Случай в Лондоне (джен)

Ночь проходит спокойно. А вот утро он встречает в объятиях горничной, к счастью, лишенных какой-либо романтичной составляющей. Могучий хук отправляет его в нокаут на кровать. Вылитая на голову вода заставляет отплевываться и шумно вдыхать пахнущий средствами для мытья воздух.

— Вы не в себе, — любезно сообщает горничная. — На вопросы не отвечали, двигались, как на автомате, смотрели при этом в одну точку. Вот я и вспомнила слова вашей родственницы. Не беспокойтесь, я сообщу ей о случившемся.

— Который сейчас час? — единственный вопрос, который приходит ему в голову после хука.

— Семь часов утра.

— Ух ты. И как давно я изображаю из себя зомби?

— Точно не скажу, но с полчаса бодрствуете наверняка. Вон, и одеться уже успели.

— И правда, успел, — осматривает себя с чувством человека, впервые в жизни посмотревшего в зеркало.

— Не беспокойтесь, — зачем-то повторяет горничная.

— Не беспокоюсь, — на автомате говорит и встает с кровати. Немного шатает, но идти можно. Какой, однако, поставленный удар у местного персонала.

— Я вас оставлю и заберу с собой ключ, — сообщает горничная не без подозрения наблюдая за его прогулкой по номеру. — Подождите пару минут.

— Я не тороплюсь, — говорит он, закрывая дверцу одежного шкафа и переходя к тумбочке. Все содержимое крохотных ящичков летит на пол. Сами ящички достаются и просматриваются, даже простукиваются со всей возможной тщательностью. Ничего. А ведь такая хорошая гипотеза была. Впрочем, он ведь не осмотрел еще вентиляцию. По большому счету, с неё и следовало бы начинать. Лучшего места размещения для психотропного вещества, попадающего через дыхательные пути, и не придумаешь. Горничная ушла, значит можно похулиганить и снять решетку. Сколько же грязи, однако, на ней. И этим дышат местные жители? Бедняги…

В вентиляции ничего интересного и хоть сколько-нибудь подозрительного не обнаруживается. Как и в стенах, под паркетом и под матрасом. Дальнейшую проверку собственного жилья на безопасность прерывает появление Хеллсинг.

— Спасать меня ты особо не спешила, леди, — говорит ей вместо приветствия.

— Пришла, как только смогла.

— Какие-либо коррективы в наши планы это происшествие вносит?

— С чего бы? Можешь, правда, сегодня напустить на себя особо обеспокоенный вид и не выходить на обед. Если за тобой следят, пусть думают, что ты насмерть перепуган.

— Ладно. Раз выходной мне не положен, то через полчаса я отправляюсь в библиотеку.

Девчонка смотрит на часы и кивает.

— Буду неподалеку.

— Надеюсь, — говорит ей вслед.

* * *

Работа всегда его спасала. Страх, унижение, гнев он лечил одинаково и лечил успешно: погружением в дела с головой. Сегодня исцеление от почти охватившей его утром паники стоило написания третьего раздела реферата. Получившийся текст преимущественно состоял из описаний протекания порфирии у нескольких лиц, к счастью для себя живущих в девятнадцатом веке, потому избежавших костров инквизиции, но не избежавших тягомотины множества медицинских процедур.

В связи с последними событиями не забыл он и литературу по гипнозу. Читал её в перерывах между написанием реферата, устраивая себе своеобразный отдых. Гипноз всегда привлекал внимание множества людей, как, впрочем, и все связанное с властью в любом её проявлении. Популярность вопроса обусловила обилие литературы разной степени достоверности. Но почти все источники свидетельствовали, что в состояние гипноза пациента нельзя ввести без его согласия и невозможно заставить гипнотизируемого при этом делать нехарактерные для него или неприемлемые вещи.

Таким образом очередная красивая гипотеза проваливалась с треском. Видно не за горами время, когда и в самом деле придется поверить в магию, шаманство, вуду и прочую чушь.

Зато удалось прояснить кое-что насчет девчонки. Род Хеллсинг оказался древним, свято чтущим традиции, в числе коих значится и обязательная для всех лиц мужского пола военная служба, принесшая его представителям немало наград и позволившая существенно укрепить собственное материальное положение за счет казны благодарных английских монархов. Наследницей этой военной династии абсолютно некстати является леди Интегра Хеллсинг, несколько лет назад лишившаяся отца и дяди, погибшего при весьма странных обстоятельствах. Очевидно, в данный момент вышеназванная леди находится на попечении древнего дворецкого, служившего еще её отцу и наверняка с трепетом относящегося ко всему, что носит имя Хеллсинг. Ответственность на плечи этого по сути ребенка возложена немалая. Особенно, если учесть, сколь велика еще в этой стране роль традиций и сколь ревностно английские слуги блюдут честь рода, которому служат. Наверняка взросление барышни сопровождалось многочисленными наставлениями, от которых кто угодно полез бы на стенку, а леди Хеллсинг еще и девчонка с характером. Наверняка, охотясь на так называемых магов она хочет столь экстравагантным способом доказать всему миру, а больше всего самой себе, что чего-то да стоит. С таким союзником можно попасть в знатный переплет.

* * *

Вечер заставляет Лондон притормозить в пробках, в толпах на площадях, перед светофорами, на автобусных остановках и в метро. Впрочем, к девяти, потоки машин и людей превращаются в тонкие ручейки или же иссякают вовсе. Он идет по Юстон-сквер быстро, почти бегом, цепляясь взглядом за каждую подозрительную тень, за каждое лицо, каждую мелочь, идет, считая про себя шаги и не особо рассчитывая на помощь леди Хеллсинг. Он не привык рассчитывать на кого-либо кроме себя. Люди помогают неохотно и почти всегда с выгодой для себя — урок, усвоенный еще в детстве. Все протянутые руки так или иначе хотят прежде всего схватить тебя за горло и душить своей щедростью, благочестием, участием, почти всегда показными. А потом требовать, требовать, требовать. Ответного уважения, участия, помощи — и всегда в большем объеме. Кредитование записано у человечества в подсознании, разнятся только ставки. У так называемых альтруистов они близки к нулю. А самая высокая кредитная ставка у Бога. Он требует безотчетной веры и безграничной любви за один только малоприятный процесс рождения...

— Эй! — пощечина по лицу от леди Хеллсинг отрезвляет, спускает на землю и почти мгновенно исцеляет от приступов филофствования. — Ты понимаешь где находишься и что происходит?

Он уже готовиться ответить какой-нибудь колкостью, когда в свете фонаря видит здание «в чешуе».

— Та самая улица, это та самая улица, — вот что слышит леди Хеллсинг, уже и без того немало усомнившаяся в его душевном здоровье. — Но ведь была и другая, — добавляет он после драматической паузы. Под «другой» подразумевается улица-тупик с красными домами, на которую он случайно забрел шесть дней назад во время первого припадка беспамятства. Выражение лица Хеллсинг в эту минуту довольно забавно: восхитительная смесь брезгливости и испуга. Словно крысу или змею увидела.

— С тобой вообще все в порядке? — спрашивает она наконец.

Он улыбается, заставляя юную леди сделать шаг назад.

— В полном, кажется. Просто я знаю эту улицу.

— Вот как? — Хеллсинг смотрит на него все еще с подозрением, но уже без опаски. — Ладно. Иди вперед. Встретимся в твоем номере.

* * *

— Именно так и входят истинные леди, — говорит он не без интереса наблюдая как девчонка втискивается в узкую щель полуприкрытого окна. — Я уж боялся, вы застрянете.

— Не бойся, — шипит поздняя гостья, спрыгивая с подоконника. — Страх негативно воздействует на организм.

— С вашей помощью меня сожрут раньше, чем я умру от сердечно-сосудистых заболеваний.

— Мой опыт подсказывает, что такие язвы как вы умудряются пережить большинство своих знакомых. Несправедливо, по-моему. И нарушает поговорку «язык до добра не доводит».

— Жизнь вообще несправедлива. Живешь себе на белом свете, никого не трогаешь, и тут — на тебе — гипнотизируют ни с того ни с сего. Круглые сутки непонятные личности лезут к тебе в мозги, да еще и по ночам всякие леди лезут в окна и грубят при этом. Спасу нет ни от тех, ни от других. И сам черт не разберет кто опаснее.

— Закончили? Тогда к делу.

— Вы меня пугаете. Что у вас в руках?

— Карта и пенал.

— Слава богу, а то я уже такое успел передумать.

— Как для священника у вас неприлично буйная фантазия.

— Это профессиональное. Я рассказываю людям о том, что никто и никогда не видел.

— О вселенской любви и милосердии?

— Какая же нынче циничная молодежь пошла. Я имел в виду царство небесное и геенну огненную.

— Это карта Лондона. Бери карандаш и пометь те места, где подвергался магическому внушению.

— Все я пометить не смогу.

— В смысле? Ты что же, не запоминал где бывал?

— Дело не в этом. Просто, когда испытал на себе вашу магию в третий раз за один вечер, я очутился на маленькой улочке, оканчивающейся стеной. Был туман, но в свете фонаря удалось различить, что кладка домов красная. На этом, собственно, все сведения о том месте исчерпываются. Я пытался тогда не терять связь с реальностью, но, увы, провалился в беспамятство раньше, чем успел прочитать название улочки.

— Это и есть та «другая» улица?

— Какие мы догадливые.

— Не зря же я следила за тобой. Три дня тому назад ты минут двадцать возил по карте пальцем в сквере на Аргайл-стрит.

— Да, я безрезультатно пытался найти этот чертов тупик. Филд-стрит отлично подходила на его роль, однако и здесь меня поджидала досадная неудача.

— Маленькая улочка с красной кирпичной кладкой домов вблизи вокзала... Есть одна догадка. Завтра рано утром прогуляемся туда. Только, знаешь, очнулся ведь ты сегодня как раз на Филд-стрит.

— Знаю. Считаю совпадением.

— А вот я бы не спешила с выводами. Так что отмечай, давай, где приходил в себя после гипноза, тогда и поговорим.

Все черные точки умещаются в восточной части района Кинг-кросс. Леди Хеллсинг, критически оглядывая сие творчество, берется за линейку и карандаш. Полученный треугольник с вершинами в Юстон-сквер, Кинг-кросс и Кистон-Крестен безжалостно изрезается биссектрисами. Жирная точка пересечения линий оказывается в самом конце Сейнт-Чадс-стрит.

— Что за улица? — спрашивает он, склоняясь над картой.

— Ничего особенного. Начинается рядом с вокзалом, упирается в уже известную тебе Аргайл-сквер. Кажется, там есть отель, парочка магазинов и какая-то кантора.

— Включим её в утреннюю прогулку?

— Нет. Я сама сначала туда наведаюсь. Ты можешь заставить их нервничать раньше времени, а то и вовсе спугнешь.

— Ладно. Вот только не факт, что мы на верном пути. Мне кажется, для правильной интерпретации всех этих точек нужна не линейка, а циркуль. Вонзаем иглу в дом, где располагается наш клуб и жила последняя жертва проделок магов, теперь выдвигаем ножку на максимально большое расстояние (Юстон-сквер) — и получаем зону поражения.

— Идея неплоха, но, заметь, все точки в твоем круге умещаются в маленьком секторе. Остальное же пространство гуляет. Не думаю, что преступники столь зациклены на северо-западном направлении.

— Возможно ты и права. Однако не стоит забывать, что именно возле Кинг-кросс, по твоим же словам, происходило большинство случаев воздействия магией на жертв. И я, когда первый раз попался твоим колдунам, шел как раз по этой улице, а пришел в себя уже около вокзала.

— И там же чуть не умер во второй раз. Не похоже, чтобы улица Кинг-кросс была эпицентром магии, откуда она изливается на всех, случайно подвернувшихся под руку.

— Может твои маги мигрируют?

— Может быть.

— Тогда имеет смысл искать отели или съемные квартиры.

— Их здесь полно. Мы же в старом районе и недалеко от вокзала, забыл? Впрочем, можно проверить отели на Кинг-кросс и Сейнт-Чадс-стрит. Всего около пяти, если мне не изменяет память.

— Проверь тех, кто выписался на этой неделе.

— Проверю. Сомневаюсь, что так мы действительно нападем на их след, но в любом случае с чего-то надо начинать. Однако, основной наш план — поймать преступников на живца — остается неизменным.

— Хотелось бы узнать об этом неизменном плане поподробнее. Раз уж мне отведена главная и почетная роль червячка на крючке, я имею право знать собираются ли меня спасать или же попросту скормят акулам.

— Будут спасать, хотя, лукавить не стану, произойти может всякое.

— Весьма утешительно и ободряюще. Однако, моя дорогая леди, сегодня ты зачем-то меня остановила, так и не дав нашей «рыбке» заглотить наживку как следует.

— Ты сам остановился. Уткнулся в забор и застыл.

— А я-то думал... Впрочем, неважно. Застыл, говоришь. Хм. Честно говоря, я в это время был занят мыслительной работой, насколько помню...

— Удивительно.

— А вот это уже обидно, моя юная леди. И неуважительно по отношению к старшим.

— Старшим неплохо было бы перед тем как требовать к себе уважения, попытаться его заслужить. Уже около недели ты ходишь по краю пропасти и совершенно не придерживаешься даже элементарных правил безопасности!

— И какие же существуют правила безопасности для бедолаг, угодивших в подобный переплет?

— Быть сосредоточенными, чтобы они не делали. Даже в душе, даже в туалете, — всегда и везде контролировать каждое свое движение и не позволять чужому разуму брать верх над собственным.

— Как мило. Чем-то напоминает все эти советы «вдохните-выдохните поглубже», «досчитайте до десяти, давдцати, Н-дцати и обретете дзен и полный покой и еще здоровые нервы в подарок». Ни разу в жизни не получалось.

— Истерик.

— Может быть. Но, если что-то меня раздражает, я от него избавляюсь. И не надо читать мантры, считать овечек или что еще там полагается. Все просто. Есть проблема — реши её, а не маскируй.

— Идете по жизни напролом, Энрике Максвелл?

— О чём вы, леди?!! Напролом идут только быки.

— А ты скорее лиса?

— Я есть я, и оставим эту тему. Лучше расскажи о наших преступниках. А то за все время нашего знакомства ты не больно распространялась о своем расследовании и вообще об этих магах.

— Да мне, честно признаться, известно не так уж и много. Энергетический вампиризм встречается довольно часто. Многие даже не подозревают, что обладают им. Когда плохо, выходят на улицу, звонят друзьям, устраивают шумные вечеринки, в общем делают все, что советуют психологи впавшим в меланхолию. Только вот после посиделок с такими людьми обычный человек чувствует себя выжитым, как всем известное цитрусовое. В принципе, это не смертельно. Максимум, пропитание энергетического вампира окружающим его людям выльется в один испорченный день и последующий двенадцатичасовый сон, необходимый для восстановления сил. Однако, есть люди знающие о своей особенности и научившиеся её управлять. Из пассивных потребителей они превратились в активных. Если раньше их питание происходило рефлекторно, как у младенцев, то с обретением сил они сами могут регулировать тип и потребление энергии.

— И потребляют её слишком много?

— Да. Если упырь выпьет много крови — его жертва умрет, а сам он станет сильнее. То же и с энергетическими вампирами. Они вполне способны убить, когда их собственная энергия на нуле, или если пожелают стать сильнее.

— Какие милые ребята. Но знаешь, на основании твоих слов у меня нарисовался портрет этаких волков-одиночек, или даже скорее кошек, которые гуляют сами по себе и не прочь поживиться за счет излишков своих двуногих собратьев. Однако, до этого мы все время говорили о некоем магическом сообществе.

— Для контроля своих сил и развития способностей энергетические вампиры стали объединяться в группы, как правила небольшие: в пределах нескольких улиц, или пары деревень. Их члены делятся друг с другом опытом, делят территорию, устанавливают правила, помогают неопытным. Раз в год устраивается сходка представителей этих групп, нечто вроде шабаша. Там обсуждаются более глобальные вопросы по выживанию и улучшению качества питания, если можно так выразиться.

— Значит мне «посчастливилось» приглянуться одной из таких групп?

— Да.

— Откуда такая уверенность?

— Воздействие на расстоянии без непосредственного зрительного контакта — возможности именно группы, а не одного человека. Одиночка на это не способен.

— Сколько их может быть?

— До десяти, как правило.

— И если я попадусь такой ораве...

— ...умрешь, без сомнения. Чем больше людей — тем больше питания им нужно.

— А может, я придусь им по вкусу, и они решат растянуть удовольствие?

— Именно это они сейчас и делают. Кусают тебя понемножку, распаляют аппетит.

— И как долго они будут это делать?

— В их интересах поймать тебя как можно скорее. Ты ведь уже осведомлен об охоте на свою скромную персону.

— Их что же, только такие скромники, как я привлекают? Что общего у всех жертв?

— На первый взгляд — ничего. Но в твоем случае, думаю, ты стал интересен им своей способностью противиться магическому воздействию. Они, кстати, могут с тобой некоторое время поэкспериментировать. Честно говоря, я надеюсь на это.

— Что?!

— В случае, если ты все-таки угодишь к ним в лапы, а я не смогу тебя тут же вытащить, нам остается надеяться, что их интерес к твоей персоне поможет выиграть время.

— То есть мне все-таки придется столкнутся с ними лицом к лицу.

— Скорее всего — да. Но я надеюсь, что ты их толком даже не успеешь разглядеть. Приведешь меня к ним и тут же ретируешься, оставив все мне.

— Полагаешь, справишься с ними в одиночку?

— Зависит от ситуации. Впрочем, мне есть кого позвать на помощь.

— Только не говори, что старика-дворецкого...

— Ты напрасно недооцениваешь Уолтера, хотя, честно признаться, я намереваюсь его вообще ни во что не посвящать.

— Правильно, стариков беречь надо от таких нервных потрясений. Меня вообще-то тоже, но, вижу, ты, леди, непреклонна в своем желании посадить меня к ним на крючок, наблюдать как они меня заглатывают и только в последний момент дернуть удочку.

— Поверь, у настоящего червяка в описываемой тобой ситуации куда меньше шансов спастись, нежели у тебя. Ты всего-то на порог ступишь, а остальное будет уже моей головной болью.

— Вот только навряд ли у меня под их гипнозом будет возможность унести ноги. Я вообще мало что буду соображать.

— Не волнуйся, им в тот момент станет не до тебя.

— Надеюсь. Ладно, хватит ужасов на сон грядущий. Значит завтра сначала на утреннюю прогулку, а потом в библиотеку?

— Да. Будь готов в половину седьмого выйти на пробежку. Кстати! Вот уж поистине замечательная мысль. С завтрашнего утра Энрико Максвелл будет бегать. Сначала утром, а потом и вечером. Так нашим злоумышленникам будет легче спланировать твое похищение, а нам, соответственно подготовиться к их нападению.

— Несмотря на твой бодрый тон, я все же опасаюсь, что такой вид оздоровления мне на пользу не пойдет.

— Посмотрим.

Леди Хеллсинг довольно улыбается и, вскарабкавшись на подоконник, исчезает в лучших традициях авантюрных романов, растворившись в ночи. На месте дворецкого Уолтера, он бы пересмотрел содержимое фамильной библиотеки. Увлечение приключенческой литературой в столь юном возрасте может существенно сократить срок жизни.