Тридцать и один день октября (джен)

6 октября, 2000 г.

Рейс в очередной раз отложили, и Гомес проклинал святые небеса за то, что те решили низвергнуться великолепным штормом в столь неподходящий момент.

— Дорогой, я разделяю твою тревогу, но мы же специально проверяли прогноз погоды, чтобы застать Бермуды в самом привлекательном облике, — сказала Мартиша, ласково поглаживая его чуть выше колена. — Кто ж знал, что поездку придётся завершить пораньше.

Они прибыли в аэропорт ещё до полуночи, когда вечером их застал тревожный звонок от отца Гомеса. Разобрать, что стряслось дома, не удалось — связь была скверной из-за той же непогоды. Пока Гомес не находил себе места, Мартиша методично собирала вещи в их уединённом бунгало.

— Так и сказал — срочно приезжайте?

— Он точно просил возвращаться поскорее. И, кажется, что-то говорил про маму…

— Так и знала, что надо было брать с собой кристальный шар!

— Дорогая, у нас и так перевес багажа.

Мартиша грустно улыбнулась, аккуратными движениями разглаживая его рубашку.

— И Вещь остался дома!

— Он не любит длительные перелёты, — с горечью отозвался Гомес, провожая взглядом водяные потоки за окном.

Так они, промокшие до нитки, оказались в зале ожидания. Гомес в конце концов задремал, положив голову на колени Мартише. Её длинные изящные пальцы методично перебирали его локоны и несколько смягчали беспокойство. Ему было совестливо, что он обрекал её на ночь в таких условиях, когда в их распоряжении была роскошная кровать, где они могли разместиться хоть вдоль, хоть поперёк.

Условия стали лётными лишь к десяти утра, но прямого рейса в тот день не было, поэтому пришлось сделать пересадку в Майами.

Тревога не оставила Гомеса ни на борту самолёта:

— Зачем мы только отправились на этот треклятый остров!

— Но, дорогой, нам же твои родители и подарили поездку. Девятый медовый месяц, как-никак.

Ни на выдаче багажа:

— Мы стали хуже Фестера.

— Ну зачем во всём соревноваться с братом. У тебя свои достоинства.

Ни во время ожидания второго рейса:

— Сколько дней мы провели дома в этом году?

— Мы не пропустили ни одного дня рождения и ни одних похорон.

Ни когда до долгожданного приземления в Нью Джерси оставалось полчаса:

— Я же видел, что с отцом не всё в порядке.

— Полагаешь, он попал в беду?

Гомес положил подбородок Мартише на плечо и уставился в окно. Им обоим было не по себе ещё и по той причине, что дозвониться домой они так и не смогли.

Самолёт вскоре начал снижение, но Гомес подозревал, что щемящее чувство внутри вызвано не только перепадами давления. Он смотрел на яркие нити из автомобильных фар за окном и как никогда остро чувствовал пронзающее его чувство вины.

Впервые оно нагрянуло после их с Мартишей поездки в амазонские джунгли прошлой зимой. Разузнав о местных, которые сбывали редчайшие экзотические растения, он не мог не свозить её туда. Вернувшись, они обнаружили, что накануне Дис оказалась в реанимации: она проверяла на огнеупорность электрощит в своей лаборатории. Гомес был в шоке, что они не связались с ними из-за “такого пустяка”, как назвала происшествие сама миссис Аддамс, будучи по уши в бинтах, потягивая рыбный коктейль из соломки.

Но задержались они дома ровно до момента, пока один из кузенов Гомеса не позвал их в экспедицию по Гренландии. А после такой умопомрачительной морозилки сам чёрт велел погреть косточки на тёплом острове посреди океана, тем более родители сами хотели сделать им подарок к девятой годовщине. И в недели между поездками они либо отдыхали, либо готовились к следующей авантюре.

— Ты точно ничего не видела? — в пятнадцатый раз за последние сутки спросил Гомес Мартишу, когда они мчались по шоссе.

— У нас нет с собой их вещей помимо фамильного обручального кольца. И ты же знаешь: мне сложно предвидеть трагедии. Но их будущее будто окутано туманом…

Гомес закрыл глаза.

За последние годы они не услышали ни одного упрёка от родителей, напротив, те поощряли их приключения: когда, как не сейчас!

После Дартмутского колледжа последовал Корнелл. Потом Тиш разузнала о программе в Тибете для ясновидящих, потом Гомеса потянуло к мексиканским корням. Конечно, и дома они тоже проводили немало времени, но Гомес подмечал: чем дольше они задерживались, тем сильнее нарастало напряжение между Тиш и Дис. И хотя уже много лет мама говорила о невестке с гордостью и нежностью, две миссис Аддамс под одной крышей никакая крыша не выдержала бы. Поэтому спустя два-три месяца они собирались в очередную экспедицию, на очередной курс в заграничном университете, навестить очередного родственника или просто слетать на остров, чтобы закрыться в бунгало и не отлипать друг от друга неделю кряду.

И Гомес был абсолютно счастлив, тем более что в детстве ему не удалось повидать мир, так как родители были известными домоседами, особенно отец. И раньше ему всегда казалось, что он пойдёт по их стопам, но жизнь закрутила в водовороте, и хотелось погрузиться в её пучину, а не дрейфовать на поверхности.

Однако на подъезде к дому пронзающее предчувствие лишь усилилось. Особняк выглядел холодным, пустым и неправильным, словно знакомые с детства часы, стрелки которых повернули вспять. Лишь одно порадовало его сердце: Вещь встречал их на крыльце, энергично подпрыгивая на своих пяти пальцах.

— Эй, приятель! — Гомес едва сдержал подступившие слёзы. — Что с матушкой?

Вещь принялся энергично жестикулировать.

— Не видел с утра? И отец пропал?

— О, Вещь, не может быть! — воскликнула Мартиша. — А Дарла приходила? Что? Взяла выходной?!

Они с Гомесом переглянулись.

Дарла — сварливая оборотниха средних лет, помогавшая Дис и Ланиусу ухаживать за их поместьем, брала отгулы только во время полнолуний. Она проживала в хижине посреди хвойного леса неподалёку и шныряла по всей округе, если не была занята домашними заботами. Дарла плевалась от мало-мальской работы, но даже на прошлое Рождество не смогла не заглянуть к ним, чтобы не увериться, что никто не забыл полить проростки белладонны.

Гомес с тяжёлым сердцем положил руку на кольцо входной двери, и та со скрипом отворилась.

Воздух в холле будто замер, вокруг разлилась непривычная тишина. В главной гостиной не играл граммофон, из восточного крыла не раздавались трески из-за очередного безумного эксперимента.

— Здесь никого нет, — уверенно произнёс Гомес.

Мартиша кивнула.

— Я тоже не чувствую ни одной живой души.

Они взялись за руки и прошествовали сперва в столовую, после в кабинет Ланиуса и в лабораторию Дис, в подземелье и на чердак. Каждый дюйм пространства был таким, как прежде, но отчего-то всё казалось покинутым.

— Они тебя точно ни о чём не предупреждали? — спросила Мартиша на лестнице по пути из спален на верхних этажах. — Возможно, решили проведать дальнюю родню?

Но Гомес заметил паучью тень на стене нижнего пролёта, и через мгновенье Вещь уже карабкался к ним по ступенькам.

— Ты что-то нашёл?

“Шар сияет”, — отрапортовал он заикающимися жестами, и вместе они заспешили в небольшую комнату рядом с гостиной.

В кристальном шаре светились лицо Дис:

— Ланиус, детишки уже дома! Решила проверить, вдруг вы добрались. Не снесло ураганом?

— Мама! — Гомес подхватил шар и чуть не закружился с ним по комнате. — Пожалуйста, скажи, что ты вещаешь с этого света, а не с того.

— Я бы сказала, что Ушуая — тот ещё свет.

У Гомеса отвисла нижняя челюсть, и Мартиша подхватила шар, прежде чем тот упал на каменный пол.

— Дис, вы в Аргентине?

— Что, Ланиус вам не сказал? Ланиус, ты что, им не сказал?! — бросила она через плечо.

— Мама, связь была плохая. Мы подумали что-то стряслось и приехали так быстро, как смогли.

— Ну да, ты же знаешь, мы не любим оставлять наше семейное гнёздышко без Аддамсов внутри.

— Почему вы улетели?

— Это всё Ланиус.

Гомес потряс головой от удивления.

— Я знаю, сама до сих пор в шоке! Но я не против подобной терапии — очень освежает. Всё началось с несчастного случая на прошлой неделе: ремонтировала я, значит, проводку в коридоре за кухней, а Ланиус проходил подо мной. Ну я засмотрелась на него — знаешь же, какая у твоего отца шевелюра. Не знаешь? У Мартиши спроси: небось мечтает, чтобы тебе такая же досталась.

— Мама!

— Да рассказываю: в этот раз досталось самой шевелюре — шарахнула его отменным разрядом. Совершенно случайно. Ланиус три дня со мной не разговаривал — не обиделся, нет, — просто разучился малёк, видимо, задела лобную долю. А позавчера после обеда нарушил молчание, так и сказал перед ужином: перемены.

— Какие?

— Сперва подумала, что он разлюбил стейк из бизона, или что мне придётся изменить весь наш рацион — Дарла бы не обрадовалась. А оказалось, он решил, что настал час нам вырваться в большой свет! Так мы и оказались на Исла-Гранде. Вы же присмотрите за домом в наше отсутствие?

— Ну разумеется! — заверила её Мартиша.

— Говорят, Огненная Земля — самое магическое место на земле, — мечтательно произнесла Дис. — Поживем с полгодика и проверим.

— С полгодика?!

Гомес схватился за голову. Мартиша обняла его за талию.

— А как же дом? — жалобно проговорил он. — А мы?

— А вы уже большие и сами справитесь. Кстати, одно из стёкол оранжереи надо срочно заменить. В щелях на чердаке слишком много накопилось пыли: надо прочистить, а то сквозняки едва слышны. Ах да, не забудьте: в подвале тушка бизона, её надо прикончить в первую очередь… Да, дорогой?

Подошёл Ланиус, его худое лицо было озарено почти юношеским предвкушением.

— Перемены.

— Не то слово, — кивнул Гомес.

Ланиус покачал головой:

— Слово — перемены.