Драко Малфой и Кровь Обречённого (гет)

— Что с твоей раной? – спросила Гермиона, и Драко вновь ужаснула меланхоличность ее голоса, словно она кукла какая тряпичная, а не человек.

— Ничего… там вообще ничего нет. Даже следа от раны не осталось. А вот Джинни умерла по-настоящему – ответил Рон ей тем же тоном, глаза его были затуманены, словно бы он на самом деле сейчас не сидел с ними, а парил где-то в облаках своей фантазии. В его голосе была грусть, но разве грусти хватит, чтобы оплакать уход любимого человека? Как же это так в жизни бывает? Ты живешь, куда-то стремишься, и также с тобой шагает рядом человек, который тебе дорог, а потом вдруг, в самый обычный день, ничем непримечательный, когда ты ждешь этого меньше всего, человек этот вдруг исчезает. Навсегда. И никогда больше ты не услышишь его слов, его смеха, не увидишь его глаз… ничего этого не будет, только земляной холмик на могиле, и все.

Тело Джинни осталось лежать там, где его и оставили, и за время их отсутствия никуда не переместилось. А сидели они уже около получаса, ни на что особо не надеясь. В голову вдруг закралась страшная мысль – все совсем не так. А может, их обманули? Заманили в ловушку, сводили с ума, словно они игрушки-марионетки, и теперь они здесь будут вечно? А кто спасет их, если это так? Никто. Они не владеют своей судьбой, здесь, и эти мысли были такие же страшные, как и мысли о вечности и «никогда».

Никогда.

Гарри не знал, где находится. Вроде бы только что он разговаривал со своими друзьями, и вот уже нет их, и ничего нет, здесь даже пустота и тишина отсутствуют, это было сплошное бесцветное никогда – это был Ад.

Гарри не хотел бороться. Раньше – хотел, раньше в этом был весь смысл его жизни, теперь же все совсем не так, теперь почва под ногами – это зыбучие пески, которые засасывают его все глубже и глубже…

Он чувствовал себя раздавленным, маленьким и ничтожным мальчишкой, дрожащим от страха из-за присутствия силы – Зверя. Он же, Зверь, будто бы чего-то выжидал, замерев в груди тревожным комком, разрывающим на части внутренности. Чего ждал? Его выбора?

Гарри обманул друзей? Нет. Просто не сказал. Теоретически выйти из-под власти Зверя может абсолютно любой в абсолютно любое время. Ведь вдумайтесь, зверь – это даже не сила, не энергия, зверь это порождение человека, он живет внутри, а значит, вы с ним единое целое. И если он существует, значит, так должно было быть, а значит, есть выход, который приведет к Гармонии. Другое дело, каковы будут последствия? Неизвестно, но, быть может, будет еще хуже, чем до этого.

Гарри с ужасом стал замечать за собой в последнее время эту странную меланхоличность. Он был слишком смел, чтобы сдаться и умереть, и слишком слаб, чтобы жить по-настоящему. Он не мог шагнуть ни в ту, ни в другую сторону. Он жил так, словно бы кто-то взял его на буксир и тащил по длинной дороге жизни. Безрезультатно тащил, надо сказать. Его разум стал каким-то бесцветным, расплывчатым, он отказывался анализировать что-то, представлять и уж тем более мечтать. Это была разительная перемена, если вспомнить того, старого Гари Поттера, но эта перемена была внутри него, и потому может, никто ничего не заметил. Или не захотел.

А что теперь делать? Он готов был привыкнуть к новому, готов, но, что же поделать, как можно ПРИВЫКНУТЬ К МЫСЛИ, ЧТО ТЫ УБИЛ ЧЕЛОВЕКА? Любимого человека. Невозможно. Только смириться, а Гарри опротивело это слово, мерзкое слово, которое произносить-то не хочется. Смириться со смертью родителей, смириться со смертью Сириуса, смириться со смертью Дамблдора. Смириться. Как кошмар из детских снов. Гари хотел жить, а не смириться, а тут ему предлагали просто раствориться, просто не думать, ни о чем и ни о ком.

Так что делать? Гарри как мог, пытался найти выход из положения, честно пытался сделать все возможное, но ему так надоело сопротивляться, так хотелось просто глотнуть свежего воздуха, зная, что этот глоток далеко не последний, и напоен он сладким ароматом жизни…

Что же делать? Если внутри тебя что-то смогло пробить дыру, перевесить чашу весов, значит, надо найти противовес. Что-то, что окажется сильнее. Это был ужасный выбор. Как, скажем, если бы во время пожара, матери пришлось бы выбирать – какого ребенка вытащить из огня, старшего или младшего?..

Невозможно выбрать, полагаясь лишь на разум, невозможно простить, но возможно смириться…

Что может Гарри противопоставить смерти? Оказывается, не так уж мало. Его друзья, в их голосах был и укор, и мольба, и надежда… надежда на помощь. Те, кто уходят – они эгоисты, а не герои. Столько людей погибло, чтобы позволить ему продолжить свой путь, сделать то, что ему надо было… а оказалось, что надо было ему стать тем, о существовании которого он и не подозревал – Проводником. И это было важно и это было всем. Столько времени они шли к этому, а со стороны казалось порой, что они не сделали и шага. Но сделали, огромный шаг, причем куда-то очень высоко, туда, куда взгляд обычного человека не проникает.

И он должен жить. Он должен пойти. Он должен забыть. Он должен простить. Он должен понять. Он не может стереть свою жизнь и начать все заново, значит, только вперед, мчаться по жизни, слыша, как ветер свистит в ушах, лететь вперед на огромных белоснежных крыльях, стараясь перегнать время и никогда, никогда не оглядываться…

Гарри отчаянно пытался выбраться, но не понимал, что надо сделать. Просить? Угрожать?

— Выпусти меня! Выпусти! – прокричал он, сам себе, пытаясь достучаться до Зверя, который сейчас будто молчал, но не выпускал, он обволакивал его, жалил, впрыскивая в кровь свою отравленную слюну, словно летучая мышь.

Гарри глубоко вдохнул и изменил просьбу:

— Будь одним целым со мной! Будь! Я впускаю Зверя в свою душу, но я остаюсь человеком!

Гарри чувствовал, что все произнесенные им слова становятся материальными, они имеют силу, власть, и происходит то, что он говорит, особенно если он не врет сам себе. Зверь будто бы чуть-чуть отступил, оставляя ему больше пространства. Но не отпускал. Гарри закрыл глаза, приставив руки к вискам, и глубоко вздохнул. Столько мыслей… столько всего необычного… страшного… надо все забыть, надо очиститься… надо…

«Готово» — про себя подумал Гарри, и его зеленые глаза с жесткостью посмотрели куда-то вдаль, там, где должен был быть горизонт, но где была пустота. Пустота, тишина и «никогда» — это Ад.

Его жизнь сейчас – это Ад.