Предел свободы. Часть пятая (джен)

Англия, Ненаносимая локация, конец сентября 1996.

Вопреки всему, что говорили о нем сторонники и напуганные обыватели, Том Марволо Риддл, также известный , как лорд Воландеморт, не был гениален во всем. Конечно, для его сторонников было преступлением считать иначе, но вот у обывателей подобное мнение о нем сложилось совсем по другой причине. Всю свою жизнь оттачивая навыки идеального наследника Слизерина, Темный Лорд шел к своей цели путем заговоров и интриги, а позднее и террора, который органично дополнил короткий список излюбленных методов. Сейчас, в разгар очередной кровавой войны, мало кто помнил, что когда-то Лорд Воландеморт был восходящей звездой политики и заодно главой неофициальной, но достаточно влиятельной организации.

Иногда, с высоты прожитых лет, Воландеморт думал, что удержись он, в свое время, от радикализации движения и его приход к власти ничто на смогло бы остановить.

Но тогда, у небогатого выскочки было не так уж и много возможностей зацепить старую аристократию, которая едва ли не выла от ужаса, чувствуя, как под влиянием Дамблдора, власть буквально ускользает из их пальцев. И он дал им ее. Дал им возможность пощупать ее собственными руками, давая ощутить крики беспомощных жертв, чьей судьбой они могли распоряжаться по собственному усмотрению. Даже поднаторевшему в темной магии и повидавшему темнейшие сторону человеческой натуры Тому иногда становилось не по себе от того, что вытворяли эти, буквально помешанные на приличиях и безупречных манерах люди.

Уже после того, как они вкусили запретный плод, он просто пообещал им еще, но теперь гораздо больше и при условии, что во главе магической Англии будет стоять он. И они пошли за ним, развеивая по ветру, накопленные предками, состояния и даже отдавая свои жизни во имя великой цели, которая все больше обрастала велеречивыми фразами и пафосом, нацеленными на то, чтобы прикрыть всю ту низменную грязь, которой так жаждали их лицемерные души.

Воландеморт так по сей день не мог понять, как он умудрился тогда, в семидесятые, не заметить главного. Альбус Дамблдор, которого он, с какой-то непередаваемо наивной уверенностью считал старым маразматиком, у которого не хватало духа взять власть, был, помимо всего прочего, ветераном мировой войны, как, впрочем, и многие, еще не вышедшие на покой, авроры.

Никто из этих людей не стал играть в утонченные игры, а просто взяли и раздавили Вальпургиевых Рыцарей, как тараканов. Из первоначального состава уцелело не больше пятой части. От когда-то многочисленного рода Лейстренджей осталось лишь пара братьев. И они были не одни такие. Тогда, ошарашенный стремительным крахом всего, над чем он так долго трудился, Темный Лорд раз и навсегда запретил упоминать эту организацию и даже позднее развернул охоту за теми журналистами, осмелившимися написать об их яркой, но довольно печальной судьбе. Хорошо разбираясь в интригах, Воландеморт понимал, что пока образы авроров, равнодушно зачитывающих права, истекающим кровью, членам темного ордена, не сотрутся из людской памяти, ни о какой власти не может быть и речи. В то время, даже декрет о запрете Вальпургиевых Рыцерей, был выдан Визенгамотом постфактум, когда большинство членов этой организации уже были похоронены родней. Но, как ни странно, именно это еще больше сплотило старую аристократию вокруг Темного Лорда. Потерявшие родню семьи теперь жаждали еще и мести.

Именно после той катастрофы, он был вынужден перейти к тактике террора, долгие годы, вырезая стареющих ветеранов ДМП вместе с семьями и не решаясь на открытую схватку. Оставаясь в тени, он наносил врагам удар за ударом, обескровливая министерство и, одновременно, пытаясь поставить его ключевых функционеров под скрытый контроль. Ведь как ни больно было это признавать, но со своей тактикой герильи, выиграть ту войну он просто не мог. В каком-то смысле, вся эта возня с пророчеством, Поттерами и ее итог, стала спасением лица.

Последняя мысль, заставила Волондеморта, провести ладонью по лицу собственному, нащупывая, с трудом заживающие, шрамы. Мальчишка стал настоящей костью в горле, постоянно путаясь под ногами и вмешиваясь в планы. Однако, по большому счету, в этом не было его вины. Тщательно изучив вопрос, Темный Лорд пришел к выводу, что в результате своей смерти в восемьдесят первом, он стал жертвой, так называемого, «посмертного наказа». Именно благодаря этому феномену на свете появлялись призраки, одержимые жаждой мести, справедливости или имеющие еще какие-то незаконченные дела. Этим же объяснялось и навязчивое желание Воландеморта раз и навсегда упокоить мальчишку. И все бы ничего, но в результате страдало качество принимаемых им решений, стратегия и все движение в целом.

Внезапный стук в дверь отвлек Темного Лорда от размышлений и, после того как магия хозяина, разрешила пришельцу войти, в комнату для собраний, единственной примечательной деталью которой был длинный овальный стол, вошел Эдвард Нотт. Тот был членом «старой гвардии», потерявшим в первой войне своего наследника, а до этого и большую часть семьи в результате охоты на вальпургиевых рыцарей и был одним из тех, кому Темный Лорд, насколько он вообще был способен, доверял. Несмотря на то, что ничто не выдавало в благообразном седоусом джентльмене крайне порочного сластолюбца, тело истерзанной маленькой девочки связывало Эдварда с делом Пожирателей гораздо сильнее, чем любые клятвы и речи о наследии великого Слизерина. В отличие от тех же Малфоев, которые поплатились за свою измену, Нотт не пытался отсидеться в стороне и не только поставил под удар остатки своего рода, но и пожертвовал н благо дела все семейное достояние.

— Мой Лорд, — слегка поклонился Эдвард. Будучи с Темным Лордом с самого начала он, в отличие от тех, кто вступил в ряды во времена террора, почти не боялся своего предводителя. — Я выполнил ваш приказ, деньги удалось собрать. К сожалению, без поддержки Малфоев и с ухудшением дел в связи с войной наши ресурсы заметно оскудели. На прокорм гигантов и выплаты вампиров уходят почти все средства, получаемы нами от лояльных семей.

— Тогда откуда же пришли деньги? — удивился Воландеморт.

— Я заложил свое имущество, — горделиво выпрямился Эдвард, произнося фразу.

— Твои усилия не останутся без награды, — пообещал Темный Лорд и спросил: — Какую часть имущества ты заложил?

— Все, — резко отметил Нотт. — На фоне того, как отряды Дамблдора и его ручная собачонка -Поттер буквально выжигают экономику магической Англии, вся недвижимость резко упало в цене. Гоблины едва приняли подобное обеспечение в качестве залога.

— Поттер? — помимо своей воли спросил Воландеморт. Даже все его ментальные щиты не смогли подавить в нем желание расправиться с мальчишкой. — Чем он и его банда подростков занялись на сей раз?

— Добивают малые цели, — пожал плечами Нотт. — Те, которые не стоят усилий наемников или членов ордена Феникса. Этот момент мне до сих пор непонятен. Я думал, что мальчишка сорвался с поводка, но теперь вижу, что он все еще марионетка в руках старика.

— Дамблдор всего лишь чуть удлинил цепь, — задумчиво произнес Темный Лорд. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что он контролирует Поттера, через информационные сети. Оба черпают свою информацию в среде магглорожденных, полукровок и предателей крови. Ну, а когда перед теми встает выбор помочь мальчишке или победителю Гриндевальда, то все сразу становится на свои места. Возможно, старик даже убедил их, что они не делают ничего дурного и даже помогают мальчишке не свернуть себе шею…

Несколько секунд оба молчали, затем Воландеморт повелительно произнес:

— Ускорь подготовку. Заставь всех наших сторонников распродать имущество, если нужно. Пусть продают дочерей, если до этого дойдет. Нам нужна страховка, потому, что, несмотря на то, что сейчас мы близки к взятию министерства как никогда, меня не покидает чувство, что мы проигрываем эту войну…

— Осмелюсь возразить, мой Лорд, — с поклоном ответил Эдвард. — Возможно, не все так плохо, как вы думаете.

Воладеморт одним лишь взглядом дал понять, что его слуга подошел опасно близко к черте между привилегией чуть менее формального общения и фамильярностью.

— Адриан Гринграсс, мой Лорд, — зачастил Нотт. — Он и министр Таллбот ударными темпами восстанавливаю, преданные исключительно министру, ударные отряды. Финансирование проходит в обход бюджета. На частные пожертвования, так сказать. В ряды набирают исключительно чистокровных и полукровок тесно связанных с фракцией нейтралов. Людей с улицы там нет.

— Довольно странно, — Заметил Воландеморт. — Северус не сообщал мне ни о чем подобном.

— При всей моей нелюбви к этому выскочке, — недовольно процедил Нотт. — Мне самому удалось раздобыть эту информацию буквально чудом. И, что важнее всего, насколько мне известно, пока что нейтралам удается удерживать все происходящее в секрете даже от директора.

— Это хорошая новость, — благосклонно кивнул Темный Лорд. — Прощупай Грингасс на предмет формирования временного тактического союза.

— Будет исполнено, — вновь поклонился Эдвард, а затем замялся, не решаясь задать вопрос.

— Ну что там у тебя еще?

— Осмелюсь заметить, мой Лорд, что преданность Северуса Снейпа всегда вызывала сомнения и то, что Малфой покрывал его еще не повод…

— Круцио! — яростно взревел Воландеморт, а затем обратился к, скорчившемуся на полу, Нотту:

— Лояльность или нелояльность моих слуг определяю только я! Тебе ясно, Эдвард!

— Да, мой Лорд, прошу простить! — запричитал тот, распластавшись на полу.

— Не забывайся, Нотт, — предупредил его Темный Лорд. — Когда— то мы были друзьями и тебе позволено больше, чем остальным, но у властителя нет близких — есть лишь подданные.

— Да, мой Лорд! — угодливо поддакнул Нотт, не поднимаясь с пола.

— Что же касается, Северуса, то я в нем полностью уверен, — заверил усомнившегося Воландеморт. — Как и все мои пожиратели, он верен лишь собственным страстям. Его ведет лишь желание мести за погибшую женщину, любви которой он оказался не достоин. Мести за всю ту несправедливость, которую он испытал. Этот человек желает лишь одного — поджечь весь окружающий мир и смеяться, глядя, как тот горит. Для моих целей это подходит как нельзя лучше.

Укрытая от сторонних глаз поляна, конец сентября 1996.

Ремус Люпин был в отвратительном настроении и причина, на первый взгляд, могла показаться странно. Сегодня он еще больше укрепил свою власть над английским сообществом оборотней. Но не способ, которым он этого достиг, ни причина, по которой все это произошло, не вызывали в Ремусе ничего, кроме чувства глубокого отвращения к самому себе. А дело все было в том, что, когда одна из, пользовавшихся уважением, сторонниц идей Фенрира инфицировала для своей стаи нового щенка — отставшего от родителей девятилетнего мальчика, Люпин просто осатанел. Когда, самоуверенная особа, в ответ на обвинения, потребовала справедливого суда старейшин, Ремус, плюнув даже на видимость законности, просто разорвал ее на части голыми руками даже без трансформации. Старейшины промолчали. Потому-что, даже несмотря на огромный культурный пласт и бесчисленное количество правил и традиций, главным оставалось одно — побеждает сильнейший, а значит Люпин был полностью в своем праве, оспаривать которое желающих не нашлось.

Все это заставляло Ремуса нервничать, понижая шансы на успешный исход ритуала, который он собирался провести, чтобы спасти жизнь Нимфадоры Тонкс и не допустить ее превращения в вампира. На самом деле, приоритетный порядок был обратным и о том, что случится, если девушка все же обратится, он старался не думать. Впрочем, размышлять времени особенно то и не было, поскольку приближалось полнолуние и Люпину приходилось в спешке проводить последние приготовления.

В нужный момент, Ремус опустошил флягу с зельем, позволявшем ему охранять сознание и вступил в центр двойного круга, где в центре начертанного созвездия волка лежала обнаженная Нимфадора. Ее мертвенная бледность свидетельствовала о том, что процесс обращения уже зашел достаточно далеко, но Люпин не терял надежды. Торопливо разрезав запястье и, выбросив кинжал за пределы круга, он начал торопливо жевать, заранее заглощенное сердце вампира, начавшего процесс обращения Тонкс, одновременно цедя собственную кровь в, насильно приоткрытый, рот молодой женщины. Секунда текла за секундой, переходя в минуты и когда, наконец, луна воцарилась на небосводе, извещая мир о наступлении часа волка, обессилевший от потери крови, Ремус трансформировался в огромного волка, который, несмотря на аконитовое зелье, немедленно оттеснил ослабевшего хозяина на задворки сознания. Но, вместо того, чтобы броситься в лес, в поисках добычи, учуявший скверну, зверь, в отчаянии прокусил бедро Нимфадоры, заполняя ее кровь зараженными частицами с проклятьем.

Так продолжалось до самого рассвета. Одна проклятая кровь боролась с другой и было непонятно что победит. В какой-то момент, могучий волк обессиленно свалился рядом с Тонкс и, негромко порыкивая, уснул до самой трансформации.

Ремус очнулся, чувствуя мягкое прикосновение чужих губ к его собственным. Резко открыв глаза, он с удивлением обнаружил, склонившуюся над ним Нимфадору, которая слабо произнесла лишь одно слово:

— Спасибо.

— Тебе не нужно благодарить меня, — столь же слабо ответил он. -Теперь на тебе проклятье. Другое, но от этого не лучше…

Вместо ответа Тонкс вновь поцеловала своего спасителя.

AN: Просьба указывать на ошибки, ибо написано несколько небрежно.