О враг мой (джен)

Он был в ловушке. Что-то приковало его к месту. Но что? Он посмотрел вниз и тут же пожалел об этом. Нагини обвилась вокруг его ног, так что невозможно было шевельнуться. Он попытался, но его била крупная дрожь, а рука пульсировала от боли.

— Присоединяйся ко мне, Гарри.

Он резко вскинул голову. Волдеморт держал в длинных тонких пальцах волшебную палочку и маниакально улыбался ему:

— Присоединяйся ко мне. И будем править миром вместе.

Гарри помотал головой, не в силах вымолвить ни слова. Нагини сжимала кольца всё теснее. Он слабо заскулил.

Нет, это не Нагини. Это Хантер. Гарри почти всхлипнул от облегчения, когда давление исчезло и Хантер скользнул прочь. Он хотел позвать, чтобы тот вернулся, но не смог издать ни звука. Где же он?

— Убей лишнего, — приказал Волдеморт. Гарри снова посмотрел вниз, но сейчас в его руке была палочка. И она указывала на Снейпа, который лежал на земле, истекая кровью. У Гарри вырвался крик. Снейп умер? Неужели он убил его? Он не хотел! Он наклонился, чтобы нащупать пульс, но увидел остекленевшие глаза. Он задохнулся. Снейп мёртв. Он не помнил, как убил его, — но, должно быть, убил. Он ведь держал палочку.

Нет. Нет-нет-нет-нет! Снейпу нельзя умирать. Он должен оценить его задание по Зельям, а флоббер-черви ещё не нарезаны. Кто научит Гарри плавать с жаброслями? Постойте. Это же Добби взял жабросли. Поэтому Снейп пришёл за ним сюда? Рассердился, что Гарри использовал краденые жабросли, чтобы поговорить с драконами?

Разве это имеет значение? Его наставник мёртв. Гарри сдавило горло, и он судорожно втянул воздух.

Он не хотел, чтобы Снейп умер. Он не собирался его убивать.

— Поттер.

Он услышал голос Снейпа и вздрогнул, потому что на него по-прежнему смотрели мёртвые глаза. Призрак? Гарри почувствовал, как в груди зарождается надежда. Он не думал, что Снейпу по душе быть призраком, но тогда можно хотя бы поговорить с ним и попросить прощения за то, что убил его.

Стоп. Если Гарри убил его, захочет ли Снейп с ним говорить? Возможно, он стал мстительным призраком. Который пришёл, чтобы преследовать его, прятать его книги и заставить в следующий раз забыть про жабросли. Он вздрогнул. Ему очень, очень нужны жабросли, чтобы отклеить палочку от руки.

И ему нужен Снейп. Он попытался ответить призраку Снейпа, но по-прежнему не мог издать ни звука, да и самого призрака не видел. Должно быть, послышалось. Он склонился над мёртвым телом и почувствовал, как его захлёстывает волна отчаяния. Ему не нужен был призрак. Ему нужен был Снейп. Гарри судорожно вздохнул, и звук наконец вырвался из сдавленного горла. Он отдался своему горю, тихо и жалобно всхлипывая.

— Поттер.

Он снова услышал голос призрака — и почувствовал, что его слегка трясут. Острая боль в плече разбудила Гарри — он задохнулся от этой боли и от своего горя. И скорчился, прижав больную руку к телу.

— Мои извинения, — буркнул Снейп рядом с ним. — Я старался быть осторожнее. Было похоже, что вас душит кошмар.

Гарри через силу поднял глаза, и его охватило облегчение. Снейп был жив. Он был измучен и растерзан, ему не помешал бы хороший обед, душ и недельный сон, но он был жив. Гарри потянулся, чтобы схватить Снейпа за руку, убедиться, что он тёплый и дышит... Дышит. Гарри с облегчением вздохнул и расслабился, пытаясь взять свои растрёпанные чувства под контроль. Не так-то это легко. Он торчал здесь уже несколько дней. Его допрашивали, мучили, морили голодом, искушали, и он был на пределе. Он не думал, что сможет вынести ещё больше.

Гарри ощутил, как поверх его руки, сжимавшей предплечье Снейпа, легли неуверенные пальцы, — и стало немножко легче. Он перевёл дыхание и через несколько минут сел, прислонясь к каменной стене. Похоже, он заснул в неловкой, скрюченной позе: теперь тело мстило ему за это. Не помешало бы хорошенько потянуться, но он не рискнул: болела каждая мышца.

Фонарь, оставленный Люциусом Малфоем, всё ещё горел, рассеивая по маленькой камере свет и тени. Снейп сидел рядом с ним, усталый, но собранный, бледный и слегка ссутуленный, и Гарри вспомнил о медикаментах.

— Есть болеутоляющее зелье, — прохрипел он и откашлялся. — И мазь тоже. Я намазал все раны, докуда мог добраться, но не сумел вас перевернуть. Я могу сейчас закончить, если хотите. Или могу… гм, закрыть глаза, если вам нужно раздеться или что-то в этом роде.

Снейп посмотрел на него как на психа.

Гарри покраснел.

— Я не хотел вам… вас… Просто… вам было плохо, и нужно было…

— В какие игры вы играете? — резко перебил Снейп хриплым голосом. Гарри содрогнулся при воспоминании о вчерашних пытках, о криках, которые доносились до него…

Когда слова Снейпа дошли до его сознания, он нахмурился.

— Что? Ни во что я не играю.

— Строите из себя сиделку, беспокоитесь о моих ранах, — прошипел Снейп. — Вы что, забыли, что произошло прошлой ночью?

Гарри вздрогнул от этого напоминания. Он быстро отдёрнул руку, только сейчас осознав, что всё ещё сжимает предплечье Снейпа, отвёл глаза и стиснул зубы. Конечно, он помнил, и теперь, после этого напоминания, все его расстроенные чувства всколыхнулись снова.

— Нет. Не забыл, — просипел он, подавляя их. — Но, наверно, обсуждать это будет достаточно больно и без того, чтобы отвлекаться ещё и на наши раны, вывихи и прочее.

Снейп уставился на него, озадаченно нахмурившись. Или насторожённо нахмурившись? Гарри не знал, и у него не было сил выяснять. Он вздохнул и потёр рукой ноющую голову:

— Я ни во что не играю. Что бы ни случилось, оно случилось целую мою жизнь назад, верно? Раз уж столько времени прошло, может, это подождёт ещё капельку, пока мы разберёмся с вашими ранами и моим плечом? Потому что не знаю как вы, а у меня вот тут здорово болит. Прямо чертовски.

И в самом деле, имело смысл отвлечься на что-то конкретное, ощутимое. Не то чтобы жгучая боль была приятной. Но иметь дело с больным плечом всяко легче, чем с душевной сумятицей.

Снейп молча повернулся к нему. Двигался он через силу, его руки и ноги ещё дрожали. Он осторожно провёл ладонями по плечу и руке Гарри, прощупывая; Гарри зашипел от боли и отвернулся.

— Перелома нет. Вывих, — буркнул Снейп. — Могу вправить, но будет больно.

— Больнее, чем сейчас?

— Да.

Гарри зажмурился и собрался с духом.

— Ладно.

Он ожидал, что Снейп сделает это сразу, но вместо этого услышал шорох и почувствовал, как что-то тычется в руку, которой он упирался в пол. Он открыл глаза и прищурился. Снейп совал ему аккуратно сложенный мешочек из-под лекарств.

— Прикусывайте, — приказал Снейп. Гарри взял тряпочку, зажал в зубах и снова зажмурился.

— Готовы?

Гарри не успел до конца выдавить «ага» — и замычал, когда расплавленная горячая лава хлынула от плеча вниз по руке. Он тяжело дышал и смаргивал слёзы, сильно закусив ткань.

— Где-нибудь ещё?

Он помотал головой, крепко зажмурившись от боли. Должно быть, у него было много синяков, особенно там, куда пнул Нотт, но он был уверен, что ничего не сломано. Пока он пытался перевести дух, Снейп подвинулся к фонарю и припасам, которые оставил Малфой. Он взял один флакон с зельем, потом другой — и по очереди понюхал их. Над серебристым зельем он нахмурился, и Гарри снова задумался, что же это такое. Прежде чем он успел задать вопрос, Снейп сухо спросил:

— Кто это принёс?

Гарри выплюнул тряпку.

— Малфой, — выдохнул он. — Это оставил Малфой. Я не… — он судорожно вздохнул, — не знаю почему. Вы думаете… — он застонал, пытаясь сесть прямее, — он и правда хотел помочь? Или что-то задумал?

— Не могу сказать, — пробормотал Снейп. — Во всяком случае, в наших интересах не распространяться ни о какой, возможно, несанкционированной щедрости. — Поза Снейпа была напряжённой. Он отвернулся и вторично поднёс один из флаконов к носу, так что Гарри понял: он тянет время.

Гарри тихо вздохнул. Ему тоже не хотелось обсуждать обвинения Волдеморта. Отложить бы это, ещё на какое-то время притвориться, что ничего такого не было… но каждое неловкое движение Снейпа напоминало о страхе и горе, которые стояли в его глазах прошлой ночью. Это помогало Гарри сдерживать самые сильные чувства, но напоминало также и о том, что Снейп твёрдо намеревался унести все эти секреты с собой в могилу.

Снейп сунул ему флакон с болеутоляющим зельем.

Гарри покачал головой.

— Малфой оставил его для вас. Выпейте сами. Если кому-то из нас и нужно собраться с силами, так это вам.

Снейп поставил флакон на пол и подтолкнул к Гарри.

— Не упрямьтесь, — хрипло сказал он.

Гарри перевёл взгляд на флакон. Заманчиво. Хорошо бы избавиться от ноющей боли во всём теле. Повинуясь импульсу, он схватил его и выпил половину, а остальное поставил перед Снейпом, который даже не пошевелился:

— Это одна…

— Одна доза, знаю. — Гарри подался вперёд и протянул флакон Снейпу. — Разве не лучше полдозы каждому, чем ничего для одного из нас?

Снейп поколебался, потом уступил: взял и выпил остаток зелья. Они сели поудобнее, и Гарри сразу же почувствовал, что боль притихла. Она оставалась, но стала терпимой.

— Вы что-то знаете о Малфое, да? — спросил Гарри. Честно говоря, он не представлял, что там знает Снейп, но такой выстрел наугад выглядел разумным. Его профессор часто знал больше, чем показывал. И чего уж тут… может, это оттянет предстоящий разговор ещё на какое-то время.

Взгляд Снейпа метнулся к нему, а затем быстро вернулся к пузырьку с зельем.

— Я много чего знаю о мистере Малфое.

— Вы понимаете, о чём я. Я слышал, как вы разговаривали с ним через камин несколько недель назад. Вы поддерживали с ним связь всё лето? Наверное, Сами-Знаете-Кто не в курсе. Значит, либо Малфой что-то задумал, либо вы. И когда вы сказали, что «не можете сказать», то имели в виду, что не знаете — или что вы… ну, не можете?

Снейп помолчал, а затем ответил:

— Если бы я обладал какой-то информацией, имеющей отношение к нашей нынешней ситуации, то, безусловно, имел бы вескую причину не разглашать её.

— Ну да, вы не большой любитель разглашать секреты, — огрызнулся Гарри. Это заставило их обоих замолчать.

Флаконы с зельями звякнули друг о друга, когда дрожащие руки Снейпа поставили их и потянулись за мазью. Было до боли очевидно, что Снейпу не по себе. Ему никогда не требовалось трижды понюхать простую мазь, чтобы опознать её. Через несколько мучительных минут, в течение которых Снейп отложил мазь и начал заново скрупулёзнейшим образом изучать серебристое зелье, Гарри почувствовал, что не выдержит. Тишина только позволила ему заново прокрутить в голове всё, что он вчера услышал, и снова запутаться. Он должен был узнать версию Снейпа, и узнать сейчас. Но как спросить? С чего начать? Что сказать, чтобы ни один из них не взорвался через пару минут?

Даже домашние бисквиты не могли бы проложить путь к такому разговору. Может быть, есть другой способ? Снейп мог бы стать откровеннее, знай он, что Гарри уже известна часть истории. Если, конечно, он вообще планировал какие-то откровения.

Гарри удивлялся, что сейчас не испытывает гнева — вероятно, лишь потому, что внутри у него всё словно онемело. Но непохоже, что надолго. Переживания были просто загнаны под поверхность измученного разума, ожидая лишь какого-нибудь толчка, чтобы выплеснуться. Он мог только надеяться, что сумеет сдержаться, пока не услышит, что скажет Снейп.

— А моя мама — какая она была? — нарушил он молчание.

Снейп вздрогнул и едва не выронил пузырёк, который держал, но поймал его прежде, чем тот упал на пол. Он поставил его трясущимися руками и сел у противоположной стены, как можно дальше от Гарри. В крошечной камере это было не очень далеко. Его лицо побелело, и Гарри почти почувствовал себя неловко из-за своего внезапного вопроса. Почти.

Снейп не шевелился, не отвечал, и Гарри сделал новую попытку:

— Это она вам дала? — Он выудил из кармана камешек и показал Снейпу. — Это вам она написала то письмо?

Подбородок Снейпа дрогнул, глаза вспыхнули — и Гарри понял, что с этим Снейпом ему раньше не приходилось сталкиваться. Он был похож на загнанного в угол зверя, и в зависимости от того, как поведёт себя Гарри, он с равной вероятностью мог замкнуться либо же вспылить.

Гарри отвёл глаза, чувствуя, что Снейп нуждается хоть в капельке свободного от давления пространства.

— Я нашёл фотографию на Гриммо-плэйс. Я знаю, что вы были друзьями. Видел, как вы вместе смеялись. Я хотел спросить вас о ней, но… — Он откашлялся. — Ну, сами знаете. Не похоже, что вы самый общительный человек на свете.

Снейп молчал, и Гарри прислонился головой к холодной каменной стене, ожидая какого-то ответа. Он погладил мамин камешек, лаская гладкую прохладную поверхность.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Снейп тяжело спросил:

— После всего, что вам недавно открылось, вы только это хотите знать?

Гарри кивнул, не открывая глаз.

— Я убил её, — с силой произнёс Снейп. Гарри вздрогнул и открыл глаза. Лицо Снейпа исказилось от горечи. — Я убил её, и вы хотите знать — что? Её любимый цвет?

— Волдеморт убил её, — сказал Гарри и поморщился, когда Снейп вздрогнул. Он произнёс это имя не нарочно, но извиняться не стал. — Если не хотите рассказывать о моей маме, по крайней мере расскажите правду о том, что произошло той ночью. Вы мне кое-что должны.

Снейп бросил в его сторону взгляд, одновременно испепеляющий и полный отчаяния. Этот взгляд сказал Гарри, что его выпад достиг цели.

— Вы уже знаете правду, Поттер. Я её не отрицаю. Я подслушал часть пророчества. Я служил Тёмному Лорду и бросился прямо к нему, чтобы завоевать его расположение, — процедил он. — Полученные от меня сведения побудили Тёмного Лорда разыскать вас, убить… — Снейп замолчал, чтобы набрать воздуха, и выплюнул: — Я — всё, чем он меня назвал. Вы должны были отомстить, когда палочка была в ваших руках.

— Что вы сделали после того, как рассказали ему? — спросил Гарри. Он глубоко вздохнул, стараясь сохранить хладнокровие. Это было трудно при мыслях о той ночи, когда были убиты его родители, но ему нужны были ответы, и он не получит их, если поддастся на провокации Снейпа.

— Я гордился собой за то, что оказался таким полезным, таким преданным его делу, — последовал горький ответ.

— Ну да, но что вы сделали?

— А что, по-вашему, я мог делать? — язвительно сказал Снейп. — Я красовался в лучах милости Тёмного Лорда! Я с благодарностью принял его доверие и сделал всё возможное, чтобы сохранить его!

— А когда он решил, что это пророчество — обо мне?

Снейп плотно сжал губы. Он, казалось, выдохся, когда Гарри не клюнул на его подначки. Снейп явно хотел, чтобы Гарри осудил его раз и навсегда, и пытался разозлить его, чтобы покончить с этим. Но Гарри был полон решимости вытянуть из этой слизеринской головы всю информацию, какую сможет, прежде чем приступать к каким-либо обвинениям. И на сей раз он чувствовал, что контролирует ситуацию. Итак, вперёд.

— Хотите, я скажу, что, по-моему, произошло? — спросил он.

Снейп дёрнулся, но не ответил.

— Я думаю, вы пожалели, что рассказали ему, потому что всё ещё не забыли мою маму. Сами-Знаете-Кто сказал, что вы просили не убивать её, но, думаю, вы знали, что ему нельзя доверять, и поэтому пошли к Дамблдору. И в конце концов поменяли сторону. Из-за этого? Вы пытались спасти мою маму? Или потому, что перестали доверять Сами-Знаете-Кому? Или случилось что-то ещё, отчего вы не захотели больше быть Пожирателем Смерти?

Снейп закрыл глаза и с трудом сглотнул.

— А какое это имеет значение? Результат тот же.

— Это имеет значение для меня.

Снейп повернул голову и устало посмотрел на Гарри.

— Вы убедили Тёмного Лорда и его людей, что доверяете мне, Поттер. Это было хорошо сыграно, хотя вы можете пожалеть об этом сегодня вечером, когда он отомстит. Что до моих планов, то они рухнули, и я, скорее всего, не доживу до завтра. Вам больше не нужно определять степень доверия, которое вы готовы оказать мне.

Гарри покачал головой.

— Мне и не нужно. Прошлой ночью я не соврал. Я вам доверяю. Я не потому хочу это знать.

Губы Снейпа скривились:

— Вы не можете по-прежнему мне доверять.

Гарри поднял руку, как бы говоря: «и тем не менее».

— Не то чтобы я не растерялся, не обозлился или… или… Нет. Знаете что? — Он ощутил, что его самоконтроль ослабевает, и мысль хладнокровно заявить о своём доверии вылетела в трубу. — Да, я злюсь. — Он тряхнул головой и повысил голос: — Мне пришлось расти сиротой! С людьми, которые ненавидели меня всеми печёнками и обращались хуже, чем с собакой! А потом меня стали доставать какой-то моей славой — из-за того, о чём я даже не помню! Вы хоть знаете, каково это, когда тебя провозглашают героем за то, что ты пережил ночь, когда погибли твои родители? — выкрикнул он. — Так что да, я злюсь, потому что в ту минуту, когда вы услышали это пророчество, вы должны были сообразить, что Сами-Знаете-Кто пойдёт за ребёнком, который ещё даже не родился и не мог никому причинить вреда, но вы всё равно ему рассказали! Неважно, чей это был ребёнок — моей мамы или нет, вы не должны были это делать! — Он сел и ткнул пальцем в Снейпа. — И потом вы ещё обвиняете в подслушивании меня! Вы чёртов лицемер! Всё, что я сделал, — это подслушал о нас с Роном то, что вы мне, чёрт возьми, должны были сами рассказать, и я никому больше про это не говорил! А когда вы шпионили за Дамблдором, то потом пошли и СЛОМАЛИ МНЕ ЖИЗНЬ!

Он судорожно втянул в себя воздух и ринулся дальше:

— Я зол и хочу ненавидеть вас — и злюсь, потому что не могу! И я не хочу вам доверять, но доверяю, потому что узнал вас достаточно хорошо, чтобы знать, что вы спасёте меня сейчас, если сможете, или умрёте, пытаясь меня спасти! Так что да, я вам доверяю, и НЕ СМЕЙТЕ ГОВОРИТЬ МНЕ, ЧТО Я НЕ МОГУ! — заорал он во всю глотку. Он был так взвинчен, что еле перевёл дух — и впился взглядом в Снейпа.

Снейп уставился на него, слегка приоткрыв рот.

Гарри сердито заёрзал и поморщился от боли в ещё ноющей руке.

— И вы ещё не умерли, поэтому кончайте так говорить! Вы самый умный и хитрый человек из всех, кого я знаю, так что ПРИДУМАЙТЕ, КАК ВЫЖИТЬ, ЧЁРТ ПОБЕРИ!

Они долго сидели молча. Не потому, что не о чем было говорить, а потому, что Гарри хотел сказать слишком много вещей сразу. Ему хотелось наорать на Снейпа и проклясть его за то, что он натворил, и в то же время хотелось засыпать его вопросами о своей маме. Он хотел, чтобы Снейп понял, как глубоко он задет, но не хотел потерять то, что они построили этим летом. Чем бы они ни стали друг для друга, это что-то значило для него — и он хотел, чтобы и для Снейпа тоже; но как быть, когда всё разваливалось на глазах?.. Гарри видел так много путей, по которым мог пойти разговор, — и все они были мешаниной противоречий. Но он боялся даже открыть рот, потому что мог заплакать и окончательно раскиснуть. И как тогда передать, насколько обозлённым и в то же время уязвимым он себя ощущал?

Он чувствовал растерянность и не знал, как выбраться из этой каши, — только уткнулся носом в собственные коленки.

— Я любил её, — прошептал голос, такой надтреснутый, что Гарри и подумать не мог, что таким может быть голос Снейпа. Он оглянулся, но Снейп смотрел на свет фонаря. — Можете посмеяться, если хотите, — с горечью добавил он. — Я никогда не был достоин её, я знаю. Она тоже знала. Но хотя я не мог получить её, нельзя было допустить её смерти. Я пошёл к Дамблдору. Он видел во мне труса — я им и был, — но он защитил её. На какое-то время. — Снейп отвернул лицо от света, но Гарри успел увидеть, как оно исказилось от боли. — Я согласился стать шпионом. Я бы сделал всё на свете, чтобы… — Он судорожно вздохнул и слабо махнул рукой. — Всё было напрасно. Она… она умерла. А я остался. Хотя отдал бы жизнь, чтобы вернуть её.

Гарри прикусил язык, чтобы не ответить. Вдруг если он что-то скажет, то чары развеются и Снейп замолчит. Ему и в голову не приходило, что Снейп любил Лили, — но по тону и словам Снейпа он понял, что так оно и было. Это стало настоящим откровением, и он не был уверен, что чувствует по этому поводу. Ладно, об этом позже. А сейчас — чего ещё он не знал? И теперь, когда Снейп наконец заговорил, чем ещё он мог поделиться?

Через несколько минут его терпение было вознаграждено.

— Несмотря на то, что я поклялся Дамблдору в верности, он знал, что я сделал это только ради неё. Для… для себя. Тогда он смотрел на меня с презрением. И имел на это право. Но он взял с меня обещание. — Снейп глубоко вздохнул. — Защитить сына Лили. Ради неё. Я согласился. Как я мог отказать? Её глаза… — Он помолчал, потом выдохнул: — У меня появилась цель. Жалкая цель, но она поддерживала меня. Жди своего часа. Жди возвращения Тёмного Лорда. Помоги Дамблдору победить его. Защити её сына. — Он горько усмехнулся и обвёл рукой камеру: — И вот как хорошо я справился.

Сейчас молчание затянулось надолго, и Гарри понял, что дополнительную информацию придётся вытягивать. Он успел пораскинуть мозгами. Признание Снейпа кое-что объясняло: например, когда и почему Снейп стал шпионом. И почему Снейп всегда защищал его, хотя и ненавидел.

— А когда вы ко мне цеплялись? — осторожно спросил он. — Это же не для того, чтобы защитить меня.

Снейп покачал головой.

— Это мстительность. Меня трудно назвать святым, Поттер. Думаю, мы это уже обсудили.

Гарри кивнул.

— Потому что вы ненавидели меня. Думали, что я такой же, как мой отец.

— Не поэтому.

— Да как же не поэтому? Вы твердили это целых пять лет!

— Я ненавидел тебя не за это, — тихо повторил Снейп. Его лицо всё ещё было в тени, и Гарри захотелось увидеть его. — Это просто отговорка. Я так хотел, чтобы это было правдой, что заставил себя поверить.

— Тогда почему?

Он еле расслышал прерывистый шёпот:

— Ты должен был стать моим сыном.

Гарри был слишком потрясён, чтобы ответить.

— Я любил её, — выдавил Снейп, и Гарри понял, как трудно ему было повторить эти слова. — Я любил её, а она вышла замуж за моего злейшего врага. Она должна была выйти за меня, подарить ребёнка мне. Не ему. Её глаза на лице сына Джеймса Поттера…

Это просто сбило Гарри с ног. «Ох», — выдохнул он, не зная, что ответить.

— Противно, да? — Свет упал на лицо повернувшегося Снейпа, и Гарри увидел, как его рот искривился в неприятной усмешке. — Подумать только, что я воображал себя достойным её.

Гарри хотел искренне запротестовать — но в этот момент лишился языка. Он был слишком ошеломлён и не знал, что думать. Он и отдалённо не догадывался, что Снейп способен на такое сильное чувство: представить это было просто нереально. Не говоря уж о том, что в воображении Гарри нарисовался его очередной альтернативный двойник с крючковатым носом, который будет преследовать его в кошмарах долгие годы… ну, если он переживёт ближайшие дни.

Снейп невесело фыркнул, и Гарри понял, что он воспринял молчание как ответ на свой вопрос. Но прежде чем Гарри успел поправить его, он добавил:

— Ты оказался на её месте. Я не мог простить тебе этого. Я бы умер за неё, а вместо этого она умерла за тебя. Я ненавидел тебя всеми фибрами души за это преступление.

Гарри хотел было огрызнуться, что во время так называемого преступления он был ещё младенцем, но передумал. Снейп и так это понимал. Он не признался бы Гарри, если б раньше не признался самому себе, что был неправ, обвиняя и ненавидя его за что-то совершенно от него не зависящее. Тут не о чем спорить. Что действительно нужно сделать — так это решить: отпустить прошлое или позволить этим ранам гноиться.

— Вы, гм, просили Сами-Знаете-Кого пощадить мою маму, — запинаясь, сказал он, — но вас не волновало, умрёт ли мой отец… и я тоже. И даже если б она осталась жива, вам было бы без разницы, жив я или умер. Да?

— Да. — Сухое подтверждение Снейпа ранило Гарри, но не удивило.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.

— А теперь тоже?

Снейп молчал так долго, что Гарри подумал, не повторить ли вопрос. Наконец он услышал тихое, но отчётливое «нет».

Гарри изучил интонации этого голоса достаточно хорошо, чтобы понять, что это правда. Он глубоко вздохнул — раз, другой.

— Тогда ладно.

Повисло долгое молчание, затем Снейп повернул голову и бросил взгляд на Гарри. Его глаза блеснули, но лицо всё ещё дышало нескрываемым горем.

— «Тогда ладно» — что?

— Тогда ладно, проехали. У нас сейчас другие заботы, нет?

У Снейпа расширились глаза:

— Что значит — «проехали»? Я убил твоих родителей!

Гарри вздрогнул, но сказал:

— Нет. Не вы. А Сами-Знаете-Кто.

— Из-за меня. — На лицо Снейпа вернулась часть красок.

— Из-за того, что он сумасшедший властолюбивый убийца.

— Не тебе отпускать мне мои грехи.

— А вы этого хотите?

Снейп вскинулся и прошил его взглядом:

— Нет! Я шестнадцать лет несу бремя своей вины не затем, чтобы ты мог отмахнуться, словно всё это не имеет значения!

— Имеет. — Гарри с трудом сглотнул комок в горле. — То, что случилось, всегда имеет значение. Но мы не можем изменить прошлое. Наверное, мы можем только чему-то научиться и пытаться наверстать упущенное, да? — Он неловко пожал плечами. — Всё было бы иначе, если б вы по-другому поступили, но вы терзаете себя из-за этого всю мою жизнь, и я верю, что в другой раз вы сделали бы другой выбор. Теперь вы изменились — и доказали это, много лет рискуя жизнью ради Ордена и защищая меня, несмотря на свою ненависть. Если кто и заслуживает ещё одного шанса, так это вы.

Лицо Снейпа пошло некрасивыми красными пятнами.

— Нет. У тебя нет права меня прощать!

— Почему это? — вспыхнул Гарри. — Потому что вы не можете простить сами себя? Что ж, очень жаль, но боюсь, что вы так хорошо наказывали себя все эти годы, что я просто ничего не могу тут добавить! — Он всплеснул руками: — Таскать в себе всю эту горечь, похоже, оказалось так здорово для вас, что вы думаете — что? — для меня лучшим способом всё исправить будет сделать то же самое? Нетушки, спасибо! Я и так настрадался за свою жизнь! С чего бы мне искать добавки?

Снейп начал что-то говорить, но Гарри был на взводе и перебил его:

— Хватит! Я ненавидел вас пять лет, потому что вы были просто ужасны! Издевались надо мной, запугивали, оскорбляли, и я ненавидел вас за это! Но больше не ненавижу — чёрт, да вы мне даже нравитесь сейчас, большую часть времени! И если я смог оставить всё это за бортом — все пять лет этого чёртова кошмара — и в самом деле начал уважать вас, даже восхищаться, то распрекрасно смогу и простить за то, что вы сделали ещё до моего рождения! — Гарри был так взвинчен, что выпалил всё это единым духом.

— И ещё одно! — крикнул он, снова опередив попытку Снейпа заговорить. — Нет, мне не «противно»! Я горжусь тем, что я её сын, что многие люди её так любили, и я рад, что вы любили её, так что ПЕРЕСТАНЬТЕ ГОВОРИТЬ ЗА МЕНЯ!

Снейп помолчал, переводя дыхание, и наконец тихо спросил:

— Теперь всё?

— Я НЕ ЗНАЮ! — взревел Гарри. Он с ужасом почувствовал, как защипало глаза, и снова ткнулся лицом в колени, чтобы не потекли слёзы. Глупые эмоции.

Снейп оставил его в покое: то ли из тактичности, чтобы он смог взять себя в руки, то ли потому, что думал, будто Гарри может снова взорваться, — значения не имело. Гарри нужно было уединение, которого не было в маленькой камере, но тишина отчасти это возместила. Ему не сразу удалось совладать с собой — он поспешно вытер несколько слезинок.

Снейп подождал, пока дыхание Гарри выровняется, и прошептал:

— Я не заслуживаю прощения.

Гарри шмыгнул носом, всё ещё не поднимая головы.

— А из-за меня убили Сириуса, — сказал он сдавленным голосом. — Не знаю, заслуживаю ли я прощения, но всё равно принял бы, окажись он рядом.

Снейп пошевелился и, кажется, собирался возразить (вероятно, что-нибудь про божий дар и яичницу), но удержался, и Гарри был этому рад. Их прошлые грехи были разными, — в конце концов, Гарри не хотел, чтобы кто-то пострадал, — но это не означало, что он был незнаком с тяжким грузом вины за смерть близкого человека. Как бы ни разнились детали, у них было много общего.

Снейп медленно, прерывисто вздохнул.

— У Лили… — его голос дрогнул, — был самый вспыльчивый характер из всех, кого я знал. Она была доброй по натуре, но когда ей перечили, то заставляла с собой считаться.

Гарри приподнял голову. Снейп снова смотрел на свет фонаря, и в глазах его стояли слёзы. Гарри подумал, что надо запомнить этот момент: единственный раз в жизни он видел, что Снейп плачет. Ну, чуть не плачет — какая разница. Он спрятал этот невероятный образ в памяти и с напряжённым вниманием слушал: наконец кто-то рассказывает ему о его матери.

— Но её способность прощать была выше моего понимания. Когда я цеплялся за свои обиды, она искала причины, чтобы оставить их позади. Она… она дала мне так много шансов. Слишком много. Я часто задавался вопросом, мог бы я сделать другой выбор, если бы не принимал это как должное? Если бы знал, что могу потерять её? — Он глубоко вздохнул и встретился взглядом с Гарри. Его лицо было печально, но в глазах светилась надежда. — Я вижу её в тебе. У тебя лицо Джеймса Поттера, но её выражение. И её характер. Так много от неё. Я бы заметил это раньше, если бы был хоть немного честнее с самим собой.

Гарри замер, желая слушать ещё.

— Будь ты его копией, — продолжал Снейп, всё ещё удерживая его взгляд, — то не мог бы ничем походить на неё, даже отчасти. И ничего твоего собственного в тебе бы не было. Я убедил себя, что ты этого заслуживаешь — моей ненависти. Я вымещал на тебе свою ненависть к себе самому. Не понимаю, как можно это простить. Всё это. — Снейп выглядел совершенно растерянным, совершенно не похожим на того Северуса Снейпа, которого знал Гарри.

Гарри поднял голову и прикусил губу.

— Может… может, иногда это нормально — не понимать. Это не значит, что нельзя принять. — Когда Снейп не ответил сразу, он осторожно предложил: — Я, гм… готов начать всё сначала, если вы не против.

Снейп сглотнул и отвернулся.

— Мы, наверно, всё равно будем действовать друг другу на нервы, — пробормотал Гарри. — Я всё ещё работаю над тем, чтобы научиться уважать границы, а вы и правда должны понять, как принимать комплименты, и иметь побольше чувства юмора, и не быть таким скрытным всё время, и, может быть… — Он захлопнул рот под задумчивым взглядом Снейпа — уже почти нормальным — и неуверенно улыбнулся, смущённо пожав здоровым плечом. — Но у нас есть прогресс.

Они смотрели друг на друга, разделённые небольшим пространством, а затем Снейп медленно подался вперёд и протянул руку. Гарри перевёл взгляд с лица профессора на его руку и обратно.

— За новое начало, — сказал Снейп.

Гарри потянулся к Снейпу и сжал его руку в своей.

— За новое начало, — согласился он. Это было так официально — перемирие с рукопожатием, — но и приятно. Давало свободу, словно Гарри наконец-то получил разрешение отбросить тревоги о прошлом и начать всё с чистого листа.

— Ну и что теперь? — спросил он, когда они снова расселись по своим углам.

— Теперь… мы живы. — И хотя Снейп всё ещё выглядел так, словно его порядком встряхнуло, в глазах его появился блеск, которого не было раньше.