О враг мой (джен)

Странно, но он чувствовал себя уютно. Странно — потому что по краю сознания бродила смутная мысль, будто стоит чего-то бояться, но он не был уверен, чего. И почему. Он вдохнул знакомый земляной запах и почувствовал, как рядом с его щекой бьётся чьё-то сердце. Он улыбнулся, ещё глубже зарываясь в тепло. Он чувствовал себя в безопасности.

Может, он спит? Иногда ему снился тот день, когда он впервые пошёл в школу. К тому времени ему уже внушили, что взрослые не любят, когда он трогает их своими грязными руками, но миссис Томпсон в первый же день занятий целых два раза приобняла его. Он тогда одеревенел, не зная, что делать. Но к концу первой недели он понял, что если придвинуться поближе, то его будут держать его на пару секунд дольше. Он любил эти мгновения. Не все учителя обнимали его, но миссис Томпсон всегда обнимала, даже когда он перешёл в другой класс. После того года он уверился, что объятия обладают магической силой.

Ну, пока не узнал о существовании настоящей магии.

Но объятия — это всё равно волшебство, правда? Возможно, оно осталось от каких-то древних времён, когда магглы и волшебники жили вместе. Может быть, когда волшебники начали скрываться, магглы сохранили для себя некоторые магические штучки. Интересно, когда магглы начали забывать, что объятия заключают в себе магию?

Его руки дрогнули, а затем и ноги — как будто хотели двигаться, но внезапно поняли, что он проснулся и что нельзя двигаться без его приказа. У него было смутное ощущение, словно его конечности собираются взбунтоваться. Он попытался согнуть руки, но они слушались только наполовину и как-то судорожно вздрагивали. Он бы забеспокоился, однако в голове плавал уютный туман, и двигаться всё равно не хотелось.

И только сейчас он расслышал, что всё это время кто-то рядом мурлычет себе под нос.

Миссис Томпсон не напевала. Дядя Вернон и тётя Петуния — иногда; но в их голосах было что-то раздражающее. И ему не нравилось, когда они напевали: это означало, что они рады, а если они и радовались, то обычно из-за чего-то, что могло сделать несчастным Гарри.

Но этот голос не действовал на нервы, наоборот; он наполовину пел, наполовину говорил. Он не разбирал этих тихих слов, но ему нравилось. И слова точно были адресованы ему: он расслышал имя «Гарри» и подумал, что ему хотят что-то сказать или, может быть, разбудить.

Он открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Он заснул после завтрака? Опоздал на занятия? Он прищурился, откинул голову назад — и вдруг встретился взглядом с парой чёрных глаз. Ошарашенных глаз.

Руки, державшие его, разжались. Профессор Снейп быстро поднялся с кровати, где до этого сидел. Его силуэт выглядел размытым теперь, когда он отступил, но в голове у Гарри тоже стоял туман, так что это было нормально. Он видел профессора достаточно хорошо, чтобы разглядеть, как красиво порозовели его щёки.

— Вы метались, — сказал голос.

Снейп. О! Это был голос Снейпа. Но разве Снейп не говорил, что не собирается ему петь?

Гарри по-совиному заморгал, оглядывая незнакомую комнату. Она была погружена в полумрак: горела только лампа на прикроватной тумбочке.

Ему недоставало этих объятий, но что-то удерживало от того, чтобы попросить их вернуть. Он всё ещё чувствовал их магическое воздействие, разливавшее по телу уют и тепло, так что, вероятно, мог обойтись ещё какое-то время.

— Поттер?

Он снова перевёл взгляд на Снейпа. Профессор смотрел вопросительно, но Гарри не знал, в чём дело. Неужели он опять пропустил вопрос на Зельеварении? Нет, он не на уроке, он же в постели. Ах вот оно что: он опоздал на Зелья!

Снейп убьёт его.

Он сел и начал спускать ноги с кровати, но его тело всё ещё возражало, и он начал заваливаться вперёд. Сильные руки подхватили его и удержали. Ему пришло в голову ухватиться за эти руки, чтоб его обняли ещё разочек, но тогда он опоздает ещё сильнее; так что он снова попытался сесть.

— Вам нужно воспользоваться удобствами? — спросил Снейп, и Гарри нахмурился: длинное слово, непонятно, что оно означает.

— Зв-нить, что оп-здал, я прост пр-спал, — пробормотал он. — Не х-чу терять баллы.

— Баллы? — Снейп сдвинул брови. — Мы не в школе, Поттер. Вы не потеряете баллы.

— Я опазд-ваю на урок! — упирался он.

— Вы никуда не опаздываете, — с расстановкой произнёс Снейп. — Мы не в Хогвартсе.

Гарри замер ровно настолько, чтобы Снейп успел снова укрыть его одеялом.

— Разве нет?

Почему у него не ворочается язык? Он поднял руку, чтобы пощупать свой язык, но тот, казалось, был в полном порядке. Снейп мягко взял его руку и отвёл назад.

— Опаздываю на Зелья, — попытался он ещё раз, но уже вяло. Если Снейп настаивает, чтобы он прогулял Зелья, то кто он такой, чтобы жаловаться?

Снейп пощупал его лоб.

— Жара нет, — пробормотал он. — Вам всё ещё холодно?

Холодно? С чего бы ему было холодно? О, может, снег? Он поискал глазами окно, но его не было.

— Снег идёт? — спросил он, и язык вроде как начал поживее поворачиваться. Он снова попытался пощупать его, но Снейп перехватил его руку и положил обратно на кровать. — Я люблю снег, — добавил Гарри искренне. Снег делал мир таким красивым. Ему не всегда это нравилось (например, когда Дурсли заставляли его работать зимой на улице), но снег тут не виноват. — А вы любите снег?

У Снейпа было странное выражение лица, словно он не знал, хмуриться ему или улыбаться. Гарри неловко потянулся к руке Снейпа, стоявшего возле кровати:

— Забейте. Это я так.

Если бы шёл снег, то скоро стало бы холодно. Он зарылся под одеяло. Ох, как славно. Мягко, как постель в Хогвартсе. Может, даже мягче. Определённо лучше, чем у Дурслей. Там потёртое одеяло — уже удача. Он хотел спросить, можно ли оставить это одеяло себе, но это показалось ему невежливым. Конечно, нельзя. Это же Снейпа.

— Извините за постель, — вырвалось у него.

— Постель? — Снейп нахмурился.

Он потянулся к лицу Снейпа. Может, если получится разгладить эту складку, тот улыбнётся. Но он не мог дотянуться, и Снейп всё равно отстранил его руку.

— Да, — только и сказал Гарри. — Я бы не заставил вас спать на жёстком матрасе, если б у меня был другой.

Снейп нахмурился ещё сильнее:

— Вы говорите о доме ваших родственников?

Само собой. Но он подумал, что говорить Снейпу «умница» — плохая идея, поэтому кивнул. От этого комната закружилась. О, может быть, Снейп такой недовольный, потому что тоже хотел эту кровать. Она намного удобнее, чем та, другая. Он сел, но Снейп мягко удержал его, прежде чем он успел сбросить одеяло.

— Разве вы не хотите? — растерянно спросил он.

— Чего не хочу? — Снейп казался таким же растерянным.

— Кровать, — нетерпеливо сказал он.

Господи, Снейп сегодня — ну просто тормоз. Профессор вздохнул, и Гарри прикусил нижнюю губу. Может быть, он недоволен им? Что он натворил на этот раз?

— Нет, Поттер, — веско сказал Снейп. — Мне не нужна ваша кровать. Оставьте себе.

— Точно?

— Да. Точно. — Снейп в замешательстве посмотрел на него, а затем кашлянул. — Это я должен извиниться, — нерешительно сказал он. — Ты ребёнок, а я взрослый. Я не должен был выдворять тебя из твоей собственной постели и заставлять спать на полу.

Гарри неуверенно улыбнулся. Если Снейп извиняется, то, возможно, он вовсе не злится.

— Да ладно. На полу тоже ничего.

— Тем не менее. — Снейп снова нахмурился. — Как самочувствие?

Гарри нахмурился в ответ, размышляя. Самочувствие? В смысле переживаний? Снейп не из тех, кто захочет беседовать о переживаниях. Или он имел в виду, что ему хотелось сделать? Или съесть? Может быть, тост?..

Снейп молча смотрел на него. Хорошо, что он выглядел размытым, потому что это делало его черты мягче, а нахмуренные брови немного менее… хмурыми. Если повернуть голову и прищуриться, могло показаться, что профессор усмехается.

— Что вы делаете?

— Переворачиваю ваш хмурый взгляд… вверх ногами.

Он фыркнул, а потом и вовсе прыснул от смеха, увидев, как Снейп стоит, уставясь на него. Но когда он наконец перестал хихикать, Снейп сел на стул рядом с кроватью, хмурый взгляд исчез, и Гарри мог поклясться, что он почти улыбался.

— Сработало, — сказал Гарри, фыркнув напоследок, а затем поинтересовался: — А почему вы не на занятиях?

Со стороны Снейпа было очень мило позволить ему прогулять урок, но вот чтобы прогулял сам Снейп? Он всегда был таким… таким ответственным.

— Сегодня нет занятий, — спокойно отозвался Снейп.

Он вроде расслабился? Хорошо. Гарри нравилось, когда Снейп расслаблялся. Тогда он был добрее и иногда даже говорил вещи, которые Гарри находил забавными.

— Хотите пить? — спросил профессор, и Гарри обдумал вопрос, но не нашёл в нём ничего смешного. Он начал было мотать головой, но передумал и кивнул. Движение получилось странное, но Снейп, казалось, понял. Взмахом руки он наколдовал стакан и помог Гарри сесть, чтобы сделать несколько глотков. Напиток был вкусный и прохладный.

— А мы сходим поглядеть на снег? — спросил он, как только снова улёгся.

— Нет ника… — Снейп оборвал себя и поправился: — Не сейчас. Нужно отдохнуть.

— Да всё путём, — пробормотал он, хотя, раз его ноги всё ещё возражали, возможно, было бы неплохо немножко подождать… С чем подождать? Он потерял мысль, но внезапно его охватило непреодолимое желание узнать:

— Вы любите летать?

— Летать? — повторил Снейп, приподняв брови. — Я никогда не рассматривал полёт с такой точки зрения. Это всего лишь способ передвижения.

Гарри ошалело уставился на него. Пока он смотрел, губы профессора изогнулись в улыбке. Снейп, казалось, не понимал, как это трагично: даже не помышлять о наслаждении полётом!

— Не все волшебники играют в квиддич или любят сидеть на занозистой палке в пятидесяти футах над твёрдой землёй, Поттер.

— Но… летать! — Железный аргумент. Однако Снейп был упрямый — он знал это, так что добавил: — Хедвиг любит летать.

— Хедвиг — сова.

— И что?

— У неё есть крылья.

Гарри не был уверен, почему крылья так важны, но добавил:

— У летучих мышей есть крылья.

Это действительно казалось важным.

Снейп моргнул:

— Я не сова и не летучая мышь, так что ко мне это в любом случае не относится.

Гарри ухмыльнулся. Снейп был забавный. Может, он любил шутки? В прошлом году Рон рассказывал одну смешную. Что-то насчёт…

— Кто… хм, кто планирует летать, но только планирует?

Снейп не ответил.

— Белка-летяга! (*)

Он хихикнул — и был уверен, что Снейпу тоже понравилась шутка, потому что тот фыркнул, но не в своей обычной насмешливой манере. Неплохо бы знать побольше разных приколов, чтобы смешить Снейпа. Придётся кое-что подучить. А пока что он предложил:

— Я буду с вами летать, если хотите. Прослежу, чтоб вы не упали.

Снейп покачал головой, но спокойно ответил:

— Буду иметь в виду. — Он вытащил палочку и приглушил свет. — Спите. Восстановление пойдёт быстрее при полноценном отдыхе. Ваш организм всё ещё зависим от зелья.

— Зависимость от зелья? — всполошился он. Какого ещё зелья? Ах да, у него же в сундуке несколько флаконов «Сна без сновидений». Он старался не пить его слишком часто. Но сейчас на него всё сильнее наваливалась усталость. Даже веки были тяжёлыми. Это вот так бывает с наркоманами? Они засыпают и уже не хотят просыпаться?

Снейп сдвинул брови:

— Нет, конечно, нет. Всё будет хорошо. А теперь — спать. Я объясню позже, когда вы будете более вменяемы.

— Поменяю что?

— Вменяемы, — повторил Снейп. — Ясное мышление. Связное. Логичное. — Он уселся в кресло.

— Хм. — Х-шшо, — пробормотал Гарри, не совсем понимая, о чём толкует Снейп, но, конечно, можно сначала и вздремнуть. Хорошо, что с зельями обошлось, даже если из-за этого у него не будет крыльев. Или тостов. Или… опять же, что он собирался сделать? Ах да. Пойти на занятия. Но в голове плавал приятный туман, и хотелось закрыть глаза и погрузиться в него. Так он и сделал.

* * *

Он не знал, сколько проспал, но вдруг вспомнил, почему должен бояться.

— Снейп! — выдохнул он.

Его глаза распахнулись. Волдеморт схватил его, и он умирал, и они были в ловушке, и Снейп был мёртв, и им нужно было бежать, пока он не остался мёртвым и в ловушке, и — и ­- и…

Он ничего не слышал из-за шума в ушах, но лицо Снейпа замаячило в поле зрения. Его губы двигались, но Гарри не слышал. Он мог думать только о том, что Снейп умер, но Снейп был здесь, хотя не мог быть здесь, потому что умер… и темнота надвигалась на них — он видел краем глаза: сгущалась, наползала неотступно…

Чья-то рука толкнула его в грудь — крепко, но не больно, и он втянул в себя воздух. Он не дышал. Почему? Он сделал ещё один хриплый вдох. Темнота отступила. Его трясло. Он не смел моргнуть, боясь потерять из виду своего учителя. Он был здесь. Раз он был здесь, то не мог быть мёртвым… или мог?

Подступили слёзы. Но ведь плачут только малыши? А он не был малышом. Или был? Иногда он желал этого — например, когда снились кошмары и хотелось быть достаточно маленьким, чтобы залезть в родительскую кровать и чувствовать себя в безопасности… Но он не был малышом и не хотел им выглядеть, поэтому плакать нельзя. Однако он ничего не мог с собой поделать, потому что Снейп был здесь — а это означало, что, возможно, он не умер.

Он сделал единственное, что смог придумать, чтобы скрыть слёзы: потянулся и изо всех сил вцепился в Снейпа. Это было ужасно неудобно, но он не смел отпустить его одежду, чтобы обнять как следует, потому что Снейп мог бы оттолкнуть его, если бы на секундочку освободился. Миссис Томпсон уже прижала бы его к себе и держала сколько угодно, но у Снейпа было не так много практики, как у неё. Однако Гарри научился обниматься, так что Снейп тоже мог научиться. Просто это могло занять немного больше времени, потому что он был старше и гораздо дольше жил совсем без никого, на ком мог бы попрактиковаться.

Возможно, получился всхлип, который Гарри не сумел сдержать, но Снейп не оттолкнул его. Он обнял Гарри достаточно крепко, чтобы поддержать, и пару раз похлопал по спине. Он держал его, даже если был немного напряжённым… именно то, что нужно, и это было так хорошо, что Гарри позволил себе подвинуться и прижаться крепче, пока плакал.

Он не осознавал, что говорит сквозь слёзы, пока не услышал, как Снейп отвечает:

— Я не умер. Я жив. Я здесь.

— Ты был мёртвый, — выдохнул он ещё раз.

— Был, — ответил Снейп (мягче, чем когда-либо слышал Гарри), — но сейчас я живой.

Гарри икнул и прижался теснее. Больше не было ни слов, ни слёз, но это не имело значения. Снейп не мешал ему, пока его голова не начала поникать, и снова пришла тьма, но уже другая. Безопасная тьма, обещавшая скорее покой, чем страх. Он попытался удержать Снейпа, но тьма манила, и его укладывали обратно на мягкую подушку, укутывая мягким одеялом, и глаза сами собой закрывались…

Он схватил Снейпа за руку, когда тот отодвинулся, и сощурился, пытаясь разглядеть лицо:

— Не уходи.

— Я не уйду, — пообещал Снейп и в доказательство уселся рядом с кроватью. Гарри наблюдал за ним несколько секунд из-под тяжёлых век, прежде чем позволил им полностью закрыться. Тёплая рука по-прежнему лежала в его руке, и он подумал, что, может быть, у Снейпа всё-таки получается почти как у миссис Томпсон.

* * *

Его сны были как русские горки. Он завтракал в Большом зале вместе с Роном, но в следующую минуту вместо Рона появилась Хедвиг с письмом. Письмо было от Сириуса, и Гарри стало горько; но оно превратилось в зеркало с закруглёнными краями, чтобы он мог держать его, вспоминая Сириуса, и ему сделалось легче. Однако он не видел себя в зеркале и понял: он стал призраком, а у призраков не бывает отражений. Или у вампиров? Или у оборотней? У Ремуса было отражение. От Ремуса пахнет злом, сказал кто-то, и даже фестралы не любят запах зла. И нужно было оседлать фестрала, если он хотел спасти Ремуса от зеркала. Нет, Сириуса. Надо спасти от зеркала Сириуса.

— Блэк умер, Гарри, — донёсся до него чей-то тихий голос, и он затосковал, потому что знал — это правда.

Но, может быть, есть способ вернуть его?.. Он не спал, хотя видел сон, и было непонятно, где кончается сон и начинается реальность. Но ему удалось открыть глаза и посмотреть на Снейпа, так что он всё же немножко находился в реальности, правда? Наверное, профессор знает?

— Может хроноворот перенести меня туда? — спросил он. — В Министерство? Чтобы спасти Сириуса?

Глаза Снейпа расширились, и Гарри показалось, что он не ожидал вопроса. Но профессор покачал головой и, поморщившись, сказал: «нет». Гарри понял, что это тоже правда. Странно: он не был уверен, действительно ли он здесь, действительно ли Снейп здесь, — но был уверен, что Сириус ушёл навсегда.

Грудь болела, но слёзы уже кончились.

— Сириус сказал, что я могу жить с ним, — признался он, чтобы отвлечься. — Так и не пришлось. Было бы здорово убраться от Дурслей, даже если Сириус на самом деле хотел только вернуть моего папу.

Что-то сжало его руку; он посмотрел вниз и увидел, что это пальцы Снейпа. Это было странно. Но заставило его почувствовать себя более реальным, и он не отнял руку.

— Блэк нашёл бы к тебе правильный подход, если б остался жив, — сказал Снейп, и Гарри снова вгляделся в эти чёрные глаза. Они твёрдо выдерживали его взгляд и были всё так же правдивы, хотя гримаса выдавала, что Снейп прямо-таки насилует себя, хорошо отзываясь о Сириусе Блэке. — Он так долго позволял мертвецам властвовать над своей жизнью, что ему требовалось время, чтобы привыкнуть к жизни среди живых. Он заботился бы о тебе. Принял бы ваше несходство, увидел бы тебя самого, а не просто сына твоего отца.

— Да? — Гарри не хотел, чтоб его голос звучал так жалобно, ну да ладно: он же почти спал — считай, всё равно что говорил мысленно.

— Да. — Снейп наклонился вперёд, не отводя взгляда. — Так бы оно и было.

— Хорошо, — выдохнул Гарри.

И правда. Он почувствовал себя лучше, словно сон о Сириусе теперь не нужно было досматривать. Но очередной сон уже стучался в его сознание, и надо было впустить его, иначе гиппогрифы перепугаются — и ему придётся отправляться в Хогсмид одному. И… снег? Что-то было насчёт снега.

Одеяло укутывало его поплотнее, пока он пытался вспомнить, где гиппогрифы хранят весь снег…

* * *

В другой раз он проснулся от храпа Вернона. Иногда он слышал через стенку храп дяди... к сожалению, потому что это напоминало, какими тонкими бывают стены. Ему не нравилось, что родственники могут услышать, как он разговаривает во сне. Сейчас они чаще игнорировали его, но Дадли всё ещё дразнился иногда.

Но это похрапывание был негромким. Совсем не таким, как иногда у Вернона, и когда он увидел тёмную голову на краю кровати, то понял, что это вовсе не Вернон — и не в другой комнате.

Снейп сидел в кресле рядом, но склонился на кровать: одну руку он подложил под голову, а другая лежала на руке Гарри. Пока Гарри смотрел, рука Снейпа дрогнула во сне, и тот поморщился, словно от боли. Гарри подумал, не снится ли ему кошмар. Это было знакомо: он ведь тоже часто видел кошмары.

Он высвободил свою руку и потрогал профессора за плечо. Снейп только снова поморщился, тогда он опять потрогал и окликнул: «Профессор?»

Снейп тут же встрепенулся и нахмурился. Гарри был заворожён тем, как быстро глаза профессора из сонных сделались насторожёнными.

— Хотите немного «Сна без сновидений»? — предложил Гарри.

Снейп кашлянул и поднял бровь:

— Разве это зелье у вас с собой?

Гарри на минуту задумался:

— Нет.

Снейп покачал головой и потрогал его лоб:

— Как вы себя чувствуете?

Гарри ткнулся лбом в его ладонь. Приятно и прохладно.

— Тёплый, — нахмурился Снейп. Он вытащил палочку и взмахнул ею над Гарри.

— Вы можете наколдовать немножко, — предложил Гарри.

— Что наколдовать? — рассеянно спросил Снейп, потянувшись за чем-то на тумбочке.

— «Сон без сновидений».

Снейп раздражённо покачал головой и буркнул:

— Шестой курс, и никакого понимания основных принципов и ограничений, относящихся к сочетанию чар с зельями. А ну-ка!

Он взял Гарри за плечи и помог ему сесть повыше, чтобы проглотить зелье. Вкус был знакомый: Гарри пил такое раньше, когда болел.

— Я болен? — спросил он, пока профессор помогал ему лечь обратно.

— Нет. Не болен. — Снейп помолчал и добавил: — Просто… не в себе. Из организма выводится особо сильнодействующее зелье.

Гарри ухмыльнулся.

— Особо сильнодействующее зелье, — повторил он и рассмеялся.

Снейп криво улыбнулся.

— Мозг тоже выводит токсины. Поэтому осознанность действий колеблется.

Он положил что-то прохладное и мягкое на лоб Гарри; тот закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Ох, как приятно.

— Спасибо, — пробормотал Гарри. — Знаете, вы не плохой учитель. Ну, то есть плохой, но не совсем.

— Какой щедрый комплимент, — протянул Снейп.

Гарри приоткрыл один глаз:

— Вы хреново преподаёте Зелья, но я много узнал об окк… оккульмен… ну, вы поняли.

Снейп скрестил руки на груди, но сердитым не выглядел. По крайней мере, на взгляд Гарри. Он вдруг понял, чего ему не хватает: очков. Он хотел было поискать их, но мир был таким приятно расплывчатым, что он опустился на подушку и тут же забыл о своих очках.

— Возможно, — ехидно сказал Снейп, — будь вы повнимательнее на уроках и во время выполнения заданий…

Глаза Гарри распахнулись:

— Я опаздываю на урок?

Снейп вздохнул:

— Нет.

— Вы снимете баллы?

— Мы не в Хогвартсе, Поттер, — отрезал профессор. — И я больше вас не учу, так что можете не беспокоиться.

— О! — Гарри стало грустно, но он не знал почему. — На самом деле всё не так уж плохо. Вы просто снимаете слишком много баллов, и много кричите, и правда гнобите всех, кроме слизеринцев, и заставляете детей нервничать, и иногда бываете злым, намного злее, чем нужно, и…

— Я уяснил себе картину.

— Но если не считать того, что вы плохой учитель, вы всё равно иногда бываете очень хорошим учителем.

Снейп снова вздохнул.

— Вы устали? Чем больше сна, тем быстрее оправится ваш организм.

— Не устал, — соврал Гарри и зевнул. — Можно я кое-что спрошу?

Снейп, казалось, задумался, а затем кивнул.

— Сортировочная Шляпа не пыталась отправить вас в Райвенкло?

Снейп фыркнул:

— Эта экскурсия в глубины вашего разума весьма поучительна, Поттер.

Гарри нахмурился, пытаясь сложить слова вместе, но его мозг снова поплыл, и это было трудно.

— Сортировочная Шляпа увидела во мне потенциал для нескольких факультетов, — смягчился Снейп, — но сделала выбор в пользу Слизерина. Я не пытался его оспорить.

— Вы настоящий слизеринец, — глубокомысленно кивнул Гарри.

— Да. Настоящий, — сказал Снейп, и глаза его гордо блеснули.

— А вы бы не были против, если б ваши дети попали в Гриффиндор?

Снейп бросил на него странный взгляд.

— У меня никогда не было и не будет детей. Это беспредметный вопрос.

— А как думаете, моя мама нормально бы отнеслась, если б я стал слизеринцем?

Снейп долго молчал, но это ничего. Гарри становилось всё труднее и труднее думать, так что, возможно, и Снейпу тоже. Наконец он тихо сказал:

— Думаю, она всё равно гордилась бы тобой. Для неё был больше важен характер, а не такие вещи, как факультетская принадлежность.

Гарри на секунду задумался.

— Это значит «да»?

Снейп раздражённо фыркнул, но всё же чуть-чуть улыбнулся.

— Да, Поттер. Это значит «да».

— Можете звать меня Гарри, если хотите, — пробормотал он, закрывая глаза. — Я не против…

Он почувствовал какое-то покалывание в воздухе, и ткань на его лбу снова стала приятной и прохладной. Он удовлетворённо вздохнул.

— Посмотрим, — услышал он, и мир медленно растаял.

* * *

— Кто занимает должность Министра магии? — поинтересовались у него после того, как он проснулся и попил водички. (По крайней мере, он думал, что проснулся.)

— Э-э… — Ему вдруг захотелось шоколада, и он не мог вспомнить вопрос.

— Каковы пять основных свойств яда акромантула?

Гарри покосился на Снейпа:

— Они страшные.

— Это не свойства.

Гарри моргнул:

— Вы снимете баллы?

Снейп скрестил руки на груди и раздражённо сказал:

— Нет. Мы не в Хогвартсе.

Нет? Постойте-ка. Он вспомнил кое-что… Снег? Снег.

— Снег идёт?

— Нет. Нет, Поттер, НЕ идёт. — Снейп потёр переносицу. — Вы почти ничего не запоминаете?

— Я не готовился к контрольной. — Он виновато пожал плечами. — Можно мне капельку шоколада?

Снейп вздохнул и откинул волосы с глаз. Он не ответил, и Гарри счёл это немножко невежливым.

— Вы не любите шоколад?

Снейп ухмыльнулся:

— Предпочитаю карамель.

— О! — Гарри на минуту задумался. — Шоколад — это хорошо. Например, когда есть домашнее задание или дементоры.

— Похоже, вы их приравниваете друг к другу, — сухо сказал Снейп.

— Два дементора? — Гарри обеспокоенно огляделся.

— Нет, Поттер. — Снейп рассеянно похлопал его по руке, успокаивая. — Здесь нет дементоров.

— Тогда почему вы даёте мне шоколад?

— Я НЕ даю вам шоколад.

— А почему нет? — Он подумал, что звучит обиженно, но со стороны Снейпа было нехорошо оставить весь шоколад себе.

Снейп фыркнул и откинул голову на спинку кресла. Через несколько секунд он выпрямился и посмотрел на Гарри:

— Как вы себя чувствуете в данный момент?

— А? — Гарри слегка завис.

— Достаточно хорошо. — Снейп наклонился вперёд: — Вы как-то сказали Люпину, что слышите свою мать, когда приближаются дементоры. Что вы имели в виду?

Ему стало холодно, словно здесь всё-таки был дементор, и он огляделся, чтобы убедиться, что они одни. Снейп проследил за его взглядом, но ничего не увидел и выжидающе уставился на него. Гарри не хотелось думать о последних мгновениях маминой жизни, и он задавался вопросом, зачем Снейп желал это знать. Он тоже слышал что-то плохое, когда приближались дементоры? Мама и папа Снейпа тоже умерли. Может, он слышал свою маму, как Гарри — свою.

— Вы можете видеть фестралов? — спросил он прежде, чем понял, что собирается спросить.

Снейп глубоко вздохнул.

— Сколько угодно.

Они молчали несколько минут, прежде чем Снейп напомнил:

— Почему ты слышишь свою маму, Гарри?

— Она умерла. — Он засопел и ощутил стеснение в груди, но не думал, что заплачет. У него кончились слёзы. Или нет? Он не знал, почему так решил, но надеялся, что это правда, потому что не хотел плакать.

— Да, я знаю, — ответил Снейп. Казалось, он понимает боль Гарри. Может быть, поэтому Гарри и ответил.

— Он убил её у меня на глазах, — услышал он собственный голос. — Я не помнил это, пока не появился дементор. И тогда я услышал. Как она умирает. — Он добавил шёпотом: — Она кричала.

Снейп закрыл глаза, и у Гарри снова возникло ощущение, что Снейп понимает и, возможно, чувствует ту же боль. И это было так, словно… словно Гарри уже не одинок. Здорово, когда ты не одинок.

— Жаль, что я больше ничего не могу вспомнить, — признался он, потому что Снейп, казалось, не возражал послушать о его маме. — Я уверен, что она была хорошей мамой.

Снейп откашлялся. Он молчал несколько секунд, потом сказал:

— Да. Я никогда не видел её с тобой, но она не могла быть плохой матерью.

Гарри улыбнулся, и холод развеялся: его сменило приятное тепло.

— Не могли бы вы рассказать о ней побольше? — пробормотал он с зевком.

— Возможно. Когда-нибудь, — уклончиво отозвался Снейп, и Гарри засомневался. В конце концов, это же Снейп. Какие уж тут задушевные беседы. — Спи дальше. Кажется, твоя голова немного прояснилась. Сон ускорит процесс.

Гарри сонно кивнул.

— Сколько времени?

— Полночь. Не беспокойся о времени. Всё время — твоё. Надо восстановить силы.

— Я опоздаю на урок, — заволновался он.

— Я разбужу тебя вовремя, — заверил Снейп, и Гарри стало легче. Снейп был самым пунктуальным человеком на свете. Он ни за что не позволил бы Гарри опоздать.

Гарри закрыл глаза, и голова его наполнилась красивыми пушистыми облаками. Они были как снег. И он любил снег. Интересно, любит ли снег Снейп?..

— Профессор? — спросил он, открыв глаза.

— М-м?

Но вместо того, что собирался сказать, он обнаружил, что спрашивает:

— Вы всё ещё ненавидите меня?

Снейп, не раздумывая, сказал: «нет», и это вызвало у Гарри улыбку.

— И я вас тоже нет, — пробормотал он в ответ.

И на этот раз, когда он заснул, ему снились приятные вещи, такие как полёт на метле и друзья, с которыми он пил сливочное пиво. А ещё снились объятия, мурлыканье и маггловская целительная магия. И хотя страх засел где-то в подсознании и не собирался исчезать окончательно, маггловская магия пока его сдерживала. Он в безопасности, его не ненавидят, и всё будет хорошо.

~*~*~*~*~*~

Прим.: В оригинале не омоним, а каламбур: — Какой любимый десерт у летучей мыши? — Я-верещу (I-scream) / Мороженое (Ice cream).