О враг мой (джен)

Ему было страшно. Долгое время не было больше ничего. Всякое представление о времени исчезло. Он просто был. Существовал. И страх существовал тоже.

Затем он осознал темноту. Тьма вокруг него, и холодно — ах, как холодно! Он хотел обнять колени руками, но не ощущал своего тела. Он попытался потянуться, чтобы почувствовать землю, но было непонятно, удалось ли пошевелить рукой. Словно все чувства отключились. На чём он лежит? Трава или бетон? Ковёр или камни? К несчастью, то, что повергло его в это оцепенение, не лишило способности мёрзнуть: холод пробирал до костей. Он вздрогнул — и почувствовал, что вздрогнул.

По крайней мере, плакать не хотелось. Наверное, он так много пережил за последнее время, что слёзы иссякли. Такое ведь может случиться, правда? Он был уверен, что за каким-то пределом страданий должно наступить бесчувствие.

Может быть, поэтому его мозг затуманен? Оцепенел?

Нет, решил он после долгого размышления. (Минута или несколько дней?) Его мозг, как и тело, работал, но лишь частично. Эта странная темнота, в которой он тонул, каким-то образом захватывала и сознание.

Но всё равно надо найти выход из этого непонятного места. Только как найти, раз неизвестно, где он и как сюда попал? Возможно, это Волдеморт что-то с ним сделал. Лицо тёмного мага всё время всплывало в памяти, и всякий раз при этом становилось ещё холоднее. Были также смутные воспоминания о боли, пытках, слезах — и о том, как сильно он был напуган. И ещё было лицо Снейпа — оно немного помогало отгонять холод и чувство опасности, поэтому он старался вызывать его как можно чаще. Но тут нет никакого смысла… Ведь он ненавидит Снейпа? Нет, постой-ка. Нет. Уже нет. Или это только снится, что он больше не ненавидит его? Он не знал. Подробности тонули в том же тумане, в каком утопал мозг.

Его захлестнула волна безнадёжности, в гнетущей смеси со страхом. Как придумать план побега, если он не знает, где находится? Неужели ему суждено остаться здесь навсегда? Он ненавидел этот холод и оцепенение. И тьму. Он не боялся темноты — годы, проведённые в чулане под лестницей, излечили его от этого, — но боялся того, что может таить в себе темнота в этом странном месте, которого он не чувствовал. Раньше ему приходилось беспокоиться только из-за пауков в чулане, но за последние годы он узнал, что есть гораздо более жуткие твари, чем пауки, — и многие из них обитают во тьме.

Какое-то движение воздуха рядом — и в памяти всплыли кошмарные образы гигантских акромантулов и дементоров, высасывающих душу. Но хотя теперь страх стал ещё сильнее, сердце не колотилось. Он совсем его не чувствовал. Неужели он умер? Почему при этой мысли одновременно приходили облегчение и боль? Нет. Если он умер, то отчего по-прежнему холодно? Это так бывает, когда умрёшь? Вечный холод и тьма?

Он не хотел быть мёртвым. Может быть… может быть, немного поплакать всё же не помешает. Если только можно плакать без тела.

— Ты не умер, Гарри, — раздался голос из темноты. Он знал этот голос — его собственный. И это также был голос из сна…

Перед глазами вспыхнул свет. Ему захотелось зажмуриться, но глаз не было. Постойте. Как же можно видеть без глаз? Прежде чем он сумел обдумать этот вопрос или использовать свои не-глаза, чтоб увидеть это место, всё вокруг изменилось. Закружились огни, замелькали цвета, словно портключ перемещал его неведомо куда… И он оказался на каменистой лужайке.

Гарри почувствовал запах морского бриза и поднял голову, чтобы увидеть коттедж…

— …Нидера, — прошептал он и широко распахнул глаза. Его рот… его глаза… его сердце! Он чувствовал своё тело! Он поднял руку, чтобы ощупать лицо, убедиться, что оно есть и что его тело — то же, что и раньше. Он вытянул руки, повернул ладонями вверх. Определённо те же самые. Он глубоко вздохнул. Какое счастье.

— Привет, Гарри, — снова послышался голос. Обернувшись, он увидел рядом свою точную копию. Второй Гарри. Из его снов. Его Внутреннее Око?

— Я вроде как очнулся, — сказал Гарри вместо приветствия. — Твоя работа?

Второй Гарри кивнул:

— Боюсь, это временно. Ты под действием сильного зелья. Я могу блокировать его лишь на короткое время.

— Ага, — пробормотал Гарри, оглядываясь по сторонам. — Значит, мы всё ещё внутри моего сознания. Логично. В смысле, я сомневаюсь, что ты вообще можешь появиться передо мной в реальном мире.

— Нет, — подтвердил двойник. — Я лишь часть тебя самого — и иным образом появиться не могу.

Гарри рассеянно кивнул, наслаждаясь безмятежной атмосферой убежища Нидера. Когда-нибудь он обязательно выяснит, что представляет собой его Внутреннее Око, но сегодня есть более насущные вопросы.

— Значит, я под действием зелья. Сонного зелья Волдеморта.

Ему пришло в голову, что он даже не знает, как оно называется. И называется ли вообще как-нибудь. Снейп сказал, что разработал его специально для Гарри… так может быть, у него и нет названия. Было куда проще размышлять на эту тему, чем гадать, очнётся ли он когда-нибудь от комы.

— Да, — откликнулся Второй Гарри. — Волдеморт имел гораздо больше планов на этот праздничный вечер. Он не собирался прерывать церемонию, но ты его напугал. И страх пересилил стремление к помпезности.

— Я помню, — тихо сказал Гарри.

Всё вернулось. Его связали. Хвост взял у него кровь — хотя это было не так ужасно, как он себе представлял. Пустяки по сравнению с тем количеством, которое собирали «кровососы» в первые дни его плена. Что было ужасно, так это беспомощность от невозможности пошевелиться; а потом он увидел, как его кровь используют в ритуале и Волдеморт набирает силу на его глазах. А потом Снейп…

Он задохнулся, вспомнив неподвижное тело Снейпа и его посиневшие губы:

— Он жив. Снейп. Так сказал Малфой. Пожалуйста, скажи, что он не соврал.

— Северус Снейп жив.

Гарри закрыл глаза: какое облегчение!

— Хорошо. Это хорошо.

Он думал, что Снейп умер. И не мог забыть о горе, которое испытал в тот момент. Это было как тогда с Сириусом.

— Хотя, строго говоря, Малфой солгал. — Второй Гарри склонил голову набок, словно взвешивая правду.

Глаза Гарри распахнулись.

— О чём это ты? — переспросил он, стараясь не паниковать.

— Снейп выпил яд, — объяснило его видение. — Медленно действующий яд. Он знал, что пытки ускорят его действие и он умрёт раньше, чем его прикончит Волдеморт.

— Значит… — Гарри облизнул пересохшие губы, — он тогда всё-таки умер?

Но теперь Снейп жив. Он сосредоточился на этом, повторяя как мантру. Любой ценой — эта ужасная история должна иметь хороший конец. Ну хотя бы до этого момента.

— Да, — сказал Второй Гарри, но продолжил успокаивающим тоном: — Но необратимой смерть от этого яда становится не сразу. Если ввести антидот в течение нескольких часов после смерти, — а так и было сделано, — то есть хороший шанс выжить.

— Шанс? — пискнул он. — Ты хочешь сказать, он принял яд, зная, что можно и не выжить?

Двойник серьёзно посмотрел на него:

— Ты же знаешь, профессор Снейп не чужд риска.

Гарри откашлялся. Да, он знал. Но ему это не нравилось. Он решил, что, возможно, пора сменить тему. Он был взбудоражен и не знал, надолго ли его разум сохранит ясность.

— Значит, я в подвале? Который ты показывал мне раньше?

Его собеседник печально кивнул.

Гарри передёрнуло при мысли, что он без сознания и беззащитен, в то время как к нему наведываются Пожиратели Смерти. Он превратился в какую-то неодушевлённую фабрику по производству крови.

— Всю жизнь мечтал, — сказал он с натужным легкомыслием, — чтоб меня приковали в подвале, как чудовище Франкенштейна. — Он окинул взглядом пейзаж и вдохнул свежий воздух с запахом соли. Какое счастье видеть это вместо подвала!

— Ты испытывал здесь чувство безопасности, — сказал Второй Гарри, тоже осматривая окрестности. — Думал, что тут очень мирно. Я решил, что сейчас это будет кстати.

Да, подумал Гарри. Он не был уверен, когда в последний раз испытывал чувство безопасности, но определённо находил это место мирным.

— Спасибо,- сказал он и уселся на свободный от камней клочок лужайки. — Теперь расскажи остальное. Всё как есть. Ты говорил, что мой плен станет поворотным пунктом в войне. Я всё правильно сделал? Или мы проиграли?

Второй Гарри устроился неподалёку.

— Ты прислушался к моим словам, — сказал он, и довольная улыбка скользнула по его губам. — Доверился человеку, которому, как ты считал, не сможешь доверять. Даже когда перед тобой оказались веские аргументы для недоверия. Даже когда пропала всякая надежда.

Гарри почувствовал лёгкий прилив гордости. Сначала Снейп намекал на «хорошую работу», а теперь и его собственное Внутреннее Око. Это что-то значило в обоих случаях, особенно учитывая, как мало он привык к похвалам, пока рос у Дурслей.

— Для профессора Снейпа это испытание ещё не закончилось, — сказал двойник, — но ты своё дело сделал. Если ты очнёшься, значит, вы добились успеха.

Сердце Гарри упало. «Если». Это говорило о многом. Возможно, он своё дело и сделал, но всё могло повернуться по-разному. Волдеморт ещё может преуспеть, напасть на Хогсмид и Хогвартс, убить всех его друзей…

Он сглотнул комок в горле.

— Ты говорил… гм, говорил раньше, что в плане Волдеморта есть просчёт. Что он станет сильнее, но я должен допустить это, если хочу иметь какую-то надежду победить его.

Второй Гарри молча кивнул, казалось, предоставляя ему самостоятельно во всём разобраться.

— А ты знал, что я тоже стану сильнее?

Тот снова кивнул.

— Это и есть главный изъян его плана? Что мы двое связаны — и он не может стать сильнее, не сделав сильнее и меня? Настолько, чтобы когда-нибудь победить его?

— Да, — тихо подтвердил Второй Гарри. — Он недооценивает тебя — и вообще особенности вашей связи. Он может получить силу от тебя на физическом уровне, но не на ментальном. А ты управляешь потоком силы, который проходит здесь. — Он указал на шрам Гарри. Или на его голову.

Без разницы, подумал Гарри. Этот шрам — знак ментальной связи с Волдемортом. Возможно, он никогда полностью не поймёт её природу (или почему неудавшаяся Авада возымела такой эффект), но научится использовать её в своих интересах. Или?..

— Но я не могу контролировать это, — сказал он, несчастно ссутулившись. — Волдеморт посылал мне ложные видения — и даже истинные, когда хотел заставить меня что-то сделать. Он ворвался в моё сознание, когда пожелал передать мне сообщение. Даже когда я применил легилименцию, это вышло случайно. И я не мог контролировать то, что видел.

— Он не «ворвался в твоё сознание», а подключил тебя к своему, — поправил Второй Гарри.

— А?

— Это важное различие. Ему невыносимо находиться в твоих мыслях, Гарри. Он способен делать это короткими вспышками, достаточно долго, чтобы зацепиться за них, но тебя защищает любовь матери. Это ослабляет его и не даёт задержаться. А когда ты сам переживаешь такое чувство, ему невыносимо даже прикосновение к твоему сознанию. Вот почему он посылает только короткие видения — играет на своей территории, вместо того чтобы пытаться увидеть что-то твоими глазами или прочитать твои мысли.

— Но он применял ко мне легилименцию, — запротестовал Гарри. — И у него это хорошо получалось!

— Он обрёл власть. Как и многие, кто внезапно обретает незаслуженную власть, он верил, что это сделает его непобедимым. И сумел одержать верх на какое-то время. Но твои ментальные силы могущественнее, и в этом заслуга любви. Легилименция Волдеморта просто открыла тебе свободный доступ к его разуму. Позволила черпать его силу, присваивать её. Этого он не предвидел. Он всё ещё отказывается признать, что никакое могущество, которое он может получить, не одолеет силу любви.

— Маминой любви, — прошептал Гарри.

Второй Гарри кивнул:

— Её. И твоей собственной.

— После ритуала я почувствовал себя по-настоящему сильным, — медленно проговорил Гарри и помолчал, чтоб обдумать свои слова. Снейп не знал, как объяснить его новые способности, но Внутреннее Око, казалось, знало многое, и Гарри хотелось задать как можно больше вопросов. — Но перед этим я совсем не чувствовал себя сильным. Это приходит и уходит? А можно сохранить хотя бы часть этой силы? Ну, знаешь, навсегда?

Двойник улыбнулся.

— Ты не чувствуешь её, потому что она сейчас нестабильна. Она меняет тебя, Гарри, — так же, как изменила Волдеморта.

Гарри в тревоге распахнул глаза:

— И я тоже сойду с ума?

— Нет, — снова улыбнулся Второй Гарри. — Безумие Волдеморта рождено страхом, паранойей и саморазрушением — результат жажды безграничной власти. Его возросшее могущество — не причина безумия. Безумие лишь делает его особенно опасным.

Гарри вздохнул с облегчением.

— Твои силы находятся в постоянном движении, — пояснил его собеседник, — и из-за этого не так заметно, что ты постепенно впитываешь силу Волдеморта. Ты не получаешь ничего нового: просто твоё магическое ядро постепенно укрепляется. Становится более восприимчивым к магии вокруг тебя — и в тебе самом.

— Значит, я её не потеряю? — Гарри даже рот приоткрыл, обдумывая последствия. Это пугало: доступ к магии, о которой можно было только грезить. И он всё ещё беспокоился, что не сумеет это контролировать и может случайно кому-то навредить.

— Теоретически это вероятно, — ответил Второй Гарри. — В конце концов, Волдеморт теряет свою. Но поскольку никто больше не имеет прямого доступа в твоё сознание, чтоб эту силу отнять, а сам Волдеморт не способен там долго находиться, я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится.

— Постой-ка. Волдеморт теряет свои силы? — Это выглядело довольно важной подробностью.

Второй Гарри склонил голову набок, словно раздумывая, как лучше объяснить:

— Представь себе силу как заряд… или как воду. А магическое ядро — как дерево, которое полили, если можно так выразиться. Это укрепило его, усилило корни. Волдеморт получает подпитку всякий раз, когда принимает зелье, приготовленное на твоей крови. Но точно так же всякий раз, когда тебе удаётся зацепиться за его сознание и направить часть этого потока в своё магическое ядро, это питает твою магию и иссушает магию Волдеморта. Чем крепче становятся твои корни, тем больше усыхает до своих обычных размеров его сила.

— Ух ты, — сказал Гарри, широко раскрыв глаза и оценив аналогию. Его Внутреннее Око могло бы дать профессору Снейпу несколько уроков по методике преподавания. — Мерзость какая!

Губы его двойника изогнулись:

— Да. Она самая.

— Значит, ты был прав тогда, — развеселился Гарри. — План у него хреновый. Совсем-совсем хреновый. Он заварил всю эту кашу, чтобы стать сильнее, а на самом деле только делает сильнее меня.

— Теперь ты понимаешь, почему тебя должны были захватить в плен, — тихо сказал Второй Гарри с состраданием в глазах.

Гарри задумчиво кивнул:

— Чем больше моей крови он использует, тем сильнее становится. Но тем сильнее становлюсь и я — и могу в конечном счёте победить его. А ещё, если бы меня не схватили, — он поднял взгляд, — я бы не увидел всего этого своими глазами.

Двойник грустно улыбнулся:

— Я бы хотел, Гарри, чтоб существовал другой способ…

— Знаю. — Он пожал плечами. Теперь, когда Гарри понял, что означали предупреждения двойника, он действительно знал. — Теперь я понял. Мне всё это поперёк горла, и я не уверен, что хотел бы заполучить такое могущество, но… если оно поможет навсегда избавиться от Волдеморта, это стоит того. Да? — Он вопросительно посмотрел на своего двойника.

— Да, Гарри, — мягко заверил его тот. — Это того стоит.

Гарри кивнул.

— Если я очнусь… — Он сглотнул при этой мысли, а затем подумал о другой проблеме: — Но как я могу лишить его силы, если буду от него далеко? Я могу сделать это только через контакт во время легилименции.

— Только тогда?

— Ну да вроде… — сказал Гарри, стараясь вспомнить. — Хотя… когда он заставил меня надеть кольцо Снейпа, пару секунд я как бы смотрел его глазами. Как в видениях, только я и себя тоже видел. И тут ко мне точно перешла часть силы, потому что тогда я впервые увидел магию. — Он покосился на двойника в поисках подтверждения: — Может, у меня есть доступ к его магическому ядру во время каждого видения? Или… Но они же приходят сами по себе. Как я могу делать это специально? Разве тут не нужно что-то вроде легилименции? — Он встревоженно распахнул глаза: — Но это нельзя! Снейп сказал, что я могу сойти с ума, если попытаюсь применить к Волдеморту легилименцию на расстоянии. Что я могу превратиться в овощ!

— Ты далеко не обычный волшебник, — спокойно заметил Второй Гарри. — Особенно сейчас. Даже Снейп может пересмотреть свою позицию, узнав, как возросли твои магические возможности.

Гарри потряс головой, пытаясь прийти в себя. Слишком много мыслей соперничало за внимание в его голове.

— Положись на профессора Снейпа, — посоветовал Второй Гарри. — Он поможет тебе, когда закончится это испытание. Тебе понадобится руководство. То пророчество — о Снейпе — не цепочка красивых бессмысленных слов. Северус Снейп обладает уникальными знаниями и опытом, которые помогут тебе подготовиться к встрече с Волдемортом. Не только в тот день, когда ты встретишься с Волдемортом в последний раз, но и прямо сейчас. Ты должен научиться использовать свои способности к окклюменции и легилименции, если надеешься контролировать вашу связь и отбирать силы у Волдеморта.

Гарри кашлянул: идея его ошеломила. Учиться на расстоянии проникать в мысли Волдеморта! Он ещё даже не изучал легилименцию! Конечно, пару раз он делал это нечаянно, но это же совсем другое. Это… это всё равно как готовиться к Олимпиаде по бегу, прежде чем научишься хотя бы ползать. Он вздохнул.

— Я сделал всё что мог, чтобы это было «на моих условиях». Старался быть храбрым, чтобы их обломать. Доверял Снейпу. И он вырвался. Раз так, значит, он придёт за мной. Точно придёт. Может, скажешь мне, какие у него шансы? Ты, должно быть, думаешь, что неплохие, учитывая, что ты мне всё это рассказываешь.

Второй Гарри улыбнулся, но покачал головой:

— Я не могу знать будущее за пределами этого момента. Исход его определит то, что происходит теперь: какие решения Северус Снейп примет в ближайшие часы или дни. А до тех пор я могу лишь указывать тебе путь к тому, что, как я горячо надеюсь, станет твоим будущим.

Гарри прикусил губу и сорвал пучок травы. Он мял её в пальцах целую минуту.

— Ты знал, что я действительно буду так сильно доверять Снейпу?

В глазах собеседника мелькнуло что-то похожее на восхищение.

— Я видел, что это может случиться. Надеялся, что случится. Искреннее и безоговорочное доверие было вашим лучшим шансом пережить те испытания, через которые заставил вас пройти Волдеморт.

— Ты знал о… о моей маме? О Снейпе и… — Голос Гарри затих.

— Я знаю только то, что мне открыто. Это мне открыто не было, — мягко ответил двойник.

Гарри вздохнул. Если… — нет, когда! — он выберется отсюда, будет о чём подумать.

— Ну, только на доверие теперь вся и надежда, — угрюмо сказал он, поддаваясь настроению. Он наслаждался этим прекрасным деньком, но чувствовал себя обманутым, зная, что пейзаж ненастоящий. А на самом-то деле он, ни жив ни мёртв, лежит в коме, на милости Волдеморта и Пожирателей Смерти, ожидая спасения, которое то ли придёт, то ли нет. «Придёт», — пытался он убедить себя. Придёт. У Снейпа есть план. Он доверял Снейпу, и у Снейпа есть план спасения. Наверно. По крайней мере, он жив и скоро что-нибудь придумает.

— Расчёт был не только на тебя, — прервал его размышления Второй Гарри.

— Что? — Он нахмурился, уставясь на своего двойника. — Не понял. Ты сказал, что я должен доверять ему, чтобы выбраться отсюда, и в этом вся соль.

— Да, — кивнул тот. — Но ещё важнее, чтобы он знал о твоём доверии.

Гарри поджал губы. Что за привычка у его Внутреннего Ока играть со словами и смыслами?

— Ну, он ведь и так присматривал за мной? Даже если на самом деле я ему ни на кой не сдался, это вроде как его работа. И он… он сказал, что защищает меня ради моей мамы. Доверяю я ему или нет, он всё равно пришёл бы — сам, или Дамблдор бы его послал. Я просто должен был верить в это и не делать глупостей. Я решил, что это главная причина, по которой ты хочешь, чтоб я ему доверял. Чтобы я не запорол всё со своими безрассудными планами. Нет?

Двойник молчал достаточно долго, так что Гарри прикусил губу и повторил:

— Он пришёл бы за мной в любом случае. Разве нет?

— Всё редко бывает так просто, — тихо произнесло его видение. — Он пришёл бы спасти тебя? Да. Удалось бы ему это?

Вопрос повис в воздухе, и в наступившей тишине Гарри понял, что ответ был отрицательным.

— Северус Снейп вёл одинокую жизнь, — продолжал Второй Гарри. — И там было мало светлых моментов — мало любви, понимания, приятия, прощения… или доверия.

Гарри отвёл взгляд. Он вроде как уже догадывался, но, услышав эти слова сказанными вслух, почувствовал себя неважно. Это была другая сторона того Снейпа, которого он видел большую часть времени. Не то чтобы отсутствие любви или травля в прошлом оправдывали собственные поступки Снейпа. Почти всё время, что Гарри его знал, он был просто ужасен. Одиночество не извиняло его отношения к Гарри и многим другим ученикам. Но всё же… это представляло поведение Снейпа в таком свете, что Гарри мог ему посочувствовать.

— Он уже довольно давно движется к распутью, — добавил Второй Гарри.

— К распутью? — Гарри резко втянул в себя воздух, сообразив, что это может означать. — В смысле верности? Ты хочешь сказать, что он думал вернуться к Волдеморту? — Он помотал головой и ощутил, как заныло сердце при этой мысли. Он так старался убедить себя доверять Снейпу. Конечно, не то чтобы его надёжность всё это время вызывала особые сомнения…

— Нет. — Двойник успокаивающе поднял руку: — Он давно покинул Волдеморта и никогда не раскаивался в этом решении. На всех развилках его судьбы, какие я видел, его отвращение к Волдеморту и его путям оставалось неизменным.

Гарри расслабился. Камень свалился с его сердца.

— А что же тогда? Что ты подразумеваешь под распутьем?

— Он, если можно так сказать… терял веру.

— Веру? — Гарри в замешательстве нахмурился.

— Он защищал тебя, Гарри. Всё то время, что ты находился в Хогвартсе, он защищал тебя так же упорно, как и ненавидел. Защищал из-за твоей матери, ненавидел из-за твоего отца. Такие мотивы будут вдохновлять человека лишь до тех пор, пока у него не отнимется главное средство к достижению цели.

— Ты про то, что он больше не может быть шпионом, — догадался Гарри.

Второй Гарри серьёзно кивнул.

— Он потерял эту роль. И в его жизни не осталось ничего, что могло бы его поддержать. Долг перед тобой… ну, скажем так, это оставалось самой сильной причиной, привязывавшей его к жизни.

Гарри нахмурился. Это звучало как-то зловеще.

— Какое-то время можно держаться на чувстве долга перед мёртвыми. Но если человек хочет остаться верным своей цели и преуспеть во всём, чего она потребует, он должен быть связан с живыми.

Гарри непонимающе помотал головой.

— Ему нужно было узнать любовь.

Гарри неловко поёрзал.

— Гм. Но ведь ты же это не про меня? Потому что я не… не могу же я его... любить!

— Любовь ребёнка проявляется в разных формах. Больше всего Северус Снейп нуждался в прощении. Прощении настолько полном, что оно может родиться лишь из непоколебимого доверия. Доверившись ему, несмотря на то, что узнал о его прошлых грехах, ты сделал ему подарок, Гарри. Подарок, который он получал слишком редко и к которому едва ли отнесётся легкомысленно.

Гарри позволил этим словам проникнуть в своё сознание. Непривычно было смотреть на всё это с точки зрения Снейпа. Он чувствовал себя странно от мысли, что его доверие может так много значить для этого человека, но в то же время не понимал, как это возможно. Гарри Поттер он или нет, но он всего лишь мальчишка.

— Значит, дело даже не во мне? — тихо спросил он. — Раз ты говоришь, что важно не само моё доверие, а то, что оно для него означает, ты имеешь в виду, что это… станет для него причиной, чтобы спасать меня?

— У него были причины, — мягко поправил Второй Гарри. — Как я уже сказал, он в любом случае попытался бы найти тебя. Но в каком-то смысле… да. Ему нужна была более важная, более личная причина. Причина, чтобы спасти именно тебя. Причина сражаться за тебя. Не за сына твоей матери, не за Мальчика-Который-Выжил, не за героя пророчества. Просто за Гарри.

— Просто за Гарри, — рассеянно прошептал он, взвешивая эти слова и всё, что они означали. Неужели теперь он для Снейпа действительно «просто Гарри»? «И я хочу им быть», — понял Гарри. Он всегда будет любить своих родителей — или память о них, — но он не является их повторением. Он не был ни школьным мучителем Снейпа, ни его другом детства, ни трагически утраченной любовью. Он не хотел заменить Снейпу свою маму, как не хотел заменять Сириусу своего отца. А хотел быть самим собой. И как бы он ни горел желанием побольше разузнать от Снейпа о своих родителях, он хотел также, чтобы Снейп видел в нём его самого, а не их. И более того — хотел, чтобы Снейп заботился только о Гарри.

Больше, чем когда-либо смог бы вообразить.

Гарри криво усмехнулся. Всего месяц назад он бы нипочём не поверил в такую небывальщину. Скорее уж решил бы, что его проклял Волдеморт. Этаким тёмным проклятием, которое рождает самые дикие идеи. Типа заботы о Снейпе, который заботится о нём. Он рассмеялся.

— Ты дал ему волю бороться, — сказал Второй Гарри и тоже улыбнулся. — Живую душу, чтобы за неё сражаться, вместо мёртвой, знающей только искупление вины. И в то же время ты показал Пожирателям Смерти — в особенности Малфою — силу своей верности. В сравнении с сомнительным здравомыслием и безумными решениями Волдеморта, твоя стойкость даёт им представление о том, что предлагает ваша сторона, в отличие от их собственной.

Гарри всё ещё улыбался, обдумывая это. Трудно было представить, что его отношения со Снейпом могут быть чем-то важны для других Пожирателей, но он поверит Второму Гарри на слово. И это напомнило ему одну вещь…

— Ты как-то сказал… — Он помолчал, обдумывая. — Ты говорил мне, что борьба — это не всегда просто умение вытащить меч. Ты говорил не про стратегию, а про людей, да? Про любовь, доверие и прощение. Какими могущественными они могут быть.

— Они могут двигать народами, — согласился его двойник.

— Да, — задумчиво сказал Гарри. — Да, наверное.

Второй Гарри слегка улыбнулся ему и встал, подняв лицо к солнцу.

— Я не могу поддерживать это состояние бесконечно. Только благодаря твоим возросшим способностям я вообще сумел это сделать. Я дам тебе столько времени, сколько смогу, но потом твой разум вернётся в оцепенение, вызванное зельем.

Гарри опустил глаза и вздохнул. Он не хотел. Боялся этой беззащитности и потерянности. Снейп не сказал, что воздействие на его мозг и на тело будет одинаково пугающим. Но, может, Снейп и не знал. Зелье же было новое.

— Я увижу тебя опять? — решил он спросить, прежде чем Второй Гарри исчезнет.

— Не знаю, — последовал ответ. — Это мне не открыто. Возможно. Возможно также, что я тебе не понадоблюсь, когда ты сам получишь доступ к своему провидческому дару.

— Ты, должно быть, об этом ничего не знаешь… — закинул удочку Гарри.

Второй Гарри пожал плечами. В глазах его заплясали чертенята:

— Если начнёшь видеть будущее, вот тебе и ответ.

— Спасибо, кэп,- проворчал Гарри. — Ну прям глаза мне открыл.

— Теперь ты знаешь всё, что тебе нужно знать, Гарри, — сказал двойник. — Ты всё сделал правильно, и я верю, что продолжать будешь в том же духе. Не теряй веры. Ты действительно можешь выиграть эту войну.

Глядя на своё отражение, на твёрдую решимость в его глазах, Гарри начал верить в это. Теперь дорога была открыта перед ним. Скоро он обретёт «силу, о которой не знает Тёмный Лорд». И у него есть наставник, учитель, который поможет победить. Исполнить оба пророчества. Искра надежды вспыхнула и разгорелась в его груди. Впервые он поверил — по-настоящему поверил! — что у него есть шанс. И хотя Волдеморт мог знать об их связи и после этого полнолуния получить какое-то представление о растущей силе Гарри, гордыня не позволит ему понять всё, что отсюда следует, пока для него не станет слишком поздно.

Но пусть на себя пеняет. Если б он не отметил Гарри как равного себе в ту роковую ночь, если б не решил использовать его кровь, чтобы увеличить собственное могущество, у него никогда не появилось бы врага, способного его победить. Гарри не получил бы доступа к тем силам, которые Волдеморт жаждал обрести для себя.

Какая блестящая ирония: стремясь взять верх над Гарри, Волдеморт взял и превратил его в единственного человека, способного одержать над ним победу.

— До свидания, Гарри, — сказал его двойник с улыбкой.

Не успел он попрощаться и улыбнуться в ответ, как остался один. Его так и подмывало закрыть глаза и насладиться океанским бризом, но он знал, что скоро снова очутится в темноте, где не сможет ни видеть, ни чувствовать, ни даже ясно мыслить. Поэтому он любовался пейзажем. Смотрел, как трава мягко колышется на ветру, как солнечные блики отражаются от крыши коттеджа и океанских волн, словно танцуя друг с другом. Он запомнил узор камешков на земле, игру теней и света под качающимися ветвями деревьев. Он глубоко вдохнул запах травы, соли и солнечного света — и всё ещё ощущал их аромат, когда видение начало погружаться во тьму.

Тьма затопила и его сознание. С ней пришёл страх. И холод. Он вздрогнул.

Он знал что-то важное, что надо обдумать, но не мог вспомнить. Это про Снейпа? Лицо профессора часто всплывало в его мыслях. Но и про Волдеморта тоже. Он должен знать, где находится. Он знал, что знает, но это знание пряталось где-то в потёмках памяти, вне досягаемости.

Он не мёртв. Он был уверен в этом. Почему — неясно, но был уверен.

Какие существа скрывались во тьме? До них тоже нельзя дотянуться, как и до его мыслей? Страшно иметь память, но не знать, что в ней, иметь тело, но не чувствовать его. И больше всего — не знать, закончится ли это когда-нибудь. Провёл он здесь несколько минут или несколько дней? Или годы? Возможно, прошли годы с тех пор, как он начал думать об этом.

В голове проплывали неясные мысли, безответные вопросы, неотступные страхи — и так продолжалось, пока ему смутно не представилось, будто он бородатый морщинистый старик.

И вдруг в одно мгновение всё прекратилось.

Запах.

Тьма стала не такой тёмной. До его ушей донеслись звуки, хотя он не мог их разобрать. Он уловил витавшие в воздухе ароматы, потому что они были знакомые. Гвоздика. Земля. Сирень.

Он глубоко вздохнул и с облегчением расслабился в знакомых объятиях, окружённый запахом безопасности.