это долгая, запутанная история, — сказала Гермиона. Она даже не была уверена, что может сказать. Не говоря уже о том, что хочет сказать.

— А если покороче? — спросил Драко.

— Эм... Он жив, и мы вроде как вместе, — произнесла Гермиона.

Драко наградил ее очередным взглядом, который был воплощением яростного недоверия. И да, такое выражение действительно существовало, потому что Драко демонстрировал его прямо сейчас.

— Как ты могла скрывать от меня такое? — спросил он.

— Я сама только вчера узнала, что он жив! — защищаясь ответила Гермиона.

Драко театрально всплеснул руками, демонстрируя крайнее раздражение.

— Но это же порождает еще больше вопросов!

— Драко, — прервал его Северус.

Оба повернулись к нему.

— Возможно, я смогу помочь твоему отцу. У меня есть несколько зелий, которые могут замедлить ухудшение состояния его мозга. Есть вероятность, что некоторые области могут улучшиться. Результаты неоднозначны, поэтому я ничего не могу обещать, — сказал он.

Гермиона какое-то время молча наблюдала за беззвучно движущимися губами Драко. Он, очевидно, силился что-то сказать, и не знал, как именно это выразить. Наконец, он нашел нужные слова.

— Спасибо, — чопорно произнес он. — Было бы невежливо с моей стороны не пригласить вас отобедать с семьей. Мама не видела вас много лет и будет рада вновь познакомиться.

“Чистокровные”, — мелькнула мысль у Гермионы. И правда, неужели их этикет мог разрулить абсолютно любую ситуацию? Теперь уж она точно прочтет ту толстенную книгу, которую подарила ей Нарцисса. Выходит, там даже нашлись бы советы, как правильно вести себя с внезапно объявившимися, давно покойными приятелями семьи.

Потрясающе.

— Хорошо, — сказал Северус. — Могу ли я попросить тебя сохранить мое возвращение в тайне? Я не уверен, как долго здесь пробуду, и хочу ли объявлять о себе так скоро.

От этих слов сердце Гермионы сжалось от ледяного укола.

— Да. Конечно, — пообещал Драко.

Гермиона подняла глаза на Северуса.

— Это было одно из твоих поручений? — спросила она.

— Да, — подтвердил он.

— Ох, — сказала она. — Я, пожалуй, пойду домой. Увидимся позже?

— Можешь увидеть меня сейчас, — сказал Северус. — Я могу пойти с тобой. Но только если ты этого хочешь.

— Хочу, — ответила она.

Вдруг Гермиона заметила, что Драко, с отвисшей челюстью и полным непониманием, молча наблюдает за их обменом репликами. Ее тут же бросило в жар, и она была уверена, что сильно покраснела.

— Можешь привести гостя, когда придешь на ужин, — ехидно заметил Драко.

Северус ответил на этот выпад совершенно невозмутимым взглядом.

— Жди сову, — коротко сказал он и, протянув руку к Гермионе, аппарировал с ней прямо в ее гостиную, не дав ей и рта раскрыть.

— Всегда мечтала поучаствовать в одном из твоих драматичных уходов, — сказала она.

— Теперь понимаешь, как полезны они для избегания сложных или скучных разговоров, — ответил Северус и криво усмехнулся. Она почувствовала, как глупо улыбается ему в ответ.

— Полезный жизненный совет, — сказала она. — Чаю?

— Пожалуй, — ответил он.

Гермиона направилась на кухню, чтобы заварить чай, а затем вернулась в свою небольшую гостиную, где Северус уже сидел на диване. Он выглядел уставшим, снял зимнюю куртку с шарфом и закатал рукава. Освободившись от верхней одежды, Гермиона воспользовалась моментом, чтобы сесть как можно ближе к нему. Он тут же обнял ее.

Гермиона перекинула его руку себе на грудь и переплела свои пальцы с его, слегка повернув предплечье. Выцветшая серость Метки все еще была там, но поверх черепа, скрывая пустые глазницы и извивающуюся змею, теперь красовались песочные часы.

— Это татуировка? — рассеянно спросила она.

— Да, — подтвердил он. — Сделал ее примерно через год после убийства Волдеморта. Меня тогда сильно занимало время, по разным причинам. Это помогало мне концентрироваться, — сказал он с тенью веселья. — И скрыть старое изображение тоже было важно.

Гермиона свободной рукой провела по контуру татуировки. Она была слегка стилизована, и изогнутые стеклянные колбы делали ее похожей на цифру восемь. Или, быть может, на знак бесконечности.

Ее сердце болезненно сжалось.

Она тут же разжала пальцы, выпуская его руку, и резко обернулась к Северусу. На его лице играла легкая, грустная улыбка.

— Я не понимаю, — выдохнула она.

— Гермиона, — произнес Северус. — Ты всегда все схватываешь на лету. Думаю, ты уже знаешь.

— Ты? — почти прошептала она, ее голос дрогнул. — Но почему?

Северус откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в потолок.

— А ты знала, что в одном маленьком городке в Венгрии есть портрет Дамблдора? — спросил он.

— Нет, не знала, — ответила Гермиона.

— А он есть, — сказал Северус. — Я столкнулся с ним совершенно неожиданно. Пойми, я его не искал.

— Уверена, что не искал, — согласилась Гермиона.

— Я странствовал годами. Ждал. Но и жил. Жил без привязанностей. Без хозяев. Без всего, — поведал он.

— Звучит так, будто ты был свободен, — сказала Гермиона.

— Полагаю, так и было, — сказал Северус. — Я бывал в местах, которые никогда не думал увидеть. Некоторые были прекрасны. А другие — ужасны.

— Мир — интересное место, — осторожно сказала Гермиона.

— Я наблюдал за Британией. Но время шло, и с ним росло мое беспокойство, я начал терять терпение. Я ждал тебя, но ты не появлялась, — сказал Северус.

Гермиона ничего не ответила, лишь осторожно положила руку ему на грудь, надеясь, что это принесет утешение, а не покажется навязчивым или покровительственным.

— Пару лет назад я был в Тихани. Знаешь такое место?

— Там родился Гриндельвальд, так? — уточнила Гермиона.

— Верно, — кивнул Северус. — Там живет очень сплоченная магическая община. И есть небольшой музей, посвященный Первой магической войне. Я пошел туда, сам не знаю почему. И там я наткнулся на Дамблдора.

— Он понял, что это ты? — спросила Гермиона.

— Я не ожидал увидеть кого-то знакомого. Не использовал маскировку или что-то еще. Возможно, стал слишком беспечен, — ответил Северус.

— Или, может быть, ты просто впервые почувствовал себя в безопасности, — возразила Гермиона.

— Не буду утомлять тебя подробностями нашей встречи, — сказал Северус, — кроме его комментария по поводу татуировки на моей руке. Было тепло. Я был в одной рубашке с короткими рукавами. В мире маглов никого не волнуют татуировки.

— Не особенно, — согласилась Гермиона.

— Он долго расспрашивал меня о ней, — продолжил Северус. — А если я что и знаю, так это то, что Дамблдор никогда не интересовался ничем просто так.

Гермиона погладила его бок, надеясь, что он продолжит говорить, но в то же время желая, чтобы он остановился.

— Он видел ее раньше, — сказала Гермиона. — Давным-давно.

— Именно. Когда в Хогвартсе появилась молодая женщина, утверждающая, что она из будущего, — сказал Северус.

— И она была совершенно великолепна, — игриво вставила Гермиона.

Северус засмеялся. На мгновение его взгляд снова задержался на ней.

— Оказалось, она искала каких-то волшебников, которые прибыли туда с ней. Они преследовали одного студента, — сказал он.

— Ох, — сказала Гермиона. — Он тебе рассказал.

— Он почти ничего не знал, — сказал Северус. — Ты была так осторожна.

Гермиона натянуто улыбнулась комплименту.

— Он вспомнил, как тех волшебников схватили. Вспомнил твой интерес к их татуировке, которая, похоже, подтверждала их личности, — продолжил он.

— Это была их версия Метки, — сказала Гермиона. — Но не такая, как у Волдеморта. Просто декоративная.

— Я применил все известные мне стратегии, чтобы найти их. Я действовал через посредников, прибегал к сложным комбинациям и добывал информацию, перепроверяя через скрытые каналы. Я пытался выяснить необходимое, не раскрывая себя. Пока не пришел к единственно возможному выводу, — сказал Северус.

— К какому?

— Я был инициатором создания той группы, — сказал Северус. — И передо мной встал выбор: разбередить гноящиеся раны чистокровных или же бросить все, уйти и забыть, что мы когда-либо встречались? Если бы группы не существовало, тебе не пришлось бы перемещаться во времени.

Гермиона выпрямилась, садясь.

— Не говори больше, — сказала она. — Ты ничего мне не должен, Северус. У нас была договоренность.

— Мы договорились простить друг друга, если совершим ошибки, о которых сожалеем. Но я не сожалею. Я сделал это из чистого эгоизма, — ответил он.

Гермиона вспомнила свой план украсть устройство времени и вернуться в прошлое, чтобы спасти его, зная, что это может изменить все. Даже к худшему.

— Ну, и что с того? — спросила она.

Он пристально посмотрел на нее.

— Тебя не беспокоит, что я придумал некий образ, собрал под его знамена обиженных чистокровных и внушил им идею о путешествии во времени как о способе принести Волдеморту победу в войне?

— Что ж... в такой формулировке это звучит, пожалуй, немного ужасно, — сказала Гермиона, пытаясь разрядить обстановку.

— Это было ужасно, — подтвердил Северус. — Посмотри, какую цену ты заплатила за мой эгоизм.

Он нежно провел по ее щеке.

— Мне все равно, — сказала Гермиона. — Если это та цена, которую я должна была заплатить, чтобы узнать тебя, то я считаю ее вполне справедливой. К тому же, в наибольшей опасности был именно ты. Они ведь собирались вернуться, чтобы убить тебя.

— Что ж, эту часть я не планировал, — признался Северус. — Я лишь создал идею, а потом позволил ей развиться. Дал им понять, насколько коррумпированным может быть Министерство. Остальное они сделали сами.

— Я чуть не потеряла тебя, — сказала Гермиона. — Ты настоящий идиот. Ты был незаменим.

Она легонько коснулась его губ. Когда Гермиона снова подняла взгляд, он улыбался.

— Да. Так ты и сказала Минерве, — произнес он. — Я довольно долго размышлял над твоими словами. Пока не понял, что ты пыталась сказать.

— Я пыталась сказать, насколько ты важен. Не только для Ордена, для Хогвартса или для войны. Но и для меня, — ответила Гермиона. — Без тебя ничего бы не вышло. Но только когда я вернулась и подумала, что потеряла тебя навсегда, я осознала: без тебя все не имеет смысла.

— Гермиона, — сказал Северус. Он сел и притянул ее к себе, крепко обняв. Она обхватила его руками и уткнулась лицом в его ключицу.

— Я бы ни с чем не справился без тебя, — сказал он.

— Это неправда, — прошептала Гермиона. — Ты такой умный, сильный и хитрый. Я ведь ничего толком не сделала.

— Для меня сделала, — ответил Северус. — Разве ты не видишь? Ты незаменима для меня. Я бы перевернул мир ради тебя.

Гермиона часто заморгала, пытаясь сдержать подступающие слезы.

— Что я сделала? Кроме того, что бросила тебя умирать? — спросила она.

— Нет. Ты дала мне многое, — сказал он, коснувшись рукой своего ожерелья. — Выход, когда он был так нужен. Приют, когда мне некуда было идти. Советы, как подготовиться: надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. И полезные практические советы по беспалочковой магии, — добавил он с легкой смущенной гримасой.

Гермиона почувствовала, как к щекам прилила кровь.

— Ох, гобеленовая игла! Ну хоть это было полезно.

— Ты удивишься, насколько полезно довести до совершенства беспалочковый контроль над иглой, — сказал Северус, указывая на шрам на своей шее. — Для шитья самых разных вещей.

Гермиона поняла, что он сделал.

— Мерлин, — сказала она. — Как ужасно.

— Лучше, чем быть мертвым, — ответил он.

Гермиона на мгновение замолчала, затем решила озвучить то, что не давало ей покоя с момента пребывания в Поместье.

— Ты сказал Драко, что не знаешь, как долго здесь пробудешь, — осторожно произнесла она. — Я надеялась, что ты останешься.

— Гермиона, вряд ли я могу ожидать, что ты будешь относиться ко мне как прежде, — сказал Северус. — Я сильно изменился с тех пор. Думаю, стал жестче. Не знаю. И я уж точно не стану тебя винить, если это что-то изменит в наших отношениях. Я пойму, если ты не готова быть со мной.

— Я хочу быть с тобой, — сказала Гермиона. — Но и ты видел мои довольно непривлекательные черты характера. Я далека от идеала, так что не могу требовать того же и от тебя. Прошло много времени.

Он взял ее за руку.

— Я ужасен, — сказал он с усмешкой.

Она усмехнулась в ответ.

— Я тоже.

— Почему бы нам не договориться быть ужасными вместе? — предложил он.

— Но не друг для друга, — закончила она.

И тут его губы коснулись ее губ, и больше она не смогла произнести ни одной связной фразы.

_______________________________

По сути остался только эпилог и можно ставить метку "завершен":)