Возвращение домой (гет)

осень 1684г

Фландрия

— Так значит, это были не слухи, и вы действительно оставили военную службу?

Лорд Гилдой сделал едва заметный знак слуге, и тот поднес Питеру Бладу бокал вина.

— Да, я подал в отставку. Судите сами, милорд, мне здесь делать нечего. В Европе наступил мир, вот я и решил, что пора подыскать себе более спокойное занятие.

Блад взял бокал, глядя на отражение в вине.

— И что же вы намерены делать дальше, позвольте узнать? — темные глаза Гилдоя смотрели на него с неприкрытой иронией.

Блад пожал плечами.

— Подумываю о возвращении на родину. Звучит патетично... но я скучаю по Дублину.

Полные губы под тонкой полоской усов растянулись в усмешке.

— Ах, лейтенант, вы, как всегда, меня удивляете... Но я позвал вас сюда не просто так, как вы могли догадаться.

Он жестом пригласил Блада присесть в кресло напротив.

— Честно говоря, я был обрадован, узнав, что вы теперь свободны от службы в рядах французской армии. Мне всегда казалось... сложилось такое впечатление... что ваши таланты и мастерство были недооценены.

— Лет пять назад подобный факт, возможно, беспокоил бы меня, — ответил Блад, сделав глоток вина. — Но сейчас... сейчас вся эта честолюбивая возня и грызня мало меня занимают.

Лорд Гилдой задумчиво разглядывал его, откинувшись на спинку кресла.

— А что бы вы сказали, если бы вам предложили поступить на новую службу? Будьте уверены, там вас оценят по достоинству.

Блад, казалось, смотрел куда-то поверх собеседника.

— Новую службу, вы сказали? Интересно. Хотелось бы знать подробнее... особенно насчет цены.

Гилдой слегка поморщился, когда его собеседник задал вопрос столь прямо и практично.

— Хорошо, я буду откровенным с вами. Вряд ли эта служба принесет вам много богатства, но если всё пройдет, как задумано, ваше имя может быть вписано в историю. В историю Англии. Как видите, я ничего от вас не скрываю, мистер Блад. Потому что знаю вас не первый год, и верю в то, что вы человек достойный и благородный. Для меня было бы большой честью видеть вас в наших рядах...

Блад молчал, медленно вращая бокал в ладонях. Лорд Гилдой действительно говорил очень откровенно. И подвергал себя и своих сподвижников серьезному риску. Так значит, слухи были верны, и этот молодой аристократ вступил в ряды сторонников герцога Монмута, который уже несколько лет жил в Голландии в изгнании. Блад слышал также, что Джеймс Скотт Монмут не намерен скрываться до конца своих дней, и готовит возвращение в Англию, чтобы предъявить свое право на королевский престол. С точки зрения Блада, это была крайне дерзкая и безумная идея, но он замечал, что все больше людей вокруг ею заражаются.

Он решил, однако, еще немного поиграть в кошки-мышки.

— Вряд ли меня заинтересует служба королю Англии, — сказал Блад многозначительно. — Если бы это было так, я бы не вступил в голландский флот и не воевал бы под французским флагом.

— О, я могу сформулировать свое предложение иначе, лейтенант, — ответил Гилдой после небольшой паузы. — Ваши услуги, ваш талант и ваша шпага нужны мне. Советую подумать над этим предложением, мистер Блад. Вы один из немногих людей, на которых я бы мог положиться, зная, что они не подведут меня.

Блад оживился.

— Милорд, я очень благодарен вам за оказанное доверие и добрые слова. Также хочу сказать, что почел бы за честь служить вам верой и правдой, но есть один момент, который вынуждает меня отклонить ваше предложение.

Лорд Гилдой нахмурился, ожидая, когда он продолжит.

— Что же вас смущает, сударь?

— Тот, кому служите вы, сэр, — Блад говорил прямо, зная, что лорд Гилдой любит такие речи.

Лорд Гилдой поморщился.

— Хм, мне казалось, что вас, как человека, любящего риск, может заинтересовать это предложение.

Блад невесело усмехнулся.

— О, я люблю риск, вы правы, но только если в этом есть необходимость. И смысл.

Вот как раз смысла в затее герцога и его сторонников Блад не видел. Дело пахло государственной изменой, а это нешуточный риск. Возможно, он был бы другого мнения, если бы лидером готовящегося переворота был кто-нибудь более волевой, а не Монмут, всецело полагающийся на своих советников. Ненадежное дело, в случае провала которого всем участникам грозит смертная казнь. Нет, хватит с него политических интриг, больше он в них не полезет, уже ученый.

— К тому же, милорд, мое вероисповедание...

— Ах, Блад, полноте! — перебил его лорд Гилдой. — Вы ведь сами говорили мне...

— ...что я добрый католик, милорд, — спокойно закончил его фразу Блад.

Лорд Гилдой пристально посмотрел ему в глаза, а потом вздохнул.

— Чертовски жаль, лейтенант. Но я не буду настаивать. Полагаю, излишне напоминать о том, что этот разговор лучше держать в тайне?

Блад сделал жест рукой, который на условном языке наемников означал «нем как могила».

Лорд Гилдой немного расслабился, не сводя с него глаз.

— Будьте уверены, ваш отказ от моего предложения ничего не изменит в наших с вами отношениях.

Блад поклонился ему.

— И все же, подумайте еще раз, лейтенант. У вас есть неделя. Я возвращаюсь в Англию, и мог бы взять вас с собой. Скажите честно, зачем вам далась эта Ирландия?

— Я подумаю, милорд, — вежливо ответил Блад. — Но вряд ли мое мнение изменится.

— Как бы ни сложились обстоятельства, я всегда готов принять вас в моем доме, — лорд Гилдой что-то написал на небольшом листе бумаги, сложил его, запечатал и протянул Бладу. — Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи, и будьте уверены, вам окажут радушный прием.

Блад немного смутился, засовывая лист за пазуху.

— Вы очень любезны, милорд...

— Ах, бросьте, сударь! — перебил его Гилдой. — В наше бурное время трудно найти людей, которые могли бы называться «настоящими друзьями». И неужели вы думаете, что, заполучив подобного друга, я позволю себе пренебрегать такой ценностью?

Он протянул Бладу руку, и тот, растроганный столь пылким душевным порывом молодого аристократа, почтительно пожал ее.

* * *

Январь 1685 г.

Порт Сен-Назер, Франция

Резкий звон корабельного колокола заставил Блада открыть глаза и оглядеться по сторонам. Где он? Постепенно сон развеивался, а реальность становилась все четче. Он на шхуне «Рози-Энн», которая должна доставить его в Дублин. Блад вздохнул, осознав, что тело затекло от сна в неудобной позе. И еще он чертовски замерз.

Закутавшись в плащ, Блад попытался определить, что происходит на корабле. На палубе было подозрительно шумно. Прислушавшись, он различил французскую речь. Слегка встревоженный, Блад встал и попытался привести свою одежду в порядок. В это время по трапу загрохотали шаги.

— Так, давайте посмотрим, все ли соответствует документам, — произнес властный голос по-французски. — Насколько я помню, месье Питт, вы везете малагу?

— Да, сэр, — почтительно ответил шкипер на ломаном французском.

Блад плохо видел их в полумраке нижней палубы.

— Вы запоздали в этот раз. Штормит уже неделю, — снова строгий голос неизвестного француза. — Все стоят на якоре и в море носа не кажут.

— Уже второй рейс делаем, сэр, — ответил Питт. — Немного задержались в Кадисе. А штормит... что ж, бывало и хуже, сэр.

— Прыткий малый, — француз слегка усмехнулся. — Не боязно плавать в одиночку, без конвоя? Небось, ваш арматор весь извелся, ожидая вестей?

— Так ведь сейчас перемирие, — ответил Питт, пожав плечами. — Потому и пошел один. Три года этого ждали. А что касается арматора... то он перед вами. Судно принадлежит мне и моему кузену, нам и ответ держать за собственные ошибки.

— Удалец! — констатировал француз, подходя ближе. — Ладно, давайте перейдем к делу, господин шкипер. Сейчас посмотрим ваш товар и проверим список пассажиров, если таковые имеются. Постараемся не отнять у вас много времени.

Блад наклонил голову, начиная узнавать этот голос.

— А это кто? — невысокий человек в сюртуке военного образца остановился напротив него.

— Наш пассажир, сэр. Сел на борт в Нанте, — ответил Питт.

Француз, чуть прихрамывая, подошел поближе.

— Гугенот? — его голос стал жестче.

— Католик, месье, — ответил Блад, поклонившись. — Полагаю, мы встречались раньше.

Мужчина замер, вглядываясь в него, а потом его черные брови поползли вверх.

— Блад?! Черт побери, вот так встреча! Что вы забыли на этой лоханке? Я думал, что вы сейчас командуете каким-нибудь линейным кораблем!

— Капитан Вальбуа, вынужден вас разочаровать, но воинская служба теперь меня не привлекает, — ответил Блад с улыбкой. — Но рад видеть, что вы по-прежнему при деле.

Француз презрительно махнул рукой, повернувшись к людям, которые его сопровождали.

— При деле! Вы слышали, господа? Он сказал, при деле! Мой бог!

Потом снова посмотрел на Блада, и в его черных глазах промелькнули грусть и тоска.

— Да, капитан Вальбуа теперь очень занят, вылавливая проклятых гугенотов из корабельных трюмов. Воистину, достойное занятие для того, кто сражался под знаменами Дюкена и Вивонна! Вот до чего доводит нас проклятое перемирие, господа! Так всегда случается, поверьте моему слову. Если нет врага внешнего, рано или поздно начинают искать врагов внутренних.

Офицеры послушно кивнули, явно не желая спорить со своим командиром.

Шкипер молча переминался с ноги на ногу, ожидая, когда же французы продолжат досмотр корабля. Задержки были ему ни к чему, особенно в это время года.

— Ах, позвольте представить вам этого джентльмена, господа, — говорил капитан Вальбуа, положив руку на плечо Блада. Тот чуть поморщился от боли, но сумел сдержаться. — Перед вами тот самый дерзкий малый, который взял меня на абордаж в семьдесят пятом, а потом спас мою ногу.

— Как ваша нога, кстати? — поинтересовался Блад негромко, после того как церемонно поклонился всем офицерам.

— Прекрасно, и всё благодаря вам, — ответил Вальбуа, улыбнувшись. — Немного хромаю, но службе это не помеха. Да, господа, чертовски обидно быть взятым на абордаж корабельным врачом, но, как видите, и свои выгоды здесь есть! Сначала тебе простреливают ногу, а потом тут же лечат, да так мастерски, что следа не остается.

Все улыбнулись.

— Какая встреча, мой бог, какая встреча! — гудел Вальбуа, похлопывая Блада по плечу. Тот немного побледнел, но продолжал улыбаться. — Мы должны это отметить. Эй, месье Питт, вы не будете возражать, если мы позаимствуем немного вашей малаги?

Шкипер пожал плечами, понимая, что возражать бессмысленно — здесь, во французских водах, этот капитан был царь и бог, — и выразительно посмотрел на своего помощника. Тот только шевельнул бровями.

— Месье Блад, я сгораю от любопытства, — капитан Вальбуа вручил ему стакан малаги, когда они прошли в кают-компанию. — Я был уверен, что после того лихого боя вас должны были наградить... отметить... Пожалуйста, утешьте мое раненое самолюбие, неужели мое поражение и последующий плен ничего не принесли вам лично?

— О, все это было, вы правы, — кивнул Блад. — Меня повысили до лейтенанта. Сам де Рюйтер подписывал приказ.

— Ах, Великий Голландец, мир его праху! — кивнул капитан Вальбуа, и остальные офицеры почтительно склонили головы. — Вот кто умел ценить храбрость и доблесть. Причем, своевременно. Теперь, увы, всё погрязло в бумажной волоките и интригах. И капитанский патент может купить любой знатный и богатый самодур, не умеющий отличать шкот от шкива. Главное... — и он понизил голос, — чтобы этот самодур был католиком.

Офицеры неловко дернулись, старательно изучая переборки и подволок.

— Но голландцы, хоть и протестанты, по крайней мере, чтят своих героев. А что делаем мы, французы? — не унимался Вальбуа, размахивая бокалом. Было видно, что эта тема для него наболевшая. — Месье Блад, вам известно, что король недавно отстранил от адмиральской должности господина Дюкена?

Блад этого не знал и был очень удивлен.

— Вот так мы чтим наших великих флотоводцев, — печально сказал Вальбуа и сделал глоток малаги. — Только потому, что он имел несчастье быть гугенотом.

Потом капитан устремил на Блада проницательный взгляд.

— А вы-то почему ушли из флота, месье? С вашим-то талантом!

Блад задумчиво улыбнулся.

— На то было несколько причин. Но это слишком долгая история.

— Скрытничаете, как всегда! Но ведь вы поступили к нам на службу. Уверен, во флоте вам всегда были бы рады. Ученики Рюйтера везде нарасхват.

— Скажем, из принципа, — ответил Блад. — Я поклялся себе, что не стану служить под знаменами тех, кто убил Старика. Так что пришлось уйти на сушу.

— Принципы, ха! — Вальбуа улыбнулся. — А в отставку тоже из принципа вышли?

Блад оставался серьезным и кивнул.

— Можно сказать и так, капитан. Вы верно подметили насчет перемирия. Наши войска король намеревался перебросить во Францию, чтобы... знаете ли... заняться вплотную гугенотами. Раз уж мы без дела мотаемся, так он рассудил.

Вальбуа помрачнел, проведя рукой по подбородку.

— Я слышал об этом, месье. И о том, что войска теперь квартируют исключительно у гугенотов…

— Этот вариант не по мне, — Блад покачал головой. — Так что я решил выйти из игры.

— Ясно, — коротко ответил Вальбуа, и его глаза стали жесткими. — Ну, мы, как вы видите, тоже геройствуем помаленьку. Куда же теперь?

— В Ирландию, — сказал Блад. — Домой, к врачебной практике.

— Послушайте, Блад, — француз наклонился к нему. — Может, вернетесь во флот? Хотя бы врачом, если уж вам так осточертело оружие, а? Будьте уверены, на моем «Тридане» для вас всегда найдется место. Не думаю, что это перемирие продлится долго. Так что у нас будет настоящая работа, а не это позорище.

Блад покачал головой.

— Капитан, спасибо на добром слове, но... я выхожу из игры, — сказал он мягко.

Вальбуа посмотрел на него пристально, а потом поклонился.

— Чертовски жаль! — сказал он. — Но раз уж так, то счастливого пути. Учитывая, как штормит сейчас в море, это не лишнее пожелание.

Он оглянулся на своего помощника, который как раз вернулся с досмотра.

— Все чисто, господин капитан! — доложил тот.

Вальбуа хитро прищурился, глядя на Питта.

— Ладно, месье торопыга, плывите дальше. Приятно иметь дело с честными людьми, которые не возят ни контрабанды, ни проклятых гугенотов.

Питт молча поклонился с абсолютно бесстрастным лицом.

Через полчаса французы покинули шхуну, и «Рози-Энн» направилась дальше, покачиваясь на высокой волне.

Блад вспомнил о своем намерении вытребовать себе каюту поудобнее и попытался поговорить на эту тему со шкипером. Но мистер Питт его озадачил, отказавшись выделить ему другое помещение.

Спорить из-за такого пустяка Блад не стал, тем более что, к его величайшему удивлению, он почувствовал себя немного странно. Сначала Блад не понимал, что случилось, а потом рассмеялся, издеваясь над собой. Подумать только, как давно он не был на море, раз его скрутила морская болезнь!

Посему, слегка позеленев, он укрылся в своем закутке, пытаясь пережить этот досадный недуг.

А шхуна, сражаясь с усиливающимся ветром, покинула порт Сен-Назер, отдалялась от французского берега...