Однажды в Сан-Франциско (гет)

Гермиона не могла поверить в то, что увидела, когда Гарри показал примерный портрет маньяка. Она чувствовала гнев, боль, разочарование. На фото был изображен высокий черноволосый мужчина, широкие плечи которого она узнала бы из тысячи.

И почему все обернулось именно так? Почему именно он? Почему? Особенно тогда, когда она влюбилась в него.

Гермиона проплакала весь вечер.

Она быстро сообразила, что если у этого маньяка на нее могут быть виды, то не стоит ходить безоружной по городу. Потому, на следующей же день после разговора с Гарри, она сходила в оружейную лавку и приобрела там пистолет. Гермиона вспомнила, что Гарри всегда носил с собой смит энд вессон. Однако сама приобрела глок девятнадцать-одиннадцать.

В течение двух дней Гермиона не показывалась в кофейне, хотя ее сердце влекло ее к Шварцу. Она до боли желала его. Где-то глубоко внутри она чувствовала сомнение в том, что ее любовник — серийный убийца. Ведь эти его светлые глаза такие... Нет, не добрые. Скорее... честные?

А вдруг Гарри ошибся? Или это она сейчас ошибается, пытаясь ухватиться за несуществующую соломинку? Она купилась как дурочка на нежность и бережность этого человека, но ведь зло никогда не являет себя таким, какое оно есть на самом деле. Оно всегда приходит под видом заботы и безопасности.

Она пребывала в противоречивых чувствах, пока собиралась на работу на третий день после своего открытия.

Она шла в Университет с тяжелым сердцем, сжимающимся от боли. Весь этот путь на работу напоминал ей о ее запретном, но таком захватывающем, чувственном и незабываемом романе. Романе, где все казалось искренним и настоящем. А теперь она даже не знает чему верить, и кто ее возлюбленный? Она ведь почти согласилась на его предложение оставить мужа и начать новую жизнь с ним.

Шварц… Человек с немецкой фамилией и странным именем, наверняка, тоже немецким. «Да, забавно… — думала она. — У Гарри — итальянская фамилия, у Дрея — французская, и только у Деби и у меня — английские».

Было тяжело, но работать все же было нужно. Так что Гермиона разложила документы на рабочем столе, которыми собиралась заняться, как вдруг дверь ее кабинета отворилась. Думая, что это Деби пришла за порцией очередного трепа и сплетен, Гермиона развернулась, собираясь отправить подругу восвояси, как замерла на месте, когда увидела кто же на самом деле к ней вошел.

— Как ты здесь оказался? — вскричала она.

— Не шуми, пожалуйста. Я не сделаю ничего…

— Ничего?! — вспылила Гермиона. — Как ты сюда попал?! Отвечай немедленно!

— Я вошел через дверь.

— Чрез дверь? Там охрана.

— Я смог, — со скрываемой нервозностью произнес Шварц.

Липкий страх, сковавший Гермиону, путал ее мысли. Вот сейчас приход Деби не помешал бы. Или нет? Отмерев и попытавшись успокоиться, она вспомнила, что в сумочке у нее лежит ее глок. Непринужденно, как ни в чем не бывало, она подошла к ней и достала оружие, направив его на посетителя.

— Воу! Полегче с этим, — воскликнул Шварц, поднимая руки кверху.

— Кто ты, на хрен, такой?! — задала Гермиона вопрос, который мучил ее уже третий день. — Появляешься в моей жизни, очаровываешь меня! Кто ты, Гештерн, мать твою, Шварц?

— Гермиона, спокойно! Я предполагаю…

— Предполагаешь?! — вскричала она. — Ты, на хрен, предполагаешь? Ты что, маньяк? Хочешь убить меня?!

— Нет! — тут же запротестовал он. — Я — не маньяк, даю тебе слово.

— Конечно же! Ведь все серийные убийцы так и признаются в том, кем являются!

Шварц глубоко вздохнул.

— Тем не менее я не маньяк.

— Гарри работает на ФБР, недавно он принес мне предполагаемый портрет убийцы. И, знаешь, милый, — издевательски произнесла Гермиона последнее, — этот портрет как-то слишком похож на тебя!

Шварц открыл в изумлении рот, но потом быстро собрался и сказал со всем спокойствием, на которое был способен в данную минуту:

— Я не знаю, что там разнюхал твой Гарри, но я в жизни никого не убивал, — проговорил он, сохраняя спокойствие, а затем вытащил из-за пояса предмет.

Им оказался пистолет. Гермиона невольно вздрогнула.

— Спокойно, — успокаивающе произнес он. — Я для тебя его достал.

Гермиона изумленно посмотрела на него.

— Это глок, модель — девятнадцать-одиннадцать самое эффективное на данный момент короткоствольное оружие. Он полностью заряжен, здесь настоящие пули, смотри внимательно.

Гермиона издала ироничный смешок, но палец со спускового крючка не убрала и прицел не сбила. Она внимательно смотрела на оружие в руках Шварца.

— Если я вдруг начну делать то, что обычно делают серийные убийцы, ты можешь им воспользоваться. Только не пали напрасно, мне дорога моя жизнь.

Гермиона медлила.

— Зачем все это?

— Потому что я не тот, кем ты меня считаешь, — пояснил он, и у Гермионы что-то екнуло внутри, она словно испытала чувство дежавю. — Я люблю тебя и хочу быть с тобой, — между тем продолжил Шварц, посмотрев на нее умоляющим взглядом. — И в данный момент моя жизнь зависит от тебя, а не наоборот. В любом случае ты сможешь себя защитить. Пожалуйста, доверься мне.

— Что это значит?

— Нам нужно уехать, сейчас.

— Уехать? Куда?

— В Лос-Анджелес.

— Уехать? С тобой?

— Да, нужно ехать на авто…

— Ты что думаешь, я дура полная? Завезешь меня в глушь и там зверски прикончишь! — с яростью выпалила Гермиона, сверкнув глазами, крепче сжимая свой глок.

— Пожалуйста, успокойся, — вновь поднял руки вверх Шварц. — Нам нужно ехать, прошу тебя, просто…

— Довериться тебе? Серьезно, черт возьми?!

— Ты все поймешь, а сейчас нужно ехать. Прошу, Гермиона.

— Ты очень ясно выражаешься, не находишь? — со злым сарказмом в голосе, проворчала Гермиона. — Выглядит как...

— Я знаю, как это выглядит! — эмоционально перебил он. — Но, пожалуйста, поехали со мной. Поверь, это действительно нужно сделать.

Он смотрел на нее умоляющим взглядом. Ей хотелось ему верить, очень хотелось.

— Гермиона, — нежно, с едва уловимой ноткой обреченности в голосе произнес он.

— Я не могу, Геш, прости.

— Нет, Гермиона, прошу тебя!

Она не смогла посмотреть в его глаза. Сейчас они были наполненны ужасом. Она почти согласилась, она была в одном шаге от того, чтобы послать все к черту и уехать с ним прямо сейчас. Но она была разумным человеком, а разумные люди не делают глупостей.

— Прости, Геш, мне нужно время, чтобы во всем разобраться.

— Хорошо, — согласился он. — Я... Я буду ждать тебя в кофейне, только не в «нашей». Я буду в следующей. Или буду в своем номере, адрес ты знаешь. Я люблю тебя, — его голос дрогнул.

Шварц молча поднял руки, достал из сумки книгу и положив ее на ее рабочий стол, посмотрел в ее глаза.

— Это тебе, подарок.

— Спасибо, — рассеяно поблагодарила она.

— Можно мне поцеловать тебя?

— Нет! Прости, не сейчас.

— Хорошо. Я буду ждать тебя.

Он посмотрел на нее с надеждой и, развернувшись, вышел из кабинета.

Гермиона судорожно вздохнула, слушая, как ее сердце отстукивает тяжелые удары.

Невольно бросив взгляд на книгу, она заметила, что он принес ей «Чжуань Цзы и его концепцию бабочки».

* * *

Гермиона сидела у себя дома за чашкой горячего чая. Оглядывая цвета кухни, она невесело усмехнулась. И кто придумал оформить здесь все в сером цвете? Тоска, да и только. От размышлений ее отвлек звук открывающегося замка. Почему-то она вздрогнула. А через минуту увидела своего мужа.

— Здравствуй, милая! — поприветствовал он, подходя к ней и целуя в шею.

Она поежилась, а в животе что-то неприятно засосало.

— Привет, — ответила Гермиона.

— Как ты? — спросил он, присаживаясь на соседний стул.

— Да так, думаю о том, почему у нас такая скучная кухня.

— Скучная? — не понял он.

— Да, Дрей, скучная, — она посмотрела на его одежду, которая тоже была полностью серой. — Не люблю серый.

— И давно? — поинтересовался он.

— Не знаю, мне нравится голубой.

— Голубой тебе не идет! — резким тоном отрезал он, затем, заметив ее удивление, добавил уже мягче: — Дорогая, голубой цвет для маленьких глупых девочек, но мудрые женщины носят серый. Ты ведь мудрая, не так ли?

Дрей говорил бархатным успокаивающим голосом, от которого у Гермионы бежали мурашки по спине, а внутри зрело чувство дискомфорта.

— Дрей, ты… У тебя было чувство, что ты несчастлив, при том, что твоя жизнь вроде бы идеальна? — спросила Гермиона сама не зная почему.

— Ты чувствуешь себя несчастной?

— Да, мне кажется — да.

— И давно у тебя это чувство?

— Недавно, — честно сказала Гермиона.

— А до этого?

— А до этого вроде бы все было в порядке.

"Или нет?" — тут же промелькнуло у нее в голове.

Он встал, мягкой походкой подошел к Гермионе, положил ей ладони на шею. Гермиона вздрогнула от его прикосновения.

— Этого не может быть, — промурлыкал он над ее ухом, Гермиона застыла. — Ты счастлива, ты очень счастлива, ведь у тебя идеальная жизнь: твоя работа, где ты звезда; твой комфортный великолепный дом, где все так как ты и хотела. И у тебя есть твой идеальный муж, который любит тебя. А ты любишь его.

«Нет, — проснулось что-то внутри Гермионы. — Не люблю».

Она хотела подняться со стула, но сильные руки не дали ей этого сделать.

— Ты счастлива, — продолжал он нашептывать ей на ухо. — Тебе только кажется, что ты несчастна, но этого чувства на самом деле нет. И ты сама в глубине души это осознаешь.

— Ты так хорошо знаешь меня? — неуверенно спросила Гермиона, ощущая, как тревога медленно разрастается внутри живота.

— Да, милая, — бархатистым шипением сообщил он. — Я отлично знаю тебя, я знаю тебя даже лучше, чем ты сама себя знаешь. Потому что люблю. И я всегда действую в твоих интересах, ты это тоже знаешь; как знаешь и то, что я всегда буду защищать тебя. Я твоя каменная стена, разве ты забыла?

— Нет, — выдохнула Гермиона, чувствуя, как его ладони сдавили ее плечи.

— Вот то-то же.

Он приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Ты будешь со мной всегда. На вечные времена.

Гермиона встала, высвобождаясь от его рук.

— Да Дрей, конечно, но сейчас пойду пройдусь.

— Я надеялся провести с тобой время, книжку почитать или… — его взгляд остановился на книге, что лежала полке.

Это была та самая книга, что ей дал Шварц.

«Чжуан Цзы и его концепция бабочки».

— Откуда эта гадость в нашем доме?! — завопил ее муж.

— Дрей, ты чего? — взвизгнула Гермиона от резкой перемены в его настроении.

Его глаза налились злобой и яростью. Он быстро открыл один из шкафов, достал оттуда бутылку темного цвета. Книгу бросил в раковину, полив жидкостью из этой бутылки. Чиркнул спичкой и бросил ее туда же. Вспыхнул огонь.

— Что ты, твою мать, делаешь? — крикнула Гермиона, смотря, как языки пламени пожирают бумагу.

— Никогда не читай эту книгу, никогда! Я же говорил тебе! — закричал он, схватив ее за плечи.

В эту минуту Гермионе стало по-настоящему страшно.