Танец пепла (гет)

В первый день мы находимся в состоянии эйфории, спровоцированной взбудораженными гормонами и собственными фантазиями. На второй — всё ещё верим в сказку и ждём, когда же появится тот самый принц на белом коне, ну, в крайнем случае, с хрустальной туфелькой. А вот на третий уже сами пытаемся себя убедить, что чудес не бывает, и чего-то ждать глупо, да и вообще, все мы взрослые люди…

Мне же стало казаться, что всё произошедшее было не более чем очень ярким сном, иллюзией, посланной, возможно, даже, самим хозяином леса, особенно учитывая ту (не побоюсь слова) ересь, что ворвалась в мою голову, стоило мне пустить туда голоса Зелёной Пущи. Признаться, казалось мне тогда многое: начиная с еле слышных шагов за спиной и ощущения чьего-то взгляда между лопаток в абсолютно пустом коридоре и заканчивая вещами в моих покоях, которые будто бы лежали не там, где я их оставила. Конечно же, это было не более чем игрой моего воображения, понукаемого стремлением выдать желаемое за действительное, найти тайное значение там, где, на самом деле, ничего и не было. В такие моменты внутренний голос нередко злорадствовал: «Конечно, король тайно заглядывает к тебе, чтобы поваляться в твоей постели! И делать ему больше нечего, как играть в сталкера в своём же замке!» Но, не смотря на то, какие фантазии меня обуревали, факт оставался фактом — я не видела и тени Трандуила с той самой ночи.

Утро четвёртого дня встретило меня хмурым небом, укутанным тяжёлыми облаками, и мелким дождём, который то и дело безрассудный ветер подгонял к моему окну. И хотя в покоях было довольно тепло, при взгляде на царившую снаружи «радость», сразу становилось зябко и хотелось лишь плотнее закутаться в одеяло и проспать так до весны. Только кто же дал бы мне тут разлёживаться? Бурча себе под нос всплывший из закромов памяти детсадовский стишок про то, что осень наступила и высохли цветы, я, недовольно покряхтывая, откинула-таки одеяло и принялась за нехитрую утреннюю рутину. Умывание, переодевание (благо наконец подогнали по фигуре те два платья, что отдала Сельвен, и теперь это не выглядело так, будто я стащила наряд старшей сестры), завтрак; и вот, кутаясь в шерстяную шаль, я уже шагала по знакомому маршруту. Признаться, сейчас как никогда была благодарна своей работе, иначе бы пришлось днями сидеть наедине со своими мыслями, что, как известно, ни к чему хорошему не приводит, особенно если «самокопанием» занимается женщина.

В лаборатории всё шло своим чередом: смешивание, растирание в порошок, нарезание, а потом всё это варилось, томилось, наполняя комнату разнообразными ароматами — от горьковато-терпкого до почти ванильно-сладкого. И, как обычно, в комнате было тихо. Мы старались не досаждать друг другу разговорами, да и времени на праздные беседы почти не было. Если и позволяли себе немного поболтать, то только во время обеда, или же когда если выдавалась редкая пауза. Хотя в последние дни не было даже и этого — Сельвен была молчалива более обычного, но что действительно ставило в тупик, так это те взгляды, что я ловила на себе: то и дело она смотрела на меня то с грустью, то почти с осуждением, но стоило нашим глазам встретиться, тут же отворачивалась и продолжала вести себя как ни в чём не бывало. Пару раз мне даже показалось, что она хотела меня о чём-то спросить, но, как я уже говорила, казалось мне в последнее время многое.

— Ирина… — я резко дёрнулась — слишком увлеклась своими размышлениями. Ещё минутами ранее Сельвен и Фаэлон что-то горячо обсуждали у окна, теперь же в лаборатории кроме нас никого не было, а Сельвен стояла рядом, чуть склонившись надо мной.

— Ты звала меня? — от глупости собственного вопроса я внутренне скривилась.

— Ты витаешь в облаках, — Сельвен чуть нахмурилась, но продолжила нависать надо мной.

— Что-то не… — однако она не дала мне договорить и многозначительно приложила палец к губам.

— Следуй за мной, — проговорила она одними губами и, опасливо покосившись на дверь, быстрым шагом направилась в уже знакомый мне небольшой кабинет, куда не замедлила последовать и я.

Однако стоило нам переступить порог, как Сельвен вдруг резко потеряла ко мне всякий интерес и принялась сосредоточенно обыскивать книжные полки, оставив меня в недоумении топтаться в дверях. Прошло несколько долгих минут томительного ожидания, прежде чем она снова обернулась, протягивая мне увесистую книгу. Я уже собиралась напомнить о своей неграмотности, когда она неожиданно хитро улыбнулась:

— Прежде чем протестовать, посмотри на этот том внимательно…

Я последовала её совету, и в следующее мгновение сердце забилось чаще. На тёмной коже переплёта теснённое золотом заглавие смотрелось крайне иронично: «Что нам стоит дом построить». Губы сами расплылись в невольной улыбке, хотя в глазах предательски пощипывало. Пальцы осторожно касались очертаний букв, будто в любой момент они могли рассыпаться, исчезнуть…

— Ирина?

Я вздрогнула, только сейчас осознав, что всё это время почти не дышала.

— Откуда у тебя это? — собственный голос показался мне чужим и прозвучал глухо и натянуто.

— Нашла в библиотеке, — Сельвен слегка улыбнулась. — Ты можешь это прочесть? — в ответ я лишь кивнула, а потом, прочистив горло, добавила:

— Во всяком случае, название…

— Так чего же ты ждёшь? — казалось, Сельвен была взволнована не меньше меня.

В своё время я никогда не могла бы представить себе ситуацию, когда бы радовалась и почти благоговела над книгой по основам проектирования. Хотя не буду лукавить, мой первоначальный азарт довольно быстро охладел, сменившись почти осязаемым на вкус разочарованием. Наверное, из-за того, что заполучив впервые за несколько месяцев в руки книгу на знакомом, родном языке, мне очень хотелось, чтобы это было бы какое-то значимое произведение (да простят меня почитатели основ проектирования). И пусть сейчас я с жадностью впивалась в слова, с упоением глотая страницу за страницей, мне было бы намного приятнее, окажись это нетленной классикой, а не техническим руководством. Однако Сельвен тематика книги ничуть не смутила, и горящие изумрудные глаза почти с детским восторгом рассматривали чертежи, которые я силилась как можно понятнее объяснить в силу собственных скудных технических познаний. С другой стороны, это было лучше, чем тот том, что был с собой у Гендальфа. Объяснять и пересказывать историю сейчас было бы для меня немыслимо больно. Уж лучше основы проектирования.

Над книгой мы корпели несколько часов и даже не заметили, как настало время обеда, о чём нам дали понять служанки, которые несколько раз предупредительно постучали в дверь, тем самым оповестив, что принесли еду. Пока я ходила за подносом, Сельвен уже успела спрятать фолиант, а в ответ на мой удивлённый взгляд коротко заметила:

— Чем меньше её видят, тем меньше вопросов.

С этим нельзя было не согласиться. После Сельвен спешно удалилась в больничные палаты, пообещав, что занесёт мне книгу в комнату на днях. Её поведение показалось мне немного нервным, будто она чего-то опасалась, но я решила не выпытывать детали и лишь кивнула в ответ. Дверь за моей наставницей закрылась, и я осталась заканчивать трапезу в гордом одиночестве.

Ковыряя ложкой наваристый суп, я мыслями вновь обратилась к книге, вернее к её содержимому. Выходило, что, не смотря на тысячи и тысячи лет, в Средиземье каким-то образом просочились знания из моего времени. Конечно, ломать голову над тем, как, когда и почему можно было очень долго, меня же заботило несколько другое. Пока мне попались только две книги, связанные с прошлым: одна по истории, другая по проектированию.

«Но неужели это всё? И тысячелетнее культурное наследие человечества, каким я его помню, кануло в лету? Хотя нет, была ещё та песня, которую я слышала во дворце Элронда. Правда без слов…» Я с тоской уставилась на остывший обед.

От осознания, что от моего прошлого не осталось ни следа, что даже память о нас сохранилась только у единиц, сердце болезненно защемило.

«А что останется после меня? Неужели я тоже так же растворюсь в водовороте истории? Последней каплей упаду в океан забвения…» Отчего-то стало невыносимо одиноко и одновременно страшно. Такие мысли ещё никогда не всплывали в моей голове, и, признаться, мой мозг был к ним попросту не готов. Какое-то время я сидела, отрешённо уставившись перед собой невидящим взглядом, силясь понять, что же мне делать дальше со своим «открытием». Аппетит полностью пропал.

«А зачем тебе что-то делать с мыслями? Почему бы просто что-то не сделать? Самой», — съязвил внутренний голос. Потребовалось несколько секунд, чтобы смысл сказанного стал действительно понятен, и почти сразу же я решительно расправила плечи.

«А ведь это правда — вместо того, чтобы страдать, пора бы и действовать!» И пусть я очень сомневалась, что извилистая линия судьбы закинула меня в Средиземье для того, чтобы нести культуру в массы, но что мешало мне сохранить хотя бы то, что сама знаю и помню? Ведь не зря же я была гуманитарием! Нет, конечно же, «Войну и Мир» я наизусть не помню, но есть же стихи, песни, баллады… Шестерёнки в моей неспокойной голове завертелись с невероятной скоростью, и я неожиданно почувствовала небывалый прилив сил. За спиной выросли крылья, а руки зачесались от нетерпения взяться за перо! Только вот начало реализации своего плана пришлось отложить на следующий день, потому что, как ни крути, но в Средиземье, даже у эльфов, бумага была вещью ценной и не валялась где попало. А значит, только Сельвен могла раздобыть мне необходимые материалы. Оставалось лишь надеяться, что та согласится…

Всё-таки, воодушевление — великая вещь, и из кабинета я возвращалась в лабораторию аж пританцовывая и, не смотря даже на то, что пришлось работать в полном одиночестве, весь остаток дня пребывала в приподнятом настроении.

* * *

Массивная дверь глухо охнула и закрылась за спиной, отрезав уютно освещённое помещение лаборатории от мрачного коридора больничного крыла. За окнами ночь уже давно вступила в свои права, и сейчас единственным источником света оставались небольшие лампы, расположенные в альковах. Взгляд с надеждой цеплялся за отбрасываемые ими золотисто-оранжевые полумесяцы, но те с трудом справлялись с заполнившей всё бархатистой темнотой и скорее лишь указывали путь, подобно сигнальным огням взлётно-посадочной полосы. Только сейчас осознав, насколько задержалась, я замерла в нерешительности. Обычно мой рабочий день в лаборатории заканчивался с наступлением сумерек, но сегодня я до последнего тянула время, надеясь, что Сельвен всё-таки заглянет, и я смогу поделиться с ней своей новой идеей, дабы скорее начать её воплощение в жизнь. Но она так и не появилась, и теперь от одного взгляда на зияющий передо мной коридор становилось не по себе. И дело было не столько во времени суток (потому как я свободно передвигалась по ночам в других частях верхнего дворца), сколько именно в этом отрезке эльфийской архитектуры. Именно здесь он, чьё имя я не могла произносить без содрогания даже мысленно, так часто любил подкарауливать меня в тенистых альковах. И пускай разум, вооружившись логикой, пытался убедить меня в смехотворности моих страхов, тот корявый след, что остался внутри, решительно перечёркивал все доводы, и именно из-за него сейчас мои колени чуть подрагивали, а между лопаток проступил холодный пот. С тоской покосившись на дверь за спиной, я уже была готова развернуться и переночевать там, но тогда он бы снова победил, поэтому не оставалось ничего другого, как с силой оттолкнуть обмякшее тело от тёплого дерева.

Первые несколько шагов дались с огромным трудом, и тревожным взглядом я всё выискивала что-то в тёмных углах. Казалось, свет стал ещё более блеклым, а воздух — почти ледяным. Я шагала уже целую вечность, а каменное пространство коридора не только не сокращалось, а даже наоборот — ещё больше вытягивалось, и спасительный поворот становился всё дальше и дальше. В какой-то момент я не выдержала и, в одночасье сорвавшись с места, побежала сломя голову вперёд, дотянулась, ухватилась дрожащими пальцами за каменный угол, дёрнулась что было сил и замерла, прижавшись спиной к каменной кладке. Кажется, я каким-то образом успела поцарапаться, и правая ладонь теперь противно саднила. Да только всё уже было не важно — устрашающий коридор остался позади. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться и продолжить путь, и на протяжении этих долгих мгновений мне всё слышался тихий саркастический смех, доносившийся то ли из оставшегося позади чёрной глотки коридора, то ли из подсознания.

Когда же перед глазами замаячила дверь моих покоев, я вновь воспрянула духом. Внутри комнаты было тепло и привычно, и из груди помимо воли вырвался вздох облегчения, а уголки губ чуть дёрнулись в призрачной улыбке. Однако долгий день не прошёл бесследно, поэтому мне не сразу бросилось в глаза, насколько слабым оказалось пламя камина, так и полное отсутствие свечей.

— Мелочи, — буркнула я, не желая испортить только наладившееся настроение, и стала аккуратно пробираться к кровати, где на прикроватном столике покоился подсвечник. «Ну, хотя бы свечи поменяли. И то хорошо», — продолжила я свои рассуждения, с удовлетворением наблюдая, как разгорается от лучины фитиль, роняя первые слёзы прозрачного воска. В комнате стало чуть светлее. Теперь оставалось лишь добраться до камина, подбросить пару поленьев, и после можно было со спокойной совестью упасть на кровать под изумрудный балдахин. Я только занесла ногу, чтобы сделать шаг в нужном направлении, когда чьи-то руки твёрдо взяли меня за плечи.

Моё тело парализовало — ночной кошмар, от которого я пыталась избавиться с тех пор как осталась позади каморка, устланная хрусталём и кровавым вином, вырвался в реальность.

«Я его не убила, он выжил!» — стучало в голове, и каждое слово гремело, подобно ударам молота о наковальню. Я судорожно втянула воздух, и неожиданно успокоилась. Лёгкие наполнил такой уже знакомый аромат терпкой свежести…

— Ты опоздала, — глубокий голос прозвучал над самой головой.

— Я не знала, что меня ждут, — мне потребовались немалые усилия, чтобы произнести слова без дрожи в голосе. И тут же добавила, — ваше величество.

В ответ он еле слышно засмеялся, или это мне опять показалось? Руки покинули мои плечи, а в следующее мгновение его пальцы уже медленно очерчивали изгиб моей шеи, то еле касаясь, то с лёгким нажимом. И с каждым этим простым и в то же время чувственным прикосновение, ослаблялись и таяли ледяные кольца, обвившего меня первоначального ужаса. Тело вновь наполнилось расслабляющим теплом.

— Почему ты сбежала? — горячее дыхание опалило мочку уха, а по коже скользнул прохладный шёлк его распущенных волос.

Я резко открыла глаза, которые и не заметила, как закрыла. От осознания его близости сердце ускорило ритм. Смесь страха и возбуждения сладостно отозвалась внизу живота. А его руки продолжали творить свою магию, отчего подыскать подходящий ответ становилось всё сложнее.

— Я не сбежала, — удалось выдавить мне наконец, и сразу стало понятно, насколько глупо это прозвучало. Похоже, эльф за моей спиной был того же мнения. Он тихо хмыкнул, одна его ладонь легла мне на талию, в то время как вторая вновь замерла у меня на плече. Одно уверенное движение, и я вновь замерла, но на это раз от такого манящего и будоражащего ощущения его тела за собой.

— Выглядело иначе, — проговорил он уже с другой стороны, почти касаясь края уха губами.

— Я… — слова путались в голове. Его аромат, смешанный с чем-то сладким и пьянящим окутал меня, его прикосновения, слова — меня словно погрузили в густую карамель. «Может это снова сон?» Последняя мысль неожиданно придала сил и подействовала отрезвляюще. — Я не была уверена, — Трандуил за моей спиной замер, — не была уверена, было ли то, что произошло, на самом деле. И сейчас не уверена, не сон ли это…

Я, кажется, хотела ещё что-то сказать, когда твёрдые руки легко развернули меня, а в следующее мгновение его губы овладели моими. Теперь сладость ощущалась на языке, в моих лёгких, на коже — она окутывала, наполняла. Пьянящая терпкость эльфийского вина на его устах, неприкрытое желание в его поцелуях, на которые я отвечала с не меньшей страстью, будто хотела испить их до дна, попытаться насытиться, как и той ночью, но, всё же, иначе. Моё сознание не было затуманено парами алкоголя и алой пеленой гнева. Сейчас это было реальностью. Это было наяву. И поэтому хотелось испробовать, прочувствовать этот момент до последнего глотка воздуха.

Он чуть оттолкнул меня, не дав времени даже удивиться, почти сразу накрыл моё тело, прижимая спиной к стене. Где-то вдалеке, сквозь наше сбивчивое дыхание послышался треск рвущейся ткани. Мелькнула было мысль, что то наверняка было моё платье, но опечалиться я не успела, потому как в следующее мгновение он заполнил меня, мы стали одним целом. От остроты ощущений в глазах потемнело. Эльф двигался яростно и уверенно, а я льнула к нему, впившись пальцами в шёлк волос, выгибалась навстречу и кусала губы в кровь, чтобы не закричать в голос.

— Посмотри на меня!

Король не просил, он требовал, и я не могла не повиноваться. Его зрачки были расширены до невероятности, почти полностью заполняя эти светло-голубые глаза, которые сейчас казались абсолютно чёрными. Он не дышал, а почти рычал, каждый раз погружаясь ещё глубже. Его движения становились всё более резкими и отчаянными. Эльф был близок, и осознание этого электрическим разрядом прошло через моё тело. Я инстинктивно подалась грудью вперёд, в то время как волны оргазма накрывали меня одна за одной, но он не дал выгнуться назад и упорно удерживал меня почти прямо, одновременно в упор глядя в глаза. Движение, ещё, с его губ срывается почти звериный рык, и он сам теперь на пике наслаждения, и я чувствую это, упиваюсь этим… Моё тело становится почти невесомым, горячим, эльф еле уловимо дрожит и неожиданно подаётся вперёд и снова ловит мои губы в поцелуе. Мы заполняли друг друга, мы упивались друг другом. Круг замкнулся.

Когда я вновь открыла глаза, то обнаружила, что лежала на полу, почти у самого камина. Языки пламени весело ласкали поленья, в игривом танце всё глубже вгрызаясь в светлое дерево. Терпкий аромат тепла, исходящий от очага, в который примешивались осенние запахи прелой листвы и диких ягод, был настолько ярким, что, казалось, я ощущала его на языке. А где-то фоном, словно далёкий рокот океана, раздавался размеренный шум леса, где какофония голосов сплеталась в единый древний, вибрирующий ритм. Скользящая гладкость шёлкового покрывала, заботливо накинутого на моё обнажённое тело, мягкий, чуть щекочущий ворс ковра — мои чувства и рецепторы были обострены до предела, но от этого не было дискомфортно, скорее наоборот, это было приятно и странным образом гармонично. Я лениво и блаженно вытянула ноги, с наслаждением ощущая сладкую истому, растекающуюся по всему телу, и медленно отвела взгляд от камина.

Он был здесь. Веки чуть опущены, так что в первое мгновение можно было подумать, что он спал, но нет, лишь задумчиво следил за танцем огненных лепестков. Удивительно, но ему удавалось выглядеть по-королевски статно и гордо даже полностью обнажённым. Трандуил тоже сидел на полу у камина, согнув одну ногу в колене и выпрямив другую. Я поймала себя на мысли, что в этой позе его спина была неестественно прямой, а фигура, выдернутая из мрака красными отсветами, неподвижна, словно мраморная статуя. Сейчас впервые за всё время, что я его знала, он меньше всего был похож на человека — во всём его прекрасном и совершенном облике читалось что-то чужое и опасное. Последняя мысль заставила меня мысленно улыбнуться.

«Чужая здесь именно ты, а не он…»

— С пробуждением, — светло-голубые глаза теперь смотрели прямо на меня.

Наверное, стоило смутиться, ведь всё это время я без каких-либо зазрений совести разглядывала обнажённого мужчину (пусть и эльфа), но смущение никак не хотело появляться, и, неожиданно для самой себя, я улыбнулась и слегка кивнула, принимая, как и он, сидячее положение, продолжая, правда, кутаться в покрывало. В ответ его лицо тоже словно ожило, уголки губ чуть дёрнулись вверх.

— Проголодалась?

Будто подслушав его слова, мой желудок одобрительно заурчал, на что он молча пододвинул ко мне поднос с остывшим ужином, от одного взгляда на который стало ясно, что «проголодалась» было сильным преуменьшением. Поэтому после первых двух ложек, я наплевала на приличия и накинулась на еду с такой жадностью, словно не ела как минимум неделю, и только когда с тарелки исчезли последние крохи, вновь рискнула взглянуть на короля. Я боялась, что увижу на его лице насмешку или и того хуже — презрение за своё варварское поведение, но, оказывается, всё это время бессмертный задумчиво наблюдал за мной.

— Ты отдаёшь слишком много, — проговорил он наконец. Я непонимающе захлопала глазами.

— Что…

— Я знаю, кто ты, — прозвучал его тихий, но твёрдый ответ. В комнате повисло напряжённое молчание, в ушах эхом отдавались ухающие удары моего сердца. Мысли забегали в голове, как испуганные тараканы, по спине, помимо воли пробежал неприятный холодок… Трандуил неожиданно чуть подался вперёд, его тёплая ладонь легла на моё лицо, наши взгляды встретились. — Тебе нечего боятся. Я не причиню тебе зла.

Были ли это его слова или прикосновение, но я неожиданно успокоилась и нашла в себе силы на вразумительный ответ:

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду? — и это было абсолютной правдой.

Король опустил руку и снова выпрямился.

— За тысячи лет своей жизни, мне многое далось познать, включая и магию. Я чувствую её тихое биение в каждом дыхании леса, как чувствую её и в каждом ударе твоего сердца, — он сделал небольшую паузу и уже чуть тише продолжил. — И пускай способности встречаются у смертных редко, эльфы не считают это преступлением, — он замолчал и слегка повернул голову, вновь всматриваясь в огонь, давая мне тем самым время собраться с мыслями и ответить.

Конечно, можно было попытаться всё опровергнуть, но в то же время мне дали ясно понять, что пути к отступлению нет. Любая попытка выкрутиться вела бы к неминуемой лжи, а врать сейчас, сидя рядом на полу с обнажённым владыкой казалось мне бессмысленным, глупым и почти мерзким.

— Это так, — слова прозвучали тихо, но в следующее мгновение я продолжила уже громче. — И люди действительно относятся к этому неоднозначно.

И вот мы снова погрузились в тишину. Несмотря на то, что после этого своеобразного признания на душе стало на удивление легко, сказать мне больше было нечего. Что же касается Трандуила, то на долю секунды мне показалось, что по его губам скользнула еле заметная улыбка, хотя это могло быть и просто игрой света в полумраке. Он всё так же смотрел в огонь, давая мне возможность беззастенчиво любоваться его гордым профилем. Взгляд помимо воли скользнул по левой щеке, и я невольно замерла — в голове вспыхнула совсем другая картина из той ночи на террасе. Стоило мне об этом подумать, как сквозь гладкую белоснежную кожу стали проявляться серо-чёрные очертания раны, разъедая лик владыки и обнажая всё ещё обуглившиеся мышцы, подобно какому-то насекомому карабкаясь вверх, забирая свет из ока и превращая его в белесое безжизненное глазное яблоко. Я спешно отвела взор. И дело было не в страхе или отвращении (которых, почему-то не было во мне ни тогда, ни сейчас, хотя картина была поистине гротескной), а в ощущении, будто я подглядываю, вероломно вторгаюсь в чужую боль.

— Как давно ты знаешь о своих способностях? — его глубокий голос раздался совсем рядом, отчего по телу пробежала лёгкая дрожь. Я вновь повернулась к нему — король и сидел будто бы ближе, правда всё также абсолютно не стесняясь своей наготы. От раны на лице не осталось и следа, и светло-голубые глаза взирали на меня с неподдельным интересом, уверенностью и азартом.

В голове мелькнула мысль: «Просто так тебе сегодня не отделаться». И пусть мне и не нравилось быть прижатой к стенке, деваться пока мне было некуда, а врать — бессмысленно, поэтому, прочистив горло, я как можно увереннее ответила:

— Сравнительно недавно, ваше величество, — он недоверчиво приподнял правую бровь. Мне пришлось продолжить. — Я стала осознавать свои способности лишь в последние несколько месяцев…

— То есть, до этого ты об этом не знала или не замечала?

Вопрос поставил меня в тупик и заставил задуматься.

«А действительно, были ли у меня способности в прошлом?» Если верить Беорну, то они были заложены во всех женщинах, однако, кроме неплохой интуиции да некоторых практик, вычитанных их попавшихся на глаза эзотерических книг, я за собой ничего припомнить не могла.

— Скорее второе, чем первое, — протянула я наконец, на что король иронично хмыкнул.

— Нет, вы смертные всё же странные создания. Так торопитесь столь многое успеть за свой короткий век, что стремитесь забрать у жизни, у природы, да даже у друг друга, всё, что только можете, и в то же время остаётесь слепы к тем дарам, которые вам достались просто так.

Мне нечего было на это ответить, хотя слова и царапнули самолюбие. Но эльф был прав, поэтому я лишь пожала плечами.

— Скажи, Ирина, ты тоже торопилась жить?

Похоже, что этой ночью король решил закидать меня очень странными вопросами. Только вот ни сил (они все ушли на трудовой день и бурный вечер), ни желания на то, чтобы предугадывать его намерения у меня не было. Начни я сейчас анализировать каждое его слово, то запуталась бы ещё больше, лучше уж отвечать по ходу беседы и следить за тем, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Я не помню, ваше величество. А если честно, то не совсем понимаю, что значит торопиться или не торопиться жить в понимании эльфов? Я просто жила и живу: радуюсь, грущу, удивляюсь, мечтаю, верю, надеюсь и люблю. Иногда эти эмоции переплетаются так, что сложно отделить одну от другой, но именно это и делает их яркими и полноценными, наполняя дни и ночи красками истинных переживаний.

Трандуил ответил не сразу. Какое-то время он просто сидел, задумчиво склонив голову набок.

— Наверное, в этом и есть наше отличие, — его голос был немного отстранённым. — Эльфы не могут отпустить какое-то чувство или эмоцию, не прожив его до конца, не испив до последней капли, не дав ему проникнуть в самую глубь нашего сердца. И только потом на смену одному переживанию приходит другое, — он протянул руку и чуть коснулся моего лица кончиками пальцев, вырисовывая порхающие, призрачные узоры у меня на щеке. — Расскажи мне, откуда ты родом? — и хотя его слова звучали почти так же невесомо, как и его прикосновения, это было лишь первое впечатление. За видимой мечтательностью его голоса, отчётливо проскальзывали уже знакомые твёрдые, даже повелительные нотки.

Признаться, поначалу я хотела рассказать, всё как есть, и плевать мне было, что владыка после услышанного, скорее всего, посчитал бы меня душевно больной. Но для всего этого стоило собраться с мыслями, а его нежные прикосновения никак этому не способствовали. Поэтому, глубоко вздохнув, я поймала его руку у своего лица и чуть сжала, давая понять, что ласки мне не были противны, но отвлекали и несли думы не в том направлении. В первые мгновения после этого дерзкого поступка, у меня был страх, что он вообще отдёрнет руку, но этого не случилось. Пальцы переплелись, и наши ладони утонули в складках изумрудного покрывала.

В комнате вновь воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим потрескиванием дров в камине, однако между нами не было и тени напряжения или неловкости. Мягкий, золотистый свет, нежный шёлк на моей коже и окутывающее тело тепло находящегося рядом эльфа — внутри неожиданно почувствовалась необъяснимая лёгкость, словно невидимая тяжесть упала с плеч. Да, я хотела рассказать ему всё, однако в этот момент поняла, что просто не могу, не хочу разрушать это светлое ощущение душевной невесомости и тащить в этот мир, в эту комнату, в этот момент тёмные, холодные призраки давно умершего мира. Впервые с тех пор, как мне стала известна правда, мне захотелось как можно меньше думать о прошлом, забыть его как можно скорее. Потому что именно сейчас я вдруг остро осознала, что будущее было возможно и для меня, и самое главное — что я его очень хочу.

Только тишина не могла стать ответом для того, чьи глаза горели сейчас любопытством, азартом, но и доверием. Именно последнее и подкупило меня, поэтому, набрав полные легкие воздуха, я начала свой рассказ.

* * *

Огонь в очаге всё так же беззаботно и игриво ласкал дрова, оставляя после своих объятий тёмные полосы. По ощущениям была уже поздняя ночь, когда даже внешние звуки леса затихают, и всё накрывает еле осязаемая вуаль волшебной тишины и покоя.

Король стоял, чуть опираясь на мраморную облицовку камина, и кончиками пальцев вычерчивал невидимые узоры на нагретой поверхности камня. Трандуил находился в этом положение вот уже как несколько минут, с тех самых пор, как подошло к концу моё повествование, и он молча поднялся с пола. Его нагота уже перестала меня смущать, и теперь в оранжевых отсветах я с интересом, приправленным толикой восхищения, рассматривала его статную фигуру, и с каждой отсчитанной секундой мой пытливый взгляд находил всё больше доказательств тому, что я и так подозревала. Этот эльф, с виду прекрасный, как античная статуя, был не просто правителем, но и опытным воином. И свидетельствовали об этом не столько очертания закалённых мышц под гладкой кожей, сколько шрамы, которые удалось мне увидеть только сейчас. Расчертившие его тело, словно карту, эти белесые, розоватые или почти лиловые метки, конечно же, не шли ни в какое сравнение с той, что пряталась на лице Владыки, но красноречивее всяких слов говорили о том, что пришлось ему пережить.

— Каково имя того леса, где ты очнулась? — его голос прозвучал неожиданно громко, отчего я чуть не подскочила на месте. Он смотрел на меня в пол-оборота, так что ту самую половину его лица теперь полностью скрывала тень.

В ответ я вынуждена была лишь пожать плечами:

— К сожалению, не знаю. А с музыкантами я тогда ещё не могла объясниться…

— Понимаю, — коротко ответил король и замолчал. Однако несколько мгновений спустя вновь заговорил. — Твои воспоминания подобны рассыпанному ожерелью, которые твоя память пытается восстановить бусину за бусиной. Возможно, когда-нибудь тебе это удастся, возможно — никогда. И это будет печально…

— Почему? Сельвен говорила, что иногда это своего рода защита…

— Потому, что потеряв прошлое, ты никогда не сможешь в полной мере прочувствовать вкус настоящего, — эльф чуть повысил голос, его тон стал немного назидательным, будто он разговаривал с ребёнком. — Какими бы горькими ни были воспоминания, они хранят в себе часть твоей души, и останься они навеки потерянными, ты никогда не будешь полностью собой. Какой-то части тебя будет постоянно не хватать.

Я расстроено уставилась в пол перед собой. От его слов мне почему-то стало горько. И дело было даже не в том, что где-то чуть кольнула совесть оттого, что я не раскрыла ему всю правду. Нет, я поведала королю даже больше, чем намеревалась: и о своём лесном пробуждении, и о Мирте, и о встрече с гномами и Сельвен (изменив, правда немного места встречи и обстоятельства), и даже о том, что покойный менестрель говорил про заказчика… Но, казалось, всё это эльф пропустил мимо ушей, и опять возвратился к теме моих воспоминаний, которые я предпочитала выдавать как частично утерянные. «Вот далось ему моё прошлое! Зачем в нём копаться, если здесь и сейчас есть я живая и почти невредимая?» Я даже призналась в своих магических способностях, как и в том, что управлять ими получается плохо. Хотя, конечно, и тут немного слукавила. В последнее время сдерживать и направлять магию становилось всё проще, и порой я могла до сантиметра определить то место, куда хотела «запустить» поток энергии: от тривиальных кончиков пальцев, до ушей, глазных яблок и порой даже внутренних органов. Только все эти опыты я проводила очень аккуратно, дабы с утра не умываться кровавыми слезами (причём почти в прямом смысле). Но нет, всё это оказалось не столь важно, как моё прошлое. «Может плюнуть и рассказать всё как на духу?» — мелькнула шальная мысль, однако упрямство и усталость быстро загнали эту идею куда подальше.

Похоже, что все эти думы отразились у меня на лице, но Трандуил растолковал это по-своему — вновь нарушил тишину, но на этот раз его голос звучал чуть мягче:

— Однако не стоит отчаиваться. Развеять мрак, сковавший твои воспоминания, возможно, но главное, чтобы ты сама этого захотела, — на последних словах его рука дотронулась до моего лица, заставив невольно вздрогнуть, потому что я даже не заметила, когда он вновь оказался рядом. Более того, теперь на нём была та самая тёмно-зелёная мантия из тяжёлого шёлка, которую мне довелось лицезреть будучи виночерпием. Но уже в следующее мгновение я растворилась в его прикосновениях, от которых угрюмые мысли разлетелись, словно стая испуганных ворон, и мне опять стало тепло и легко. Губы эльфа тронула еле заметная улыбка. — Тебе нужен отдых.

В ответ я лишь кивнула и послушно вложила свою ладонь в его протянутую руку, чтобы потом, как под гипнозом, подняться с пола и на ватных ногах добрести до кровати.

— Завтра после заката за тобой зайдут, — прошептал он, и его губы нежно и невесомо коснулись моих. По телу пробежала лёгкая волна возбуждения, и, наслаждаясь моментом, я даже прикрыла глаза, а когда вновь открыла, комната была пуста. Лишь его запах всё ещё ощущался в воздухе, напоминая, что это не было сном. Несколько мгновения я ещё простояла в расслабленной тишине, а потом, признав его правоту, наспех умылась, разделась и почти упала в кровать, почти сразу погрузившись в глубокий сон.

Утро встретило меня сладким томлением от постоянно вертевшихся в голове прощальных слов короля (пусть формулировка и показалась немного странной). Будоражащее кровь ожидание вечера, которое я всеми силами пыталась прогнать прочь, дабы не потерять остатки рассудка и сомнения по поводу того, что сказала уже я сама, — всё это разрывало мне голову, и мне всё никак не терпелось оказаться в лаборатории, чтобы отвлечься монотонной работой.

Когда же я увидела Сельвен, события прошлой ночи сами собой отошли на второй план, зато в памяти сразу всплыли мои намерения по проведению собственной почти научной работы. Как и ожидалось, Сельвен затея очень и очень понравилась, изумрудные глаза загорелись, и она пообещала помочь всем, чем сможет, но только с одним условием — я должна поделиться с ней своими «мемуарами». Плата была вполне посильной, на том мы и порешили, и она пообещала принести мне всё необходимое уже завтра.

В течение дня я то и дело порывалась было рассказать ей о своих злоключениях приватного характера, может даже спросить совета, но каждый раз, когда уже приоткрывала рот, дабы окликнуть свою «коллегу по цеху» (как я её мысленно окрестила), что-то меня останавливало или мешало. Был ли то приход Фаэлона или стражник с донесением, — так или иначе, разговор на ту тему так и не сложился, поэтому, посчитав это знаком свыше, я решила отложить его на потом. Как только же солнце стало клониться к горизонту, мои мысли завертелись в совершенно другом направлении. Я ощущала себя шестнадцатилетней девчонкой, которую впервые пригласили на свидание, хотя на свидание по сути никто и не звал, но хотелось думать именно так. Неудивительно, что до своих покоев я добралась очень быстро, а оказавшись внутри, быстро умылась, переоделась в чистое платье и стала ждать, вернее, нервно мерить шагами комнату.

Как и было обещано, не успели последние лучи солнца скрыться за горизонтом, ко мне аккуратно постучали, и в ответ на моё приглашение войти, дверь быстро распахнулась. На пороге возникла статная фигура эльфийского стража, отчего я почувствовала лёгкое разочарование. Он скользнул внутрь и молча поприветствовал меня лёгким поклоном, а после неожиданно направился к платяному шкафу, открыл дверцы начал решительно извлекать оттуда мои немногочисленные наряды и другие пожитки. Когда последняя вещь оказалась на кровати, эльф, так и не проронив ни слова, аккуратно сложил их в покрывало и вновь направился к выходу из комнаты. Всё было проделано так быстро, что я даже не успела воспротивиться происходящему, и опомнилась лишь когда молчаливый страж замер в ожидании на пороге.

— Что происходит? — выдавила я наконец, борясь с приступом очень неприятного дежавю. Только тогда меня отправляли за пределы дворца, да и паковаться не помогали. В ответ эльф лишь открыл дверь и знаком приказал мне следовать за ним. Другого выбора у меня не было, поэтому, захватив из ванной пару вещей, необходимых каждой женщине, да мешочек с украшениями из ящичка прикроватного столика, я с непокойным сердцем последовала за стражником.

Мы двигались в полной тишине по коридорам верхнего уровня и уже давно миновали поворот на нижние ярусы, а значит, и к выходу из дворца, отчего я немного воспрянула духом. Да и мой провожатый двигался намеренно не торопясь, подстраиваясь под мой темп, и то и дело оглядывался, чтобы удостовериться, что я не отстала. Вскоре стало ясно, что мы шли в направлении королевских покоев, но потом неожиданно свернули в более узкое ответвление от широкого главного коридора, из-за обилия окон больше похожего на галерею, щедро убранную гобеленами. Пройдя ещё метров десять, страж неожиданно остановился у стены, украшенной резьбой по дереву. Затейливые растительные мотивы мягко сияли, отражая отсветы окружающих светильников, совсем как стены в доме отца Сельвен. Молчаливый эльф откинул покрывало с завёрнутыми вещами на одну руку, нажал на что-то, и в следующее мгновение часть стены бесшумно отошла в сторону, открыв небольшой проход, где почти сразу скрылся мой сопровождающий. Мне оставалось последовать его примеру.

За потайной дверью скрывалась комната, выполненная в тонах цвета старой розы и отделанная тёмным деревом. И пусть убранство этих покоев было скромнее тех, что я только покинула, оно показалось мне более уютным. Широкая кровать под тёмно-бордовым балдахином, платяной шкаф, элегантный секретер со стулом, расположившийся у окна, небольшое кресло у заботливо разожженного камина, но что особенно привлекло моё внимание, это створчатые двери, которые к моей радости вели на довольно просторный балкон. Увлечённая разглядывание нового интерьера, я не сразу заметила, что эльф уже давно разложил мои вещи на кровати и теперь замер у двери, но как только поймал мой взгляд, вновь поманил за собой. Мы вышли в пустынный коридор, и тайный проход бесшумно закрылся за нами следом, и перед глазами опять была сплошная стена, украшенная резьбой по дереву, но стоило молчаливому сопровождающему надавить на одну из изображённых виноградных гроздей, как дверь вновь распахнулась. Повторное нажатие — и перед тобой снова стена. Лишь дав мне самой совершить нехитрое действие и убедившись, что я точно запомнила нужную вырезанную фигуру (для верности мне даже приказали закрыть глаза и пару раз повернуться на месте), эльф, наконец утвердительно кивнул, проводил внутрь комнаты, после чего с поклоном удалился, оставив меня в лёгком замешательстве. Однако не успела я опомниться, как за спиной раздался знакомый глубокий голос:

— Как ты находишь свои новые покои?

* * *

День был очень нудным и, казалось, тянулся уже целую вечность. Сельвен была угрюма и молчалива, я в свою очередь — измотана недостатком сна за последние несколько ночей. Поэтому, как школьница смотрит на настенные часы в классе, с вожделением ожидая звонок с последнего урока, так и я то и дело устремляла взор в сторону окна, в надежде, что последние часы до заката пройдут поскорее. Но снаружи мне уныло слала приветы вступившая в свои права поздняя осень, и вот уже который день с наслаждением орошавшая лесное королевство проливным дождём.

Уже смеркалось, когда мы с Сельвен как раз закончили разливать по стеклянным бутылочкам очередное зелье. Закупорив последнюю из них, я с чувством выполненного долга окинула выстроившиеся в ряд сосуды со светло зелёным снадобьем и с наслаждением потянулась. Сельвен уже разносила по местам инструменты, что означало, что рабочий день наконец закончился. Поднявшись со стула я последовала её примеру, и когда со всем было покончено, уже было развернулась в сторону двери, как почувствовала тёплую ладонь у себя на плече.

— Ирина, у тебя есть немного времени?

Её тон заставил меня немного насторожиться, однако я лишь кивнула в ответ. И вот мы снова оказались в небольшом кабинете, и как только дверь закрылась за нами, она сразу приступила к делу:

— Я заходила к тебе вчера. Принесла книгу и бумагу с чернилами и пером, как ты просила, — Сельвен сделала не большую паузу, давая мне в полной мере ощутить себя полной дурой, ведь я только сейчас осознала, что лесная дева так ни о чём и не знает, включая и о моём новом месте жительства. — Комната была открыта и выглядела так, что ты там больше не живёшь… Ты ничего не хочешь мне рассказать?

В её голосе слышалось лёгкое раздражение. Я глубоко вздохнула и виновато глянула на неё исподлобья.

— Сельвен, прости. Я совсем забыла тебе сказать, что мне отвели новые покои…

— Дай угадаю, они недалеко от спальни короля? — она чуть повысила голос. — О том, что ты стала его наложницей, ты тоже забыла мне сказать? Как давно это продолжается? С бальной ночи? Тебя тогда тоже не было у себя, а потом ты придумала какие-то отговорки. Или ещё раньше?

Сельвен была явно не в духе, но теперь и я начала заводиться.

— То, с кем я сплю, как давно и сколько — моё личное дело, и никого кроме меня не касается. И да, я решила не отправлять почтовых голубей с известием!

— Это смешно и неправильно…

— Неправильно? — перебила я её. — Отчего же? Уж не потому ли, что он должен хранить целибат на веки вечные? Уж поверь мне, доказательств обратного я видела предостаточно: и в лесу, и в его покоях, когда подносила вино… Или вся соль заключается в том, что ваш прекрасный эльфийский король обратил внимание на недостойную смертную?

Сельвен шумно выдохнула и уже мягче добавила:

— Не говори глупостей, Ирина. Ты знаешь меня лучше, чтобы подумать такое.

— Да, но…

Не дав мне закончить, она неожиданно взяла меня за руку. Наверное, я готова была увидеть в её взгляде упрёк, разочарование, но никак не печаль.

— Ирина, пойми же, он теперь тебя никогда не отпустит… — прошептала она очень тихо, чуть сжимая мою ладонь. На мгновение мне показалось, что на изумрудные глаза набежали слёзы.