О враг мой (джен)

Утро наступило почти неожиданно: солнечный свет заструился в окна Больничного крыла, и донёсся слабый щебет птиц.

Гарри не спал. Время от времени он проваливался в дремоту, но его мозг был слишком поглощён ожиданием кошмаров: он знал, что избежать их не удастся, и то и дело просыпался. Так что хватало времени обдумать всё случившееся. И он не мог понять, что было бо́льшим откровением: то, что он скоро может стать достаточно сильным, чтобы справиться с Волдемортом, или то, что Снейп любил его маму и невольно предал его родителей.

Оба открытия потрясали.

Поначалу он был просто ошеломлён, но постепенно это ощущение почти переросло в гнев. Какого чёрта Волдеморт вечно гоняется за ним и наделяет его странными способностями, о которых он никогда не просил? И как посмел Снейп оборвать всё и сбежать, когда Гарри наконец-то потянулся к нему, наконец-то начал чувствовать себя не таким одиноким? Ему хотелось наброситься на них обоих. Ну… может быть, на расстоянии. Так было безопаснее. Но определённо хотелось на обоих наорать и, возможно, покидаться чем-нибудь, даже если не удастся до них докинуть. Он поднялся и с полминуты сердито расхаживал по комнате, пока не понял, что ноги всё ещё ненадёжны, после чего устроился на кровати и несколько раз ударил кулаком в подушку.

Гнев длился недолго. Около полуночи это чувство переросло в беспокойство, смешанное со страхом перед тем, что могут означать для него новые силы.

Если они у него были. Гарри попытался вызвать искры магии, но не смог. Он даже осторожно попробовал несколько заклинаний, но его магия работала как обычно. Может, его двойник ошибался — и он вовсе не становился сильнее? Вдруг всё произошедшее на той поляне было случайностью? Это слишком смутило его, и он бросил эти размышления.

Так что он снова переключился на Снейпа, и его настроение сменилось на подавленное. Он чувствовал довольно много всего по поводу явного намерения Снейпа после всего, через что они прошли, убраться из его жизни. Печаль, разочарование, досаду, гнев. Но одного не было — удивления.

Он так и знал! Уже с самого начала всех этих событий, летом, Снейп пытался отгородиться. Он и всегда-то был закрыт на семь замков, а если учесть, что он волей-неволей посвятил Гарри в некоторые из своих самых сокровенных секретов, то неудивительно, что ему не хотелось даже находиться с Гарри в одной комнате.

Немного успокаивала мысль, что Снейп избегал его из-за чувства дискомфорта. Это означало, что профессор вовсе не обязательно злится на него, раз повернулся к нему спиной. Означало, что он в самом деле простил историю со Стеноглядом — и сказал правду, ответив, что ему теперь не безразлична судьба Гарри. Отдаление Снейпа ничего этого не отрицало. Просто Снейп был Снейпом.

И вообще, чего Гарри ожидал? Чтобы Снейп бросил всё и стал его постоянным наставником? Уговор был только на лето. Он знал это. Снейп никогда не обещал ему ничего большего, так что Гарри не имел права разочаровываться или обижаться.

Он упрямо поднял голову. Всё будет в порядке. Он справится. До сих пор ему Снейп не был нужен, и теперь он тоже распрекрасно без него обойдётся.

— А, мистер Поттер. — Голос мадам Помфри, раздвигавшей занавески, раздался так неожиданно, что он чуть не свалился с кровати. — Вижу, вы проснулись. Ну-ну, хорошо! И как вы себя чувствуете сегодня утром?

— Э-э… лучше.

Он не был уверен, что так и есть, но жалобы на то, что у него болит всё на свете, что он устал как собака и у него раскалывается голова, не помогут ему быстрее выбраться из Больничного крыла. Если подумать… он мог бы обойтись без головной боли. Поэтому Гарри признался в этом — и только в этом.

— Ну, мы разберёмся с вашей головной болью, почему бы и нет? — Помфри улыбнулась и помахала над ним палочкой, затем нахмурилась: — Немного лихорадит, голубчик. Ничего, приведём тебя в порядок — будешь как новенький; но, пожалуй, стоит отдохнуть здесь ещё хотя бы денёк.

Он застонал.

— А нельзя ли пойти к себе? Я хочу повидать друзей…

— А сколько времени друзья оставят тебе на отдых? — многозначительно спросила она, и Гарри хмыкнул. Обоим было понятно, что она победила. Помфри мягко улыбнулась: — Сегодня можешь принять посетителей, если они не слишком будут тебя утомлять.

Он привалился к спинке кровати и покорно кивнул.

Оказалось даже к лучшему, что ему не разрешили уйти. Расписание, выданное Снейпом, и задания, которые передала Гермиона, чтобы он начал догонять однокурсников, поглотили почти весь день. К обеду у него возникло искушение бросить школу, хотя он ещё не посетил ни одного урока. Откуда столько домашки за одну-единственную неделю?

— Это шестой курс, Гарри, — безжалостно твердила Гермиона. — В следующем году будут ТРИТОНы. Если мы сейчас не станем усердно заниматься, то провалим самые важные экзамены в жизни!

— Я знаю, Гермиона. — Гарри попытался сохранить невозмутимое выражение лица, когда заметил, как Рон закатывает глаза за её спиной. — Гм. Просто… Я бы хотел немного развлечься.

— И нет, учёба — вовсе никакое не развлечение, — подал голос Рон, прежде чем она успела что-то сказать. — Как насчёт перерыва?

— Мы уже делали перерыв, — живо возразила Гермиона; но её взгляд смягчился, когда Гарри воздел руки в безмолвной мольбе. — Прекрасно. Перерыв. Но не слишком долго! — подчеркнула она, улыбаясь победному возгласу Рона. — Я лично обещала Макгонагалл, что проконтролирую вас.

К несчастью для планов Гермионы, вскоре после этого Помфри выгнала их с Роном из Больничного крыла, чтобы Гарри мог отдохнуть. Едва за ними закрылась дверь, она задёрнула занавески и велела ему поспать.

Он не хотел спать. Он хорошо провёл время с друзьями — но теперь, оставшись один, боялся, что кошмары вернутся, если он позволит себе уснуть. Тем не менее усталость не позволяла держать глаза открытыми слишком долго. Он понял это, когда проснулся с криком.

Увидев занавески вокруг больничной койки, Гарри порадовался, что находится здесь, а не в Гриффиндорской башне. Никто не видел его испуганные глаза, озиравшие тесный закуток в поисках Волдеморта или Пожирателей Смерти. Не то чтобы соседи по спальне не привыкли к его периодическим кошмарам, но он всё ещё вспыхивал от смущения всякий раз, когда это случалось. И у него было подозрение, что теперь случаться станет ещё чаще. Он ощутил облегчение при мысли о небольшом запасе зелья Сна без сновидений, всё ещё хранившемся в его сундуке. Оно поможет пережить несколько ночей, а потом, возможно, школа достаточно отвлечёт его от кошмаров… на какое-то время. Но если вспомнить прошлые годы, это было сомнительно.

И вечером он выпросил у Помфри ещё несколько доз этого зелья. На всякий случай.

* * *

В понедельник утром он завтракал в Большом зале. Мадам Помфри не хотела его отпускать: «Вы всё ещё выглядите довольно чахлым, молодой человек!» — но Гарри одержал верх при помощи такого аргумента: раз он достаточно здоров, чтобы начать посещать занятия, то достаточно здоров и для того, чтобы завтракать со всеми. Честно говоря, он был измотан и не знал, достаточно ли здоров для того или другого, но ему не терпелось увидеть друзей и вернуться к подобию нормальной жизни. И вообще, какова альтернатива? Сидеть сычом, уставясь на стены, и отчаянно стараться не заснуть? Нет уж, спасибо.

Снейп был там. Сидел с другими преподавателями, ни с кем не разговаривал и ни разу не взглянул на Гарри. Гарри знал, потому что половину времени провёл, краем глаза наблюдая за Снейпом, и только другую половину — отвечая на вопросы одноклассников. Никто, кроме Гермионы и Уизли, не знал, где он был: ходили бесчисленные слухи. Один спросил, правда ли, что он попал в ужасную аварию в Испании и только что выписался из больницы. Другой был уверен, что он скрывался от Пожирателей Смерти в России. Некоторые из теорий были экстремальными: нет, уверял он Лаванду, его не укусил оборотень; другие — вполне заурядными: «нет, Симус, мне не удаляли гланды»; и Гарри пожалел, что не придумал для них какую-нибудь историю. На самом деле он не хотел признаваться, что его похитил Волдеморт, по той простой причине, что не желал, чтоб его тут же засыпали вопросами. Поэтому он уклонялся от одного вопроса за другим, пока не вмешались Гермиона и Рон (доказавшие, что они лучшие друзья в мире).

Наконец однокурсники поняли намёк и перешли к другим темам. Которые, как оказалось, были не намного лучше.

— Ты ведь слышал, почему Крэбб отлучался? — Дин склонился к Рону, чтобы не пришлось перекрикивать общий гомон.

Гарри помотал головой, стараясь не думать о Крэббе-старшем, потому что это наводило на мысли о Волдеморте, о Снейпе и… Нет. Слишком много мыслей. Он закрыл дверь в эти воспоминания и прислушался к общей беседе.

— Его отец пропал, — вставил Симус с другого конца стола. — Пуф! — и всё, никаких следов. Скорее всего, погиб.

Гарри почувствовал пустоту в животе. Он невольно глянул на стол Слизерина, на бледного Крэбба. Этот парень ему не нравился, но нахлынула невольная жалость. И дурные предчувствия. Неужели Снейп убил Крэбба? Он ведь не стал бы, правда? Он был когда-то Пожирателем Смерти, но… убийство? И если он это всё-таки сделал, то какая часть вины за утрату Крэбба-младшего ложилась на плечи Гарри? Он не был уверен, что хочет знать ответ на любой из этих вопросов, поэтому задвинул их подальше.

— Невелика потеря, — вставил Рон между двумя ложками картошки. — Одним Пожирателем меньше.

— Ну да, — пробормотал Гарри, — но… наверно, нелегко потерять отца, каким бы скверным он ни был.

Его друзья не откликнулись — только Гермиона утешающе положила руку ему на плечо — и довольно скоро заговорили о другом. Но Гарри не слушал. Он снова посмотрел на Снейпа, задаваясь вопросом, что ещё пришлось профессору сделать, чтобы спасти его. Убедившись, что тот намеренно его игнорирует, он обвёл взглядом остальную часть главного стола и нахмурился.

Почему какой-то студент сидит там с профессорами? Поджарый юноша с веснушками и вьющимися каштановыми волосами не казался знакомым, так что не мог быть гриффиндорцем, но выглядел достаточно взрослым для семикурсника. Он широко улыбался; его внимание было приковано к Хагриду, который рядом с ним что-то рассказывал.

— А-а, это профессор Брукс, — пояснила Джинни. — Наш новый препод по Защите.

Гарри скривился в замешательстве:

— Дамблдор нанял студента?

— Ему двадцать три, — заговорщически шепнула Лаванда. — Я знаю, потому что Бекки Ньюсом — ну, знаешь, хаффлпаффская семикурсница? — запомнила его, когда училась на первом. Он тоже из Хаффлпаффа.

Гарри с сомнением посмотрел на нового профессора, гадая, хватит ли у него опыта, чтобы научить их чему-нибудь. Дамблдор обычно не брал профессоров настолько молодых, чтобы сойти за студентов. Или же?.. Он бросил взгляд на другой конец главного стола, и ему пришло в голову, что Снейп был примерно в том же возрасте, когда Дамблдор принял его на работу, а его навыки в зельеварении были неоспоримы. Гарри и сам многому научил своих одноклассников, когда ему было всего пятнадцать. Может быть, возраст не так уж и важен? Это даже прикольно — молодой учитель!

— Он действительно выглядит молодо, — заступилась Гермиона, — но пока что кажется компетентным. Он очень милый, не возражает против вопросов и, похоже, искренне увлечён преподаванием.

Рон фыркнул:

— Да, как щенок — новой игрушкой.

— А тебе-то почём знать? — парировала Гермиона. — Ты пока посетил только одно занятие по Защите!

— Он был на седьмом небе от счастья, когда заговорил со мной о дополнительных занятиях! Как будто не мог дождаться, чтоб повторить со мной все темы за первую неделю. — Рон повернулся к Гарри, подняв брови: — Не позволяй ему захомутать себя. Этот тип без ума от репетиторства, ты от него просто не отделаешься!

Гермиона в шутку шлёпнула Рона по руке, но он с ухмылкой увернулся.

— Ой, да не слушай ты его, Гарри. Профессор Брукс может предложить, но не будет настаивать. — Она помолчала, а потом задумчиво добавила: — Но тебе не повредило бы принять его предложение. Ты же не хочешь отстать ещё больше?

Гарри неопределённо хмыкнул и снова переключил внимание на Снейпа. Даже новый учитель не мог надолго его отвлечь.

Но профессор Зелий так и не посмотрел на него.

* * *

Он героически боролся с собой, чтобы не заснуть на Истории магии, но справился благодаря тычкам Гермионы. К счастью, потом в его расписании было окно; хотя, провожая взглядом Гермиону, уходящую на урок в подземелья, Гарри снова с грустью вспомнил, что у него нет Зелий в этом году. Он вздохнул и вышел на улицу вместе с Роном, желая хотя бы глотнуть свежего воздуха.

И когда он ступил на траву и взглянул вверх, чтоб увидеть ярко-голубое небо и почувствовать ветерок, уже дышавший осенью, то встал как вкопанный, заставив Рона врезаться в него с громким «ой!». Наверное, стоило извиниться, но он буквально онемел. Просто… мир был так прекрасен. Как никогда раньше, Гарри чувствовал себя его частью. Это было неуловимо — настолько неуловимо, что он едва это осознавал, но вместе с тем реально: чувство, будто деревья, трава и небо каким-то образом с ним заодно. Стоит только протянуть руку — и они откликнутся на его магию.

Именно тогда он понял, что чувствует себя иначе. Он не осознавал этого раньше, но когда он проснулся в том коттедже в компании Снейпа, то часть его души изменилась. Там… там поселилось что-то новое, и оно казалось живым.

— Всё нормально, Гарри? — спросил Рон позади него.

Он молча кивнул и направился к озеру, игнорируя встревоженные взгляды приятеля.

В воскресенье он рассказал своим друзьям, что с ним случилось в плену, но опустил много деталей, касавшихся пыток, и всё личное, о чём говорили они со Снейпом. Не сказал он и о том странном, что творилось между его сознанием и сознанием Волдеморта, и о своих новых предполагаемых возможностях. Правда, упомянул, что Волдеморт пытался применить к нему легилименцию — и что ему каким-то образом удалось разорвать связь, — но тоже не до конца. Он знал, что рано или поздно доскажет, но сперва нужно было самому разобраться со всем этим.

Он порадовался, что Рон, немного поболтав, замолк и предался блаженному безделью. Это дало Гарри время подумать, привыкнуть к тому, как остро ощущалось даже простое прикосновение травинок к кончикам пальцев. В этот момент он интуитивно понял, что вышел на новый уровень владения магией, хотя пока не мог сообразить, как этим пользоваться. Он чувствовал силу. И как ни странно, это было приятно, словно он был укрыт тёплым одеялом, — а вовсе не страшно, как он раньше воображал.

* * *

Наступила среда. Гарри делал успехи в занятиях, но чувствовал себя обескураженным всякий раз, когда преподаватели давали новое задание, которое приходилось добавлять к своему растущему списку. Если б он ещё не был так рассеян всё время. Не то чтоб этому можно было помочь. Ему даже удалось выкинуть из головы недавние события. Ну… не считая случая, когда Невилл случайно уронил учебник по Чарам, а Гарри так подскочил, что опрокинул стул и насмешил весь класс. Или когда ему почудилось, будто он услышал в коридоре смех Беллатрикс Лестрейндж. Сердце его чуть не выскочило из груди, пока он озирался, чтобы увидеть её. Он не думал, что многие заметили, как он нервничал в последнее время, но Гермиона и Рон заметили наверняка.

Это было… неловко. Но ведь ему и раньше случалось переживать всякие неприятности. Он не был какой-то там трепетной фиалкой.

Снейп по-прежнему не смотрел в его сторону, когда Гарри видел его в Большом зале — и старался делать вид, будто ему не больно. Он даже подумывал застукать Снейпа в его кабинете после уроков: просто увидеться, поговорить. Но чего он этим добьётся? Если Снейп не стремился к его обществу даже в то время, когда за него отвечал, то что же будет, если Гарри начнёт таскаться за ним по пятам?

В любом случае, Снейп выглядел таким же неприступным, как всегда. Возможно, даже больше. И это заметили все.

— Настоящая скотина, — жаловался Дин, один из немногих шестикурсников Гриффиндора, которому удалось попасть на продвинутое Зельеварение. — Всего на щепотку меньше, чем в рецепте, даже цвет зелья почти как надо, — а разорался так, словно я весь класс взорвал!

— Сегодня утром он был в неважном настроении, — рассеянно сказала Гермиона, листая учебник Гербологии. Вместе с Роном и Симусом они расположились у камина в гриффиндорской гостиной.

Дин скорчил гримасу.

— В неважном? Скажи — в смертоубийственном!

— По крайней мере, пострадал не ты один, — заметила Гермиона, мельком подняв на него глаза. — Он рявкнул даже на Малфоя и Забини.

— Снейп облаял Малфоя? — откровенно возликовал Рон. — Ну-ка, ну-ка! Я хочу подробностей!

Гермиона пожала плечами:

— Да в общем-то и рассказывать нечего. Особых ошибок никто не сделал — так, мелочи. Думаю, профессор Снейп просто был не в духе. Не так-то просто подтянуть всю школу после пропущенной недели обучения.

Это была ещё одна новость, которую Гарри узнал от товарищей: всю первую неделю Зелья в расписании отсутствовали. Он знал, что это из-за него (хотя почти никто больше не знал), и ему было стыдно. Он так поломал расписание Снейпа… не говоря уж о студентах, которым теперь приходилось навёрстывать упущенное. Умом он понимал: тут никто не виноват, кроме Волдеморта, — но это не избавляло от мучительных угрызений совести.

— Гермиона, — покровительственно произнёс Рон, — это же Снейп. Он вечно не в духе.

— Может быть, — задумчиво согласилась Гермиона, — но это совсем другое. Не похоже на его обычную раздражительность: я бы сказала, что он на пределе.

— Скорее за пределом, — буркнул Рон. — Не завидую тебе, Гарри: этим летом ты уйму времени провёл в его компании. Держу пари, ты почти не надеялся выжить.

У Гарри мелькнула мысль саркастически — и честно — ответить, что он и вправду не думал, будто в конце концов выживет. Но он был не в настроении беседовать о Волдеморте или петлять вокруг темы Снейпа. Он уклонялся от этого каждый раз, когда Рон её поднимал, так как был не вполне готов признаться другу, что изменил своё мнение о Снейпе. Не хотелось оправдываться, да этого и не требовалось: Снейп сейчас, похоже, даже не признавал его существования.

Вместо этого Гарри пожал плечами и сделал вид, будто полностью погрузился в учебник по Трансфигурации.

Он заметил любопытные взгляды Дина и Симуса, но они были достаточно тактичны, чтобы не давить. Они с Невиллом знали о его лете немного больше, чем остальные студенты, хотя их знания ограничивались тем фактом, что Гарри пришлось провести некоторое время со Снейпом и что он попал в плен к Волдеморту — и сумел сбежать. Гарри был рад, что решил рассказать им об этом. Это позволяло объяснить его кошмары. Не то чтобы они повторялись после того, первого дня: он пока не набрался смелости ложиться без снотворного зелья. Хотел, но… пока нет.

Так было лучше. Без кошмаров, осаждавших его память, и с занятиями, которые его отвлекали, он загнал большую часть произошедшего в логове Волдеморта на задворки сознания — и оставил там. И если ему случалось немного нервничать… что ж, ничего не попишешь.

Он удивлялся, что стряслось со Снейпом. Гарри пристально наблюдал за профессором во время трапез в Большом зале, и тот, казалось, с каждым днём становился всё более раздражительным: даже не трудился скрывать своё презрение к громким разглагольствованиям Хагрида или досаду от попыток Дамблдора вовлечь его в разговор. За ужином в тот вечер Снейп хмуро покосился на еду, проглотил несколько кусочков, отрывисто извинился и ушёл.

Гарри был согласен с Гермионой. Это нельзя было списать, как обычно, на скверный характер. Что-то грызло профессора, и ему хотелось узнать, что именно.

Но пока он не придумает, как заставить Снейпа хотя бы взглянуть на него, нет никакой возможности это выяснить.

* * *

Наступила пятница. Прошла почти неделя с тех пор, как Гарри вернулся в школу, и сплетни вокруг его странного отсутствия уже сменились обсуждением нового набора в квиддичную команду и предстоящих выходных в Хогсмиде. Даже пересуды о настроении Снейпа стихли, хотя ничего не изменилось. В то утро за завтраком профессор смотрел на еду с отвращением, а за обедом его место пустовало. Когда студенты отправлялись на Зелья, Гарри привык узнавать это не по направлению, в котором они шли, а по ужасу на их лицах.

В остальном почти всё вернулось к норме. Он даже смог присутствовать на отборочных состязаниях по квиддичу, хотя и в качестве зрителя. Помфри пока не разрешала Гарри летать, но Гермиона составила ему компанию на трибунах. Удивительно, подумал он, как быстро школьная рутина затмила стресс от того, что летом он прятался от Волдеморта и побывал у него «в гостях». Гарри даже не осознавал, какую тяжесть носит в груди, пока она не начала ослабевать. Поддерживало то, что все преподаватели давали ему время и помогали наверстать упущенное. Предстояло ещё много работы, но с помощью Гермионы и в мирной обстановке Хогвартса с этим вполне можно было справиться.

Он был готов к выходным (даже если придётся учить больше, чем всем остальным) и улыбнулся, развернув записку, которую Рон передал ему под партой:

«Полетаем после занятий?»

Они настроились отдохнуть от учёбы, и полёт казался идеальным вариантом. Гарри едва заметно кивнул и сделал вид, будто не замечает прищуренных глаз Гермионы. Она не могла видеть, что стояло в записке, но не любила, когда на неё не обращали внимания. Подруга взялась контролировать занятия Гарри и Рона, пока они не догонят однокурсников. Но следить за ними постоянно она не могла, тем более что по пятницам после ЗоТИ у неё стояли Зелья.

— Кто сможет напомнить нам основное назначение невербальных заклинаний в мирных ситуациях? — спросил профессор Брукс.

Рука Гермионы взметнулась вверх.

Брукс поощрительно улыбнулся ей, но заозирался по сторонам:

— Кто-нибудь ещё?

Он, казалось, слегка увял, когда никто больше не поднял руку, но кивнул Гермионе, которой не терпелось ответить.

Рон был не единственным, кто забил на урок. Малфой и Гойл тихо переговаривались в углу, и Гарри увидел, как кто-то бросил записку через проход.

Профессор Брукс притворялся глухим и слепым, хотя его неуверенная улыбка показывала, что это не осталось незамеченным.

Гермиона не ошиблась на его счёт. Брукс был добрый человек и любил учить. И даже обладал приличными познаниями в Защите, что было огромным преимуществом по сравнению с некоторыми из предыдущих профессоров ЗоТИ. Он мог бы стать таким же хорошим преподавателем, как Ремус, будь у него побольше времени и практики. Но бедняге не удавалось внушить к себе уважения. Дело было не только в том, что он выглядел таким зелёным, хотя это тоже не играло ему на руку. Просто он так сильно желал понравиться, что не умел держать контроль.

Снейп наверняка мог бы дать ему пару-тройку советов, подумал Гарри. Профессор Зелий, может, и не был милым или особенно любимым учителем, но контролировал аудиторию лучше, чем любой другой преподаватель в Хогвартсе (за исключением, возможно, Макгонагалл). Стоило ему слово сказать или шевельнуть пальцем — и весь класс внимал как зачарованный.

И снова он увяз в размышлениях о Снейпе. Гарри вздохнул. Снейп у него просто из ума не шёл. Он мысленно упрекнул себя и попытался сконцентрироваться на уроке. Но теперь уже половина студентов даже не притворялись, будто слушают, а Брукс выглядел таким удручённым, что Гарри был уверен: он скоро сдастся и отпустит их пораньше. Опять.

Конечно же, Брукс закончил урок на десять минут раньше, и Гарри сгрёб со стола свои учебники, горя желанием полетать с Роном. Но прежде, чем он успел выйти, Брукс остановил его:

— Мистер Поттер, пожалуйста, задержитесь на минутку.

Гарри махнул Рону и Гермионе, чтобы те шли без него, а сам послушно поплёлся к профессорскому столу.

— Директор хочет видеть вас после урока. — Брукс протянул листочек бумаги.

— Спасибо, — пробормотал он, разворачивая записку. Там стояло просто: «засахаренные ягоды».

— Как продвигается ваша работа? Догнали однокурсников? — с улыбкой спросил молодой профессор.

— Э-э… нормально. — Гарри почесал в затылке и понадеялся, что его не будут допрашивать, потому что он пока не особо продвинулся в Защите.

К счастью, Брукс не стал настаивать.

— Знаете, вы прирождённый дуэлянт, — сказал он вместо этого.

— О! Спасибо, — пожал плечами Гарри. — Но я ведь бросил только одно заклинание…

— Зато какая блокировка! — Глаза профессора загорелись. — Рефлексы на высшем уровне!

Гарри улыбнулся похвале. Он не думал, что сможет выдержать ещё год без практических занятий, и обрадовался, когда во вторник Брукс вывел класс на улицу, чтобы попрактиковаться в дуэлях.

— Возможно, на следующей неделе вы продемонстрируете классу достойные щитовые чары? — спросил Брукс, слегка покачиваясь с носков на пятки, словно чёрное профессорское одеяние не могло удержать его энтузиазма.

— Э-э… — На самом деле ему не хотелось, но, глядя в полное надежды лицо профессора, он не мог сказать: «нет». — Ну ладно.

— Превосходно! — просиял Брукс.

Хорошо, — размышлял Гарри по дороге в кабинет директора, — что новый профессор Защиты так и брызжет энергией и позитивом. Ему пригодится и то и другое, если не посчастливится разобраться с преподавательской стороной преподавания.

— «Засахаренные ягоды», — сказал он горгулье, которая тут же отодвинулась. Он зажал записку Дамблдора в руке, и движущаяся лестница подняла его к дверям кабинета.

После краткого визита в Больничное крыло директор к Гарри не обращался. Честно говоря, он не возражал. Было приятно вернуться в школу, к друзьям, и совсем не хотелось рассказывать о своём ужасном опыте. Но было ясно, что рано или поздно разговор неизбежен, и, похоже, время пришло.

Он постучал, услышал: «Войдите!» — и толкнул дверь. Директор сидел за столом, но при виде Гарри поднялся.

— Заходи, Гарри, присаживайся. — Он указал на кресло перед своим столом и сам сел в соседнее.

Гарри заметил, что, хотя Дамблдор приветливо улыбался, в его глазах не было привычного блеска. Он выглядел старым и измождённым, будто на его плечах лежала неимоверная тяжесть.

— Всё в порядке, сэр? — осторожно спросил он.

Директор ласково улыбнулся:

— Да, Гарри. Есть несколько проблем, требующих моего внимания, только и всего. Спасибо, что спросил. И что ещё важнее — как у тебя дела? Профессор Макгонагалл сказала, что ты неплохо успеваешь и почти догнал своих одноклассников.

Гарри кивнул:

— Да, сэр. Я пока не всё разобрал, но профессора были так любезны, что предоставили мне дополнительное время, — добавил он.

— Славно, славно, — кивнул Дамблдор. — А с профессором Бруксом вы нашли общий язык?

— Ага. Он классный, — искренне сказал Гарри. Он подумал намекнуть Дамблдору, что неплохо бы помочь новому профессору кое-какими советами по части дисциплины, но побоялся, что навлечёт на того неприятности.

— Рад слышать, — сказал Дамблдор, откидываясь назад с довольной улыбкой. — Надеюсь, тебе лучше? Ты как будто вполне оправился.

— Да, сэр, — снова кивнул он. Ему действительно стало лучше. Кошмары с того первого дня не возвращались, синяки полностью исчезли, а друзья были рядом.

— Как насчёт того, чтобы освежиться? — предложил Дамблдор. — Вода? Тыквенный сок?

— Э-э… тыквенный сок, пожалуйста, — сказал Гарри и неловко поинтересовался: — Вы, наверное, хотите узнать, как там было у Волдеморта?

Дамблдор неторопливо наколдовал два стакана тыквенного сока. Протягивая один из них Гарри, он мягко ответил:

— Как ни тяжело возвращать тебя к таким воспоминаниям, Гарри, но обсудить это необходимо. Я хотел сначала дать тебе время привыкнуть к школе.

Гарри медленно отхлебнул сок и глубоко вздохнул. Он и правда не желал говорить об этом, но знал, что придётся.

— И что вы хотите узнать?

Дамблдор окинул его долгим оценивающим взглядом:

— Профессор Снейп дал мне полный и доскональный отчёт о том, что он видел — и о чём мог догадаться. Думаю, нам теперь следует выяснить, что произошло во время контакта твоего разума с разумом Волдеморта.

Гарри откашлялся.

— Я… ну, он пытался применить ко мне легилименцию. Я сопротивлялся, и в конце концов получилось.

Повисла недолгая пауза. Наконец Дамблдор подтолкнул его:

— И что же именно «получилось», Гарри?

Гарри заёрзал в кресле, вспомнив о словах своего двойника, обращённых к нему: он ещё никому это не пересказывал, даже друзьям. Особенно друзьям. Он не хотел, чтоб они стали иначе к нему относиться. Но Дамблдор должен знать. Более того, он может помочь — или, по крайней мере, попытается помочь. Гарри выпрямился.

— Дело в том… Помните мои сны? О будущем? Вы ещё решили, что это может быть моё Внутреннее Око или что-то в этом роде?

Дамблдор — весь внимание — кивнул. Гарри перевёл дух.

— Это в самом деле оно. Моё Внутреннее Око. Было новое видение, и мой двойник пояснил, что имел в виду раньше. — Гарри подался к Дамблдору, чтобы подчеркнуть важность сообщения: — Он объяснил, в чём просчитался Волдеморт…

На этом месте Гарри замялся, пытаясь сообразить, в какие слова лучше облечь сообщение двойника. Прежде чем он решил, с чего начать, Дамблдор подхватил:

— Имеет ли этот просчёт отношение к взаимообмену энергией между вашими сознаниями?

Гарри кивнул, широко раскрыв глаза:

— Откуда вы знаете?

Дамблдор улыбнулся, и Гарри обрадовался искоркам в его глазах.

— Если сто с лишком лет практиковаться в магии, можно кое-что узнать о том, как складывать головоломки провидцев.

— О-о…

— И, — продолжил Дамблдор, — это вполне согласуется с тем, что описал профессор Снейп. Волдеморт обрёл дополнительную силу, используя физические свойства твоей крови. Каким образом — это до сих пор остается загадкой, но рискну предположить, что благодаря вашей уникальной ментальной связи следы магии в ваших физических телах — особенно в вашей крови — узнают друг друга. Связь эта так прочна, что когда Волдеморт использовал твою кровь в зелье, чтобы вернуться к полноценному физическому существованию, то последствия оказались обширны и непредсказуемы. В конце концов, ты не просто его враг, что требовалось в воскрешающем зелье. Ты — нечто большее. И это каким-то образом усилило эффект зелья.

— Значит… значит, он не предвидел, что эта ментальная связь сыграет против него? — поспешил Гарри, желая услышать заключение Дамблдора.

— Вероятно, — с улыбкой ответил директор. — Полагаю, твоё Внутреннее Око сообщило тебе, что ты забираешь новообретённую силу Волдеморта каждый раз, когда блокируешь его попытки проникнуть в твоё сознание.

Гарри кивнул.

— Значит, я… — Он заколебался, не уверенный, что хочет сказать это вслух, но всё же сказал: — Я стал более сильным?

— Похоже на то, — спокойно ответил Дамблдор. Слишком спокойно. Гораздо спокойнее, чем, по мнению Гарри, такое заявление заслуживало.

— Но я этого не чувствую, — заметил он и тут же спохватился: — То есть, я хочу сказать, и да и нет. Понимаете, теперь я как будто лучше воспринимаю магию в окружающем мире. Вообще-то это немного странно, — признался он. — Вроде как чувствую себя более… более тесно с ней связанным. Но когда я колдую, всё как обычно.

Дамблдор отпил немного сока.

— Полагаю, что так и будет, пока твоё тело не приспособится к изменениям в магическом ядре. Тогда ты научишься использовать дополнительные резервы силы.

Гарри на минуту задумался и спросил:

— А вас не беспокоят возможные последствия, профессор? Если… если я не смогу это контролировать?

— Полагаю, до сих пор никаких инцидентов не было? — спросил Дамблдор так беззаботно, словно справлялся о погоде.

— Нет, — помотал головой Гарри. — Только ощущения другие, я уже говорил. Не знаю, как это описать. Вроде… когда я был на том лугу с Волдемортом и его Пожирателями, а затем во время ритуала, я мог видеть магию. В самом деле видеть! — подчеркнул он, уверенный, что это звучит безумно, но Дамблдор, казалось, воспринимал всё всерьёз. — С тех пор как вернулся, больше не видел, но я… как сказать, ощущаю её, что ли: она окружает меня, ждёт моих приказов, хотя я не понимаю, как до неё добраться… и стоит ли это делать.

— А ты пытался? — так же спокойно спросил Дамблдор.

Гарри пожал плечами.

— Ну… типа да. На днях немного попробовал. Только… я боюсь слишком стараться, — признался он и отвёл глаза. — Вдруг получится, и я кого-нибудь покалечу?

— Насколько я понимаю, об этом не стоит беспокоиться: первый опыт у тебя уже был, — сказал Дамблдор как ни в чем не бывало. — Там, у Волдеморта. Похоже, для первого раза тебе удалось неплохо управиться с этой силой.

Гарри с сомнением посмотрел на директора. Он был не согласен, но спорить не стал.

— В любом случае, пока беспокоиться не стоит, — утешил Дамблдор. — Да, твоя магия сильнее, чем была, но я готов поспорить, что её сила будет и дальше увеличиваться. Сейчас самое подходящее время для того, чтобы научиться получать к ней доступ, а затем и управлять ею.

Гарри глотнул ещё сока и поставил стакан на стол. И прежде чем толком понял, что собирается сказать, выпалил:

— Я хотел бы, чтоб меня учил профессор Снейп.

Он внимательно смотрел на Дамблдора, но тот только сморгнул.

— Я ничего не имею против вас, сэр, — поспешно продолжал он, — или кого-то ещё, кому вы поручите эту работу, только мне кажется, так было бы лучше. Я знаю — он, наверное, не хочет меня учить, но у него это хорошо выходит. Лучше, чем я думал, несмотря на то, что было в прошлом году. Ну, тогда я тоже был виноват, — быстро добавил он, когда Дамблдор встретил это заявление молчанием. — То есть… я хочу сказать, что он хорошо преподаёт окклюменцию и действительно знает Волдеморта, понимаете? И ещё то пророчество! — спохватился он. — Профессор ведь должен «вести» меня, да? Конечно, он не обещал работать со мной до конца года, но… Вы не могли бы поговорить с ним? Убедить его?

Дамблдор не пытался перебить Гарри, но его глаза были печальны. Это заставляло Гарри нервничать.

— Вы не могли бы?.. — Он замолчал. Конечно, Снейп собрался умыть руки в том, что касается Гарри, но если кто и сможет переубедить упрямого профессора, так это Дамблдор.

Директор тяжело вздохнул и посмотрел ему в глаза. Было очевидно, что ничего хорошего он не скажет.

— Гарри… — начал он и умолк, словно собираясь с мыслями. — Мне бы очень хотелось, чтоб вы с профессором Снейпом продолжили начатые уроки. Я убедился, что вы наладили контакт и за столь короткое время добились больших успехов.

— Но? — спросил Гарри уже упавшим голосом.

Дамблдор печально покачал головой:

— Боюсь, что сейчас не самое подходящее время. В настоящий момент усилия профессора Снейпа направлены на другое очень важное дело.

Гарри сгорбился в своём кресле.

— Это для Ордена? — спросил он, хотя и не ждал ответа. — Он работает над новым зельем, шпионскими штучками или чем-то ещё? Из-за этого он в последнее время в плохом настроении?

Директор слегка улыбнулся.

— Это не связано конкретно с Орденом, но, как и во многих других случаях, успех профессора Снейпа будет для нас очень полезен. Это всё, что тебе нужно знать, — добавил он мягко, но решительно, когда Гарри попытался задать новый вопрос. — Я прошу тебя пока считать эту тему закрытой.

Гарри вздохнул и кивнул.

— А как… как там Ремус? — спросил он, чтоб отвлечь и себя, и Дамблдора от разочарования, вызванного темой Снейпа. — Я думал, может, он навестит меня, но он даже не написал.

По выражению лица Дамблдора он понял, что и это был неудачный вопрос. Директор прямо-таки источал нежелание снова его огорчать. Прежде чем он успел это сделать, Гарри ответил себе сам:

— Он тоже не хочет меня видеть, — заключил он, чувствуя, как в душе закипает раздражение. И Снейп, и Ремус его сначала обнадёжили, а теперь ни один из них и видеть его не желает. Отлично. Просто супер.

— Дело не в том, что Ремус не хочет тебя видеть, Гарри, — негромко сказал Дамблдор, кладя руку ему на плечо. — Ты должен понять, что он заботится в первую очередь о тебе. Ему было тяжело смириться с тем, что он предал тебя, пусть и непреднамеренно. Я уверен, что он не хочет тебя расстраивать, и…

— Чушь собачья, — перебил Гарри. Он стряхнул руку Дамблдора, поднялся и сжал кулаки, чтобы не утратить самообладания, как несколько месяцев назад в этом самом кабинете. И так ему сошло с рук, что он обругал директора. — Извините, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — но это и правда чушь. Он не обо мне беспокоится. Он меня избегает, потому что неудобно ему.

— Гарри…

— Я прав, сами знаете! — мрачно сказал Гарри, изо всех сил стараясь не кричать. — То же самое и с профессором Снейпом. Он не любит сближаться с людьми, прекрасно. Я понял. Чего уж тут. И Ремус чувствует себя виноватым, ладно. Но мне-то не легче от того, что они со мной не разговаривают. Это удобнее только для них. Они оба смалодушничали, и вы это знаете!

Дамблдор не оскорбил его интеллект отрицаниями — только смотрел с пониманием и сочувствием. Хотя это не исправило ситуацию, но помогло почувствовать, что его услышали и что Дамблдор не собирался заговаривать ему зубы, как недоумку. Он снова рухнул в кресло, теряя запал: даже поцапаться не с кем.

— Я искренне сожалею о тех испытаниях, которые недавно выпали на твою долю, Гарри, — мягко сказал Дамблдор. — Ты перенёс их с достоинством и мужеством. Не всякий был бы на это способен.

«Вроде как Ремус и Снейп»? — хотел он спросить с издёвкой, но не стал. Всё же в основном его угнетали собственные мысли. Как бы он ни злился на Ремуса со Снейпом, он мог понять и простить их. В конце концов, жизнь у обоих была не сахар, и ни один из них не подписывался на то, чтоб у него путался под ногами подросток. На самом деле у них не было никаких обязательств перед Гарри, так какие к ним могут быть претензии? Он устало провёл рукой по глазам, надеясь, что Рон не летает там без него. Он отчаянно нуждался в том, чтобы отвлечься.

— Может, вы хотя бы скажете Ремусу, что я его не виню? — пробормотал он, не поднимая глаз. — Это всё Волдеморт, а не он. Я же понимаю.

— Ты мог бы написать ему, — осторожно посоветовал Дамблдор. — Я убеждён, что заверение, исходящее непосредственно от тебя, будет более весомым.

— Ага. Да, хорошо, — кивнул он, а затем посмотрел Дамблдору в глаза и задал вопрос, который так и вертелся на языке: — А как насчёт пророчества, сэр? Того, где говорилось, что Снейп приведёт меня к победе над Волдемортом? Разве это не значит, что он должен меня учить? Я помню, вы сказали, что он работает над чем-то важным, но это ведь тоже важно.

— Возможно, пророчество уже исполнилось, — печально сказал директор. — В конце концов, этим летом он предложил тебе своё руководство.

— Вы так не думаете. — Гарри прищурился.

— Нет, — согласился Дамблдор, — но все мы должны время от времени пересматривать свои мнения.

Гарри не ответил. Просто не знал, что сказать. Сдаваться — это было так не похоже на Дамблдора. О, тот позволял другим принимать собственные решения, даже если не считал их оптимальными, но неустанно подкидывал намёки и всячески подталкивал к другому выбору. Вот что он должен был сделать со Снейпом. Уговорить его учить Гарри! Убедить серьёзно отнестись к пророчеству! А вместо этого директор умывал руки и извинялся перед Гарри.

— Теперь я могу идти, сэр? — спросил он деревянным голосом, желая сесть на свою «Молнию» и забыть о школе — и вообще о взрослых.

Дамблдор глубоко вздохнул.

— Мне очень жаль, Гарри.

— Понимаю, сэр, — вежливо кивнул он и снова спросил: — Можно идти?

— Конечно, — пробормотал директор, и Гарри вышел не оглядываясь.

* * *

Полёт был хорошим отвлекающим средством, но длился недолго, как и утешение от общества друзей, собравшихся вокруг камина в гостиной. Было приятно слышать свист ветра в ушах, а потом смеяться и шутить вместе со всеми; но наступила ночь — и он снова остался один в темноте, со своими мыслями. Он не пытался отговорить себя от дозы зелья Сна без сновидений, как и в предыдущие две ночи. Он знал, что нужно иногда обходиться без зелья: ведь Снейп упоминал, что оно может вызвать привыкание. Но, принимая его раз за разом, он всё больше страшился неизбежных кошмаров, которые вернутся, как только придётся отменить приём.

«Завтра попробую обойтись», — пообещал он себе, погружаясь в сон без сновидений.

Но всё пошло наперекосяк. Гарри не закричал, когда проснулся посреди ночи, тяжело дыша и вздрагивая от воспоминания о Круциатусе. Он гордился собой: не кричал — это хорошо. Но ведь ему вообще не должен был присниться кошмар!

Он тупо уставился на едва различимые очертания занавесок, боясь снова закрыть глаза. Обычно действия зелья хватало на всю ночь. Вот что бывает, если кто-то пользуется зельями неумеренно: они перестают действовать. Тревожный звоночек, решил он. Неизвестно, получится ли теперь заснуть. Стоило зажмуриться, как его прошибал холодный пот при воспоминании о зелье Волдеморта. Ему уже однажды пришлось закрыть глаза, зная, что он может вообще не проснуться. Повторения не хотелось.

Он всё-таки принудил себя закрыть глаза и не открывать. Он в безопасности, повторял Гарри про себя. В безопасности, в Хогвартсе. Он сильный. Он гриффиндорец. Ему шестнадцать лет — почти мужчина; и он гриффиндорец. Он не позволит такой мелочи, как страх и кошмары, победить его.

Десять минут спустя он проглотил ещё одну дозу Сна без сновидений и зарылся под одеяло.

Завтра. Он пропустит приём завтра.