Танец пепла (гет)

«Митрандир».

Он инстинктивно замедлил шаг, и, как оказалось, вовремя: погрузившись в рассматривание убранства дворца лесного владыки и, уже по привычке мысленно отмечая в голове примерный план этажа, по которому его вели, он и не заметил, как они уже достигли цели, и сопровождавший его доселе эльф остановился у входа в комнату. Придворный, одетый в изумрудно-зелёную тунику, лаконично украшенную серебряной вышивкой, потянул на себя отполированную резную дверь, и та бесшумно распахнулась, открыв взору просторные покои, после чего он предупредительно сделал шаг назад и протянул руку, приглашая гостя зайти. Тому же ничего не оставалось, как принять приглашение.

Поражённый тем, что комната просто утопала в ярком и тёплом свете, он, измотанный вечным сумраком Зелёной Пущи, невольно облегчённо вздохнул. Само же убранство было выполнено с присущей лесным эльфам элегантной практичной простотой, радуя глаз преобладанием янтарного и медового дерева, лишь изредка разбавленного тонкими вкраплениями золотистой росписи.

— Мы находимся в верхнем дворце, недалеко от библиотеки, — объяснял тем временем эльф, монотонно и беспристрастно, — поэтому вас здесь никто не побеспокоит. Я распорядился, чтобы служанки принесли всё необходимое, дабы вы могли освежиться с дороги, утолить голод и набраться сил. Его величество примет вас завтра утром, сразу после завтрака, — выпалив всю тираду почти на одном дыхании, словно это был заученный и натренированный текст, придворный резко замолчал. Он всё ещё стоял в дверях, внимательно наблюдая за гостем с порога, и когда мгновения спустя вновь заговорил, то его голос звучал заметно тише и уже не настолько звеняще-уверенным:

— Если вам что-то понадобится, дайте знать служанкам, — а потом неожиданно добавил:— Они не ответят, но непременно передадут просьбу мне.

Наверное, Гендальфу стоило удивиться последнему уточнению, но он лишь приложил правую руку к сердцу, как того требовал обычай, и слегка склонил голову:

— Благодарю вас за гостеприимство.

— Эльфы Сильван всегда достойно принимали своих гостей. И пусть вас давно не было в наших землях, Митрандир, это по-прежнему так…

Ему показалось, или последняя фраза была произнесена почти с упрёком? Гендальф внимательно посмотрел на придворного, но лицо того было по-прежнему непроницаемо, а посему ему ничего не оставалось, как ответить на всё сказанное лишь сдержанной улыбкой. Вскоре после этого эльф почтительно поклонился и, пожелав гостю хорошего дня, тактично удалился.

Оставшись наедине с самим собой, маг задумался. Нет, он не ожидал душевного приёма, которым его обычно встречали в доме Элронда или во владениях Галадриэль, но в Лихолесье к нему отнеслись не просто сдержанно, а даже осторожно. Трудно было сказать, что именно стало причиной такой холодной реакции: традиции Сильван (которые давно слыли подозрительными и нелюдимыми даже по отношению к эльфам других земель) или же влияние самого леса. Причём вторая догадка появилась совсем недавно: с тех самых пор, как он переступил границу Зелёной Пущи.

Все те долгие дни, что потребовались для того, чтобы достичь границ королевства, его разрывали очень противоречивые чувства, нашёптанные самим лесом. Так порой ему казалось, что от каждого дерева, от каждого куста и травинки веяло почти осязаемой гнетущей тоской и печалью, но уже в следующее мгновение эта меланхолия сменялась опаляющей яростью, да такой тёмной, что невольно становилось не по себе. В пути он уже не раз успел пожалеть о том, что направил Торина именно этой дорогой, ведь если было сложно ему, Майа, так что и говорить о горстке гномов и полурослике? Однако, не смотря на мрачный морок леса, Гендальф не оставлял надежду на то, что его спутникам посчастливилось преодолеть Эрин Ласгалэн как можно безболезненнее. Это были одни из вопросов, на которые он надеялся получить ответы у короля, хотя подозревал, что Трандуилу принесёт мало радости весть об отряде, возглавляемом потомком Трора из рода Дурина, в своих владениях. Но это всё будет завтра, а сегодня ему надо отдохнуть и надышаться скупым теплом осеннего солнца.

Гендальф стоял у окна и, прикрыв глаза, подставлял лицо струящемуся свету, когда за его спиной кто-то осторожно шаркнул. Мысленно удивившись тому, что в дверь не постучали (хотя, возможно, он настолько увлёкся и расслабился, что этого просто не заметил), он нехотя повернулся на звук.

Нарушителями спокойствия оказались служанки, о появление которых предупредил сопровождавший его придворный эльф. И если их внешний вид и вызвал невольное удивление (спрятанные на манер харадских женщин лица редко можно было встретить где-то ещё, кроме как в южных землях, что и говорить о Лихолесье), то ещё больше заинтересовал его тот факт, что обе пришедшие были людьми. Женщины заметно нервничали и поэтому, молча указав на разложенную на кровати смену одежды и приютившийся на небольшом столике поднос с едой, спешно удалились. Гендальф провожал их задумчивым взглядом: встретить человеческих слуг во дворце у эльфов стало для него неожиданностью, однако на тот момент его больше занимала другая догадка. «Что если Ирине удалось проникнуть во дворец и смешаться с челядью?» И пусть на первый взгляд идея была довольно правдоподобной, было в ней слишком много «но», при которых несносной ведьме вряд ли бы удалось остаться незамеченной. Однако мысль его взбудоражила и никак не желала оставить сознание в покое, отчего, когда ему принесли ужин и забрали походную одежду, он невольно поймал себя на том, что с особой тщательностью рассматривал пришедших женщин, пытаясь ненароком заглянуть в глаза, что, к сожалению, не осталось незамеченным и явно встревожило последних.

Дошло даже до того, что по дороге в библиотеку (которой ему любезно разрешили воспользоваться) он готов был поверить в то, что в одном из коридоров уловил знакомый аромат её магии… В тот момент ноги уже самопроизвольно шагнули в том направлении, но в последнее мгновение он остановился.

«Что за безумие? Кажется, я принял слова Радагаста слишком близко к сердцу…»

Безусловно, его друг знал многое, однако так часто погружался в магический туман, что порой терял ориентацию в пространстве и времени, а значит, его утверждение о том, что Ирина всё ещё была в Лихолесье, могло просто устареть. Кто знает, может ей удалось покинуть лес, и теперь она скиталась по тропам Средиземья за многие и многие лиги вдали отсюда? Это было бы проще, но особой радости по поводу такой перспективы он почему-то не испытывал. В любом случае, он попытается узнать как можно больше, не выдав при этом слишком многого. Последняя мысль заставила уютно устроившегося в кресле у камина Гендальфа устало улыбнуться, после чего он решил, что на сегодня достаточно размышлений, да и завтрашний день обещал быть далеко не бездумным. Встреча с королём потребует от него не только доказательства ораторского искусства и знания придворного этикета, но и ясный рассудок, поэтому, ещё раз крепко затянувшись из трубки и приправив это несколькими глотками вина из кубка, он поспешил отойти ко сну.

* * *

В кабинете при лаборатории было тепло, что я научилась особенно ценить с наступлением осенних холодов. И если эльфов, с их закалкой, а по сути, просто пониженной чувствительностью к температурам, мало заботили гуляющие по дворцу сквозняки, мне приходилось постоянно кутаться в шали и накидки. Выходя же каждый раз из своей протопленной спальни в промозглый коридор, я с тоской представляла, каково это будет, когда зима полностью вступит в свои права.

Сельвен взирала на свою постоянно подрагивающую помощницу с неприкрытым сочувствием, но кроме того, как снабжать меня хоть какими-то мало-мальски тёплыми вещами, поделать ничего не могла: ведь по-настоящему топили в цитадели только на нижних уровнях, где и проживали люди, а наверху это считалось чуть ли не за моветон.

Однако здесь, в каморке, я могла без зазрений совести растопить камин, уютно устроиться в высоком кресле поближе к огню и с блаженной улыбкой на лице греть своё озябшее тело или же заниматься мемуарами (благо, что в последние несколько дней на это вновь появились силы). Конечно, я знала, что причиной тому был тот ночной визит владыки, но втайне надеялась, что на этот раз меня хватит на дольше. Вот и сейчас, усевшись за стол, я почти погрузилась в воспоминания о своём прошлом мире, с наслаждением вдыхая терпкий воздух, в котором удивительным образом смешались ароматы пыли, тёплого дерева и готовившихся по ту сторону двери снадобий. Почти, потому что служанки, присланные убрать лабораторию, видно, расслабились, решив, что остались одни, а поэтому теперь без умолку галдели о всяких придворных сплетнях, и, как я и не пыталась заглушить их кудахтанье, всё равно помимо воли прислушивалась.

Женщины с упоением перемывали кости и людям, и даже эльфам: кто и кого видел и с кем, у кого пополнение в семействе, кто был как одет на последних танцах, — одним словом, всё по списку. Когда же речь дошла до обсуждения домашней стряпни и того, чья корова или коза приносит больше молока, моё терпение лопнуло: решительно отодвинув бумаги в сторону, я покинула нагретое кресло и уже было взялась за ручку двери, когда разговор резко сменил тему. Они заговорили об Эсгароте и гномах, которые направились к Одинокой горе.

— Король гномов пообещал, что уже совсем скоро по улицам потекут золотые реки, и всё будет как тогда давно, когда гномы правили под горой, а Дейл процветал, — торжественно произнесла одна из женщин, и три другие многозначительно примолкли.

Я не знаю, что именно поразило меня в их словах: ещё одно напоминание о том, что грядёт неизбежная беда (а я так и не решилась ни на что), или та светлая надежда на победу, которая прозвучала в последней фразе, и от которой сердце пронзительно заныло. В каком-то оцепенении я простояла несколько долгих минут, пока женщины не заговорили вновь, но на этот раз о каком-то госте, который, как утверждала одна из служанок, оказывал явные знаки внимания прислуживающим ему женщинам. Три другие отнеслись к этим новостям с недоверием:

— Что за чушь ты несёшь! Остроухие могут обратить внимание на смертных женщин, только если упиты в хлам! — иронизировала одна, кто, судя по голосу, была чуть старше.

То, что они между собой называли эльфов именно так, заставило меня невольно улыбнуться.

— Это вовсе не чушь! Он действительно пытался разглядеть лица и так пристально смотрит в глаза, что аж жутко становится, — парировала та, что помоложе. — Я была там, и на себе испытала.

— Ты хочешь сказать, что бессмертный эльф заглядывается на человеческих служанок? — не сдавалась другая.

— Так никто и не говорил, что он эльф! — буркнула женщина. — На вид он тоже человек!

После этой фразы, последние крупицы оцепенения исчезли, и я волей-неволей навострила уши: что-то не припомню, чтобы в книге какой-то человек посещал лесных эльфов. Женщины же, тем временем, продолжали пререкаться:

— Глупая ты, — встрял уже третий голос. — Какой же он человек?! Это же…

Тут она ввернула слово, мне абсолютно незнакомое. Возможно, это было какое-то северное наречие или диалект — кто знает. Я надеялась, что дальнейший разговор поможет мне понять, кем именно был таинственный гость, особенно после того, как старшая служанка тоже согласилась. Но неожиданно чей-то голос прорезал воцарившуюся на мгновение тишину:

— Кажется, вас отправили сюда убираться, а не трещать без умолку! — по тону и произношению это был определённо эльф.

Служанки за дверью бросились врассыпную и с таким рвением забегали по лаборатории, что даже мои не чувствительные уши заложило от дружного топота за дверью. В то же время это было мне только на руку. Я раздражённо фыркнула, оттого что так и не узнала значения последней фразы и на всякий случай несколько раз повторила незнакомое слово себе под нос (чтобы потом спросить у Сельвен), а потом в свою очередь тоже метнулась к столу: голос прервавшего задушевную беседу эльфа был мне, увы, знаком. Я только и успела припрятать свои записи, когда дверь без стука распахнулась, и на пороге обозначился тот самый «воспитатель» в коричневом камзоле.

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, а потом лицо вошедшего озарила улыбка. Похоже, что от изумления моя челюсть так стремительно потянулась вниз, что эльф даже забеспокоился и, стерев лучезарное выражение с прекрасного (как и у всех эльфов) лика, приподнял руки вверх и поспешил меня успокоить:

— Я не желал тебя испугать, смертное дитя. И на самом деле искал леди Сельвен. Однако признаюсь, я рад нашей неожиданной встрече… — он шагнул ко мне — я инстинктивно попятилась, что заставило его вновь замереть на месте.

— Понимаю… — протянул он, заметно помрачнев, — учитывая историю нашего общения, ничего другого и не следовало ожидать.

К тому моменту я уже успела справиться со своим удивлением, и на последнее утверждение ответила ироничной ухмылкой. «Нет, а чего он ожидал?»

Эльф тяжело вздохнул.

— На самом деле я давно хотел об этом с тобой поговорить, Даэрэт, и принести свои извинения за произошедшее между нами недоразумение.

На долю секунды мне даже показалось, что он выглядел виновато. Моя челюсть вновь предприняла попытку совершить свободное падение, но на этот раз я вовремя спохватилась и невольно нахмурилась. Помнится, его так называемое «недоразумение» саднило и цвело лиловым цветом у меня на скуле дней десять, если не больше, да и времени прошло с тех пор уже немало. Так с какого перепугу он пришёл с извинениями сейчас? Я внимательно изучала замершего на пороге эльфа, выражение лица которого было нейтральным, однако не лишённым мягкости и почти участия, что удивило меня ещё больше. Мои мысленные шестерёнки быстро завертелись, отыскивая из закромов памяти любую информацию, которую удалось собрать об этом представителе бессмертной расы.

Луморн. Услышанное мною впервые, это имя отчего-то вызвало ассоциации с названием какой-то косметики или же фармацевтическим препаратом, хотя внешне его носитель был очень далёк как от первого так и от второго. Этот эльф напоминал мне потрёпанную тень, серую и немного выгоревшую, и тем самым отлично подходил на роль помощника немного эпатажного Дракулы (которого на самом деле звали Эглерион). Больше Сельвен мне ничего не могла поведать, хотя и удивилась, узнав о методах воспитания, которые практиковал Луморн. По её словам, он старался всегда быть как можно более незаметным, но негодяем не слыл, чего нельзя было сказать о его бывшем начальнике. Про Дракулу-Эглериона моя эльфийская подруга говорила с плохо скрываемой неприязнью и за время нашего разговора несколько раз предупредила о нём, повторяя, что доверять ему нельзя ни в коем случае. Я не стала вдаваться в подробности, но и без лишних разъяснений было понятно, что между уже бывшим главным дворецким и дочерью лекаря пробежала не одна кошка. Но сейчас речь шла о другом.

Мысленно перебрав эти сведения, я решила дать ожидавшему моего ответа эльфу второй шанс, ну или не посылать его по знакомой всем дорожке далеко-далеко, во всяком случае, пока. Возможно, к этому поступку меня «вдохновили» слова Сельвен или же тот факт, что я всё же находилась на чужой территории, а значит, не стоило здесь раскидываться молниями, не зная на сто процентов, куда они могут попасть.

— Значит, принести извинения за недоразумение?.. — протянула я, изучая лицо эльфа на предмет хоть каких-то признаков того, что было у него действительно на уме.

Только вот все ожидания каких-то объяснений оказались неоправданными, а моя ирония — полностью незамеченной. Луморн явно решил, что разговор окончен и, приложив руку к сердцу, лишь слегка склонил голову.

— Я рад видеть, что мудрость сильнее обиды. Леди Сельвен нашла себе достойную помощницу, — его губы тронула лёгкая улыбка, а я вдруг поняла, что меня, вальсируя, загнали в угол. Ведь после таких слов отказываться и отнекиваться было уже поздно — оставалось только натянуто улыбаться в ответ.

После этого, сославшись на дела, Луморн быстро удалился, оставив меня хмуро взирать на закрывшуюся за его спиной дверь. Нет, всё же я была ой как несведуща в придворных разговорах и делах… Я снова принялась за свои бумаги, но мысли были заняты другим, и поэтому слова из-под пера вытекали со скоростью улитки.

За этим занятием меня и застала Сельвен. Она тихо постучала в предупредительно закрытую мною на засов дверь и, каким-то непостижимым образом балансируя на одной руке поднос с едой, кувшином вина и парой бокалов, грациозно скользнула в кабинет. Ужинали мы молчаливо и задумчиво, лишь изредка обмениваясь фразами не о чём, и только после первого глотка рубинового напитка непонятно откуда взявшееся напряжение стало немного спадать. Да вот только Сельвен продолжала витать в другой реальности, и на мой рассказ о сегодняшнем визитёре и его предложении отреагировала лишь невнятными фразами и кивком, что навело на мысль, что она меня толком и не услышала. В конце концов, я не выдержала.

— Сельвен, что-то случилось? — слова прозвучали резче и громче, чем хотелось, отчего она чуть вздрогнула. Взгляд изумрудных глаз стал более осознанным, пускай и удивлённым. Я поспешила пояснить:— Врать не буду, болтушкой тебя назвать язык не повернётся, но сегодня ты не просто витаешь в облаках, а уже вышла на новый уровень. Так уйдёшь в астрал — мне тебя не догнать, — я попыталась улыбнуться, но Сельвен мои попытки пошутить не оценила.

— Прости, — буркнула она и замолчала. Решив, что до неё сегодня не достучаться, я предалась созерцанию огня и мыслям о вечном, что особенно хорошо получается, если сдобрить всё бокалом красного вина. Поэтому для меня стало полной неожиданностью, когда Сельвен вдруг решила продолжить разговор.

— Зима близко, — проговорила она хмуро.

То, что эта фраза как-то очень часто стала появляться в обиходе, меня немного напрягало. «Уж туда ли я попала? Вдруг это не просто Средиземье, а кроссовер?» Эльфийка же тем временем продолжила:

— Что-то грядёт, я чувствую, — это заставило меня прервать свою медитацию пламенем и уделить всё внимание своей собеседнице. — Наверное, ты подумаешь, что я слишком устала, или подозрения уже берут верх над разумом, но я никак не могу избавиться от ощущения, что уже совсем скоро случится что-то очень важное, — она пригвоздила меня пронзительным, колким взглядом, от которого стало очень неуютно. Я поспешила разрядить обстановку.

— Что, ты думаешь, может случиться?

Сельвен отпила из своего бокала, прежде чем обронить одно единственное слово:

— Война.

— Война? — вторила я ей эхом, а у самой по спине пробежал холодок.

— Да, боюсь, что всё идёт именно к этому, — она тяжело вздохнула и, понизив голос, продолжила. — Все эти приготовления снадобий, мазей, бинтов, настоек — даже не смотря на неспокойное время, объёмы явно превышают потребности. Кроме того, существует негласный приказ заготовить всё это в кратчайшие сроки. Я пыталась хоть что-то выведать у брата, но он уходит от ответа, что может означать одно — ему есть что скрывать. Поэтому мои подозрения уже давно переросли в крепкую уверенность в том, что королевство готовится к сражениям…

— Но с кем? — не выдержала я, сама удивляясь такому повороту вещей. Ведь это только я знала о приближающейся битве пяти армий, так к чему же наращивали свои силы эльфы?

Сельвен как-то грустно улыбнулась.

— Ты же знаешь о тех гномах, которых поймали в лесу, а потом доставили в темницу? — дождавшись моего утвердительного кивка, она снова зашептала. — Предводителем отряда был никто иной, как внук последнего короля Эребора, с которым, если помнишь, у владыки случился разлад из-за ожерелья света звёзд.

— Колье, — поправила я автоматически.

— Неважно, — отмахнулась она. — Так вот, владыка предложил гному помощь, если тот вернёт то, что полагается королю по праву. Однако тот повёл себя странно… Начал нести что-то про то, что это эльфы нарушили договор и предали гномов… Одним словом, его величество разгневался и отправил всех в темницу, откуда им каким-то образом удалось бежать.

— Ну, а причём здесь война? — Сельвен начала явно издалека, и я никак не могла понять, куда всё это движется.

Она подошла к камину и, закусив губу (что говорило об интенсивной работе мысли), какое-то время сосредоточенно вглядывалась в огонь.

— Я не сильна в политических интригах, — обронила она наконец, — но я больше чем уверена, что владыка не сможет просто так смириться с тем, что под горой вновь правит наследник из предавшего его рода. Да и судя по разговорам самих гномов, они вряд ли оставят эльфов Лихолесья в покое.

Я невольно удивлённо вскинула брови: такого поворота событий я никак не ожидала. А ведь всё, как у Дюма — во всём виноваты подвески королевы. Не мне, конечно, судить, может, вещь действительно ценная, но чтобы из-за неё начинать войну? Сельвен, похоже, прочитала эти мысли у меня на лице и попыталась разъяснить:

— Это не просто украшения. Они единственные в своём роде, и последнее, что осталось от королевы. Поэтому для владыки это особенно важно…

Почему-то последняя фраза каким-то болезненным эхом отдалась внутри.

— Он, наверное, очень любил её, если готов положить своих воинов ради того, чтобы вернуть хотя бы воспоминания о ней, — слова показались мне какими-то горькими, а когда Сельвен взглянула на меня глазами, полными сочувствия, стало совсем плохо. — Прекрати, — буркнула я, одним махом опрокидывая в себя полбокала вина. Сельвен тактично отвернулась.

На какое-то время в кабинете вновь воцарилась тишина, терпеть которую мне было просто тошно, и я поспешила сменить тему.

— Слушай, я тут когда дожидалась тебя, то невольно подслушала разговор служанок, — начала я.

— Их сложно не подслушать — хмыкнула в ответ она, но тут же приподняла руку. — Извини, не хотела перебивать. Продолжай.

— Да, они галдели о чём ни попадя — всего пересказывать не буду. Но кое-что меня заинтересовало. Кто такой этот гость, что прибыл в королевство? Они говорили, что он человек, но потом исправились и назвали его каким-то именем, которое я ни разу не слышала. Что это значит? — я попыталась как можно точнее воспроизвести услышанное мною слово, но Сельвен, казалось, и так уже знала о чём я говорила.

— Удивляюсь, что ты об этом ещё не слышала. Два дня назад в Лихолесье прибыл посланник леди Галадриэль, и женщины не соврали — он действительно не из моего народа, хотя человеком его назвать сложно. Он волшебник.

— Волшебник? — повторила я за ней не своим голосом.

— Странствующий маг, Серый волшебник — в Средиземье у него много имён, но среди эльфов он известен, как Митрандир…

Сельвен продолжала ещё что-то рассказывать, но её слова всё отдалялись и отдалялись, будто я стремительно падала в глубокий колодец. Моя рука с такой силой сжала кубок, что аж заломило пальцы, и не будь он сделан из обычного полированного дерева, то давно бы разлетелся на мелкие кусочки.

— Твою мать! — вырвалось у меня помимо воли, и я тут же дополнила своё любимое выражение ещё парой витиеватых высказываний. Сельвен сразу замолчала.

— Ирина? — в её голосе звучало удивление и неприкрытое беспокойство. Я же не придумала ничего лучше, как брякнуть:

— Хьюстон, у нас проблемы!

И пусть моя эльфийка уже привыкла ко многим странным выражениям, вылетающим изо рта её помощницы, но это она услышала впервые, отчего её изумрудные глаза расширились ещё больше.

* * *

У правителей эльфийских земель существовал негласный протокол когда, кого и, самое главное, где принимать. Порой только по тому, где его встречали, маг мог составить довольно верное представление о том, как к нему относились. К примеру, в придворный зал сопровождали если не недругов, то уж точно тех, кому особо не доверяли, как и не особо жаловали. Иными словами, тот или иной владыка давал гостю понять, что ему делали одолжение, даруя возможность лицезреть (как правило) одно из самых грандиозных мест во дворце. Кроме того так можно было показать и подчеркнуть своё превосходство, богатство и, конечно же, власть. Совсем другое дело было, если аудиенция происходила в рабочем кабинете, личной библиотеке или частной приёмной. Такому посетителю доверяли и с ним готовы были поделиться самым тайным, пусть и скрывая встречу от любопытных глаз.

Однако самым дипломатичным был приём гостя в саду или же отведённой для этого части леса. Непринуждённая прогулка под кронами могучих деревьев или среди оазиса чудесных цветов — в такой атмосфере обсуждать дела было легче, да и разговоры становились более доверительными, потому как и гость, и хозяин были одинаково свободны в своих движениях, словах, мыслях… Да вот только это была искусно созданная иллюзия, в сети которой нередко попадали представители других народов.

Бессмертные дети Эру всегда тонко чувствовали окружающий их мир, а в особенности природу того места, где жили, и она нередко отвечала им взаимностью, даруя покровительство, а если понадобится, и защиту. Поэтому гуляя по лесу или саду, эльфы не просто восторгались красотой, но и черпали в этом знания и силы, которые могли дать им возможность заглянуть в прошлое, будущее или же мысли их собеседника. Сюда приглашали союзников и тех, кому в принципе и почти доверяли…

Конечно же, все эти правила и нюансы не были прописными истинами, и о них нельзя было прочитать в книге. В своих суждениях и классификациях Гендальф в первую очередь основывался на собственных наблюдениях и опыте, благо последнего было в избытке. И всё же его не покидало странное чувство беспокойства, и сердце упрямо отсчитывало в груди тревожный ритм, когда сопровождавший его эльф приотворил золотистую калитку и, склонившись в почтенном поклоне, жестом пригласил проследовать дальше.

Итак, это был сад. Даже сейчас, на пороге зимы, приглушённые осенней меланхолией краски радовали глаз. Здесь царила необычная, почти благоговейная тишина, лишь окунувшись в которую, можно было так легко забыть все тревоги и заботы. Наверное, именно поэтому, как только Гендальф переступил порог, его беспокойство в одночасье улетучилось, хотя, возможно, дело было всё же в другом. Магия. Здесь ею было пропитано всё, и Гендальф знал, что стоило лишь прикрыть глаза, и он сразу увидит эти переливающиеся потоки энергии, которые, казалось, заполняли всё окружающее его пространство и почти осязались кожей. Но на это сейчас не было времени, и, стряхнув первоначальное лёгкое оцепенение, он решительно зашагал дальше, пока не вышел на небольшое просветление между деревьями, где его, собственно, и ожидали.

Король Трандуил замер в столпе солнечного света и, вопреки мрачным ожиданиям, выглядел на удивление спокойным, почти расслабленным. Увидев Гендальфа, тот слегка качнул головой, отчего присыпанные инеем багряные листья, вплетённые в его корону, ослепительно засверкали.

— Приветствую тебя, Митрандир.

— Ваше величество, — в свою очередь поспешил учтиво поклониться и Гендальф.

— Признаюсь, я многое слышал о тебе. И вот наконец мы встретились, —голос короля, размеренный и уверенный, резонировал едва заметным эхом.

— Это большая честь для меня, король Трандуил, быть гостем в королевстве лесных эльфов, — снова поклон, но на этот раз не такой церемониальный.

Их взгляды пересеклись, и на мгновение Гендальфу показалось, что в этих пронзительных светлых, почти полупрозрачных глазах, блеснула ироничная искра, однако когда король продолжил, в его голосе не было и тени той эмоции.

— Это не первый раз, когда волею судеб ты оказываешься в Лихолесье, однако я никак не ожидал, что Серый волшебник появится здесь в качестве посланника владычицы Галадриэль.

В этой фразе ловко переплелись вопрос, удивление, упрёк и даже вызов. Он мысленно усмехнулся: король Лихолесья был мастером слов, но и Гендальф оказался при дворе не впервые, а поэтому прекрасно знал, как играть в эту игру.

— Велики знания и мудрость леди Галадриэль, — заговорил он, приложив руку к сердцу, — и если она решила возложить столь почётную обязанность на меня, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, дабы не обмануть её доверие, — закончил он спокойно и гордо.

— Несомненно, — на этот раз лесной владыка действительно улыбнулся и протянул руку в пригласительном жесте, — Митрандир, позволь показать тебе мой сад.

На этом официальные приветствия закончились и началась основная часть аудиенции: благодарственно поклонившись, Гендальф проследовал за эльфийским королём.

* * *

Надо сказать, что Гендальф был приятно удивлен. Без сомнений, владыка Трандуил был с ним осторожен, но выслушал его внимательно, дав изложить до конца суть визита. После того, как речевой поток иссяк, Трандуил ещё какое-то время был задумчиво молчалив. Они снова остановились, и Гендальф только сейчас осознал, что за время их разговора (вернее его монолога) им удалось сделать круг и вновь оказаться на том самом просветлении, откуда и началась аудиенция.

— В твоих словах, увы, много правды, Митрандир, — голос короля был немного печальным, но в то же время не утратил своей уверенности и силы. — Мой народ уже давно ощущает распространение скверны, однако мы так и не нашли её источника. Лишь домыслы и слухи… Не за этим ли ты уже приходил в Лихолесье много зим назад? — вопрос был задан так неожиданно, что Гендальф даже немного растерялся, но, как оказалось, Трандуил не ожидал от него ответа и почти сразу продолжил: — В любом случае, я не буду препятствовать тебе и окажу посильную помощь посланнику Владычицы Галадриэль, — на несколько мгновений их взгляды снова встретились. — Ты скоро получишь мой ответ, Митрандир, а пока оставайся почётным гостем под кронами Эрин Галена.

Конечно, Гендальф надеялся отправиться в путь как можно скорее, но спешка сейчас была дурным советчиком, поэтому в ответ он лишь благодарственно склонил голову. Трандуил же тем временем продолжил:

— Завтра после захода солнца Сильван в последний раз соберутся под сводами леса, чтобы отпраздновать уходящие дни осени и приближение зимы. Моему народу будет приятно, если Серый волшебник почтит своим присутствием это празднество.

— С превеликим удовольствием, ваше величество. Это будет честью для меня.

Маг снова приложил ладонь к сердцу и низко поклонился. Губы короля тронула еле заметная улыбка, а взгляд внимательных глаз как будто потеплел.

— Тогда до скорой встречи, Митрандир, — лесной владыка теперь стоял вполоборота, давая тем самым понять, что разговор окончен, но у Гендальфа ещё оставались те два вопроса, которые он так и не успел задать. Сначала он даже было подумал отложить их до следующего раза, но упоминание приближающейся зимы заставило его передумать.

— Ваше величество, не сочтите за грубость, но позвольте мне занять ещё несколько мгновений вашего времени.

Король удивлённо приподнял брови, но дозволительно кивнул.

— Несколько лун назад я разминулся со своими спутниками и думаю, что они решили продолжить свой путь через Лихолесье. Меня не покидает тревога о том, сумели ли они добраться до своей цели, поэтому я хотел спросить, не попадались ли они вашим патрульным на границах?

Заинтересованный блеск глаз выдавал Трандуила несмотря даже на нарочито непроницаемое выражение лица.

— В последнее время большинство донесений касалось лишь орков, но могу распорядиться, чтобы ещё раз спросили капитана стражи. А кем были твои спутники, Митрандир? — Трандуил вновь обернулся и теперь рассматривал гостя, чуть склонив голову на бок.

Гендальф в свою очередь вдруг ясно осознал, что это был его единственный шанс, и поэтому пошёл ва-банк:

— Вы очень добры, ваше величество. Может быть, капитан стражи случайно знает что-то и о смертной женщине? Что же до моих спутников, то это лишь небольшой отряд гномов, которые хотели…

— Которые хотят вернуть себе власть над Одинокой горой, — голос монарха резанул умиротворённую тишину сада. — Они были здесь, но, видно, оказанный приём пришёлся им не по нраву, и они покинули королевство эльфов в спешке.

Это был довольно-таки двойственный ответ, и на какое-то мгновение искушение спросить что-то ещё почти победило. Однако стоило Гендальфу лишь краем глаза взглянуть на короля, как он сразу же отмёл эту мысль. Владыка Сильван был подобен мрачной туче, готовой в любой момент разразиться необузданной грозой. Вместо дальнейших расспросов он поспешил раскланяться, не преминув ещё раз выразить свою благодарность и учтиво поклониться, в надежде хоть немного улучшить настроение государя, но должного успеха добиться не удалось.

По дороге в свои покоиГендальф не раз ещё успел попенять на себя: похоже, он действительно поторопился. С другой стороны, теперь ему было известно, что гномы были здесь и уже отправились дальше, что могло означать лишь одно: времени ему оставалось всё меньше и меньше. Оставалось надеяться, что в скорости своих раздумий эльфы Лихолесья не пошли по стопам энтов…

Когда впереди показалась дверь отведённых ему покоев, Гендальф неожиданно поймал себя на мысли, что король так и не ответил на второй вопрос, что было несколько странно. Зная внимание эльфов к мелочам, трудно было поверить, что владыка этого просто не заметил или не услышал. Конечно же, он мог просто настолько разгневаться из-за упоминания гномов… Однако, так или иначе, но все дальнейшие выяснения придётся отложить на потом, если вообще удастся вернуться к ним снова. Гендальф устало вздохнул и потянул на себя дверь. По ту сторону его встретил ослепляющий после полумрака коридоров солнечный свет и аромат жаркого, горшочек с которым аппетитно дымился на небольшом столике. Наступило время обеда, чего он даже не заметил, но чему отчего-то обрадовался. Сейчас самым главным для него было набраться сил для предстоящей дороги, да и тут, чего греха таить, всё шло не так гладко. Поэтому, отогнав назойливые мысли до вечера, Гендальф принялся за еду, запивая всё тёмным, сладковатым элем из высокой глиняной кружки.

* * *

Какая девочка не мечтает о чудесных нарядах до пола? Я, сколько себя помнила, всегда обожала длинные платья, а в детстве и подавно мой интерес к той или иной книге или фильму могло легко всколыхнуть одно лишь то, как были одеты барышни на страницах или же на экране. И я до сих пор помню, какой обманутой себя ощущала, когда в мультике про Бременских музыкантов принцесса неожиданно предстала в платье до колен. Бесспорно, это был очень поверхностный взгляд, со всеми своими опасностями и недостатками, но мне повезло, потому как именно так началось моё увлечение историей и классической литературой. Хотя, конечно, и здесь были свои подводные камни: так мне в руки не раз попадали книги, явно непредназначенные для прочтения и восприятия ещё неокрепшим детским умом и психикой. Про фильмы даже и говорить не стоит…

Корсеты, корсажи, кринолины — всё это казалось таким чудесным, необычным, недосягаемым и от этого ещё более прекрасным и желанным. Как часто я наряжалась в собранные по кладовым или бабушкиным сундукам нелепые наряды и мечтала о том, чтобы когда-нибудь колесо моды повернуло вспять, и по улицам вновь степенно зашагали бы дамы в платьях до пола.

Оглядываясь на эти мои мечты сейчас, я могла лишь иронично посмеиваться, а иногда и зло усмехаться. Ведь изо дня в день мне приходилось облачаться в те самые длинные наряды, которыми так грезила раньше. Только вот сейчас они надоели мне до зубного скрежета, и, спеша по морозным коридорам, я не раз ловила себя на мысли, что всё отдала бы за пару джинс, водолазку и тёплый свитер, ну или хотя бы за разрешение носить что-то подобное. Как мне объяснила Сельвен, то, в чём мне дозволялось путешествовать с гномами, было просто верхом фривольности, а поэтому и речи не могло быть о том, чтобы расхаживать по дворцу в штанах и тунике. Оказалось, что в этом подземный народ оказался либеральнее эльфов. Единственным исключением были верховые или пешие походы, но и тут женская одежда доходила как минимум до середины икры, что мне сразу напомнило тот самый камзол, в котором я пустилась в путь с Элладаном… Сейчас же, пробираясь сквозь пожухлую, но всё ещё высокую траву и задрав подол до непозволительной высоты колен, мысль о таких уместных штанах заставила хмуро бурчать под нос, хотя, конечно, голова была занята совсем другим.

Есть в английском языке поговорка о том, что любопытство убило кошку. Это выражение мне всегда было больше по нраву, чем про Варвару, которой оторвали нос, хотя предысторию этих слов я помнила очень туманно. Так или иначе, но в данный момент я была той самой кошкой, которая пришла за своей погибелью. Только вот если у четвероногой Мурки было как минимум девять жизней, чтобы откупиться, у меня лишь одна. «Тогда что же ты тут делаешь?» — взвыл мой разум в очередной раз, но получив в ответ лишь упрямое молчание, побеждённо взмахнул руками и удалился в глубины сознания, оставив меня разгребать заваривающуюся кашу.

Когда Сельвен услышала о моём плане, то даже не поверила своим острым ушам, особенно зная теперь мою предысторию с волшебником. И её нельзя было винить, ведь всего лишь днём ранее мы размышляли о том, как мне схорониться на время пребывания Олорина в королевстве, а тут я заявляю о желании отправиться в самое пекло, нарушая несколько запретов сразу! Да какого лешего меня несло сюда, против всех доводов рассудка и логики? Но ответ был скрыт где-то в глубине и постоянно ускользал от меня, или же мне просто не хотелось взглянуть ему в глаза.

Я замедлила шаг, чтобы немного перевести дух и ещё раз проверить, в правильном ли направлении двигалась. В эту ночь лес вокруг как будто торжественно притих, и в этом безмолвии мой слух без труда различил чарующие переливы эльфийских мелодий. Последний праздник перед началом зимы, как поведала мне Сельвен, традиционно отмечали под сводами Эрин Галена, чтобы мягкой музыкой и танцами убаюкать природу до весны. Мой взгляд метнулся вверх, где среди тёмных, почти сливающихся с ночным небом ветвей, мерцали звезды. Казалось, сейчас они были ближе, но всё так же холодны и чужды. С губ сорвался усталый вздох и, обратившись в пар, утонул в морозном воздухе. Чего скрывать, мне не было никакого дела до самого празднества, и всё что я хотела, это увидеть одного гостя. Просто издалека отыскать в толпе его высокую фигуру. Для чего? Возможно, чтобы таким образом проститься и с ним, и с тем периодом моей жизни в Средиземье. Ведь, несмотря ни на что, этот волшебник был первым обитателем этого чужого мира, который принял, понял и поверил мне, и который до сих пор не хотел отпускать меня во снах.

Наверное, Сельвен почувствовала что-то похожее, потому что довольно быстро сдалась после всего нескольких попыток меня образумить. Потом именно она раздобыла платок и плащ, которые носила дворцовая челядь, чтобы таким образом незаметно покинуть верхние уровни. Единственным, что выбивалось из моей маскировки, было платье, одно их тех, что вышли из искусных рук Эгет, из струящегося тёмно-синего шёлка, но почему-то ничего другого в шкафу не оказалось, а на поиск наряда прислуги уже просто не оставалось времени. Однако к моей радости полы плаща были достаточно длинными, чтобы полностью скрыть в складках дорогой материал, и никто из стражников, охранявших спуск к нижним ярусам, и глазом не моргнул, когда я прошмыгнула мимо, покорно склонив голову. Всё остальное было лишь делом технических формальностей, и какое-то время спустя я, вооружившись для конспирации корзиной со снедью, уже миновала главные ворота замка и ступила под покров ночного леса.

Мой план был наивно прост: прийти, увидеть и уйти, да так, чтобы никто ничего не заметил. И пока мне везло (ну, за исключением неудобств, доставляемых длинным платьем и довольно увесистой корзиной), и на пути мне не встретилось ни одного эльфа или человека. Однако не стоило испытывать благосклонность судьбы, да и моя передышка уже затянулась. Осенний холод медленно, но верно просачивался под тёплый плащ, а значит, пора было трогаться с места. Я снова прислушалась — ответом мне была лишь тишина. Это был мой шанс одуматься и повернуть назад, но прежде, чем сомнения успели заявить о себе, под оголёнными кронами снова раздались чарующие звуки, и ноги уже несли меня дальше.

На просторной поляне, озарённой множеством факелов, было светло, как днём. А жар от высокого костра был настолько сильным, что его дыхание чувствовалось даже здесь, за пределами светового круга, где я старалась слиться с тенью. По всему периметру прямо на земле были разложены скатерти с угощениями и ковры, на которых сидели празднующие, что невольно вызвало во мне ассоциации с очень масштабным пикником. Посередине поляны устроились музыканты и танцующие пары, а чуть в стороне от них, на небольшом возвышении — и сам король Трандуил с особо почетными гостями.

При одном взгляде на него я невольно затаила дыхание: сегодня на нём вновь была корона, уже сменившая своё убранство под стать новому времени года, и припорошенные инеем багряные листья идеально сочетались с матовым пурпуром камзола и длинной серебристой мантией. Величавость, благородство, мужество, роскошь, — я снова могла лишь дивиться, как этому эльфу удавалось настолько гармонично сочетать в себе порой столь противоречивые качества и не скатываться к вычурности и пошлости. Можно было поспорить, что это было свойственно всем эльфам, однако пример того же самого Дракулы-Эглериона доказывал, что не все бессмертные были идеальны. Я мечтательно улыбнулась, поймав себя на мысли, что очень бы желала увидеть короля таким наедине, в тишине тайных покоев…

— Ты заблудилась?

Голос раздался над самым ухом, и от неожиданности я чуть не взвизгнула, резко обернулась и оказалась чуть ли не нос к носу с каким-то эльфом. Судя по облачению, это был один из тех, кто распоряжался здесь прислугой.

— Все корзины с едой оставляют вон там, — он кивнул головой в сторону большого белого шатра в дальнем углу поляны.

Судорожно соображая, что же делать, я продолжала растерянно смотреть на эльфа, отчего он заметно нахмурился:

— Тебе что, не объяснили, что делать? Кто тебя сюда послал?

А вот это уже пахло проблемами. Я быстро присела в поклоне и, спрятав взор, торопливо залепетала:

— Прошу прощения, милорд, — конечно же, он не был никаким лордом, но чтобы отвести его подозрения, надо было приласкать его самолюбие. — Я просто замечталась и испугалась. Я впервые вижу такой прекрасный праздник. Пожалуйста, не гоните, дайте мне искупить свою вину…

Кажется, мне удалось усыпить его бдительность или снова повезло, но, даже не дослушав мои извинения, эльф пренебрежительно махнул рукой и, буркнув что-то вроде: «Довольно болтовни, иди работай», — подтолкнул меня в сторону шатра, и мне не оставалось ничего другого, как проследовать в указываемом направлении.

Внутри было шумно и душно. Кругом толпились слуги и такие же эльфы-распорядители, на одного из которых мне не повезло нарваться минутами ранее. Сдав свою ношу одному из них, я потихоньку пробралась к выходу и незаметно улизнула, но как только оказалась за пологом, кто-то схватил меня за плечо и, бесцеремонно всучив в руки большой кувшин с вином, нетерпеливо гаркнули в самое ухо: «Пойдешь по правому краю. Поторапливайся!» Я сделала пару шагов и стрельнула глазами в сторону, но почти сразу наткнулась на внимательный взгляд того самого эльфа, что и направил меня сюда. Обратного пути у меня не было, и, мысленно дав себе подзатыльник за всё хорошее, я направилась в самое пекло, моля всех известных мне богов, чтобы на этот раз кошке повезло.