История древних королей. Принц Каспиан (джен)

? Государь, здесь спуск! — Люси первая добежала до края. Питер опустился на колени и осторожно заглянул вниз.

? Ты права, моя маленькая нимфа, ? улыбнулся он. — Осталось только обрушить вот этот небольшой выступ, и можно будет спуститься.

? Ай! — Эдмунд едва успел отскочить, как этот выступ осыпался самостоятельно. — Будет впредь мне наука, ? посмеиваясь, фыркнул он. — Не стоять на готовом рухнуть уступе.

? Сэр Эдмунд, что это за чудеса эквилибристики? — надменно вздернула подбородок и брезгливо сморщила носик Люси, обмахиваясь воображаемым веером. — Королю не пристало скакать, словно кентавр на углях!

? О, леди Люси! — взвыл Эдмунд, уже успевший спрыгнуть на небольшую площадку, с которой вела узкая тропка к воде. — Не напоминайте мне про леди Бриам! Недели общения с дочерью шаха Беррена мне хватило на всю жизнь!

? Простите, сэр Эдмунд, не смогла сдержаться, ? потупилась она.

Через полчаса все уже были на другом берегу. Обошлось без серьезных травм, хотя Питер расцарапал себе руки о колючий кустарник, а Трам едва не свалился в воду. Передохнув несколько минут, путники отправились дальше. Теперь всех вел Эдмунд, который ориентировался на мелькающую меж деревьев золотую шкуру. И чем дольше они шли, тем легче им становилось. Вот уже и Питер увидел отблеск золота, вот уже Сьюзен заметила кусочек роскошной гривы. Ребята двигались все быстрее и быстрее, почти бежали, не обращая внимания на окрики гнома. Неудивительно, что на поляну они выскочили гурьбой и навалились на огромного льва.

? Аслан! — четыре радостных крика слились в один. Короли и королевы Нарнии обняли Великого льва, после чего отошли на шаг и преклонили перед ним колена.

— Встаньте, дети мои, — мягко прорычал Аслан. — Никто из вас не утратил веры, что очень радует меня. А теперь покажите мне этого гнома, который не верит во львов! Поди сюда, сын Земли, поди СЮДА!

— Виденья и наводненья! — почти неслышно простонал Трам.

Дети, которые знали Аслана и видели, что гном нравится ему, не тревожились. Другое дело Трам, никогда не видевший львов, тем более — Льва. Однако он сделал единственную разумную вещь — вместо того, чтобы броситься наутек, неверным шагом двинулся к Аслану.

Аслан бросился на него. Вы когда-нибудь видели, как мама-кошка держит в зубах своего маленького котенка? Это было что-то вроде этого. Гном, сжавшийся в комочек, свисал изо рта Аслана. Лев встряхнул его, кольчуга задребезжала, как связка ключей, а потом — алле-гоп! — гном взлетел в воздух. Он был в такой же безопасности, как в собственной поcтели, но он-то этого не знал. Огромные бархатные лапы подхватили его нежно, как материнские руки, и поставили на землю.

— Сын Земли, будем ли мы друзьями? — спросил Аслан.

— Д-да, — прохрипел гном, еще не в силах отдышаться.

— А теперь идите, сыны Адама, и ты, сын Земли. Мы не можем терять времени, ступайте в Курган и разберитесь с тем, что обнаружите.

Короли и гном не посмели возразить, хотя юноши еще о многом хотели поведать Аслану и, в свою очередь, расспросить Великого льва. Но все понимали, что дорога каждая минута, а для разговоров еще придет время.

* * *

На границе лагеря пришлось немного задержаться, чтобы дождаться патруля. Питер не хотел пробираться в лагерь, словно какой-то лазутчик. Долго ждать не пришлось, и надувшийся от важности Мыш проводил их к самому Холму.

— Кто идет? — два барсука-часовых поднялись, обнажив зубы.

— Трам, — ответил гном, — и с ним короли Питер и Эдмунд из далекого прошлого.

— Ну наконец-то! — проворчали стражи, обнюхав мальчиков.

— Дайте нам света, друзья, — попросил Трам.

Барсуки нашли факел сразу за аркой, протянув его Питеру, но тот передал его Траму.

— Я прошу вас предводительствовать, мой дорогой друг, — сказал он. — Мы не знаем дороги, а лабиринты Холма запутаны.

Трам взял факел, немного поворчав для приличия, после чего первым вошел в темноту. Туннель был довольно узким, сырым, на стенах Питер увидел плесень, а над головами идущих несколько раз пронеслись летучие мыши. Эдмунд внимательно изучал знаки на стенах.

— Государь, взгляни на эти письмена — они похожи на нарнийские, но, всё же, немного различны. Сколько же лет прошло с тех пор, как мы были здесь в последний раз…

— При нас этих знаков еще не было, — грустно усмехнулся Питер. — Они очень древние, но мы всё же старше.

В конце туннеля была приоткрытая дверь, откуда доносились громкие голоса. Спорщики были так увлечены друг другом, что не заметили подошедших.

— Что-то мне это не нравится… — пробормотал Эдмунд, вслушиваясь в разговор.

— Давайте послушаем? — предложил Трам, и юноши с ним молча согласились.

— …но все же признайте, что ваша затея провалилась! — злобный голос перекрыл прочие.

(«Это Никабрик», — шепнул Трам.) А говорящий тем временем все больше распалялся:

— Вы подули в Рог, ваше высочество, и что теперь? Помощь не пришла, когда была так нужна нам! Это все детские сказки!

— Мираз напал едва ли не раньше того, как ушел Трам, — возразил ему спокойный голос.

(«Боровик», — опять же подсказал гном.)

— Не мне вам объяснять, что его высочество протрубил в Рог, как только выдалась небольшая передышка. Я уверен, что помощь уже в пути.

— Ты будешь ждать, пока тельмарины не прирежут тебя на королевской кухне! — закричал Никабрик. — А пока вы ждете, мои гномы гибнут! Каждый пятый полег вчерашним утром! И кого посылают в самые опасные операции?! Гномов!

— Никабрик, будьте благоразумны, ваши обвинения совершенно беспочвенны… — возразил ему новый голос, который принадлежал доктору Корнелиусу.

— О, профессор! — вдруг Никабрик резко успокоился. — Вы же человек ученый, так тоже будете утверждать, что помощь придет? Мы использовали Рог, но никто не пришел!

— Надо признать, я очень разочарован… — смутился Корнелиус.

— Успокойтесь! — а это вступил в разговор сам Каспиан. — Как я понял, Никабрик, ты не просто так поднял эту тему на Совете. У тебя есть что предложить?

— О да, — как-то предвкушающее протянул гном, но тут же сбился на лихорадочный шепот, так что стоящим за дверью пришлось затаить дыхание. — Мы же попробовали вызвать Аслана и древних королей, ведь так? Но они не появились, нет… Это сказки, просто сказки, и у нас нет никаких доказательств их существования, кроме глупых легенд… Но можно вызвать силу, которая некогда покорила самого Аслана, доказательства существования которой существуют…

Эдмунд дернулся, но Питер успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Великий Аслан, пусть это окажется не то, о чем я думаю! — яростно прошептал Эдмунд, кладя ладонь на рукоять меча.

— О ком ты говоришь? — недоуменно спросил Каспиан. — И скажи, пожалуйста, кто те, кого ты привел сегодня на Совет?

— О, с позволения вашего высочества, я сама немного расскажу о себе, — раздался тоненький жалобный голос. — Ваше высочество не должно бояться бедной сгорбленной старушки, я владею маленьким жалким искусством, не таким могущественным, как ваше, господин доктор, — всего немножечко чар и несколько заклинаний, которые я с радостью применю против врагов, если на то будет общее согласие. Потому что я их ненавижу, о да, никто не может ненавидеть так, как я!

— О, мадам, кажется, я знаю, кто вы… — пробормотал доктор Корнелиус. — но, быть может, и вы расскажете о себе?

— Я алчу. Я жажду. Укусив, я вцепляюсь насмерть, и даже после моей смерти захваченное вырезают из тела жертвы вместе со мной. Я могу голодать сотни лет и не умру, могу спать сотни лет на льду, и не замерзну. Я могу выпить реку крови и не лопну. Покажите мне ваших врагов.

— Волк-оборотень! — Питер едва удержал рванувшегося вперед брата. — Я считал, что мы истребили этих тварей!

— Ты привел сюда ведьму и волка-оборотня, — резко сказал Каспиан, — и что же ты хочешь предложить?

— Еще до королей и королев правила великая сила, ведь сто лет зимы — это действительно могущество! Белая Колдунья была великой, она убила Аслана!

— Ты безумен! — в щель Питер увидел, как Каспиан отпрянул. — Разве не говорили нам, что она была в сотни раз худшим врагом, нежели Мираз?

— Возможно, но лишь для вас, людей! — воскликнул Никабрик. — Гномам она всегда благоволила. Я гном и стою за свой народ. Мы не боимся Колдуньи! И если вы не сможете помочь моему народу, то я пойду к тем, кто поможет!

— Это открытое предательство? — прошелестел вынимаемый из ножен меч.

— Спрячь оружие, Каспиан, — сказал Никабрик. — Убийство на Совете, да? Вот каковы ваши игры?!

— Господа, успокойтесь, — вклинился между спорщиками Корнелиус. — Не торопитесь. Колдунья мертва, и этот факт неоспорим. Как это вы, Никабрик, собрались вызвать ее?

— Мертва ли? — оборотень издал сухой смешок.

— Его дорогое маленькое высочество не может беспокоиться, ведь ни одна Колдунья не может умереть. Ее всегда можно вернуть из небытия!

— Вызовите ее, — тусклый лающий голос оборотня. — Мы готовы! Очертите круг! Зажгите синий огонь! Вызовите!

В следующий миг Эдмунд все же вырвался из крепкой хватки брата и ворвался в комнату, обнажая меч. Голова ведьмы была снесена в первую же секунду, потом серебряный кинжал впился в сердце оборотня. Сам Эдмунд, словно ангел возмездия, возвышался над Никабриком, и темный меч подрагивал у его шеи. Из горла Эдмунда вырывалось угрожающее рычание.

— Ты собрался вызывать ее! Ту, которая была хуже сотен тысяч Миразов! Ты говорил, что она благоволит гномам — и ты, черт подери, прав. Она позволяла им прислуживать, стелиться ковриками у ее ног, чтобы выслужиться перед ней! Она не жалела ни врагов, ни союзников, ей не нужен был никто, и жизнь преданного слуги приравнивалась к жизни пленника, сидящего в леднике! Ты хотел вызвать ее — ты хотел попасть в рабство к сумасшедшей? Она прекрасна в своей ледяной красоте, но ее сердце — кусок льда, столь же холодного, как и окружающая ее зима. И за это ты боролся? За это ты боролся, гном?! За подобное будущее для своего народа?! — Эдмунд уже практически кричал в лицо Никабрику. — Я ненавижу ваше темное племя, готовое на все ради собственной выгоды! Я был уверен, что истребил всю мразь, но, видно, где-то ваше дрянное племя все же выжило! И будь уверен, гном, что я уничтожу всех прихвостней Колдуньи, пусть это и будет последним, что я совершу в этой жизни!

Коротко свистнул меч, и отрубленная голова гнома покатилась по полу.

* * *

Эдмунд стряхнул с меча капли крови, после чего выдернул из тела волка кинжал и очистил и его тоже. Все это происходило в полнейшей тишине, поскольку Каспиан, доктор Корнелиус, Боровик и Трам просто не успели толком осознать, что случилось, а Питер стоял, прислонившись к косяку, и укоризненно смотрел на брата. Закончив с оружием, Эдмунд повернулся к Питеру и склонил голову.

— Простите мою несдержанность, государь, — глухо произнес он, не отрывая взгляда от пола, после чего повернулся к Траму: — И ты прости меня, сын Земли, за необдуманные слова, сказанные в порыве гнева.

— Да что уж там… — хмыкнул гном. — Что я, не понимаю?

Питер предпочел промолчать.

— Господа, не хотите ли вы представиться? — раздался из-за спины Эдмунда чуть насмешливый голос Каспиана.

— Я — Эдмунд Справедливый, король Нарнии, — повернулся к нему тот. — Государь — Верховный король Нарнии и Император Одиноких островов Питер Великолепный. Трама, я полагаю, вы уже знаете, — со смешком закончил он.

— Для меня честь познакомиться с вами, ваши величества, — уважительно склонил голову в приветствии Каспиан. — Правда, я полагал, что наша встреча состоится при несколько других обстоятельствах. Жаль, что Никабрик решился на предательство.

— Приспешников Колдуньи нечего жалеть! — резко сказал Эдмунд, загоняя меч в ножны. — Они были готовы впустить Джадис в этот мир, не думая о последствиях подобного шага!

— Успокойтесь, сэр Эдмунд, — положил ему руку на плечо Питер. — Все уже закончилось, а потому я предлагаю спокойно пообедать, после чего обсудить сложившуюся ситуацию. И, ваше высочество, — он мягко улыбнулся, — мы здесь не для того, чтобы занять трон, а чтобы позволить взойти на него вам.

— Поверьте, ваше величество, если бы существовала такая возможность, я бы с радостью отказался от трона, — хмыкнул Каспиан. — Но увы, в столь смутные времена удалиться в глушь я просто не имею права.

— И это слова истинного короля! — улыбнулся Питер, и даже губы Эдмунда изогнулись в слабом подобии улыбки.

Нерии'саа пел, вновь глотнув крови врагов Нарнии, но эта песнь не радовала его хозяина. Ему вновь пришлось убить. Пусть врага, пусть предателя и последователя Колдуньи. Но он не хотел убивать! Спустя столько времени — лет ли, веков, тысячелетий — он вновь убил, хотя когда-то решил больше никогда не обагрять меч в крови. Но чего стоит это решение, когда вновь приходится освобождать свою порабощенную страну?