Dream (гет)

Так много мне приходит писем,

А радости в них больше нет.

Но я от них уже зависим.

В них боль моя, и твой в них свет.

 

Я не без сожалений отложил книгу, пошел забирать у совы послание и ужасно обрадовался, когда оно оказалось у меня в руках, — письмо было от Гермионы. Я улыбнулся, распечатывая конверт.

 

Милый Драко!

Мне так не терпится рассказать тебе последние новости, что я сразу же после возвращения из библиотеки решила написать тебе это письмо, пусть мне и хочется поскорее лечь спать.

Не поверишь, какими насыщенными и невероятно интересными у меня оказались несколько предыдущих дней, а главное — сегодняшний. Но все по порядку.

Я значительно улучшила свои показатели в общем рейтинге студентов. Теперь я восемнадцатая, представляешь? Но это все не просто так, одного усердия в изучении дисциплин мало, чтобы добраться до вершины рейтинга. Все дело в том, что мы с моими друзьями — Сьюзен, Шарлоттой и Робертом — вместе выполнили один практический проект по заживляющим зельям и получили наивысшую оценку на всем курсе! Я так рада, не передать словами! Это большой успех, нас очень хвалил профессор, который ведет у нас предмет «лечебные зелья». Теперь я должна стараться еще усерднее и работать еще больше.

Знаешь, возможно, так я скоро и до первой десятки рейтинга доберусь! Было бы очень здорово попасть в число десяти, а может, и пяти самых успешных студентов Академии. Но пока что это все только мечты, мне еще предстоит много, очень много трудной работы. Хорошо, что я познакомилась со Сьюзен, а она в свою очередь познакомила меня со своими друзьями, теперь нас четверо, и это определенно гораздо лучше, чем если бы я была совсем одна и все задания выполняла в одиночку. Благодаря их компании, я даже стала делать успехи по предмету «вредоносные зелья». Хоть мне до сих пор и не нравится, что в перспективе все выпускники Академии смогут быть невероятно талантливыми отравителями, но не могу не согласиться с Робертом, что врага, как он выразился, нужно знать в лицо. И правда, кто знает, когда пригодятся те или иные знания, как тогда, со статуэткой. Если бы ты не бывал с отцом в Лютном переулке и не знал, что это за вещь, меня бы сейчас уже не было на свете.

А теперь о главном! Сейчас расскажу тебе, что произошло сегодня вечером.

После лекции по зельям, влияющим на психику людей, нам дали задание подготовить эссе про восстанавливающие свойства клена серебристого в лечебных зельях, но мы со Сьюзен и Робертом забрели немного не в ту секцию библиотеки и нашли несколько удивительных книг про зелья, восстанавливающие рассудок. Я очень обрадовалась, пролистав одну из них. Конечно, там нет готового рецепта, чтобы помочь твоему отцу, но из представленных составов можно попробовать что-то создать. Только нужно внимательно изучить сочетания компонентов, некоторые ингредиенты очень редкие или дорогие, кроме того, в определенной концентрации они могут быть опасными для зельевара. А еще Роберт сказал, что здесь есть немало книг, посвященных темным заклятиям и их последствиям.

К сожалению, вынести из библиотеки эти книги мне не позволят, они очень ценные, но я буду сидеть над ними по выходным, а может, даже попрошу девчонок и Роберта помочь мне с этим. Только тогда придется немного посвятить их в твою историю, чтобы они понимали, что именно нужно искать, ведь повреждения разума могут быть вызваны разными причинами, и способы лечения тоже разные для каждого случая.

Надеюсь, ты не против, если я расскажу ребятам о тебе?

Это реальный шанс спасти твоего отца. Я очень уважаю колдомедиков из Мунго, но они не верят в прогрессивное зельеварение, отдавая предпочтение хорошо проверенной классике, но поверь, Академия гораздо выше по уровню, и здешние зельевары, мне кажется, могут творить настоящие чудеса. Или настоящие катастрофы, если говорить о моих нелюбимых вредоносных зельях. Я еще не встречалась с таким удивительным походом к магии и зельям и их взаимодействию. Конечно, мне еще многому предстоит научиться, но я очень стараюсь и верю в успех. Надеюсь, и ты в меня веришь. И все обязательно получится.

Я рада, что обо всем тебе рассказала, и теперь спокойно могу ложиться спать. Жаль, что во сне нельзя учить конспекты, мне бы сейчас это очень пригодилось. Но хватит обо мне.

Расскажешь, как ты? Как успехи на работе? Как родители?

Буду очень ждать твоего ответа.

Люблю.

Твоя Гермиона

 

Я скомкал письмо, как только дочитал его. Мне не нравилось, категорически не нравилось все, о чем писала Гермиона. Зачем ей первое место в рейтинге? Она и так умница, и нет нужды кому-то это доказывать. Но попадание в пятерку лучших автоматически прибавляло ей занятости на каникулах, а значит, мы с ней могли не увидеться до самого лета! Черт, я не хотел прожить без нее целый год! Я не был к этому готов! А она словно бы и не чувствовала этого. Она отдалялась от меня так стремительно, что становилось страшно. Нас разделяло не только расстояние, и я не мог ничего с этим сделать.

Какого дьявола она собиралась посвящать своих так называемых новых друзей в мою историю? В нашу с ней историю, в конце концов! Как она представляла себе их реакцию на рассказ о том, что ее парню (а может, она вообще скажет, что я просто ее знакомый?) — бывшему преступнику — нужна помощь в том, чтобы спасти от сумасшествия его отца — такого же преступника, как и он сам? И эти незнакомые мне люди будут обсуждать мою жизнь и мои проблемы и помогать Гермионе. Ясно же, что это будет за помощь. Они просто скажут ей: «Бросай этого идиота, он станет темным пятном на твоей репутации, к тому же он тянет тебя вниз. Без него ты достигнешь большего».

Я хмыкнул, скривившись, и достал пергамент из ящика стола. Пусть я и не мог немедленно отправить письмо, написать ответ я хотел прямо сейчас.

 

Здравствуй, Гермиона!

Я очень рад за твои успехи и поздравляю тебя с новыми достижениями. Не знаю, как ты все успеваешь, но это восхищает меня, я бы так не смог. Хочешь достигнуть вершины рейтинга — удачи.

Только, знаешь, раз ты там так занята зельями, контрольными и написанием эссе в компании своих новых друзей, то, будь добра, не трать свое драгоценное время на поиски информации по зельям для отца. В конце концов, это моя проблема, и я справлюсь с ней сам. Не нужно ничего рассказывать обо мне однокурсникам, я не хочу, чтобы кто-то обсуждал меня за моей спиной. В Британии таких людей предостаточно, мне не нужна дополнительная слава.

Учись в свое удовольствие, а я буду искать пути помочь моему отцу. Пусть у тебя там неплохие условия для исследований, этим лучше заниматься мне. Не думай, что я не допускал возможности, что стоит попробовать создать новое зелье, чтобы улучшить состояние отца. Я уже начал работу над этим, и я справлюсь сам. Я не идиот и не нуждаюсь ни в чьей помощи. Не хочу даже слышать, что какие-то неизвестные люди влезут в мою жизнь или жизнь моей семьи, даже если они хотят тебе помочь.

Ты спрашивала, как я. Так вот, у меня все без изменений. Не могу, как ты, похвастаться удивительными достижениями, но и жаловаться не буду. Отец все так же, как и был — целыми днями смотрит в окно. Мать сидит дома, в мэноре, потому что я попросил ее не покидать поместье, ведь в Лондоне, а точнее — в Мунго — наш старый знакомый Хэролд Райт, и пробудет он здесь очень долго. Твой друг Поттер считает, что существует опасность нападения на кого-то из нас дяди Райта — мистера Шарпа, но пока что, к счастью, он не объявился.

Пусть ты далеко, но это относится и к тебе, поэтому прошу тебя, будь осторожна и предельно внимательна. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Драко

 

Дописав письмо, я запечатал его в конверт и сразу же лег спать. Только вот уснуть мне так и не удалось. Совсем.

Я лежал, наблюдая, как за окном в небе постепенно появляется розовая полоска рассвета, как медленно всходит солнце и яснеет небо. Слушал, как ветер шумит высохшей листвой, а по дороге спешат куда-то магловские автомобили. И в этот момент я ненавидел их всех, а прежде всего — самого себя.

На работу я отправился в отвратительном настроении.

* * *

Первая половина рабочего дня прошла незаметно. Я разобрал заявки на зелья, нарезал очередные ингредиенты под пристальным взглядом Харди, которая сегодня работала в лаборатории вместе со мной, и едва дождался обеда, чтобы проведать отца, ведь я обещал ему, что приду. А потом нужно было как-то отправить письмо Гермионе.

Пробормотав Харди, что вернусь через пятьдесят минут, я сразу же направился на этаж выше, к отцу. И перед входом в его палату столкнулся с Питером Грином.

— Добрый день! — радостно поздоровался он. Его напускное веселье всегда меня раздражало, а сегодня просто-таки бесило. — Как дела?

— Превосходно, — пробормотал я. — Ты что здесь делаешь?

— А Гарри не говорил? За твоим бывшим однокурсником будет вестись наблюдение, почетная миссия пока что возложена на меня.

Чудесно! У меня вырисовывалась перспектива видеться с Грином каждый день. Мерлин, за что мне выпали такие наказания?

— А я думал, ты по назначению целителей здесь оказался, — съязвил зачем-то я.

— Не надейся, — усмехнулся Грин и пристально на меня посмотрел. — Выглядишь не слишком счастливым.

— Я в курсе, мне уже твой Поттер об этом сообщил вчера. И, опережая твои вопросы, хочу сказать — я в норме. Только отстань от меня.

Грин промолчал, и я решил, что это хороший знак. Подошедший дежурный колдомедик открыл тяжелую металлическую дверь, и я вошел в палату отца.

Сегодня он не смотрел в окно, как обычно, а лежал на кровати, уставившись почти немигающим взглядом в потолок. Я даже испугался, застав его таким. Тихо подойдя поближе, я осторожно присел на край кровати и тронул отца за плечо.

— Привет. Я пришел, как и обещал, видишь?

Он не пошевелился, даже не перевел на меня свой взгляд.

— Что с тобой сегодня? Может, ты скучаешь по маме? Я тоже скучаю, если честно. Но пока что ей лучше побыть дома. Как только станет безопасно, она придет к тебе, даю слово. А сейчас еще нельзя. Мы же с тобой не хотим, чтобы она пострадала, правда?

Отец наконец повернул голову ко мне и вздохнул. Понял ли он, что я сказал? Вряд ли. Сейчас мне было очень жалко его. Если существовал способ улучшить его состояние, я просто обязан был его отыскать.

Может, мне не нужно было отказываться от помощи Гермионы? Я горько усмехнулся. Как же… Если бы мне помогала именно она, я был бы только рад. Но ее мутные новые «друзья»... Ну уж нет, ни за что!

Эти мысли напомнили мне, что я должен где-то раздобыть сову, чтобы отправить написанное письмо. Но на это хватало времени, а сейчас мне следовало побыть с отцом еще немного.

Посидев с ним еще минут тридцать, так и не добившись от него никакой более существенной реакции, чем вздох, я попрощался с ним и вышел из палаты, которая сегодня еще сильнее угнетала меня.

«Когда же всем моим проблемам придет конец?» — спросил я себя, оказавшись за дверью, захлопнувшейся за мной со звуком, напоминающим громкий, пронзительный выстрел. Прислонившись к стене, я закрыл глаза, стараясь успокоиться.

— Тебе плохо? — раздалось где-то рядом.

Я встрепенулся, открыл глаза и увидел встревоженное лицо Грина.

— Иди, куда шел, — отмахнулся я.

— А я уже и пришел, — пожал он плечами и указал на стул, стоящий около соседней двери. — Мой «клиент» здесь, а значит — и рабочее место тоже.

— Ну да, точно. Это ведь палата Райта, — хмыкнул я. — Вот и работай себе спокойно.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

— Малфой, что-то случилось с Гермионой? Как она?

— Все с ней прекрасно. Она в Стокгольме, сутки напролет общается с учебниками и своими блистательными друзьями. Все волшебно.

Грин понимающе посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

— Что за друзья? Судя по твоей перекошенной ревностью физиономии, среди них точно есть мужчины.

— Да не в этом дело! Просто… Она так спокойно готова довериться первым встречным, что я, конечно, волнуюсь за нее. И даже не смогу ее защитить.

— От кого? От однокурсников?

— Да, от однокурсников! Потому что никто не знает, что у них на уме! Мой однокурсник, напомню тебе, сидит сейчас в дюжине футов от тебя и попал он сюда потому, что поехавшая крыша позволила ему попытаться убить половину учащихся Хогвартса. И тебя заодно, кстати, тоже.

— Ты параноик, — покачал головой Грин. — То, что произошло с Райтом, ужасно, но это не значит, что такое происходит постоянно и в каждом учебном заведении мира.

— Но ты не можешь отрицать такой вероятности, правда? — я скрестил руки на груди.

— Конечно, не могу, — спокойно согласился он. — А еще я не могу отрицать вероятности взрыва здания из-за неправильно сваренного зелья, к примеру. Так что теперь, местным зельеварам прекратить варить зелья и оставить пациентов Мунго погибать?

— Нет, конечно, — пробормотал я. — И ты передергиваешь, в Мунго работают опытные специалисты, они ничего не взорвут. Здесь все очень строго, меня, как новичка, вообще пока не допускают к серьезной работе, хотя я не самый плохой зельевар и рекомендации от Слизнорта у меня прекрасные. Тем не менее я вынужден каждый день героически нарезать китайскую жующую капусту и другую ерунду.

— Вот что тебя еще тревожит, — протянул Грин, кивая. — Это временно, уверен, скоро тебе дадут более сложную работу. Мне первые несколько месяцев работы в аврорате приходилось перекладывать с места на место папки, и я не был в восторге от этого, поверь. Но все изменилось со временем.

— Я так рад за тебя, — саркастично протянул я. — Не надо меня успокаивать.

— Да, ты прав, — улыбнулся Грин. — Вернемся к прошлой теме. С чего ты, собственно, взял, что в очень серьезной Академии зельеваров слабая система отбора, которая допустит поступления какого-нибудь темного типа? Поэтому повторюсь: прекрати свою паранойю. И ты явно ревнуешь Гермиону к ее кругу общения.

Это было уже слишком.

— Грин, — прошипел я. — Ты переквалифицировался с авроров в колдомедики, специализирующиеся на психологических проблемах? Если нет, то какого черта ты пытаешься ставить мне диагноз?

— Я просто хочу, чтобы ты увидел свою проблему с другой точки зрения, — пожал он плечами.

— Ты ничего не знаешь о моих проблемах! — разозлился я. — Тебе и не надо знать... — вдруг мой взгляд упал на висящие на стене часы, стрелки которых показывали, что до конца моего обеденного перерыва осталось пять минут, а значит, я уже никак не успевал решить вопрос с отправкой письма Гермионе. — Черт! Грин, из-за тебя я не успел сделать то, что должен был! И Гермиона вряд ли скажет тебе за это спасибо. Хотя, может быть, ей вообще все равно.

— С чего ты взял? — спросил он, и я даже не понял, к чему конкретно относился этот вопрос.

— Иди к дракклам! — окончательно взбесился я.

До боли сжав челюсти и скрипнув зубами, я не стал дожидаться реакции Грина на мои слова и быстро зашагал по коридору к лестнице.

А в лаборатории я был вынужден силой сменить выражение лица на нейтральное, потому что снова пришлось работать с Харди в одном помещении, и она то и дело бросала на меня беглые взгляды, внимательно следя за тем, как я осторожно измельчал корень мандрагоры для Бодроперцового зелья.

К концу рабочего дня я был готов завыть от усталости и напряжения, но все же как-то сумел дождаться вечера и не сорваться. И даже выполнить все задания. Так что уходил домой я с чистой совестью, но расшатанными нервами.

А на выходе из лаборатории я почти сразу столкнулся с Грином. Снова. Это было уже в третий раз за день и совершенно не добавляло мне радости — скорее уж наоборот.

— О! Наконец-то, — воскликнул он.

— Опять ты? — скривился я, стараясь придумать, что же сказать этому приставучему типу, чтобы он все-таки отстал от меня.

— Снова, — бессовестно улыбнулся Грин. — Пока нашел эту вашу лабораторию…

— А зачем ты ее искал? Ты разве не должен сторожить Райта?

— С ним сейчас целители, так что у меня законный перерыв.

— Рад за тебя. Счастливого времяпровождения, — я попытался обойти его, но Грин схватил меня за предплечье.

— Подожди, Малфой. Судя по твоему настроению и тому, что ты рассказал сегодня днем, у вас с Гермионой проблемы. Или у тебя с ней, не знаю точно. Зная твой сложный характер, думаю, что все же больше у тебя, — сказал он. Я хотел перебить его и послать, но он, видя, что я собрался заговорить, остановил меня жестом руки и продолжил: — Послушай, что бы ты себе ни напридумывал, Гермиона тобой дорожит и вряд ли обрадуется твоему поведению. И мне неприятно думать, что ей будет грустно, а я, получается, как-то этому поспособствовал. Ты сказал днем, что я помешал тебе. В чем именно? Может, я могу помочь все исправить?

— Ну почему ты всюду суешь свой нос?.. — простонал я и вздохнул. — Ничего страшного ты не сделал, не волнуйся. У меня нет своей совы, а я хотел отправить Гермионе ответ на вчерашнее письмо. И если бы я не болтал с тобой, то успел бы выяснить, где в Мунго можно отправить его. Но мой перерыв не резиновый, пришлось возвращаться на рабочее место, а письмо так и лежит у меня. Вот и все. Ты успокоился?

— Одолжить тебе сову?

— Что? — переспросил я.

— Сову. У меня их три, одну из них могу дать тебе на некоторое время. Не только для тебя, не переживай, ради Гермионы и моего собственного спокойствия, — уверенно ответил Грин.

— Что-то ты слишком заботишься о ней, — я прищурился.

— Снова ревнуешь ее ко мне? — хмыкнул он. — Не завидую я Гермионе, но любовь, похоже, зла. Не забывай, что я несвободен. Так что с моей стороны ей ничего не грозит. А вообще, доверял бы ты ей больше, а? Потому что сейчас все выглядит так, будто ты не уверен в ней, в себе и во всем мире. А это наталкивает меня на мысль, что не очень-то ты любишь Гермиону.

— Пошел ты!.. — вспылил я.

— Успокойся, Малфой! — нахмурившись, сказал Грин. — Я сказал это, только чтобы ты задумался о моих словах. Вот и все. Пришлю к тебе сову сегодня вечером. Вернешь ее мне потом, ближе к Рождеству. А сейчас я пошел работать.

Я промолчал, потому что не знал, что можно ответить. Черт с ней, с совой, но вот его слова обо мне и Гермионе врезались в мысли, словно отравленные стрелы.

Что, если он был прав? И Поттер совсем недавно говорил что-то похожее. Неужели я выглядел таким жалким в глазах других людей? Я ведь старался доверять ей, но Гермиона действительно вела себя так, словно мое мнение ее вообще не интересует. Как она могла даже подумать о том, чтобы рассказать каким-то чужим людям обо мне и моей семье? Почему у нее не возникло и мысли, что я могу быть против, и сообщила она мне обо всем будто бы мимоходом?

Я думал об этом всю дорогу домой и, даже приготовив себе ужин и засев за книги по зельям, не смог отделаться от этих мыслей.

А потом в мое окно постучалась серая сова. Я впустил ее в квартиру, и она впорхнула внутрь и уселась на спинку стула, деловито завертев головой. Улетать она явно не собиралась. К ее лапке была привязана маленькая записка.

 

Малфой!

Сову зовут Грэй. Заботься о ней, пожалуйста, и она будет преданно тебе служить.

Надеюсь, ты передашь в письме привет от меня Гермионе?

Питер Грин

 

Я бы, наверное, отправил эту сову обратно к хозяину, но мне очень нужно было, чтобы Гермиона прочитала мое письмо до того, как соберется решать мои проблемы без меня, да еще и с помощью других людей, с которыми я даже не знаком. Поэтому я вручил сове конверт и отправил ее в путь, пообещав, что по прибытии на место ее обязательно покормят. Она недовольно ухнула, но все же вылетела в окно и унеслась в ночь.

А я решил, что вечер все равно уже не будет удачным, и, захлопнув все книги, лег в постель и почти сразу провалился в неспокойный сон.

Мне снилась Гермиона. Она была такой счастливой и красивой, она улыбалась и звонко смеялась, заправляя непослушные пряди волос за уши. Рассказывала что-то очень увлеченно, а потом снова улыбалась. Только вот не мне, а кому-то другому, правда, мне сейчас не было видно его лица. Я находился за прозрачной стеной, которую никак не мог преодолеть. Я смотрел на нее и кричал, звал по имени, чтобы она обратила на меня внимание, а она брала за руку другого человека и смотрела на него таким теплым взглядом, какого я у нее еще не видел. Возможно, так она раньше смотрела на меня, не знаю, я начал забывать об этом.

А потом рядом со мной появился Грин и сказал почти то же, что и при нашей с ним встрече: «Ты не уверен в ней, в себе и во всем мире. Точно любишь ее?»

«Разумеется», — подумал я.

Почти сразу же стена осколками осыпалась у моих ног, а Гермиона наконец-то посмотрела на меня. Ее собеседник тоже обернулся на шум. И там, рядом с ней, я увидел… себя. Только не замученного и мрачного, а улыбающегося, уверенного в себе...

И я проснулся, отрывисто дыша, словно меня сбросили с большой высоты. Что за бред мне приснился? Когда я начну понимать себя? А может, как раз сейчас я что-то и понял? Может, если я буду больше верить в людей и в себя, мои мечты когда-нибудь смогут стать реальностью, и такая далекая сейчас Гермиона — и дело не в расстоянии — будет улыбаться мне не только во снах? А я вместо поддержки написал ей обидное письмо. Она вряд ли будет улыбаться, читая его.

Тут слух уловил какие-то посторонние звуки, идущие от окна. Я включил свет и пошел разбираться с источником шума. Вот что меня разбудило — в стекло настойчиво стучала клювом большая белая сова, она, как я помнил, принадлежала Алексу.

Забрав у нее письмо, я распечатал конверт, надеясь, что хотя бы у моего лучшего друга есть чем меня порадовать. Но сегодня, похоже, все делалось для того, чтобы добить меня окончательно.

 

Здравствуй, Драко!

Кажется, я не писал тебе писем целую вечность. Хотя, конечно, это совсем не так. Просто в последнее время происходит столько неприятных событий, что создается впечатление, что время тянется гораздо медленнее обычного.

Я искренне надеюсь, что хотя бы у тебя и у Гермионы все в порядке. Расскажи, как там вы? Как ее учеба, твоя работа? Надеюсь, ты уже перестал нервничать по пустякам, наладил свою новую жизнь и наслаждаешься теперь каждым днем. Правда, я очень на это надеюсь.

А мне тебя порадовать совершенно нечем. Все катится куда-то в пропасть, и я не знаю, кого или что хватать и за что цепляться, чтобы спастись и удержать все, что мне дорого. Наверное, это прозвучало жутко пафосно, но все именно так и есть.

Профессор арифмантики, вместе с которым мы начали писать книгу, неожиданно заболел и был вынужден уехать из страны на лечение, поэтому он полностью остановил работу над книгой. И я остался не у дел. Надеюсь, это временно, но если вдруг нет, то я даже не знаю, что и делать. Исследование для газеты я уже закончил, новых заказов пока что не поступало, и сейчас я занимаюсь только несколькими простенькими статьями, работу над которыми завершу изо дня на день. А что будет дальше, я не знаю.

И хотя я уверен, что не останусь совсем без работы, мне все равно тяжело, потому что это ведь не все проблемы.

Мы с Амелией поссорились. Очень серьезно поссорились. Раньше еще не случалось такого. Я хорошо понимаю, что ей сейчас очень трудно, она загружена работой настолько сильно, что вынуждена пить зелье сна без сновидений, иначе от усталости не может уснуть. Но… Дело не в работе, мне кажется. Вчера вечером она была совсем не в настроении и разозлилась еще больше, когда я предложил взять тайм-аут и просто прогуляться по ночному городу. Кричала, что устала от всего, что я не понимаю ее чувств, что у нее больше нет сил. Заявила, что всюду одно притворство, а она этого терпеть не может. И еще много чего неприятного было сказано. Я попытался ее успокоить, но закончилось все тем, что она предложила взять тайм-аут в наших отношениях и закрылась в комнате, хлопнув дверью.

И я в растерянности. Я действительно не могу понять. Но не потому, что не пытаюсь, а потому, что она скрывает от меня свои чувства и мысли. Не знаю, как это изменить. Она так дорога мне, я переживу потерю работы, это не беда — найду новую. Но что делать без Амелии — уже не представляю.

Может, ты дашь мне какой-то совет? Потому что один я не могу подобрать слова, чтобы с ней поговорить, боюсь, сделаю только хуже.

Как все так обернулось?

Но я не сдаюсь, ты не подумай. Я буду бороться, ведь есть за кого.

Надеюсь, не слишком расстроил тебя своим письмом. Очень жду ответа. Сейчас мне очень не хватает дружеской поддержки.

Алекс

 

Я дочитал письмо и уставился в стену расфокусированным взглядом. Неужели у всех настала черная полоса? А я еще считал, что мне хуже, чем остальным. Глупости какие!

* * *

Я не стал сразу писать ответ, потому что даже и не знал, что могу посоветовать. Решил написать утром — перед выходом на работу, на свежую голову. И едва не опоздал к началу рабочего дня, потому что слова для ответа я подбирал очень долго и тщательно. Да и что я мог ему такого сказать? В основном только поддержать его, сказав, что все наладится. Хотя, разумеется, написал я куда больше.

Мое настроение совершенно не было радостным или даже просто нейтральным, но после очередного задания от моих коллег-зельеваров, когда мне пришлось весь день измельчать лирный корень, которого, кажется, было не меньше тысячи фунтов, я все же оказался на грани срыва. Это было предсказуемо, и я должен был успокоить себя и сдержаться, но не смог.

Когда за десять минут до окончания рабочего дня в дверях лаборатории появилась Харди, я уже почти дошел до точки кипения. А потом она скрылась в подсобке, где хранились ингредиенты, в скором времени вышла из нее, держа в руках пучок из листьев китайской капусты, которую я уже просто люто ненавидел, и сказала мне:

— Мистер Малфой, вижу, вы справились с сегодняшней работой даже раньше окончания рабочего дня. Что ж, думаю, вашу рабочую нагрузку надо увеличивать…

Я перебил ее, даже не позволив договорить.

— Вы надо мной издеваетесь?! — повысил я голос. В глазах на какую-то секунду потемнело. — Я уже начинаю сходить с ума от монотонного постукивания ножа об доску, а вы хотите добавить мне еще немного нагрузки? Я умею не только орудовать ножом, неужели вы не знаете этого? Может, я пожалею о том, что вам сейчас скажу, но я больше не могу выполнять настолько монотонную работу. Я безумно устаю от нее, только не физически, а морально. И сейчас, простите, конечно, но я не буду нарезать капусту, мой рабочий день закончился или закончится через несколько минут, и я не собираюсь задерживаться по такому пустяку, зельевары могут и сами нарезать компоненты для своих зелий — я ведь знаю, что у нас сейчас нет завалов, а у меня на этот вечер есть более важные дела.

Несмотря на удивленный взгляд Харди, высказавшись, я быстро вышел из лаборатории и пошел куда глаза глядят, совершенно не разбирая дороги. Голова просто-таки раскалывалась.

Не знаю, сколько я бродил по больнице, но в итоге оказался около двери в палату отца. Ноги сами меня привели сюда, и это было правильно, ведь я еще не навещал его сегодня. В коридоре было тихо и пусто, и нигде не было видно дежурного колдомедика, который мог бы мне открыть дверь.

Я решил подождать и опустился на ближайший стул для посетителей. Когда злость немного поутихла, до меня начало доходить, что же я только что натворил. К головной боли добавился стыд. Я уронил голову на руки и тяжело вздохнул. Я все испортил, как всегда…

Совсем рядом скрипнула дверь, стали слышны голоса и шаги, и в коридор вышли, судя по всему, два человека. Нужно было посмотреть, кто там, но я даже не пошевелился.

— Эй, Малфой, тебе плохо?

Можно было догадаться, что ко мне пристанут с вопросами, как только заметят сидящим в такой странной позе. Почти любой человек, наверное, так бы сделал, а надоедливый аврор — уж тем более.

— Грин? Чего тебе? — я нехотя поднял голову.

— Просто ты тут так сидишь… Что-то опять случилось?

Я подумал, что отвязаться от него все равно не удастся, а поэтому проще сказать все, как есть.

— Меня, похоже, завтра уволят.

— Ты взорвал котел, что ли? — хмыкнул он, но, увидев мой прожигающий взгляд, тряхнул головой и продолжил: — Извини, неудачная шутка. Но что ты натворил?

— Накричал на непосредственное начальство.

— Всего-то? Это еще не повод увольняться!

— Да я и не хочу, но думаю, что теперь Харди этого так просто не оставит. Какой же я дурак… — простонал я, зажмурившись, и помассировал виски.

— А кто этот Харди вообще? Может, поговори с ним спокойно, объясни, что ты погорячился?

— Это она — Джейн Харди, заместитель целительницы Джонсон, которая меня на работу принимала. И она вряд ли оценит мои извинения, если я даже их принесу, — вздохнул я, мельком взглянув на Грина.

— О!.. Почему? — удивился он.

— Она меня явно терпеть не может. И задания мне все время идиотские дает. Она будет только рада, что я сорвался и должен теперь уйти.

— Ты уверен? Она прямо так тебе и говорила?

— Нет, конечно, — я чуть не зарычал от раздражения. — Что за глупые вопросы, Грин?

— Глупый здесь кто-то другой, — покачал он головой. — Ты хоть пробовал с ней нормально поговорить? И не кричи на меня сразу, просто ответь на прямой вопрос. Пробовал?

— Нет, — пробормотал я. — Какой смысл?

— Узнаешь, какой, когда поговоришь, — он вздохнул и сел на соседний стул. — Малфой, ты как маленький, честное слово. Люди разговаривают друг с другом, находят компромиссы, и это нормально. А ты только распсиховался, а теперь вообще собрался сбежать. Так проблемы не решаются.

— Что ты знаешь о моих проблемах? Меня никто не встречает с распростертыми объятиями, как это происходит с тобой.

— Мне тоже далеко не все рады. Ты, например, — усмехнулся Грин.

— Это правда, — хмыкнул я.

— И тем не менее мы с тобой сейчас вполне спокойно общаемся, правда?

— Это потому что ты глупый, как лукотрус, и не понимаешь, когда тебя посылают подальше.

— Нет, не поэтому.

— Ладно, ладно. Признаю, ты умеешь располагать к себе, если тебе это нужно, — нехотя согласился я.

— Вот, — протянул Грин. — Попробуй и ты делать так же. Подойди завтра утром к этой своей Харди и спокойно объясни ей все. Увидишь, она поймет. И не нужно будет увольняться.

— Не знаю, — покачал я головой. — Я таких глупостей наговорил ей…

— Извинись перед ней, а потом приступай к разговору.

— Думаешь? — с сомнением спросил я.

— Разумеется, — кивнул он.

— Похоже, придется прислушаться к твоему совету и рискнуть. Иначе только заявление об уходе остается написать.

— Все будет в порядке, — улыбнулся Грин.

— Не утешай меня, как девчонку, — скривился я, всмотревшись в его выражение лица.

— Вижу, тебе полегчало, — тихо засмеялся он. — Тогда оставляю тебя.

Грин поднялся со стула и направился к двери, которую он должен был охранять.

— Спасибо за сову, — крикнул я ему вслед, он только кивнул, не оборачиваясь.

А я отправился на поиски дежурного целителя, чтобы все же побыть хоть десять минут с отцом.

* * *

Дежурного нигде не было, я оббегал весь этаж и в итоге решил заглянуть в кабинет к целителю Харди. Коротко постучав, я открыл дверь и замер. У него в кабинете сейчас сидела и моя начальница — Джейн Харди.

Пока я, вцепившись в дверную ручку, пялился на них, лихорадочно размышляя, не сбежать ли сейчас молча, пусть это было бы и позорно, целитель Харди пригласил меня войти внутрь и указал рукой на свободный стул около своего стола.

— Извините, что помешал, — пробормотал я, обретя наконец дар речи.

— У вас же были дела поважнее, почему вы все еще в Мунго? — ухмыльнувшись, спросила Харди.

Под ее пристальным взглядом я быстро дошел до предложенного мне стула и сел.

— Ну, мне нужно было зайти к отцу, проверить, как он. А дежурного целителя нигде не видно, поэтому я решил попросить целителя Харди открыть мне дверь. Отец же под замком.

— Здесь все под замком, — напомнил мне целитель. — Дежурный отошел по личным делам на несколько часов. А мистеру Малфою сегодня не очень хорошо, поэтому не уверен, что вам следует к нему идти.

— Конечно, — кивнул я, вздохнув. — Он не меня ждет, а маму, но она пока что не может прийти.

— Соглашусь с вами, когда миссис Мафлой навещала вашего отца, он был заметно веселее. Так что, как только у нее появится возможность, пусть обязательно приходит.

— Хорошо, — сказал я и продолжил, пока остатки уверенности не покинули меня: — Мисс Харди, мне очень нужно с вами поговорить. У вас найдется время для меня?

— Мой рабочий день уже закончен, и я бы нашла дела поважнее, но, так и быть, слушаю вас.

Она явно издевалась надо мной, и мне это не нравилось. Но, в конце концов, я это, наверное, заслужил.

— Джейн, раз у вас есть, о чем поговорить, я пойду еще раз проверю, как там мистер Райт, а потом мы вернемся к тому, о чем беседовали до прихода мистера Малфоя, хорошо?

— Отлично, — кивнула она, улыбнувшись целителю Харди, и я бы сказал, улыбка ей очень шла.

Дверь за ним закрылась, и мы с мисс Харди остались одни. Я никак не мог подобрать нужные слова. Но это был мой шанс, и я им решил все-таки воспользоваться.

— Мисс Харди, я хочу извиниться перед вами. Простите, что сорвался и повысил голос. Я не должен был этого делать. На самом деле я очень дорожу этой работой.

Она вздохнула.

— Извинения принимаются. Мистер Малфой, я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Всегда, всегда лучше сначала выслушать человека, а потом уже возмущаться, если есть повод. Если бы вы дали мне договорить, то конфликта бы не произошло. На первый раз я вас прощаю, но если такое повторится, не ждите ничего хорошего.

— Ясно, — тихо ответил я.

— Значит, вам надоела монотонная работа?

— Я способен на большее, поверьте. А целыми днями орудовать ножом над капустой слишком просто.

— Поймите меня, я должна была выяснить ваш уровень, терпеливость и настойчивость. Доверить вам зелье сразу — значило бы понадеяться на удачу и поверить на слово людям, давшим вам рекомендации. Но я прежде всего верю своим глазам, поэтому наблюдала за вами все это время. Если бы не моя чрезмерная загруженность, возможно, вы бы получили более сложные задания немного раньше, но сложилось все так, как сложилось. Я увидела, что вы знаете основы, что вы старательны и усидчивы, но вот терпения в вас ни на грош. Хотя надо отдать должное, к ингредиентам вы даже в раздраженном состоянии относитесь очень бережно, это заметно. Мне вас хвалили другие зельевары, работу для которых вы выполняли. Ваши старания не остались незамеченными, как вы, вероятно, посчитали. Но я настоятельно рекомендую вам быть сдержаннее, если вы хотите достичь высот в зельеварении.

— Я буду стараться, — нахмурившись, ответил я.

— Не слишком уверенный ответ для того, кому я хотела завтра доверить приготовление десяти порций Бодроперцового зелья.

— Правда? — удивленно спросил я.

— Я, мистер Малфой, не настроена шутить. И если бы вы все же позволили мне часом ранее договорить то, что я начала, а не разорались и хлопнули дверью, то узнали бы это еще тогда. К слову, китайскую жующую капусту я набрала для себя, вы же явно решили, что я принесла ее вам. Так вот, я никогда не делаю за других сотрудников работу. Если бы я хотела, чтобы вы нарезали ингредиент, то отправила бы за ним именно вас, а не пошла бы сама. Ясно?

— Да, простите меня еще раз, — быстро проговорил я.

— На этом инцидент я считаю исчерпанным. Завтра не опаздывайте на работу, пожалуйста.

— Разумеется, — я подхватился с места и направился к двери. — Я не подведу, вот увидите.

— Вот это уже слова настоящего зельевара, — хмыкнула Харди. — До завтра.

— До завтра, — ответил я и вышел из кабинета.

Спускаясь вниз по лестнице к выходу из Мунго, я всю дорогу глупо улыбался. Меня никто не собирался увольнять, Грин оказался прав, мало того, наконец-то я мог рассчитывать на настоящую работу зельевара! Это очень радовало. Сразу же захотелось написать Гермионе, рассказать об этом. Хотя после моего последнего письма неизвестно, захочет ли она со мной вообще разговаривать. С каждым днем мне все больше казалось, что нужно было подобрать более мягкие слова. Если бы только меня не бесили так сильно ее новые друзья…

Я вышел из здания и сразу же надел теплый шарф, ветер был таким сильным, что, казалось, пронизывал меня насквозь. Нужно было поскорее спешить домой. Остановившись перед дорогой, я внимательно посмотрел по сторонам и, пропустив три спешащие куда-то машины, дождался зеленого света светофора и побежал на другую сторону улицы. Где-то сработала сигнализация, и я обернулся на звук. Никто, кроме меня, не обратил на это никакого внимания, поэтому я тоже успокоился, только вот мой взгляд зацепился за полноватого мужчину в черном пальто, который явно смотрел на меня, держась на расстоянии пятнадцати футов. Из-за ветра слезились глаза, поэтому я не слишком хорошо рассмотрел черты лица этого человека, но мне он точно был незнаком.

Я продолжил идти, но, обернувшись через несколько десятков футов, обнаружил, что мужчина в черном идет за мной. И тут я подумал про Шарпа. Мне не было известно, как он выглядит, под кого может маскироваться, я вообще не знал о нем ничего, кроме того, что он родственник Райта. Это нервировало. И даже пугало. Но я боялся не столько за себя, сколько за близких.

Мама переживала, что не может навестить отца, а ему вообще стало хуже, когда ее визиты прекратились. Но я не знал, как обеспечить их безопасность. Впрочем, раз пока все было тихо, и возле Райта неотрывно оставался Грин, маме можно было попробовать приехать в сопровождении Тинки. При условии, что и я буду поблизости.

Я обернулся еще раз, мужчина продолжал идти следом за мной. Я нащупал волшебную палочку во внутреннем кармане и остановился. Он сначала тоже замедлил шаг, а потом кивнул, видимо, каким-то своим мыслям, и почти бегом направился ко мне. Я напрягся, вцепившись в волшебную палочку.

— Что вам нужно? — спросил я, как только он остановился напротив меня. Я сверлил его тяжелым взглядом, но он не смутился, только молчал, пытаясь отдышаться. Это могло быть уловкой, так что я ждал нападения в любую секунду.

— Это вы обронили? — спросил он наконец, когда я уже приготовился выхватить волшебную палочку и оглушить его. Мужчина протянул мне аккуратно сложенные листы бумаги.

— Нет, это не мое. С чего вы взяли? — нахмурился я и даже не стал брать в руки протянутые мне листы с крупным текстом на них и печатями.

— Я заметил вас около перехода, стоял в нескольких шагах позади вас, увидел листы около ваших ног, вот я и решил, что вы выронили документы. Но догнать вас сразу же у меня не получилось. Видимо, я уже слишком стар, чтобы угнаться за молодостью, — он хрипло рассмеялся.

— Простите, что доставил вам столько хлопот, но эти бумаги не мои.

— Ничего, сам виноват, — неуклюже пожал он плечами. — Может, вы поищете владельца этих бумаг?

— Нет, — отрезал я. — Мне некогда, я очень спешу. Всего доброго.

Не дожидаясь реакции мужчины, я развернулся и зашагал к дому, благо, он был уже совсем рядом.

Меня немного трясло, и не только от холода. Если бы этот человек помолчал еще полминуты или резко вскинул бы руку, я бы применил магию против него. А ведь он, судя по всему, был обычным маглом. Произошедшее еще раз доказывало, что мне нужно быть внимательным и хладнокровным, иначе все может закончиться плохо. И не только для меня.

Дойдя до подъезда, я осмотрелся по сторонам. Поблизости никого не было видно, и я, окончательно успокоившись, открыл дверь и зашел в дом.

Вечером я отправил письмо маме, попросив ее завтра приехать к отцу, при условии, что она возьмет с собой Тинки и прикажет ему ни на шаг от нее не отходить.

А потом я лег спать в надежде, что завтрашний день пройдет хорошо.

* * *

Суббота действительно радовала меня, как никогда. Утром я встал отдохнувшим и на работу шел в хорошем настроении. Харди не обманула, после того, как я разобрал заявки на зелья, она дала мне задание сварить Бодроперцовое, и я идеально справился с этой задачей. В обеденное время приехала мама, и мы вместе с ней навестили отца. Он был рад ее видеть, даже улыбнулся пару раз, а с маминого лица улыбка не сходила все время, пока она была рядом с отцом. Никто не пытался на нее напасть, и я вздохнул облегченно, когда она позже прислала мне записку, что добралась домой без приключений.

Вечером я вернулся домой таким окрыленным, что для полного счастья мне не хватало только Гермионы рядом. Но она была далеко, да еще и общалась с сомнительными личностями. Это отравляло мою радость, так что я не стал писать ей письмо прямо сейчас, решив сначала дождаться ответа на предыдущее.

* * *

Ночью мне снились зелья, какие-то новые, совершенно сумасшедшие по составам рецепты, но наутро я, конечно же, все забыл. Тем более что проснулся я не сам, а от стука в окно. Маленькая сова настойчиво просила впустить ее внутрь.

Я нехотя вылез из-под одеяла и бросил взгляд на часы — было только восемь утра. А я так хотел выспаться по случаю выходного.

Открыв окно, я забрал у совы лист пергамента, и, как только письмо оказалось у меня в руках, она тут же улетела.

Я пожал плечами и закрыл окно, раз она не захотела благодарности, я не настаивал.

Размышляя, от кого же может быть эта записка, ведь Гермиона и Алекс всегда присылали мне большие письма, а мамину сову я бы узнал, как и сову Поттера, я развернул листок и застыл.

«Убирайся из Мунго, иначе пожалеешь!» — это все, что было в записке.

Подписи не было.