Крепче кровных (гет)

Каждый день Акено Сацу был похож на предыдущий. Школа, ученические клубы, дополнительные занятия и физические тренировки, такие как занятия дзюдо и фехтованием, а после то, что взрослые называли отдыхом — поздний ужин в их компании. Под конец дня Акено обычно был таким уставшим, что не мог удержать в руке столовые приборы, в мыслях была каша и порой он ловил себя на мысли, что говорит на другом языке. Из-за недостатка сна и недоедания он рос худым, как жердь. Не то, чтобы дома его не кормили. Просто он быстро осознал, что еда не приносит ему такого же удовольствия, как и другим.

Но ещё быстрее он осознал, что был иным. Отличался. Не понимал, что такое страх и почему другие тряслись из-за него, не мог сообразить, что такое стыд и почему парни так боялись заговорить с девушками. Акено никогда не боялся, никогда не стыдился и почти никогда не отдыхал. Домой он приходил, чтобы поспать и принять душ, а после вновь отправлялся проживать не принадлежавшую ему жизнь. Акено не видел в этом чего-то неправильного.

Ему вообще не объясняли, что такое "неправильно".

Родителям было не до этого. Его отец был слишком занят и слишком богат, чтобы обращать внимание на сына; его мать была слишком озабочена своей красотой и сохранением разваливающегтся брака, чтобы Акено волновал её. Для неё вообще внешность всегда имела большее значение, нежели внутреннее строение вещи. И потому Акено с раннего детства обязан был быть лучше всех, умнее всех, красивее всех. И Акено был. Потому что ничего другого ему не оставалось.

Но брак родителей это не спасало.

Отец почти не появлялся в их большом, похожем на кукольный замок доме. Мать — тоже, а, появляясь, срывала на Акено накопившуюся злобу и незнакомые ему страхи. Возвращаясь, отец сторонился его и откупался от сына сначала игрушками, потом книгами, потом дорогостоящим обородованием и материалами, которые Акено либо ломал, либо выбрасывал. Ему вообще нравилось ломать.

Сталкиваясь друг с другом, отец и мать долго и продолжительно исходили ненавистью. И, как бы они ни закрывали двери, какую бы ни обеспечивали шумоизоляцию, Акено слышал их и знал, о чём они говорят. И в такие моменты он мечтал об одной единственной вещи.

Перестать существовать.

— Сацу-семпай?

Акено открыл глаза и повернул голову в сторону обращавшейся к нему девушке. Он сидел, опустив голову на руки и погрузившись в свои мысли, не желая, чтобы его трогали. Но девчонка выдернула его из невесёлых воспоминаний.

На ней была красно-фиолетовая форма какой-то женской школы. Вместе с Акено она ходила на подготовительные курсы от университета Шиавасе и, честно говоря, ничем не запомнилась парню. Неаккуратные кудри, бледная кожа, голубые глаза. Акено не знал её имени.

— Чего тебе?

— Ну... — она отвела взгляд в сторону и достала из-за спины конверт, разрисованный сердечками. — Тебе кто-нибудь нравится из нашего класса?

— ...а?

— Скажем, Нисида-тян?

Да о ком она вообще?

— У вас двоих самые высокие оценки на курсах, — продолжала девушка. — И ты ей очень нравишься.

Акено поднял брови, вглядываясь в лицо девушки. Та победоносно улыбалась, опустив конверт на его стол.

— Стань её парнем.

— Чего? — буркнул он. — Я без понятия о ком ты говоришь. Отвали.

Он вновь прилёг на парту, но незнакомка никуда не ушла.

— Да что?!

— Да так, — она вдруг посерьёзнела, пожала плечами. — Просто стало интересно. Ты ведь в топе по Японии, но почему-то из всех университетов выбрал Шиавасе в Шидзуме. С твоей головой можно и в Америку отправиться.

Акено закатил глаза. Отец тоже хотел отправить его в Гарвард и потому Акено, назло ему, пожелал учиться в университете подальше от дома, но в пределах Японии. Отец не стал спорить.

— Я, — Акено улыбнулся одной из своих самых нахальных улыбок. — Хочу довести предков до инфаркта. Чтобы от моих выходок рвали волосы и ломали зубы. Ну а ты? Это единственный универ, который позволяют тебе твои ограниченные умственные способности?

Она отвела взгляд в сторону, а потом вновь встретилась взглядом с Акено.

— Я ищу старого друга.

— Что мешает позвонить ему? Тебя научить пользоваться смартфоном?

— Он пропал без вести. Тебе о чём-нибудь говорит имя Кагуцу Генджи?

— Звучит, как имя деревенщины.

Девчонка нахмурилась и пригрозила ему маленьким кулаком. Акено, занимавшийся дзюдо уже много лет, едва не расхохотался.

Прозвенел мелодичный звонок, девушка отправилась за свою парту, и их разговор был закончен. Переданное письмо Акено выбросил, не раскрывая.

Когда занятие подошло к концу, Акено должен был сесть в дожидавшийся его автомобиль с личным водителем и уехать в свою съёмную квартиру, куда к нему в гости нагрянула мать. Отец выгнал её из дома и вовсю занимался проверкой их с Акено ДНК. И почему-то Акено не сомневался, что отец попросту желает вычеркнуть его из своей жизни. Быть может, потому что у него был более достойный наследник от более достойной женщины.

Дома он появляться не хотел. Легче было снять номер в мотеле и поспать там, в тишине и полном одиночестве.

— Опять гуляешь ночью, Ёси-тян? — раздалось в коридоре.

— Ага, — ответила та самая кудрявая девчонка, переобуваясь в строгие туфли на низком каблуке. — Надеюсь, хоть в этот раз Педро пустит меня в общагу без своего бубнежа.

Она оправила фиолетовый пиджак, надела на плечи рюкзак и бодрым шагов вышла из здания. Акено, задумавшись, вышел следом. С одной стороны он не хотел домой, с другой — он слишком устал, чтобы следовать за полоумной девчонкой из женской школы. И всё же, лучше уж совсем вымотаться, чтобы после этого приключения лечь на кровать и сразу уснуть, ни о чём не думая.

Он легко ускользнул от личного водителя, проследовал за девчонкой в метро. Ему не казалось, что со стороны это преследование выглядит жутко и неправильно. Он не знал значения слова "неправильно". Он просто поддавался любопытству.

Неужели, гуляя ночами по городу, она искала этого своего друга? А может ходила на оплачиваемые свидания? Акено хмыкнул, сжав мобильный в кармане чёрного пиджака. У него был план разрушить её репутацию, уничтожить шансы поступить в университет и посмотреть на женские слёзы.

Мать никогда не плакала. Только кричала и била. Если бы она хоть раз при нём разрыдалась, хоть раз показала слабость, быть может, Акено охотнее проводил бы с ней время.

Девчонка достала из сумки книгу в мягком переплёте. Акено пригляделся и, прочитав название, закатил глаза. Это был "Портрет Дориана Грея".

Он вышел на её станции, держась на достаточном расстоянии и стараясь не привлекать внимания.

И подумал о том, как просто её сейчас убить.

В толпе будет незаметно, как он вонзит нож ей в спину. Толпа не услышит её крика, если он ударит по горлу ребром ладони. Убивать невероятно просто, и Акено не понимал, что предостерегает одних людей от убийства, а других — от трагической гибели.

Кудрявая обернулась и пронзила его злым взглядом. Акено застыл на месте.

— Если продолжишь меня сталкерить, я закричу.

Акено закатил глаза. Ему порой угрожали полицией, угрожали судами и заключением в тюрьму. Чаще всего это происходило, когда он на дзюдо ломал своим оппонентам руки, ноги, носы, и нельзя сказать, что он делал это случайно. Но полиция его не беспокоила. Он был слишком богат, чтобы о чём-то вообще беспокоиться.

Но девчонке этого не расскажешь. Тараканы вроде неё слишком сильно верят в силу закона и гражданских прав, потому что реальной силы у них нет.

— Мне нет до тебя дела, — ответил Акено. — Но! Мне интересно, как ты ведёшь поиски.

— ...правда?

Она подошла, настороженно вглядываясь в его лицо. Спустя секунду размышлений она закусила губу и достала из своего рюкзака фотографию в прозрачном файлике. На ней было три мальчишки и одна кудрявая девчонка. Акено вскинул брови, переведя взгляд на девушку. Фотографии, должно быть, было три или четыре года, но Ёси он узнал сразу.

— Кагу — это самый длинный и самый угрюмый, — ответила она. — Больше с ним фотографий нет. Он всегда телефон у меня отбирал.

Акено всмотрелся в лицо парня. Угловатый, жилистый и злой. Из тех, кто сначала действует, потом думает, если думает вообще. Внешность у него довольно стандартная, так что неудивительно, что у полиции возникли сложности.

— Ты в полицию обращалась?

— Обращалась, — буркнула девушка. — Никаких результатов. Поэтому сама.

Акено вновь вгляделся в лицо мальчишки. Он не знал, кто такой Кагуцу Генджи, никогда о нём не слышал и не сталкивался. Но, даже глядя на фотографию, Акено ощущал нечто странное, нечто ненормальное. Словно мальчишка, на которого он смотрел, мог выбраться из фото, схватить Акено за глотку и...

...и сжечь.

Он нахмурился. Ему казалось, будто пламя обожгло кончики пальцев.

Слишком ненормально.

Слишком странно.

Слишком интересно.

— Ты поможешь? — спросила девушка.

— Помогу, — Акено пожал плечами. — Но на успех не рассчитывай.

— Не пессимизди.

Акено хмыкнул, возвращая фотографию Ёси. Его странное предчувствие рассеялось, стоило ему отнять пальцы от глянцевой бумажки.

— Тебя как зовут?

— Ёсикава Юкико, — она тряхнула кудрями. — Мы уже месяц в классе подготовки, пора бы знать.

Он закатил глаза. Терпеть Юкико будет сложно, но не сложнее, чем терпеть собственных родителей. Впрочем, если она слишком надоест, от неё всегда можно избавиться. В прямом или в переносном смысле.

— Ну? — начал он. — С чего начнёшь?

— Кагу часто говорил, — произнесла она. — Что, как только вырвется из Натсусимы, то обойдёт все бары в городе.

— И-и?

— В некоторые бары меня не пускают, — буркнула Юкико. — Без пары. Тут ты очень пригодишься.

— Мы всё ещё школьники, Ёсикава.

— Персоналу на это плевать, — она с озорством улыбнулась. — Если ты не ошиваешься со взрослыми и не пытаешься заказать выпивку.

— Ладно, — Акено хмыкнул. — Ну и в какой бар направимся?

— Тот, о котором по всему Шидзуме ходят нехорошие слухи, — в её глазах появился странный, подозрительный блеск. — В Хомру!

* * *

Бар представлял собой унылое зрелище. На окнах виднелись следы разводов, обивка диванов давно треснула и раскрошилась от времени, дерево на столах пошло неровными буграми. И гарь. На стенах и полу остались едва заметные, тщательно смытые следы сажи. В это место въелся крепкий запах сожжённого дерева, который выветрится только с годами. Акено не хотел прикасаться к чему-либо в таком запущенном месте. Он так привык к стерильной чистоте и роскоши, что вид запустения вызывал у него естественное отвращение.

Тем не менее, Хомра была открыта. И в ней старательно драил полы парень, который был едва ли старше Юкико и Акено.

— О, — он выпрямился, вытер пот со лба и едва заметно улыбнулся. — Наши первые посетители!

— Я бы в такой дыре расчленял детей, — вырвалось у Акено.

Юкико дёрнулась, перевела взгляд на Акено и произнесла.

— Простите моего друга. Он дебил.

Акено приподнял бровь. Он не понимал, что не понравилось Юкико, и не понимал, почему должен был держать горькую правду за зубами. Разве критика не полезна? И разве лгать лучше, чем говорить правду?

— Всё в порядке, — улыбнулся владалец Хомры и, пройдя к стойке, тщательно вымыл руки. — Мой дядя довёл это место до состояния комы. А я совсем недавно начал его реанимировать.

— ...удачно?

Юкико готова была ударить Акено.

— Работы ещё много, — ответил парень. — Но не беспокойтесь! Продукты у меня высочайшего качества.

— Да, — вздохнула Юкико, схватив Акено за руку и грубо протащив его к стойке. — Накормите моего друга. Он, когда голоден, теряет адекватность.

— Я не буду есть в такой дыре.

— А я не буду брать тебя с собой на поиски, — она горделиво подняла голову. — Хоть обсталкерись.

Бармен переводил взгляд с Акено на Юкико, осторожно протягивая меню девушке. Оно состояло из двух страниц, и алкоголя на них Акено увидел гораздо больше, чем какой-либо еды.

— Только бургеры, — казалось, с лица Юкико схлынула вся вера и в это заведение, и в человечество в целом.

— Я только учусь, — улыбнулся бармен. — Между прочим, мои друзья называют мои бургеры — кусбургеры! А меня — Кусанаги Изумо!

— Даже не мечтай, — ответил Акено. — Она по барам ходит, чтоб найти себе другого парня.

— Да боже мой! — вспылила Юкико. — Ты всегда такой невыносимый?!

Акено открыл рот, но Юкико вскинула ладонь перед его лицом. Быстро. Если бы она хотела его ударить, Акено не успел бы уклониться.

Впервые с момента их встречи он ощутил нечто, что посчитал удивительным.

— Не отвечай, — она нахмурилась. — Бургеры, так бургеры. Два, пожалуйста. Я заплачу.

— ...Ёсикава, — он вздохнул. — Я, всё-таки, джентльмен.

— Сацу, — ответила она. — Мы не на свидании. Мы делом заняты.

— Делом? — оживился Изумо, стоя у плиты. — Если не секрет...

— Я ищу старого друга, — ответила Юкико. — Вам знакомо имя Кагуцу Генджи?

Акено хмыкнул, наблюдая за реакцией бармена. Краски схлынули с лица Изумо, взгляд застыл, устремившись в пустоту, ручка сковородки, которую он держал в ладони, почему-то накалилась.

— Кагуцу, говорите, — голос Изумо стал каким-то пустым и лишённым прежнего дружелюбия.

Он дёрнулся и отнял руку от сковордки, выключил газ у плиты. Котлетки, которые он обжаривал, шипели и издавали запах, от которого у Акено заурчал живот.

— Ни одного, — произнёс он. — Грёбанного. Комментария.

— Ханжа, — ответила Юкико. — Кусанаги-сан?

Изумо не ответил ей, делая вид, что занят готовкой. Акено невольно улыбнулся. Кем бы ни был этот Кагуцу Генджи, его боялись до такой степени, что даже не хотели в лишний раз упоминать его имя. Хотел бы Акено, чтобы его боялись так же.

Ведь подобный ужас может внушать только бог.

С лестницы, ведущей на второй этаж, раздались тяжёлые, неторопливые шаги.

— Кусанаги, — толкнул дверь парень с яркими красными волосами, в чёрной футболке вышибалы с логотипом ночного клуба. — Я на работу.

— Удачного дня, Микото.

— Вышибала в Запретном плоде! — подскочила с места Юкико, перекрыв дорогу Микото. — Можно мне с тобой?!

Микото окинул её хмурым, долгим взглядом. Его волосы были растрёпаны, под глазами виднелись заметные серые круги. Этот парень явно был не в восторге от своей работы и, к тому же, ему было совершенно не до малолетних старшеклассниц.

— Школу закончи...

— Я почти поступила в универ! — не унималась Юкико. — Ну пожалуйста! Я ищу своего друга!

— Тогда он тебе больше не друг.

— Погоди! — она рванула за Микото, когда тот попытался отделаться от приставучей девушки, резко ускорив шаг. — Может, ты его знаешь! Он явно часто дрался! Его зовут Кагуцу Генджи.

Микото остановился так неожиданно, что Юкико врезалась ему в спину и рухнула на пол. Он вновь перевёл на неё взгляд, крепко сжав кулаки, и в его глазах Акено увидел не просто гнев.

Пламя.

— Откуда, — медленно, едва ли не рыча, произнёс Микото. — Ты его знаешь?

— Мы, — Юкико поднялась и отряхнула юбку. — В школе одной учились. Он из дома сбежал. Из-за меня.

На этот раз взгляд Микото несколько смягчился.

— Ты его видел? — спросила она. — Возьми меня с собой в Запретный плод! Я уже обошла весь город, и если ты мне откажешь, я тебя ударю!

Энергия била из Юкико таким неостановимым потоком, что Микото на мгновение растерялся. Он перевёл взгляд на Изумо, потом на Акено, надеясь найти в них спасение от настойчивой девушки, которого они не могли ему дать.

— Да не знает он, — Акено хлопнул ладонью по столу. — Твой Кагуцу — не поп-идол, успокойся уже!

Микото издал вздох, полный искреннего страдания.

— Как же не везёт твоему парню, раз он встречается с тобой.

— Если ты не проведёшь меня в Плод, — нахмурилась Юкико. — Я буду встречаться с тобой. И никуда ты от меня не денешься.

Микото долго смотрел ей в глаза, после чего закурил. Трудно было сказать, испугала его эта угроза или нет — для такого проявления эмоций он был слишком спокоен и невозмутим.

Лицо Юкико же было красным, как помидор. Спустя пару секунд покраснел и Микото.

— Это самые внезапные отношения в моей жизни, — он выдохнул струйку дыма. — Нашёл девушку благодаря Кагуцу. Обхохочешься.

— Ты его знаешь?

— Нет.

Он выскользнул за дверь и закрыл её на ключ прямо перед лицом Юкико. И, подбросив ключ в руке, победоносно ухмыльнулся, уходя. Всё это время он смотрел на Юкико, которая из-за стекла показывала ему кулак.

Акено, глядя на неё, задумчиво жевал второй кусбургер.

— Зараза такая! — произнесла Юкико. — Это же мой!

— Покажи, где на нём это написано.

Первый день их совместных поисков закончился тем, что впервые за долгое время Юкико осталась довольна результатом и решила вернуться в Хомру ещё раз.

Примечания:

Внимание!

Спасибо за внимание!