Summertime Of Our Lives (гет)

— Мне нужно думать о себе. Только о себе. Я одна в комнате.

Отвернувшись к водопаду, Мелани упирает руки в воду и действительно притворяется, что нас здесь нет. И это я ставлю палки в колеса команды? Да она же просто спихнула на меня ответственность за своего братца, сработаться с которым я не смогу, и решила «думать только о себе»! Зло выдохнув, я отворачиваюсь к огненной стене. Пламя не обжигает мне руки, когда я касаюсь его, а только приятно покалывает. Это сразу успокаивает. Мне нравится мое новое умение — не только потому что я стала первой в классе, но потому что огонь по-настоящему дарит мне прилив сил и энергии.

Я сосредотачиваюсь на огне, пытаюсь ощутить его как физическую материю и раздвинуть в стороны, чтобы образовать проход для Скорпиуса, но пламя только обволакивает мои руки. Понятно. Видимо, огонь принимает меня за свою, но пока отказывается мне подчиняться. Я не знаю, что делать, но интуитивно чувствую, что есть только один способ. И он мне не нравится.

Я поворачиваюсь к ребятам и с удивлением отмечаю, что Мелани все же покинула комнату, справившись со своей стихией. Мы со Скорпиусом, впервые с нашего свидания, остались наедине. Ну, не считая, конечно, сотни человек, которые наблюдают за нами снаружи.

Он окидывает нервным взглядом мои руки. Ожидал увидеть ожоги? Почему-то эта мысль меня веселит, и я полностью прислоняясь спиной к стене. Он дергается, как будто готов был броситься вперед, но вовремя себя остановил. Я понимаю, что это рефлекс — спасать людей от огня, но все равно меня радует его реакция. Я ухмыляюсь.

— Так ты сможешь меня провести?

Я знаю, что время поджимает и на нас смотрят другие люди, но все равно испытываю разочарование. Мы вдвоем в комнате, которую не можем покинуть, и первое, что он мне говорит, касается дурацкой игры. Но я сохраняю лицо и пожимаю плечами.

— Постараюсь. Подойди сюда.

Он медлит.

— Ты боишься огня или меня? — я поднимаю брови.

Скорпиус фыркает и в три шага пересекает разделявшее нас расстояние.

— И как это работает?

— Я точно не знаю, как это объяснить, — отвечаю я. — По идее, для единения со своей стихией нужно достичь внутренней гармонии. Мне до этого далеко, но… Поскольку моя стихия — огонь, моя связь с ней строится на моих эмоциях, а не на спокойствии. Не знаю, считай, что отсюда берется метафора о «горящем сердце» и «пылающих в груди чувствах», — заканчиваю я, закатывая глаза. Звучит слишком пафосно, но наглядно.

Скорпиус хмурится, обдумывая мои слова, и прочищает горло, прежде чем спросить:

— То есть, огонь воспринимает все, что ты чувствуешь?

— По сути, да, — киваю я.

— Значит, я в нем сгорю заживо, — заключает он.

Я теряюсь, не зная, что ответить. Это он наконец вспомнил, что между нами произошло? Или он говорит о наших конфликтах, которые происходили еще до МАЛа?

— Если бы я желала тебе мучительной смерти, я бы просто рассказала все своим братьям, — говорю я.

— Справедливо.

Я раздраженно фыркаю. Хоть каплю своей вины он может признать?

— Огонь не навредит тебе сильно, если я смогу сосредоточиться на чем-то хорошем, — я продолжаю делать вид, что в этой ситуации меня волнует только победа в игре. — Чем больше у меня положительных эмоций, тем меньше шансов, что ты станешь барбекю.

— Обнадеживает, — хмыкает он и, подумав о чем-то, спрашивает: — Ты уверена, что это хорошая идея?

— Нет.

— Может, будет лучше, если ты продолжишь меня ненавидеть, а я подожду, пока комната откроется сама? — уже серьезно предлагает он.

Я понимаю, что он имеет в виду, но не собираюсь говорить с ним об этом. Вместо этого я возмущенно восклицаю:

— Я и так потеряла из-за тебя кучу времени, хотя комнату прошла первая! Мы не можем прийти последними из-за того, что ты нихрена не умеешь!

Он вздергивает бровь, явно оскорбленный моими словами.

— Нихрена не умею? Позволь тебе напомнить, я в одиночку принес нам баллы за дуэль!

— За дуэль с Кестером, — напоминаю я. — Который победит, если мы не пройдем через этот чертов огонь!

Я вздрагиваю и перевожу взгляд на пламя, как будто оно могло обидеться на меня за эти слова.

Скорпиус морщится.

— Черт. Ладно. Что нужно делать?

Я делаю глубокий вдох.

— Дай мне руку.

Он смотрит на меня с сомнением. Я знаю, о чем он думает: стоит ли эта дурацкая игра моих нервов? Только в действительности это ничего не меняет.

— Ну?

Он медленно протягивает руку, как будто боится обжечься и о мою кожу, и аккуратно сжимает мои пальцы в своих. Я смотрю на них несколько секунд и поднимаю глаза. Он сам все еще не отрывает взгляда от наших сцепленных рук. Что он чувствует в этот момент? Он вообще хоть что-то чувствует?

Каким-то чудом в мою голову все-таки приходит мысль, что на нас смотрит почти весь лагерь. Я прочищаю горло.

— Отлично, — киваю я и поворачиваюсь лицом к огню. Он встает так же рядом со мной.

— Лили, не сожги меня, пожалуйста, — просит он.

Я пытаюсь не реагировать на то, как он произносит мое имя.

— Ничего не обещаю, — наигранно усмехаюсь я. — Но если не будешь меня бесить — то постараюсь.

— Давай, ради победы над Кестером. Третьей за сегодня.

Не знаю, делает ли он это нарочно или говорит без задней мысли, но я ухватываюсь за наше единение против Кестера, концентрируюсь на нем и закрываю глаза.

— Идем.

К счастью, он не задает глупых вопросов, а просто делает шаг вперед. Никаких криков я не слышу, а значит — у меня получается. Я закусываю губу, пытаясь убедить окружающее нас пламя в том, что Скорпиус должен пройти со мной. Иду рядом маленькими шагами. Его рука дрожит. Я вспоминаю, как он целовал меня в своей комнате, как танцевал со мной на костюмированном вечере. Вспоминаю, какой влюбленной и счастливой вернулась с крыши, когда убедилась в его ответных чувствах. Чувствах, которых оказалось недостаточно, чтобы… Скорпиус дергается, и до меня доносится сдавленный вдох. Я открываю глаза. Маленькие язычки пламени уже танцуют на его рубашке. Он смотрит на меня с выражением ужаса на лице. Я судорожно пытаюсь отодвинуть боль на второй план, вспомнить еще что-то хорошее, но не могу. Вокруг нас огонь. Я не понимаю, в какую сторону идти. Пламя уже съедает края рубашки Скорпиуса. Я не знаю, что делать, а огонь чувствует мою панику и становится только сильнее. Мерлин. О, Мерлин, неужели я действительно его убью? Лили, успокойся. Успокойся и сосредоточься, черт возьми.

Скорпиус крепко сжимает мою ладонь, а вторую руку кладет на мою щеку.

— Лили, ты справишься, — говорит он. — Ты лучшая по Стихиям в лагере. Выведи нас отсюда.

Он заправляет прядь волос за мое ухо и смотрит мне глаза.

— Лили, пожалуйста.

Его взгляд завораживает меня. Скорпиус стоит слишком близко, так, что я могла бы… Я поднимаюсь на носочки, не соображая, что делаю. Почти касаюсь губами его губ. Всего пара миллиметров. Он не отстранятся, но и не двигается вперед. Я не решаюсь. Огонь начинает отступать. Я чувствую его руку на своей талии. Он опускает свой лоб на мой, а потом поворачивает голову, так что мое лицо оказывается на его плече. Он притягивает меня к себе.

— Вот так, — говорит он мне на ухо. — Все хорошо. У тебя получится.

Я успокаиваюсь. Господи, как же я скучала по его прикосновениям!

Огонь, перестав видеть в Скорпиусе угрозу, дает мне новые силы. Я делаю шаг назад. Наши руки объяты пламенем, но оно не обжигает, а показывает, что принимает его и мои чувства к нему как часть меня.

— Нам туда, — говорю я, указывая нужное направление.

Ему надо выбраться первым, потому что я не знаю, сколько продлится мое единодушие с огнем.

Связь со Скорпиусом почти обрывается, и я понимаю, что ему удалось выйти из полосы огня. Еще один шаг — и я стою в прохладной комнате, которую видела раньше. Ал спрашивает что-то, но я почти не слушаю.

Я пересекаюсь взглядом со Скорпиусом. Всего на секунду, но этого достаточно, чтобы осмыслить все, что произошло. Когда он узнал, что мне нужно сделать, чтобы провести его, он предпочел остаться в комнате, чтобы я могла и дальше его ненавидеть. Потому что не хотел, чтобы мои чувства вернулись, чтобы я вспомнила все, что между нами было, и заново разбила себе сердце. Но там, в огне, ему самому пришлось играть на моей влюбленности, чтобы вызвать у меня нужные эмоции. А теперь он смотрит на меня с сожалением в глазах.

Наверное, он чувствует себя виноватым. Но на самом деле это ни на что не повлияло. Мне не пришлось ворошить свои чувства и доставать со дна привязанность к Скорпиусу. Потому что она никуда и не исчезала. Я не вспоминала наши отношения, потому что они и так крутятся в моей памяти постоянно.

Скорпиус отпускает мою руку и отворачивается.

Я открываю глаза, смирившись с тщетностью попыток уснуть. Я проворочалась всю ночь, но нервное напряжение от вчерашнего дня так и не отпустило. Мы отмечали победу допоздна, но, вернувшись в комнату, где Мелани уже спала, я не смогла очистить разум или занять свои мысли чем-то другим. Даже боггарт не впечатлил меня так сильно, как комната стихий. Если бы он не принимал форму только укрепившихся, глубинных страхов, он точно стал бы сгорающим заживо Скорпиусом. Не в состоянии больше вспоминать эту жуткую картину, я решительно откидываю одеяло и сажусь в кровати. Мне нужен свежий воздух.

Я надеваю первые вещи, которые снимаю со спинки стула, и тихо выхожу из комнаты. В коридоре темно и пусто. Я направляюсь к балкону. Дверь уже приоткрыта, но я не вижу никого через стекло. На балконе я действительно оказываюсь одна. Я вдыхаю прохладный ночной воздух, жалея, что еще нельзя выходить на улицу. Мне слишком неспокойно, чтобы стоять на одном месте. Я прохожу вдоль балкона и обратно. Хм, может попросить у Ала метлу? Если, конечно, он ночует сегодня в комнате Саммер. Может, мне станет легче после того, как я полетаю. Я почти возвращаюсь в холл, когда до меня доносятся голоса и громкий хохот. Сначала я не понимаю, откуда, потому что на жилом этаже по-прежнему никого нет. Я оглядываюсь по сторонам и натыкаюсь взглядом на лестнице на крышу. Хм. Я отступаю назад, и голоса стихают. Снова подхожу к двери — они возвращаются. Видимо, в тот момент, когда я вышла на балкон, наверху все молчали, а потом я уже оказалась за звуконепроницаемым барьером. Я прислушиваюсь: это не похоже на чье-то свидание, и, более того, я узнаю знакомые голоса. Помедлив, я все же решаю подняться. Чем больше вокруг меня людей, тем меньше я думаю о Малфое, а после вчерашнего дня мне это противопоказано.

Посреди крыши, собравшись в круг, сидят ребята из Хогвартса. Чарли держит на коленях гитару, но не играет. Эмили что-то рассказывает остальным. Пока я думаю, могу ли к ним присоединиться, меня замечает Крейг. Я поднимаю ладонь в ответ на его удивленный взгляд, он улыбается, встает на ноги и идет мне навстречу.

— Привет, Лили.

— Привет, — говорю я. — Мне не спалось, и я хотела подышать свежим воздухом. Не думала, что на крыше кто-то будет в такой час.

Я слегка привираю, но не хочу признаваться, что поднялась наверх, только потому что услышала их.

— Да, мы не хотели расходиться и решили встретить рассвет, — объясняет он. — Мы с Эмили и другими ребятами с Равенкло давно собирались сделать это в Хогвартсе, но кто-нибудь всегда не высыпается или дописывает домашку. А отсюда мы скоро уезжаем, так что откладывать уже нельзя.

— Здорово, — улыбаюсь я. — Надо побольше всего успеть за последние дни.

— Идем к нам. У нас даже есть сладости.

— Ну ради них точно останусь, — смеюсь я.

Мы оба делаем вид, что тогда в гримерке ничего не произошло. Наша дружба завязалась здесь абсолютно внезапно, но так естественно, что сейчас даже сложно поверить, что в школе мы почти не общались. Я не хочу это потерять. Я прикладываю все усилия, чтобы не допустить никакой неловкости, потому что до сих пор с содроганием вспоминаю тот случай с Кайлом, когда я сама почти оказалась на месте Крейга. На самом деле, тот поцелуй оказался для меня полной неожиданностью. Я и подумать не могла, что нравлюсь ему. Наверное, я настолько зациклилась на Скорпиусе, что остальные парни просто исчезли из моего поля зрения. Мне сложно понять, как я к этому отношусь. Крейг — красивый, веселый, активный парень. С ним никогда не было бы скучно. И он поддерживает меня. Я пока не готова видеть в нем кого-то, кроме друга, но хотела бы, чтобы у меня все-таки получилось.

Ребята шумно встречают меня, поздравляя с победой в квесте. Эмили говорит, что я шикарно выступила на дебатах, а остальные высказывают сожаление, что не пошли на Стихии и не умеют проходить через огонь, как я. Скорпиус вчера тоже говорил, что я лучшая по Стихиям в лагере. Даже если он сказал это просто, чтобы меня успокоить, искренняя похвала ребят отходит на второй план по сравнению с теми словами Скорпиуса. По сравнению с ним все отходит на второй план. И я ничего не могу с этим поделать.

— А что вы пели? — спрашиваю я, пытаясь увести свои мысли с опасного пути.

— Точно! Что там заказывали дальше?

Все начинают петь. Я тоже подпеваю, даже песни, которые мне не нравятся, чтобы заглушить внутренний голос. Когда из-за горизонта появляются первые красные лучи, мы перемещаемся к краю крыши. Я отхожу от ребят, чтобы насладиться видом в относительной тишине, но это место мне слишком о многом напоминает. Зря я поднялась на крышу. Именно здесь, на этом месте он признал, что что-то чувствует ко мне. Может, это все-таки было правдой? Он ведь беспокоился обо мне на игре. Интересно, если бы я все-таки поцеловала его, он бы ответил? Часть меня жалеет, что я этого не сделала. Может, он бы понял, что я…

— Ты в порядке? — раздается за моей спиной негромкий голос Крейга.

— Да, — я поворачиваюсь к нему.

— Я видел твоего боггарта, — говорит он. — Мне показалось, или это была ты?

— Ага, — я киваю, вспоминая, кто встретил меня на выходе из алхимической комнаты. — Он у меня с детства такой: я, только с черными волосами, в очках и со шрамом. Странное зрелище, знаю. Просто я всегда боялась, что люди увидят во мне только дочь Гарри Поттера, и ничего больше.

— Ну, — он на секунду задумывается, — от лица людей уверяю тебя, что это не так. Я редко вспоминаю, какая у тебя фамилия, а вижу только… Лили.

— Просто Лили?

— Про тебя нельзя сказать «просто», — Крейг качает головой. — Ты очень особенная девушка, и происхождение тут ни при чем. Не забывай об этом.

Это очень приятные слова, но, к сожалению, не от того человека.

— Спасибо, — я улыбаюсь, но хочу сменить тему на более нейтральную. — Мне жаль, что вы не вышли в финал.

— Да ладно, — отмахивается он. — Это просто игра. А вы и так всем показали, какая школа лучшая в магическом сообществе.

— Это точно, — ухмыляюсь я.

— К тому же, в нашей команде никто не ходил на Стихии, — добавляет он. — Мы бы не прошли эту комнату.

— Да уж, это было жуткое испытание, — я невольно содрогаюсь.

— Но ты справилась первая, — замечает он. — Если бы тебе не пришлось вытягивать остальных…

— Скорпиус тоже не ходит на Стихии.

— Ну и оставили бы его одного, — хмыкает он. — Ему полезно.

— Мы бы проиграли! — восклицаю я.

Я понимаю, что не могу ждать от Крейга хорошего отношения к Скорпиусу после того, как рыдала на его глазах из-за нашего расставания. Но почему-то мне все равно неприятно, когда он так говорит. И не только он — Роза и Свити тоже пытались опустить Скорпиуса, как будто от этого я и сама чудесным образом его разлюблю. Но нет. Я сама могу называть его мудаком и обвинять в том, что он использовал меня, но слышать это от других просто невыносимо. Возможно, я просто надеюсь получить в ответ какое-то опровержение, а не подтверждение. А еще, что абсолютно ужасно, в такие моменты мне становится за него обидно.

— Разве выигрыш стоил твоих переживаний? — спрашивает Крейг, внимательно глядя на меня. — Вы довольно долго говорили перед тем, как войти в огонь. О чем?

— Не поверишь, но он думал так же, — говорю я. — Слушай, я знаю, что в это сложно поверить после того, что я сама тебе рассказала, но Скорпиус не такой плохой. Он тоже за меня переживал и не хотел, чтобы я его проводила, а там, в огне, я чуть не потеряла контроль, и он мне помог.

Крейг смотрит на меня, как на сумасшедшую, и я отворачиваюсь. Ну чего он от меня хочет? Я не могу просто взять и расчувствовать все, что я чувствую! Да, Крейг — не лучший кандидат для разговора о Скорпиусе, учитывая его симпатию ко мне, но он же сам его и начал!

— Я просто не могу поверить своим ушам, — цедит Крейг, и я удивленно оборачиваюсь: таким злым я его никогда не видела. — Вы что, помешались все на Малфое?

— Что?

— Что вы вообще в нем находите? — продолжает он. — Он тебя использовал, а ты его защищаешь! Охренеть просто!

— Не разговаривай со мной таким тоном, — осаждаю его я.

— Конечно, это же позволено только твоему драгоценному Скорпиусу! Сначала Джейн, теперь ты… Скоро он еще кого-то найдет — и все почему? Потому что вы все ему прощаете! Он тебя бросил, а ты продолжаешь бегать за ним, как дура!

Я не успеваю даже ответить на его наезд, потому что он круто разворачивается и уходит. Ребята окликают его, но безуспешно. Я думаю о том, чтобы догнать его, но отметаю эту мысль. Ему надо остыть. И осознать, что так со мной себя вести нельзя. Тут не я должна мириться, это уж точно. Что это вообще было?! Как он мог мне такое сказать? И при чем здесь Джейн?

— Лили, что произошло? — спрашивает меня Эмили.

— Я сама хотела бы знать, — отвечаю я. — Я, пожалуй, пойду.

Я спускаюсь на жилой этаж и Крейга там не застаю. Вернувшись в свою комнату, я сразу начинаю собираться, потому что и дальше находиться в четырех стенах не могу. Неужели Крейг не понимает, что оскорбляет меня своими нападками?! Таким отношением он меня точно к себе не привлечет.

— Уже утро? — сонно спрашивает Мелани, приподнимаясь на локтях, и я понимаю, что даже не подумала о ней, яростно бросая в сумку учебники.

— Да, но у тебя есть еще часа два на сон, — говорю я. — Я сейчас уйду и не буду тебе мешать.

— Что-то случилось?

— Нет.

Я смотрю на нее и вспоминаю ее состояние после боггарта. Понятия не имею, кто это был, но после него она не смогла даже остаться, чтобы получить награду за первое место. Странно было видеть Нотт такой… слабой.

— Ты как? — спрашиваю я.

Она обессиленно падает на подушку и закрывает глаза.

— Нормально.

— Вот и поговорили, — бормочу я, но она меня, кажется, уже не слышит.

Мне настолько не терпится выбраться из здания, что последние три минуты до снятия Воющих чар я жду на крыльце, и ровно в шесть утра ступаю на землю. Наверное, единственная. По крайней мере, пока я обхожу территорию, мне никто не встречается. Я располагаюсь на лежаке на пляже. Ни книга, ни проект по Артефактологии в такой час у меня не идут, поэтому я просто опускаю лямки платья, устраиваюсь поудобнее и подставляю лицо солнцу. Уже скоро мы вернемся в дождливую Англию, поэтому надо наслаждаться такой погодой. Я расслабляюсь под шум волн — и просыпаюсь от того, что Нела трясет меня за плечо.

— Что происходит? — спрашиваю я, полностью дезориентированная.

— Уже завтрак, — отвечает организатор. — Умоляю, скажи, что ты не была здесь всю ночь.

— Нет, я утром пришла, — говорю я, и она облегченно выдыхает. — Спасибо, что разбудила.

Несмотря на то, что начало завтрака я проспала, я все равно прихожу в столовую одна из первых. За нашим столиком сидит только Доминик.

— Доброе утро, Лили, — она лучезарно улыбается мне, когда я ставлю свой поднос.

Эти три часа сна только выбили меня из колеи, поэтому я нахожу в себе силы ответить только после нескольких глотков крепкого кофе.

— Привет.

— Ты вообще успела поспать? — с сочувствием спрашивает она.

— Ага, только что на пляже, — зевая, отвечаю я.

— Вы что, всю ночь отмечали?

— Нет. Точнее, да, но без меня, — поправляюсь я. — Мне не спалось, и я поднялась на крышу, а там были ребята из Хогвартса. Я побыла с ними, пока Крейг не…

Я осекаюсь. Доминик прищуривается и наклоняется ко мне, опираясь на локти.

— Пока Крейг не сделал что?

Я пытаюсь просчитать, какие подробности могу рассказать, не затрагивая тему Скорпиуса.

— Ну он… В общем, как оказалось, я ему нравлюсь, и он психанул из-за того, что это не взаимно, — коротко суммирую я всю историю, надеясь, что Доминик не начнет допытываться дальше.

Она склоняет голову набок.

— Знаешь, мне Крейг не очень нравится. Какой-то он мутный.

— Серьезно?

Понятия «Крейг» и «мутный» настолько далеки друг от друга, насколько синонимичны слова «Мелани» и «эгоистка». Наоборот он всегда вызывал только доверие. Даже после сегодняшнего утра я готова признать, что ему действительно может быть сложно адекватно отреагировать на то, что я до сих пор не могу забыть Скорпиуса. Но Доминик всегда хорошо разбиралась в людях, поэтому я задумываюсь.

— Ну, возможно, я не так выразилась. Но он не должен от тебя ничего требовать. Если парень не может воспринять слово «нет» без истерик, то он не мужчина.

Проблема в том, что поначалу он нормально воспринял слово «нет», а «истерику» вызвало совсем другое. Но, может, Дом и права. Я же ничего ему не обещала. Не надо было ждать, что за пару дней я пойму, что Скорпиус мне больше не нужен, а Крейг — тот самый.

— Ладно, посмотрим, как он потом это объяснит, — я пожимаю плечами.

Допив кофе, я иду за второй кружкой и встречаю у столов с едой Свити и Карлу, которые обсуждают сегодняшнее шоу талантов. Разговор продолжается до конца завтрака и по пути в учебный корпус, и мы не перестаем убеждать девочек, что первые места в номинациях танца и песни точно будут принадлежать им. Карла и сама в этом не сомневается, а вот Свити явно нервничает. Но я видела, как она танцует, и я знаю, что она победит.

Расставшись с девочками в коридоре, я направляюсь в кабинет Политики. Скорпиус уже там. Он не поднимает головы, когда я захожу. Не знаю, не заметил он меня или только сделал вид, но я сажусь к нему спиной, достаю учебник и больше в его сторону не смотрю. И не смотрю, и не смотрю, и еще дольше не смотрю, и как же тяжело не поворачиваться назад, но я держусь. Если он не обращает на меня внимания, то и я на него не буду.

Только вчера все было по-другому. Вчера он называл меня по имени, и говорил о том, что между нами было, и держал меня за руку, и стоял так близко…

— Доброе утро, — здоровается Купер, заходя в кабинет. — Рассаживаемся, убираем все постороннее.

Я даже не обратила внимание на то, что все уже пришли и заняли свои места.

— Прежде чем перейти к теме урока, я предлагаю обсудить вчерашние дебаты, — говорит профессор. — Это была крайне увлекательная дискуссия. Казалось бы, не осталось таких аспектов, которые мы еще не обсудили здесь на занятии, но проблему Статута о Секретности вы в итоге раскрыли по-новому. Поздравляю, мисс Поттер.

— Спасибо, профессор.

Фактически, поздравлять надо не только меня, а всех членов моей команды, часть которых присутствует на уроке, но все помнят, что дебаты между командами в итоге превратились в дебаты между мной и Кестером.

— У вас есть какие-то вопросы к участникам? — спрашивает преподаватель.

— У меня вопрос к Лили, — говорит один из дурмстранговцев. — Почему на каждом занятии ты выступаешь в защиту магглов, а вчера привела свою речь к их вытеснению?

Мне требуется время, чтобы понять, что он имеет в виду.

— Я не говорила о вытеснении, я говорила о полной интеграции, — объясняю я. — Я не имела в виду, что мир заселит сообщество волшебников, какое оно сейчас, я представляла единое сообщество людей с генами волшебников. Со способностями к магии и достижениями умов магглов. Потомкам магглов не станет от этого хуже, они просто получат от нас волшебство. Это же идеальное будущее.

— Идеальное будущее еще называют утопией, — замечает кто-то. — Потому что оно недостижимо.

— Оно точно будет недостижимо, если мы не попробуем, — говорю я невозмутимо и разворачиваюсь к парте Кестера. — В любом случае, еще раз, я говорила об объединении. А на предыдущих занятиях я защищала магглов от несправедливой травли. Это разные вещи.

Не сдержавшись, я все-таки бросаю взгляд на Скорпиуса. Заметив этого, он предупреждающе качает головой. Да, точно, он же не любит, когда я влезаю в спор с Кестером. Только теперь он уж точно не может указывать мне, что делать. И вообще, теперь он будет вспоминать о моем существовании только в моменты опасности? Когда вокруг будет бушевать пламя, я буду падать с метлы или ублюдок-атлант нацелит на меня палочку? Но это все же лучше, чем ничего. Скорпиус за меня переживает. Он вставал на мою сторону даже до того, как мы начали встречаться. И он сам вызвался на дуэль с Кестером, хотя никакой личной неприязни между ними нет. Он сделал это из-за меня?

— Не в обиду другой команде, но их доводы показались мне проявлением трусости, — добавляю я, еще полностью не обдумав свои действия. Часть меня хочет показать Скорпиусу, что я не собираюсь его слушать, но в большей степени мне интересно, как он отреагирует. Встанет ли он на мою защиту после всего, что произошло?

— Что вы имеете в виду, мисс Поттер? — спрашивает профессор.

— Ну, в итоге мой оппонент признал, что боится того, как магглы могут отнестись к волшебникам, — поясняю я, делая вид, что не замечаю сжавшихся кулаков Кестера.

Скорпиус тянется за палочкой, но этого я тоже, конечно же, не замечаю.

— Я говорил не об этом, — говорит Кестер спокойным голосом, который никак не вяжется с гневным выражением его лица. — Ты мыслишь, как типичная максималистка, что, конечно, тебе можно простить в силу твоего возраста. Но взрослые люди должны продумывать все аспекты, взвешивать «за» и «против» и не рисковать общественной безопасностью ради призрачного светлого будущего.

В этом есть доля логики, но у нас тут не новый этап дебатов. Мне сейчас все равно, что он думает.

 — Ты просто бесишься, что проиграл. Трижды, — с ухмылкой произношу я.

— В отличие от тебя, я не раздуваю из побед и поражений в детских конкурсах событий мирового масштаба.

— Ага, и поэтому ты подкараулил меня тогда на игре, чтобы забрать все мои жизни? — удачно вспоминаю я. — Признайся, ты просто не можешь смириться с тем, что девочка, которая младше тебя, да еще и в родстве с магглами, оказалась способнее тебя, большого и страшного чистокровного волшебника.

Кестер смотрит на меня немигающим взглядом в течение нескольких секунд. Ну что еще я должна сказать? Где его вспыльчивость, когда она так нужна?

— Как же ты меня заебала, Поттер, — выдает он наконец.

— Мистер Кестер! — вмешивается профессор Купер прежде, чем кто-то успевает отреагировать. — Дебаты дебатами, но дисциплину на уроке нарушать нельзя. Покиньте кабинет, пожалуйста. В следующий раз я отправлю вас к директору.

Сжав челюсть, Кестер собирает вещи и молча покидает кабинет, захлопнув за собой дверь. Я не испытываю должного удовлетворения, потому что на этот раз добивалась не его провала.

— А вы, мисс Поттер, — продолжает преподаватель, обращаясь уже ко мне, — запомните, что личное отношение нельзя мешать с политикой. Так вы далеко не уйдете.

— Простите, профессор, — говорю я, чувствуя, как краска приливает к лицу.

Дальше обсуждать дебаты никто не рвется, поэтому мы начинаем новую тему. Я почти не слушаю ее. Мой дурацкий план не сработал, а я еще и опустила себя в глазах профессора. Никогда бы не подумала, но я начинаю понимать Селину. На что только ни пойдешь, чтобы привлечь внимание Скорпиуса — да только все безуспешно и бесполезно.

После звонка Купер просит меня задержаться. Я уже готовлюсь снова извиняться, но вместо нравоучений он говорит что-то совершенно другое:

— Лили, вы не думали дальше развивать вашу теорию об отмене Статута?

— Эм. Нет, — оправившись от секундного шока, отвечаю я. — До вчерашнего дня мне это все даже в голову не приходило.

— Значит, на дебатах выстроилось правильное направление, — удовлетворенно кивает профессор. — Вы можете написать об этом научную работу.

— Что?

— Я серьезно. Вы мыслите в очень интересном направлении. Я могу порекомендовать вам список литературы, если вы захотите. Решать, конечно, вам, но это исследование пригодится, если вы собираетесь связывать свою карьеру с политикой или правом.

Я еще особо не думала, с чем хотела бы связать свою карьеру. Возможно, с археологией. Про борьбу за отмену Статута я даже не думала. Но, безусловно, внимание Купера мне льстит.

— Большое спасибо, профессор, — улыбаюсь я.

Купер дает мне несколько советов, рассказывает, к чьим научным трудам мне стоит обратиться, и помогает определиться с ходом исследования. Наше обсуждение прерывает звонок на второй урок. Торопливо попрощавшись с ним, я выхожу из кабинета, сталкиваясь со следующей группой.

На Историю можно опаздывать, поэтому я решаю сначала зайти в туалет, раз не успела в перерыв. Мысль о предложении Купера почти даже вытеснила все предыдущие нежелательные мысли, и я ловлю себя на том, что продумываю гипотетическое введение к работе. Я особо не интересовалась этой темой, мне просто пришла удачная идея на дебатах. Но если она вызвала такой отклик, то почему бы не попробовать?

— Не торопись, Поттер.

Я вздрагиваю, услышав голос Кестера. Кроме него в коридоре никого нет.

— Ты что, поджидал меня здесь? Вообще-то, мне надо на урок.

— Ага, то есть, когда рядом нет профессора и твоего парня, ты уже не такая смелая?

— Что тебе нужно? — спрашиваю я.

Мне не очень нравится эта ситуация. Я рассчитывала вывести его из себя на глазах у Скорпиуса, но то, что он дождался, пока я останусь одна, напрягает.

Я пытаюсь пройти, но он преграждает мне дорогу.

— Мне нужно, чтобы ты нахрен от меня отвалила. Ты портишь мне репутацию.

— Ты сам ее себе портишь, — возражаю я. — Я не виновата в том, что у тебя взгляды Волан-де-Морта.

— Да что ты ко мне прицепилась? Какая тебе разница, какие у меня взгляды?

— Такая, что от твоих взглядов страдают люди. Например, Свити.

— Поттер, ты больная, что ли? — огрызается Кестер. — Ты со своей Одинцовой три недели знакома и ничего про Дурмстранг не знаешь. Хватит геройствовать и всех спасать! Займись своими делами и не порти чужие планы на будущее!

— Нет, — упрямо говорю я. — Свити — моя подруга, значит, это тоже мое дело. Прежде чем обвинять меня в том, что я порчу тебе планы и репутацию, подумай, что это ты со своими комплексами самоутверждаешься за счет нападок на других!

— Заткнись, Поттер, ты вообще ничего обо мне не знаешь!

Он разозлился слишком поздно, когда мне это уже не нужно. Но я вздергиваю подбородок, показывая, что меня это ни капельки не пугает.

— У меня сложилось довольно четкое представление, — говорю я. Я же слышала, что он сказал на дебатах, и это логично вписалось в картинку, созданную по оброненным комментариям Свити и других дурмстранговцев. — В детстве маленького Яна обидели магглы, и теперь он вымещает злость на тех, в ком есть хоть капля маггловской крови. У меня есть еще один такой знакомый, хотя он, конечно, не опускается до твоего уровня и не лезет к младшекурсницам. Ты мог бы с этим разобраться, но, как самый настоящий слабак, предпочел…

Я даже не успеваю заметить, как в его руке появляется палочка. Глаза Кестера — темные и страшные — смотрят на меня с сумасшедшей ненавистью.

Я чувствую ужасную слабость. Как будто прошла сорок километров без еды и воды. Я пытаюсь ухватиться за стену, но ладонь просто скользит по ней. Я падаю.