Крепче кровных (гет)

В 17:05 Дамоклов Меч Кагуцу Генджи рухнул. Падение заняло чуть больше десяти секунд, после чего энергия красного короля разрушила всё, вплоть до линии горизонта. Пламя не оставляло руин, не щадило ни камень, ни сталь. Голодное и яростное, оно набрасывалось на город, на людей, на здания и не оставляло после себя ничего, даже пепла. Юкико не справлялась с ним. Огонь обратил в прах чёрного короля, и его болезненный крик звенел у неё в ушах, заглушая давящий рёв пламени; огонь испугал Хикари и развеял его, словно дым; огонь пробирался под кожу, в нервы, кипел в жилах. Огонь. Огонь. Огонь.

А потом кто-то щёлкнул пальцами, и время обернулось вспять.

Юкико рухнула на колени, ударившись раскрытыми ладонями о горячий от солнца асфальт. По телу прошла волна боли от внезапного и сильного падения, но Юкико её не заметила. Внутренности сжались от приступа тошноты. Ей было нечем дышать, из горла рвался надсадный кашель, из глаз катились слёзы, сердце отзывалось ноющей болью с каждым ударом. Секунду назад её окружало пламя, но ей было до того холодно, что тело до сих пор била крупная дрожь.

Генджи умер у неё на глазах.

Без прощаний, без его хамоватой ухмылки, без его вечно угрюмого взгляда. Он с улыбкой смотрел на свою приближающуюся смерть, и в последнее мгновение своей жизни расхохотался.

— Красная?

Чёрный король, Оохаси Каташи, опустился перед ней на корточки, взглянул ей в лицо. Он хлопнул Юкико по спине, после чего она, наконец-то, смогла втянуть в лёгкие воздух. Тошнота ушла, дрожь в теле немного стихла, временная петля перезапустилась уже в восемнадцатый раз. И восемнадцать раз Генджи умирал у неё на глазах.

— Тебе нехорошо? — спросил Каташи, аккуратно, почти заботливо поднимая её за плечи. — Идём. В машине кондиционер и аптечка.

Юкико сжала дрожащие руки и ощутила капельку влаги. Упав на асфальт, она ободрала кожу на ладонях и коленях, и теперь на них были кровоточащие ссадины. Что-то новенькое. Хоть какое-то изменение в непрекращающейся череде неудач. Юкико смотрела на пунцовую каплю крови, прикусив нижнюю губу и пытаясь собраться с мыслями.

Поначалу Генджи погибал, потому что его королева Хаттори Санго напрочь отказывалась связываться с ним. Проблема решилась, когда Юкико упомянула о сыне Санго и сказала, что он погибнет от её упрямства. Потом проблемой стала неконтролируемая энергия Генджи, которая разрушала и уничтожала силы чёрного короля. Это тоже можно было решить, приблизившись к Генджи и атакуя его с близкого расстояния. Но тогда страдал сам Каташи, и его смерть Юкико тоже видела не в первый раз, и не в первый раз её пассивных умений оказывалось недостаточно, чтобы сдержать силы красного короля.

— ...что?

Юкико сжала губы в линию. Каташи прочёл её мысли и теперь пытался осознать их беспорядочный ход. Он делал это уже не в первый раз, и Юкико вновь следила за тем, как резко его спокойное, задумчивое лицо приобретает напряжённое и даже испуганное выражение. Его можно было понять. Секундой ранее он слушал идиотские песенки из рекламы, а сейчас в его сознании появлялись образы восемнадцати версий ужасного будущего. Будущего, где нет места ни Генджи, ни Каташи, ни Юкико.

— Почему я не помню?

Юкико выдернула из кисточки на браслете один тёмный волосок, принадлежавший винному королю Тсуми Сасори, и вложила его в руку Каташи. Каташи не вспомнит пережитое во временных петлях, ни разу ещё не вспоминал, но, по крайней мере, существование Тсуми Сасори не исчезнет из его памяти. Во всяком случае, в этой временной петле.

Юкико глубоко вздохнула. Знать, когда Сасори надоест возвращать её во времени, ей не хотелось.

— Подумать только, — хмыкнул Каташи, посадив Юкико на пассажирское сидение. — Король времени.

— Чем ты так восхищаешься?

— Видишь ли, — он смочил вату водой, промыл ссадины Юкико, стёр кровь с ладоней и коленей. — Когда передо мной хищник, я не убегаю от него. Я убиваю.

— Он бессмертен.

— Даже бессмертного можно пришить, — он пожал плечами, обрабатывая перекисью раны. — Меч ему обрушить, натравить другого бессмертного, королеву... меня, — он улыбнулся, взглянув ей в глаза. Шрам, рассекавший уголок губ, вновь натянулся, в красноватых глазах отразились озорство и азарт.

Юкико сжала губы в линию, её глаза обожгло от непрошенных слёз. Каким бы жутким мафиози ни был Каташи, и какими бы грязными ни были отмываемые деньги, он был человеком. Человеком, который в каждой из временных петель знал, что пережила Юкико, и подбадривал её своим примером и смелостью.

Юкико сморгнула слёзы, утёрла их тыльной стороной ладони. Нельзя верить в искренность Каташи. Он старается, потому что хочет занять место золотого короля.

— Очень хочу, — ответил он, накладывая пластыри на раны Юкико. — Но я с тобой паинька по другой причине.

— По какой же? — она всхлипнула, пытаясь успокоиться.

— Ты добрая, — он пожал плечами. — С полезным даром. Спасаешь жизни направо и налево, и неудача, даже во временной петле тебя ранит. Переживаешь обо мне сильнее моей мамаши, — он вновь встретился взглядом с Юкико. — Как так? Я ещё не говорил тебе подобного ни в одной петле? Как грубо с моей стороны.

Юкико закрыла глаза, склонив голову. Тело ломило от усталости. Временные петли не восстанавливали её сил и возвращали её в прошлое ещё более измотанной, чем она была до этого. Почему Сасори так хотел спасти Генджи? Почему такой садист и психопат, каким был винный король, вообще решил кому-либо помочь? Неужели без Генджи будущее станет слишком мирным и спокойным? Вряд ли. Хаос не должен волновать того, кто устраивает его сам.

— А станешь ли ты спасать других королей после смерти Кагуцу? — хмыкнул Каташи.

— ...а?

— Ты его любишь, — пожал плечами чёрный король. — Хотя, я не понимаю, за что. Да и мне на это плевать.

— Я не...

Каташи самодовольно хмыкнул, встретившись с ней взглядом.

— Так оставь его, позволь умереть. И пошли найдём короля времени, поболтаем, — он сощурил красноватые глаза. — В конце концов, все короли имеют такое же право на смерть, как и на жизнь.

— Он же... он же ничего хорошего в жизни не видел. Если он умрёт сейчас...

— ...исполнится его давнее желание, — дёрнул плечами Каташи. — Красная, судя по той жути, что происходит в твоей голове, хорошим фрагментом в его жизни была именно ты.

Юкико промолчала, низко склонив голову.

— Неси ответственность, красная. Либо исчезни и сохрани жизнь хотя бы мне и Хаттори.

— Уходи.

Она поднялась с сидения, изо всех сил впившись ногтями в свежие ссадины, не обращая внимания на боль. Она устала, была в отчаянии, перед её глазами раз за разом умирал дорогой ей человек, и потому сильнее всего Юкико хотелось только одного — плакать. Было ли у неё на это время? Сколько угодно. Хоть всё время вселенной, если винный король не утомится вновь и вновь перемещать красную королеву в прошлое, со снисходительной ухмылкой наблюдая за её мучениями. Юкико крепко сжала зубы. Если она и найдёт винную королеву, то точно не приведёт её к этому искажающему время чудовищу. Он должен умереть. Он должен погибнуть от своих же сил. Закрыв глаза, Юкико мысленно вознесла молитву богам удачи, прося их о смерти Тсуми Сасори.

А потом выдохнула и сделала шаг навстречу девятнадцатой попытке. Отчаяние улетучится, усталость исчезнет, страхи умрут. И она проникнется сочувствием даже к этому человеку, который явно будет преследовать её в кошмарах.

Пламя Микото и огонь Генджи текли в её венах. Она раз за разом впитывала в себя вырвавшуюся из Дамоклова Меча Генджи разрушительную силу, раз за разом погибала от неё, чтобы возродиться ради новой попытки. Бояться она не имела права.

— Говоришь, Хаттори не помогает, потому что боится за свою шкуру? — спросил Каташи. — Припугнуть?

— Нет, — вздохнула Юкико, увидев в закатном небе тяжёлый и плотный Дамоклов Меч.

— Нет? Неужели передумала спасать Кагуцу?

— Хаттори непросто и без королевских дел, — она вздохнула. — Пожалуйста, чёр... нет, Каташи-кун, прошу тебя, держись к ней поближе. Она сдержит поток пламени.

— Ну а ты?

— А я разберусь с Кагу.

Она шла вперёд, не видя перед собой ничего и никого, не обращая внимания на людей, переходя дорогу на красный сигнал светофора и не слыша визг от колёс тормозящих автомобилей. Ей не нужен был Хикари для сопровождения, она и сама прекрасно знала из-за чего вспылит Гендж, и что его уничтожит.

В него стреляли. И он раз за разом превращал стрелявшего в него человека в пепел. Юкико не было его жаль. Она просто знала, что это правильно, что так нужно. Кровь за кровь.

И когда в её сердце так прочно укоренились принципы, характерные для Хомры?

Она взывала к своим силам, молила пламя, бушевавшее в венах, прийти на помощь. В конце концов, сейчас этот путь был тем, которым она ещё ни разу не пыталась пройти. Восемнадцать раз она пыталась спасти Генджи, и восемнадцать раз её попытки терпели крах. В девятнадцатый раз она решила не полагаться ни на кого, и если у неё снова не получится, винить будет некого, кроме самой себя. Время должно идти дальше, она должна вырваться из этой череды неудач. И если Генджи суждено принять смерть, пусть это будет хотя бы от её рук.

Юкико поклялась держать его в объятиях, пока с его губ не сорвётся последний вздох. Она задушит его. Пристрелит. Будет колотить, пока не свалится без сил. Он умрёт. Он умрёт.

Но перед этим устроит в городе огненную бурю.

С каждым шагом от подошв Юкико по асфальту расходились витиеватые красные линии, сиявшие так ярко, словно неоновые лампы. Воздух горел и накалялся, но она не чувствовала жара. Пока не чувствовала. Не слышала криков, не видела взорвавшихся от жара окон. Воздух вспыхнул от силы короля. Она приближалась.

Это пламя было не таким, как огонь Микото. Оно не хотело ранить, не хотело калечить, не хотело... гореть. Оно хотело уничтожать, пожирать, разрушать. И не успокаивалось, пока не оставляло от зданий обугленные бетонные скелеты, от автомобилей — груду взорвавшегося металла, от людей — пепел. Огонь кружился и ревел в раскалённом вихре, стремясь уничтожить всех и вся, что стояло у него на пути.

Если бы Генджи хотел, мог бы он навредить Юкико? Уже вредил, чёрт бы его побрал.

Юкико стиснула зубы и воззвала к своему Дамоклову Мечу. Такой силы не должно существовать в руках человека, это было неправильно, противоестественно, ужасно. И всё же, когда один человек излучал силу, кто-то должен стать её противодействием.

Пламя набрасывалось на искрящийся свет, идущий от Юкико, и рассеивалось, отступало, гасло. Свет поднимался от её ног, наполнял воздух своим плотным сиянием, становился более осязаемым, более ощутимым, впитывая в себя гнев красного короля. Юкико вдохнула и ускорила шаг, забыв об опасности, забыв об оружии, забыв о себе.

Генджи был ужасен. Пламя горело в его глазах, вены вздулись на шее, зубы плотно сжаты в гневном оскале. Он давно уже сжёг напавшего на него человека, сжёг целую улицу и теперь набрасывался на тех, кто тщетно пытался убежать. В первые три раза Юкико не могла сдержать крика и приступов рвоты от этого зрелища. Сейчас же она остановила огонь, поглотив его ярким неоновым светом.

Она коснулась руки Генджи, и он дёрнулся от её прикосновения. В этот раз он подпустил её к себе. И подпустил слишком близко.

— Кагу.

Он повернул к ней голову, и Юкико была уверена, что он вот-вот её ударит. Но Генджи поступил иначе. Он протянул руку, чтобы сдавить ей шею.

— Убить меня пришла, Ёси?

Он улыбался, как всегда, нагло и нахально. Юкико не шевелилась, сжав руку Генджи у себя на шее. Он не пытался её задушить, скорее, хотел в лишний раз напугать своей силой.

Юкико не боялась. Существовали вещи и страшнее человеческого гнева.

— Отзови силу, — произнесла она.

— Не-а.

— Пожалуйста!

— Зачем? — он крепче вцепился рукой в кожу Юкико, притягивая её к себе. Так близко, что она могла почувствовать идущий от него запах дыма, пепла и крови. — Давай вместе, Ёси. Вдвоём, как любовники.

— Кагу.

— Боишься? — он усмехнулся, вкладывая в руку Юкико острый и толстый осколок стекла. — Так убей меня. Королева это может.

Юкико низко опустила голову, приняв оружие. Смотреть в чёрные глаза Генджи, в которых отражались всполохи пламени и свет её силы, было невыносимо. Мальчишка! Пустоголовый, озлобленный на весь мир мальчишка, которому не суждено повзрослеть!

Она сжала губы, вцепившись в осколок, и её глаза обожгло слезами.

— Ну что ты? — произнёс Генджи, большим пальцем утирая слёзы с её щёк. — Всё такая же неумёха, как и была?

— ...ненавижу, — она стиснула зубы, дрогнув от раздавшегося в небе грохота, заглушавшего даже рёв пламени.

— Я тоже тебя ненавижу, Ёси, — он изменился в лице, его улыбка стала вымученной. — Чего ты ждёшь? Своего драгоценного Суо?! Я и его сожгу вместе с этим сраным городом!

— Я жду, — она выдохнула, оглушённая очередным раскатом от рушащегося Меча. — Момента.

Генджи не успел отреагировать. Юкико сжала его руку и пропустила через его вены свой холодный, выжигающий силу красный свет. Он пошатнулся, оступился, рухнул на объятый светом асфальт, роняя на себя Юкико.

— Ты...

— Живи, — произнесла она, сжав в ладонях его лицо, вглядываясь в глаза. — Умоляю тебя. Живи, Кагу.

Она улыбнулась сквозь слёзы, прежде чем остриё Дамоклова Меча вновь пронзило её сердце. И, прежде чем испытать мучительную агонию, Юкико вдруг осознала, что впервые видела Генджи таким напуганным.

Её испугался сам первый красный король.

Кто ещё может похвастаться этим?