Не конец пути (гет)

Гарриет невидимо скользила за Снейпом в темноте, в давящей тишине дома.

Ступенька у нее под ногой застонала, как гриффиндорцы, которым задали футовое эссе по использованию скарабеев в зельях. Она застыла. Снейп повернул голову — совсем немного. Она затаила дыхание, напряженно выжидая…

* * *

«Прокрадемся под покровом ночи», — сказал Сириус с кровати Регулуса, на которой он лежал с ногами. Хоть они и строили заговор в мрачной комнате, в полутайне, Гарриет виделось в этом что-то ироничное: Сириус, развалившийся, закинув руки за голову, Снейп, явно жаждущий того, чтобы Гарриет с Сириусом выпрыгнули в окно, и она сама — на коротенькой оттоманке.

«Я в этом давно наловчился, — легкомысленно говорил Сириус, — а Снейп — шпион, дальше и обсуждать нечего, — а вот что с тобой, Холли-берри? Много бродишь тайком?»

«Поттер можно встретить в коридорах Хогвартса в самое нецелесообразное время, — ответил со своего кресла Снейп, опередив Гарриет. — Ее склонность перемещаться к наиболее опасным местам тем значительнее, чем непосредственнее угроза».

«Превосходная работа», — Сириус поднял руку, и они дали друг другу пять — к вящему недовольству Снейпа.

* * *

Ни одна дверь спальни не распахнулась; ни бдительная миссис Уизли, ни подозрительный Ремус не явились спросить, куда это Снейп направляется. Не выскочил никто из меньших (а может, и нет) зол — близнецов Уизли или Джинни. Даже Кричер не материализовался. Гарриет выдохнула так, что затрепетала челка.

«Все равно никто бы не посмел спросить у Снейпа, куда он идет, — подумала она, но потом вспомнила, что находится в полном доме Уизли. — То есть, ну, у них хотя бы крепкий сон».

Снейп посмотрел точно на то место, где она таилась под своей мантией-невидимкой, словно говоря: «Как вам только удается скрытно ходить по Хогвартсу при вашей некомпетентности», — после чего продолжил спускаться по лестнице, словно ходячий дым. Гарриет могла бы сказать ему, что в Хогвартсе полы каменные и что камни точно не скрипят. Кроме того, учитывая характер этого дома, он явно шумел нарочно.

Она шагнула следом, поморщившись, когда ступенька скрипнула, но Снейп больше не останавливался, только, кажется, легонько вздохнул.

* * *

«Раз мы тут все не Тонкс и не склонны спотыкаться об треклятую тролленожью подставку для зонтов, главной опасностью будет Лунатик, — говорил Сириус. Гарриет взглянула на него с любопытством, и он скривился: — Лунатик всегда знает, когда я что-то задумал».

«У него было немало возможностей отработать этот навык», — съязвил Снейп и получил вместо ответа грубый жест.

«Ремус без тебя справится? — спросила Гарриет Сириуса, игнорируя их перепалку. — В смысле, насчет трансформации».

«Угу. Как я и говорил, та наша весенняя поездка все наладила. Ему больше не нужны ни я, ни аконитовое, — выражение лица у него стало странно-мрачным, несмотря на кривую улыбку: — Оказалось, что эта фигня с «именем волка», чтоб ее, и правда работает».

«Дождемся, пока остальные уснут, — сказал Снейп так, словно Сириус ничего не говорил. Гарриет посмотрела на него, но лицо у него было почти нейтральным — для Снейпа, то есть слегка хмурым. — И выходим. Нам, скорее всего, удалось бы ускользнуть незамеченными благодаря всему устроенному ими шуму… — они все помолчали, слушая дребезжание, звон и грохот, словно несколькими пролетами ниже отбивали время старинные часы, — но лучше подгадать так, чтобы наше отсутствие не замечали как можно дольше».

* * *

Снейп добрался до первого этажа, и несмотря на факт, что если кто-то и слышал скрип лестницы, то просто предположил бы, что это он, Гарриет готова была вздохнуть с облегчением…

…но тут бестелесный голос из мрака произнес:

— Сириус?

Снейп резко остановился, и Гарриет врезалась ему в спину.

Очки вонзились ей в лицо, и она еле удержалась, чтобы не выругаться. Затем попыталась отойти на шаг, но наступила на подол мантии-невидимки. Оставалось только хвататься — или за перила, или за Снейпа, и один из этих вариантов, очевидно, был хуже; разумеется, именно его она и выбрала.

Снейп окаменел, но устоял, что было к лучшему, так как Ремус как раз в этот момент вышел из-за лестницы, щурясь в желтоватом свете, сочившемся из отвратительных Сириусовых ламп.

— А, — сказал Ремус, — прости, Северус. Я подумал, что ты…

— Да, я догадался, когда ты назвал его имя.

Гарриет схватилась за перила, выпутав руку из его плаща, и выпрямилась с крайней осторожностью. Снейп ничем не выдал, что претерпел это все, но, как только она отпустила, пошел к двери.

— Разумеется, — мягко сказал Ремус.

Гарриет рассчитывала, что он спросит, куда Снейп идет, но у Ремуса, в отличие от большинства людей в этом доме, — точнее, у всех в этом доме, — было чувство такта. Он просто стоял, глядя, как Снейп движется к двери.

— Тебе что-то нужно? — холодно спросил Снейп, остановившись и повернувшись так резко, что Гарриет опять чуть в него не врезалась. Она покачнулась и замерла в дюймах от того, чтобы опять ткнуться носом, только в этот раз уже ему в грудь.

— Вовсе нет, — ответил Ремус. Но не ушел, наблюдая за Снейпом мягким взглядом.

Снейп сузил глаза. Снова развернулся — несколько медленнее, чем если бы еще не страдал от последствий того, что случилось с ним утром, в этом Гарриет не сомневалась — и снова зашагал в двери (хотелось бы верить, теперь уже в последний раз).

Он открыл дверь, выходящую на темную тихую площадь. Гарриет как могла быстрее проскочила вперед. По крайней мере, ее мантию не прищемило дверью. Это поставило бы жирную точку на всем этом провальном спектакле с тайным уходом.

— Надеюсь, для Блэка уход выдался не менее увлекательным, — буркнул Снейп и пошел в сторону вокзала Кингс-Кросс по улице, исчерченной перемежающимися пятнами света и тени.

* * *

«Поверить не могу, что слышу это, — сказал Сириус. — Поверить не могу, что мы вообще об этом спорим».

«Если именно об этом ты мечтал в своей неблагоразумной юности, — сказал Снейп, — то случай уже упущен. Я не намереваюсь скакать по крышам, если можно выйти через парадную дверь».

«Зануда. Я не удивлен. Ну, Холли-берри? Что скажешь насчет побега по крышам?»

«Как мы спустимся на улицу?» — спросила она, улыбаясь, а Снейп до того сильно закатил глаза, что чудом было, что они не застряли задом наперед.

«Есть пожарные лестницы», — тут же ответил Сириус.

«По-моему, лучше оставить их до реальной необходимости», — как можно серьезнее заявила Гарриет.

«По-моему, побегов по крыше много не бывает, но, похоже, я в меньшинстве. До чего же паршивое нынче в Хогвартсе образование!»

«Бегай по крышам сколько угодно, Блэк, — сказал Снейп. — Меня не расстроит, если тебя поймают и мне придется проводить ближайшие несколько дней без твоего общества».

«Ладно, — в глазах у Сириуса заблестело что-то странное, вроде ответа вызова. — Ты иди с Соплем, Холли-берри, — сказал он, и она постаралась не скривиться, — кто-нибудь должен за ним присмотреть».

(Она до сих пор ждала, когда Снейп ему за это отомстит.)

* * *

Пока они добирались до Сент-Панкраса, Снейп превратился в кого-то другого. Он выбрал мужчину со смуглой кожей и стриженными черными волосами, такого же роста, как он сам, и почти такого же худого, только у этого человека было гладкое, открытое лицо, на котором странно смотрелась его холодная, неодобрительная гримаса.

Он снял плащ, под которым был одет в маггловское, и, скатав его, убрал в сумку, которую заколдовал чарами незримого расширения.

Гарриет осталась в мантии-невидимке: Снейп и Сириус согласились (при этом изо всех сил стараясь сделать вид, что они друг друга не поддерживают), что для нее безопаснее будет прятаться как можно дольше. Под мантией было немного душно, но все лучше изматывающей скуки Тисовой улицы или давящего мрака Гриммо. Пока она будет держаться рядом со Снейпом (или с Сириусом, когда он к ним присоединится), прохожие, если наткнутся на неожиданно твердый участок воздуха, будут думать, что это просто игра воображения.

Снейп с лицом незнакомца шел не как Снейп. Снейп ходил по-хозяйски, словно готов был раздавить любого подвернувшегося под ногу первокурсника; Снейп-незнакомец сутулился, сунув руки в карманы. Потрясающе было обнаружить, что он может превращаться больше чем на одном уровне. Она всегда думала, что он скорее шпион прячущийся-прямо-на-виду, чем везде-таскающий-с-собой-оборотку и дурачащий-глаз шпион.

Таким образом он миновал поток ранних пассажиров и, подойдя к расписанию уходящих поездов, безразлично уставился на графу времени. Гарриет оглянулась и заметила мужчину, развалившегося на лавке неподалеку. Тот играл с маггловским фонариком: то включал, то выключал. Это был сигнал. Она ткнула Снейпа локтем и прошипела:

— Сириус на лавке, на одиннадцать часов.

— На одиннадцать часов, Поттер? — пробормотал Снейп, не шевеля губами, но перевел безразличный взгляд точно на лавку, так что он, судя по всему, знал, что такое «на одиннадцать часов».

Сириус широко улыбнулся незнакомым лицом, убрал фонарик в карман кожаной куртки. Он подошел — так же, как обычно — и отбросил с глаз темные не прибранные волосы незнакомца.

— Долго же добирался, — с самодовольным весельем сказал он. — Я же говорил, надо было сбегать через крыши. Холли-берри?

— Мы опоздали из-за Холли-берри, — можно Снейпу было подумать, что прозвище Гарриет неприятно на вкус. — И твоего бойфренда.

Добродушное выражение на лице Сириуса заледенело, но Снейп уже отвернулся и показал на расписание:

— Поезд во Франкфурт уходит в шесть тринадцать. Сюда.

— Ты был прав насчет Ремуса, — тихо сказала Гарриет Сириусу, хмуро глядящему на удаляющуюся спину Снейпа. Ей просто хотелось его отвлечь. — Он, кажется… не спал. Был на кухне внизу, когда мы проходили.

— Угу, — буркнул Сириус. Он отбросил с глаз волосы, но уже без прежней беззаботной грации. — Ну, пошли за билетами? И за чем-нибудь поесть, голодный как черт.

«Дорогая Гермиона, — думала она, идя за ним, — я чуть не запорола выход из дома, но есть у меня нехорошее предчувствие, что это только начало…»

* * *

Рон знал, что произошло. Или должно было произойти. Он лежал без сна у себя в спальне — или в спальне у какого-то давно мертвого волшебника — и слушал скрипы и стоны, гадая, что из этого шаги Гарриет, еще долго после того, как она должна была уйти. Она не сказала точное время, просто «посреди ночи».

Может быть, если бы он считал скрипы, то смог бы уснуть. Скрипело миллион раз.

Наверное, скоро уже рассветет. Он видел отблеск дня на занавесках — как будто тьма становилась реже. Гарриет, должно быть, уже давно ушла. Она говорила без подробностей, чему он был только рад: лучше их не знать, тогда мама не сможет из него ничего вытрясти.

Он должен был молчать, пока все не начнут волноваться по-настоящему, и потом рассказать, что знал. Может быть, он выживет, а может быть, мама пустит его кишки на подвязки.

Он перевернулся и сунул руку под подушку, накрыв ладонью письмо, которое Гарриет написала Гермионе.

«Ты должен это сделать», — сказала ему Гарриет. Она стала резче и жестче, чем в прошлом году, стала, как та мрачная девочка, которую он встретил на первом курсе — улыбка у нее была тогда короткой, беглой, словно от шутки, которую кроме нее никто не слышал. Когда она смотрела на него, она словно раскрывала его, слой за слоем, и видела самую сердцевину; он сам так смотрел перед победой в шахматы.

Пока Гермионы с ними не было, они остались вдвоем. За последние месяцы он стал куда лучше понимать Гарриет. Она превратилась в кого-то, кого он не узнавал неделями, годами («та девушка на балу, принцесса прямо»), но теперь он познакомился заново — с ней или с той, кем она стала. И когда вчера она принесла письмо для Гермионы, он понял, что она что-то замыслила.

«Собралась куда?» — спросил он, и она за один этот раскрывающий взгляд поняла, что он имеет в виду.

«Знаешь, если я тебе что-нибудь скажу, ты будешь в глубоком дерьме», — ответила она.

«Нельзя же оставлять Фреду с Джорджем на это монополию», — он протянул руку за письмом.

Она улыбнулась, и ему как никогда захотелось, чтобы Гермиона вернулась и все стало как раньше, привычно: «Амбиции истинного Уизли. И откуда что берется?»

«Передается через поколение».

Хотел бы он пойти с ней. Не то чтобы Малфой для него хоть что-то значил, но что-то было в том, чтобы остаться — как тогда, когда Билл, Чарли, Перси, Фред и Джордж все садились на поезд, а они с Джинни махали с платформы, пока Хогвартс-экспресс не скрывался из виду…

— Но поехать со Снейпом и Сириусом разом? — прошептал он, перевернулся на спину и сплел пальцы на груди. — Прости, Гарри… но это уж сама. Я лучше тут посижу, подожду, пока мама меня убьет.

* * *

Зря Северус от них не отделался по дороге.

Это было бы несложно. Наверное. Блэк был умен и хитер, а Гарриет снова приобрела несвоевременное, идиотское, проклятое стремление за ним присматривать.

То, что он сказал ей зимой, должно было прекратить…

— Привет, малышка, — сказал Блэк, сидевший по другую сторону стола.

Отражение Гарриет на оконном стекле, лежащее поверх равнинного пейзажа, потянулось, просыпаясь. Она отключилась, как только они погрузились на экспресс. Северусу это было только на руку, так как означало, что Блэк наконец-то заткнется, не желая ее разбудить.

— Уже приехали? — пробормотала она полусонно.

— Нет еще, — сказал Блэк.

— Где мы? — она наклонилась к окну. Из-под отпускающей ее сонливости показалось что-то, похожее на голод; за окном проносились немецкие поля. Они приближались к Кельну.

— Где-то в Германии. На, вот тебе грустный сэндвич.

Северус закатил глаза, но он сомневался, что Гарриет интересует, где конкретно они находятся. Она не походила на географа.

— Так где там эти малфоевские кузины? — она развернула целлофан, доставая слегка приплюснутый сэндвич с ветчиной.

— В Австрии, — ответил Северус.

— Они живут в замке? Астерия сказала, что у их семьи есть, — пояснила она, избегая взгляда Северуса. — Кажется… в Швейцарии.

— По крайней мере, они крайне богаты. Я не бывал у них дома. Я, разумеется, знаю, где это, — добавил он, так как Блэк открыл было рот. — Полагаю, раньше там было аббатство.

— Надежды маловато, — сказал Блэк, — но вот бы там обитали жуткие призраки. Даже думать не хочется, что Малфоям досталось что-то приличное.

— Разве они не твои родственники? — съязвил Северус.

Блэк ткнул в его сторону булочкой:

— Только сводники, да и то это уже нихера не считается.

— Серьезно? — заинтересовалась Гарриет. — Я думала, они родственники Малфоя.

— Все эти чертовы старые рода друг с другом переплетаются, — Блэк скривился. — Мои родители были двоюродными. — Он по-собачьи оторвал зубами кусок хлеба. — Нарцисса, чтоб ее, тоже мне кузина, так что я в родстве и с этим ее мелким, Драко… Только никогда его не видел, меня изгнали до его рождения, и Андромеду — это мама Тонкс, сестра Нарциссы — тоже вышвырнули за брак с магглом, так что никаких фото малыша по почте. Какой он из себя? Такой же засранец, как его папаша, или редкий образец нормальной человечности?

— Откуда в твоей семье известно о таких вещах? — не удержался Северус: нельзя было пройти мимо такой возможности. Блэк кинул в него кусочком хлеба, а Гарриет посмотрела, как Минерва.

— Малфой… — она жестом показала «ни то ни се». — Остренький такой.

Блэк лающе рассмеялся:

— Могу поспорить, копия Люциуса и Нарциссы в миниатюре.

— Когда мы в первый раз встретились, он оскорбил Гермиону, — мрачно сказала Гарриет.

Северус наблюдал за Блэком: хотел увидеть, оценил ли тот иронию, что Гарриет сразу выбрала сторону из-за оскорбления ее подруги. Блэка было куда сложнее читать, чем его крестницу. Сейчас, пока он был под видом незнакомца, принятым на время путешествия, это стало еще труднее, но тем не менее личность Блэка просвечивала, словно движущаяся под водой тень.

Блэк слегка улыбнулся, словно вспомнив что-то давнишнее, и произнес:

— Вот как, значит, — просто бессмысленный комментарий, лишь бы что сказать.

Северус откинул голову на спинку кресла и стал смотреть в окно. Хотелось курить.

* * *

— ОНИ ЧТО?!

Тонкс честно, искренне, в самом деле не могла в это поверить.

— РОНАЛЬД БИЛИУС УИЗЛИ…

Ремус молчал, как мертвый: откровенно говоря, это было довольно жутко.

— …ТЫ ЗНАЛ И НИ ЕДИНОЙ ДУШЕ НЕ СКАЗАЛ…

Но хуже всего было то, что Дамблдор не реагировал никак.

— Может быть, вам лучше, эм, уйти наверх, — пробормотала она Фреду, Джорджу и Джинни, до того потрясенным гневом своей матери, что они явно были готовы уйти куда угодно. Но как только они попытались незаметно отступить, та обернулась к ним разъяренной тигрицей.

— Они не знали, мам, — сказал Рон. Будь Тонкс в комиссии, раздающей ордена Мерлина, он получил бы первый класс. — Гарри не сказала бы мне, если бы я сам не спросил…

— Ты наказан! — закричала Молли, снова резко развернувшись к нему. — Пока тебе не стукнет ПЯТЬДЕСЯТ! Никаких привилегий, наглость невероятная — такое окончательно идиотское, бездумное пренебрежение безопасностью Гарриет! Как ты мог знать и никому не сказать…

— Идите, — шепнула Тонкс детям, бросив на Рона последний взгляд, словно команда судна — на капитана, стоящего на кренящейся палубе тонущего корабля, и те поспешили прочь с кухни. Тонкс понадеялась, что они ушли сочинять эпитафию — она вполне могла ему пригодиться.

— Мистер Уизли, — сказал наконец Дамблдор. Его тихий голос прервал тираду Молли, и она замолчала, тяжело дыша. Рон повернулся к директору. Он был бледен, но держался. «Чертовски смелый парень», — подумала Тонкс.

— Мне нужно знать все, что Гарриет вам сказала, — Дамблдор не повышал голос, только смотрел на Рона со своего рода мягкой суровостью, от которой тот опустил взгляд, хотя его мама своими бешеными криками этого не добилась.

— Она только сказала, что они должны помочь ее другу, — он помедлил, потом достал из кармана небольшой конверт. — Она написала это Гермионе, но вряд ли там еще что-то сказано.

— Могу я прочесть? — тяжело спросил Дамблдор. Все так же не поднимая взгляда, Рон кивнул и отдал письмо.

Дамблдор открыл его и пробежал взглядом. Через миг убрал в конверт и отодвинул через стол к Рону.

— Вы были правы, мистер Уизли — она лишь перечислила, что вы вчера убирали.

И Тонкс знала, что от Сириуса толку было не больше. Они со Снейпом оставили такую же бесполезную записку, одну на двоих: «Лунатик, я вернусь, для Холли-берри так безопаснее» и «Даю слово, что не поставлю под угрозу свое положение в Ордене ни в одной роли».

Чем бы они ни были заняты, все они не хотели, чтобы об этом стало известно.

— Кто-нибудь может предположить, что это за друг? — спросил Дамблдор так, что было ясно, что Рона вопрос тоже касается.

«Отправилась помогать другу, — размышляла Тонкс. — Могу понять, почему ей решил помочь Сириус. Но Снейп?»

— Это не может быть Драко? — спросила она. — Они же на одном курсе? В смысле, раз Снейп так близок с Малфоями…

— Малфой и Гарриет друг друга терпеть не могут, — с уверенностью сказал Рон.

— Больше никто не приходит на ум, мистер Уизли? — пристально посмотрел на него Дамблдор. — Как насчет Астерии Гринграсс?

Ром поморщился, на миг опустил голову, вскинул снова, решительно сжав зубы, словно подумав, что все равно уже в это влез.

— Ну да, они с Гарриет дружат. Только я не знаю, где она и случалось ли с ней что-нибудь.

— Но мы знаем, где ее близкие друзья, в том числе Гермиона. Ремус? — Дамблдор перевел взгляд. — Совпадает ли это с тем, что тебе известно от Гарриет? Здесь лишь ты знаком с ней ближе мистера Уизли.

— Ради друга Гарриет пойдет на что угодно, — ответил Ремус. Голос у него был хрипловатым. — Но близких друзей у нее мало.

— В таком случае нам нужно узнать местонахождение Астерии, — сказал Дамблдор. — Об их отъезде не должен узнать никто за пределами этой комнаты, — добавил он. Слова отдавали сталью, и Тонкс была уверена, что ослушаться никто не посмеет.

Им повезло, что в доме больше никого не было, когда Молли сорвалась на своего сына. Пропускает ли Фиделиус звук наружу? Если да, то было слышно до самого Дувра.

И хотя Тонкс неприятно завораживала мысль, что Гарриет, Сириус и Снейп вместе поехали в отпуск, об этом она никому говорить не собиралась.

* * *

У того, чтобы застрять под землей, в забытой гробнице, был еще один недостаток — непереносимая скука. В определенный момент даже мысли о возможной кончине утратили остроту. Когда Астерия уходила (пусть она и не была хорошей собеседницей), Драко оставалось только пялиться в пространство. И было так сумрачно, что смотреть было почти не на что.

Он клевал носом в свете своей палочки, когда его вдруг разбудило шарканье шагов.

Шаркали двое.

С колотящимся сердцем он приподнялся, глядя в черный проем, за которым всегда пропадала Астерия. Первым тьму прорезал свет ее палочки, потом проявилось лицо — губы плотно сжаты, глаза расширены…

Широкая рука держала ее за плечо, рука крепилась к мощному плечу — что обычно было бы хорошо, так как мало кто захотел бы столкнуться с руками без тел; но лицо, показавшееся из теней, было мало похоже на лицо спасателя. Мать всегда учила Драко строго оценивать внешность, и этот грубо одетый мужчина с тяжеленной челюстью и предплечьями, на которых, словно змеи, вились мышцы, выглядел так, словно дела вел в темных подворотнях, причем с помощью кузнечного молота.

Громила одной рукой вел Астерию, в другой у него болтался фонарь. Он уперся в Драко взглядом, и тот почувствовал, что, наверное, надо что-то предпринять, а не валяться на полу в полной прострации, но ничего не приходило на ум.

— Ну и ну, — сказал Громила по-французски, зловеще прищурясь. Драко никогда еще не видел зловещих прищуров, только читал об этом, но тут же понял, что это именно он и есть. — Что это у нас тут?

Драко прочел немало «Приключений Флинна Райдера» и выяснил, что эта избитая фраза все еще сильно пугает, если ее произносят с таким лицом. Надо было, наверное, что-то сказать — Райдер сказал бы: «Отпусти ее, разбойник!» — но в голове было пусто. А у Астерии рот был решительно закрыт: наверное, она одеревенела, как заколдованная Петрификусом доска, или как Лонгботтом, на которого посмотрел Снейп. Судя по всему, ее с Поттер курсы выживания не охватывали порядок событий в случае, если тебя в заброшенной гробнице хватают злобные бандиты.

Ему захотелось, чтобы Поттер была здесь, и он мог сообщить ей об этом упущении. Будь здесь Поттер, она бы…

— А ты кто вообще такой? — спросил кто-то. Драко потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что это сказал он. Он это сказал. Как будто он чертова Гарриет Поттер или вроде того!

«Ну, именно так бы она и сказала». На самом деле, именно она спросила, когда они впервые встретились и он посмеялся над Грейнджер.

— А-а-а, — Громила оттолкнул Астерию с пути и навис над Драко. — Так ты малфоевский пацан, э? Слыхал, папаня твой немало сиклей отсыпет за твою…

Раздался вкрадчивый звук удара, словно перевернулся мешок с цементом. Глаза Громилы скосились, и он, моргнув, обмяк.

Астерия ударила его камнем по голове, и Громила ничком осел на землю.

— К… — выдавил Драко. — Кх.

— П-пошли, — Астерия отшвырнула камень и перелезла через Громилу. Лицо у нее побелело как мел, и ее трясло. Она нацелила палочку на щиколотку Драко и, прежде чем он успел ее остановить, яростно сказала: — Эпискей!

По щиколотке будто ударили кузнечным молотом. Он чуть не откусил себе язык. В глазах побелело. Открыв рот, он смог только со свистом вдохнуть.

Потом все прошло, только в голове звенело да поднывала лодыжка. Он поморгал, увидел Асторию — та смотрела на него с ужасом.

— О нет! — прошептала она. — Вот почему я не сделала этого раньше! Я ее сломала?

Сжав челюсти, он согнул ногу. Боли, как раньше, не было.

— Нет… но ощущение было, как будто да, — не удержался он.

На лице Астерии отразилось такое облегчение, что он ощутил себя подлецом за то, что подначил ее.

— Пошли, — повторила она, хватая его под руку. — Он… не один. Есть… другие…

— Кх… — Драко покачнулся, но нога держала. — Сколько?

— Не знаю, видела не менее трех, но могут быть больше, — она подняла фонарь Громилы и вылила масло, еще больше сгустив тьму. — Они прятали тут, внизу, наворованное, катакомбы простираются на мили… я наткнулась на них, если найдем, можем с их помощью найти путь наружу…

— И не попасться? — он потер грудь напротив сердца. Кое-как двигаясь вперед, он бросил взгляд назад, на Громилу, но увидел лишь неподвижный холмик на краю света палочки.

— Да, — сказала Астерия так, что было слышно не высказанное: «Разумеется».

Они вышли из своего угла гробницы за угол, вовне, в жуткую тишину и неподвижность. У Драко было такое ощущение, будто он дышит пылью столетий. Ему совершенно не понравилось.

— Так вы с Поттер проводили выходные? — буркнул он. Зубы у него при этом, кажется, сильно стучали от нервов.

— Да, — честно ответила Астерия. — Понимаешь, она готовилась к Третьему туру.

— Ну, — после паузы сказал он, — это хорошо. В смысле, она выиграла, и вообще.

Он отчаянно, изо всех сил надеялся, что это значит, что они с Астерией тоже выиграют.