Крепче кровных (гет)

Прослушать оповещения пожарных несложно. Сложнее разобраться в их зашифрованных сообщениях, состоящих из профессиональных формулировок и сленга, отделить мелкое возгорание от крупного, разобраться в единицах техники. Но ещё сложнее было вернуться домой, где Акено решил организовать целый штаб по отслеживанию красных королей. Закупиться дорогостоящим оборудованием, вести отчётность, пытаться понять природу сверхъестественных сил. Всё это было так похоже на рутинное школьное исследование.

И всё же, это исследование вело к тому, чего Акено жаждал сильнее всего.

К свободе.

С пламенем в руках, кланом верных подданных и короной на голове он, наконец, станет тем, кем должен быть. Королём. Богом. Могущественным существом, над которым ничто не имеет власти. Ни отец, ни мать, ни установленные кем-то глупые правила, смысла которых он никогда не понимал. С силой в руках всё становится просто и понятно. Это Акено осознал в тот день, когда в его руках хрустнули кости человека, по глупости решившего с ним подраться.

Иными словами, правильной была лишь одна вещь в мире. Правильно — быть сильным. Сильные и устанавливают правила.

Войдя в квартиру, Акено бросил сумку на пол, прошёл в гостиную, окинул комнату долгим, задумчивым взглядом. Его жильё обычно было безупречно чистым: Акено не терпел грязи, пыли и различных следов жизнедеятельности.

Поэтому он разозлился, увидев на белых диванных подушках длинный чёрный волос, пятна от макияжа и разбросанную мятую одежду. На низком котацу лежала раскрытая Библия.

Как там говорилось? Когда тебя бьют по правой щеке, подставь левую? Акено хмыкнул. Он предпочитал перехватить бьющую руку, вывернуть и заставить атакующего плакать и умолять о пощаде. Не убивать. Сильно не калечить. Просто заставить страдать и раскаиваться. Этого достаточно.

— Я дома, — лениво произнёс он, оглядываясь по сторонам. В его квартире было шесть комнат, и искать мать в каждой у него не было желания. — А ты, надеюсь, нет.

Но она была дома. Слишком красивая, чтобы быть здравомыслящей. Слишком сильно старающаяся сохранить свой разваливающийся брак, чтобы ей это удалось. И слишком сильно выпячиваюшая своё богатство, чтобы быть на самом деле богатой. Акено не ненавидел её. Он слишком пропитался отвращением, чтобы ненавидеть.

— Где ты был?

— Тебе-то какое дело?

Лицо Такары Сацу исказилось тенью гнева. Акено хмыкнул. Страха перед родителями он никогда не испытывал, и они не представляли для него какого-либо авторитета. Это всего лишь люди, которыми он пользовался, чтобы жить. А они пользовались им, чтобы хвастаться его достижениями и успехами. Внешняя сторона всегда важнее внутренней составляющей.

И не важно, какой Ад разгорается под оболочкой счастливой, идеальной семьи.

— Ты пропадаешь на сутки, — стиснула зубы Такара и подошла так стремительно, будто хотела сбить сына с ног. Он не отреагировал. — Не отвечаешь на звонки. Тебя не могут отследить спецслужбы.

— И что?

— У тебя совсем совести нет?!

— Нет.

Она замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину. Акено перехватил руку матери, сжал её, глядя в подведённые чёрным глаза женщины. И не испытывал ничего. Её истерики никогда на него не действовали. Он не чувствовал себя виноватым, не испытывал страха, не поддавался на провокацию.

— Глупо.

— Пусти! — вскрикнула Такара, стиснув зубы и пытаясь выдернуть руку. — Ты, малолетний недомерок!

Она плюнула ему в лицо. Акено не двинулся с места, лишь с отвращением скривился. Такара пыталась вырваться, но он не пускал, пыталась драться свободной рукой и наступать ему на ноги, но он уклонялся. И, когда она наконец обессилела, Акено влепил ей пощёчину.

Вышло оглушительно громко в воцарившейся тишине комнаты. Такара пошатнулась и от силы удара упала на котацу, сбила с него раскрытую Библию. Акено с отвращением вытер лицо рукавом рубашки.

— Как ты смеешь..?

— Повторить? — произнёс он, а потом хмыкнул. — Хотя, о чём я? Синяк на лице для тебя — катастрофа, мамочка.

— Ах ты тварь...

Он лишь пожал плечами.

— Тут не поспоришь.

— Такая же мразь, как и твой отец!

— Ну-ну, — он улыбнулся. — В отличие от отца, я не смогу изменить тебе и найти новую мать. Смирись, мама. Я гораздо хуже.

Такара встала и резко одёрнула на себе одежду. Акено внимательно наблюдал за ней, подсознательно оценивая её атакующие способности. Слишком нервные, резкие движения, слишком непослушное, истощённое тело, слишком напряжённые мышцы. Она ударит и, наверное, это её успокоит, но Акено было плевать. Мать всегда заботили только его успехи и никогда — мучительно долгий путь к ним. Пусть наслаждается плодами своего труда.

— Сацу Акено, — она прерывисто выдохнула, пытаясь сдерживаться и сохранить остатки достоинства. — С этого дня за тобой будет следовать личный телохранитель.

— Мама, — он улыбнулся той самой улыбкой, подарившей ему любовь всех девушек в классе и благосклонность учителей. — Как думаешь, телохранитель, обязанный меня защищать, выполнит свою задачу, если на него нападу я?

— ...ты не посмеешь.

— На тебя уже напал, — он прислонился спиной к кухонной тумбе. — Можешь подать на меня в суд. Ах да... это же омрачит твою репутацию безупречной матери.

— Ты невозможен...

— Это наследственное.

Он усмехнулся, глядя на мать. Такару трясло от бешенства, и впервые на его памяти её лицо изуродовал гнев.

Он не испытал удовлетворения, на которое надеялся.

Он не испытал злобы, страха и ненависти к себе и родителям, хотя должен был.

В его сердце была привычная, гнетущая пустота, от которой было ни спрятаться, ни скрыться. Акено понимал, что должен был хоть что-то испытывать, но у него ничего подобного не получалось. Как бы он ни старался, в какие бы крайности ни впадал, эмоции пребывали в глубоком забытьи.

Быть может, они проснутся вместе с силой короля?.. Нужно как можно скорее это проверить. И, чтобы приблизить этот момент, нужно избавиться от всего, что отвлекает от цели.

К примеру, от матери.

Акено сощурился, отгоняя самые радикальные мысли. Если он совершит убийство прежде чем попадёт под атаку Кагуцу, это будет чревато последствиями. К примеру, Акено мог попасть под долгое судебное разбирательство, после чего его ждут тюремный срок и смертная казнь.

Моральная сторона вопроса его не беспокоила. Он всё ещё не мог понять, почему избавляться от бесполезных людей — неправильно.

— Завтра ко мне придёт девушка, — начал он. — И я не хочу, чтобы она видела тебя.

— Это с ней ты пропадал сутки?! Нашёл себе проститутку и развлекался, забыв про школу?!

— Мама, — вздохнул он. — Я же уже сказал. Я — не мой отец. Я гораздо хуже.

Разозлившись, она схватила со столика свою Библию и швырнула ею в сына. Акено уклонился, сохраняя безмятежное выражение лица. За его спиной что-то разбилось. Видимо, фарфоровый манящий кот, которого Акено подарили на День рождения.

— Так и будешь громить мой дом?

— Здесь нет ничего твоего, выродок.

— Может, назовёшь мою квартиру своей, мама? — он хмыкнул и закрыл глаза. — Выметайся.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но вместо этого снова набросилась, издав вой сквозь сжатые зубы. Она ударила, но он вновь перехватил её руку и так пережал запястье, что Такара скривилась от боли. Акено надавил костяшками, и мать содрогнулась.

— Выметайся, — произнёс он.

— Ты меняешь мать на шлюху?!

— Я меняю мать на свободу, — он чуть согнул руку, и Такара простонала от боли. — Выбирай. Ты уходишь сама или тебя выносит скорая.

Угроза была пустой, исполнять её Акено не собирался, да и это для него было невыгодно. Но Такара поверила. Она успокоилась, выхватила руку и, горделиво махнув чёрными волосами, подошла к входной двери.

И, провожая её взглядом, Акено почувствовал...

...восторг, что в нём видели монстра, каким он никогда раньше не был.

...сожаление, что в него утратила веру женщина, которую он никогда раньше не подводил.

...ноющую боль из-за мелькнувшего в её глазах разочарования.

Но чувства быстро рассеялись, когда Такара, обернувшись напоследок, плюнула на пол прихожей.

* * *

Прежде чем прослушивать пожарных, Акено решил получше изучить административные структуры Шидзуме. У него возникло подозрение насчёт так называемых королей и кланов. Если существует король-преступник, значит, должен существовать и король-блюститель правопорядка, у которого будет достаточно сил, чтобы остановить первого. Правительство явно должно быть в курсе происходящего. В противном случае по Суо и Кагуцу шарахнули бы ядерной атакой, либо поместили бы обоих в лаборатории на краю Земли.

И Акено нашёл. Нашёл "Бюро юридических процедур кафедру документоведения Скипетр 4".

Название не впечатляло. Впрочем, в текстах официальных документов вообще было мало чего впечатляющего. Главой ведомства был некий Хабари Джин. Акено поискал его в социальных сетях и мгновенно наткнулся на полторы тысячи селфи человека в синей форме. И подобная самовлюблённость была достойна восхищения.

Фотографии ничего не прояснили для Акено. Джин был молод, эгоцентричен, жаден до внимания. И, тем не менее, осторожен.

Ничего компрометирующего. Ничего подозрительного.

Акено на мгновение задумался и коснулся пальцами экрана компьютера. И дёрнулся, ощутив пробежавший по нервам холодок.

Схожее чувство поразило его, когда он держал в руке фотографию Кагуцу. Акено нахмурился, глядя на свою раскрытую ладонь. Он коснулся изображения другого человека, но не почувствовал ничего. Нужно будет спросить у дубиноголовой, испытывает ли она нечто подобное.

Но, что важнее, Хабари Джин — король. И, что ещё важнее, этот король — глава полицейского подразделения. Акено потянулся, откинувшись на спинке кресла, мысленно похвалив себя за догадку. Это упрощало поиски. Если совместить сообщения о пожарах с сообщениями от Скипетра 4, то путь к королевской силе превращался из извилистой тропы в дорогу из жёлтого кирпича.

Осталось только взломать компьютеры их операторов и ждать.

Когда Юкико впервые пришла к нему домой, ей было страшно касаться дорогущей мебели, делать лишний шаг и даже шевелиться. Но было нестрашно принести "Карримо" с рисом. Акено глубоко вздохнул. Не имело смысла спрашивать, где она купила угощение, такие идиотские названия для еды существовали всего в одном месте во вселенной.

— Я не хотела, чтобы Хомра думала, что мы заняты поисками, — она улыбнулась, разламывая палочки. — Суо-кун будет волноваться...

— С чего бы? — произнёс Акено с набитым ртом.

— Ну... такой он человек, — улыбка Юкико стала мечтательной. — Представляешь, сегодня он проснулся пораньше и сидел на первом этаже, ожидая меня.

— С чего ты это взяла?

— Когда я пришла, он трагически вздохнул, сказал "припёрлась", закурил. И тут же рванул на второй этаж, когда я его обняла.

Она хихикнула. Акено вскинул брови.

— Я тактильна, — она пожала плечами. — И обычно обнимаю подруг. А тут вот решила и его. Кто же знал, что такой здоровяк так легко краснеет.

Акено усмехнулся. Как интроверты находят себе девушек? Никак. Их вытаскивают из берлоги экстравертки и тащат к алтарю.

— И что ты сказала Кусанаги?

— Что мне нравится его готовка, — она пожала плечами. — Поэтому я хочу угостить подругу, пока мы будем делать домашку, — она скривилась. — Этот кобелина тут же решил, что хочет перезнакомиться со всей моей школой.

Акено поперхнулся от смеха.

— Ну, во всяком случае, я обеспечу ему клиентскую базу. Хорошее начало для бизнеса.

Юкико приходила каждый день, так что постепенно Акено привык к её болтовне, а она — к его сарказму. Они вместе делали домашнее задание, вместе готовились к поступлению, хотя Акено в этом не видел смысла. На выходных Юкико ночевала в комнате с компьютером, где высвечивались уведомления от пожарных и Скипетра 4. Акено был не против. Она не мусорила и не бросалась в него предметами, и потому её можно было терпеть.

Но терпеть её рассказы о Суо было сложнее. Юкико расстраивалась, когда не заставала этого увальня в Хомре, и радовалась, как только ей удавалось пошатнуть его спокойствие. Одной из своих побед она особенно гордилась. Она подарила Микото брелок с половинкой сердца. Парень поворчал, отшутился, вновь ушёл на второй этаж, не попрощавшись. А на следующий день брелок уже висел у него на связке ключей. Юкико победоносно заулыбалась, а Микото никогда в жизни так быстро не уходил на работу.

На первый вызов они не успели, потому что личный водитель Акено не был на месте. На втором — попали в пробку. На третьем нарвались на Суо и не успели смыться с места происшествия.

Вернее, Юкико и выдала их.

Что не поделил Микото с синим кланом, Акено не успел разобрать. К тому моменту, как он с Юкико прибыли, вокруг были руины, оплавленный асфальт, вылетевшие из зданий осколки стёкол. И припечатанный к стене Суо Микото, к горлу которого приставил меч Хабари Джин.

(Следовало отметить, что даже в критический момент, великолепная укладка Джина развевалась на ветру так стильно, будто он был на подиуме. (А ещё следовало отметить, что синий король явно был сильнее и опытнее в битвах.))

— Неужели нельзя было разобраться мирно, Суо?

— ...они первые начали.

— Суо-кун...

Голос Юкико хрипел и осел, но прозвучал достаточно громко, чтобы привлечь внимание обоих королей. Хабари Джин коротко охнул, увидев гражданских на поле боя. А вот у Микото реакция была иной.

В его лице отразилась грусть.

— Отпусти, Хабари, — произнёс Микото. — Я отозвал Меч.

Только сейчас Акено заметил, что вокруг метались языки пламени, которые мгновенно исчезли после слов красного короля. Юкико так сильно вцепилась в его плечо, что он скривился от боли.

— А?.. — произнёс Джин (оправляя при этом свои непозволительно роскошные волосы). — Суо, вообще-то, ты задержан.

— Там... девушка моя, — он вздохнул. — Дай поговорю. Отцепись хоть на минуту.

— Девушка, значит, — Джин едва заметно улыбнулся (озарив дымный воздух своей красотой). — Как прекрасна любовь. Жаль, она почти не перевоспит...

— Да завались.

(Сиянее Джина померкло ровно настолько, чтобы стало возможным видеть кого-то, кроме него.)

Микото подошёл. Он чуть-чуть, едва заметно хромал, его кожаная куртка местами была разодрана, на костяшках пальцев алели ссадины. И он смотрел на Юкико, которая, дрожа, не сводила с него взгляда.

Микото не сделал первый шаг навстречу, не стал звать её к себе. Он нахмурился и отвёл взгляд. Красный король прекрасно осознавал, в какого монстра превратился, обретя силу, и бояться его было вполне естественно. Он разрушал и уничтожал, он запросто сжёг бы саму Юкико, если бы выпала возможность, он не был тем, с кем было спокойно и комфортно.

Он понимал испуг Юкико. И всё же, ему было обидно...

— Дурак.

Юкико подошла, избегая обломков арматуры и едва не поскальзываясь на саже. Она осторожно сжала руку Микото, осматривая кровоточащие ссадины, достала из сумки салфетки и прижала к ране. Микото нахмурился, наблюдая за её действиями.

— ...ты хоть понимаешь, что я сделал?

Она кивнула, низко опустив голову.

— Ты в курсе, что должна убегать с криками? — его голос стал ниже, едва не превратился в рык. — В курсе, что я и тебя бы сжёг?

Она снова кивнула.

— На меня смотри, Ёсикава, — процедил он. — В глаза, а не в пол!

Юкико всхлипнула, но лицо подняла, не выпуская из рук кровоточащей ладони Микото. По её щекам текли слёзы, лицо раскраснелось, губы дрожали. Микото замер. Злость схлынула с его лица так же быстро, как и возникла.

Потом он нахмурился, взяв себя в руки.

— Больно, Микото?

— Юкико, — вздохнул он. Его голос излучал привычное спокойствие. — Тебе здесь не место.

Она сжала губы в линию, бережно перевязав салфетку на руке. Бесполезное действие, ненужное, но оно позволяло Юкико оттянуть время для ответа.

И, не найдя нужных слов, она просто вытерла слёзы с лица.

— Уходи.

Она мотнула головой. Кудри рассыпались по поникшим плечам.

— Ты слабая, хрупкая. Уходи. Я не хочу тебя видеть.

— Я не боюсь тебя.

Микото невесело улыбнулся, глядя на неё, попытался отнять руку, но Юкико слишком крепко в него вцепилась. Тогда свободной рукой он вытер выступившие слёзы с её глаз.

— Я сжигаю заживо, Юкико, — произнёс он. — И не оставляю даже пепла.

Она не ответила борясь со всхлипами.

— Я разрушаю, когда меня что-либо бесит. Мне нет дела ни до этих домов, ни до людей, что в них жили.

Она моргнула, слезы вновь полились по щекам.

— И рядом со мной долго не живут. Да и я сам... вряд ли.

— Не говори так.

— Это правда.

— Это — ложь! — вспылила она, стиснув зубы. — А ты — большой, ходячий идиот!

Микото раскрыл глаза в удивлении, не готовый к новой волне эмоций от Юкико. (Джин вздрогнул, и его безупречное селфи смазалось.)

— Микото, которого я знаю, заботится о своих друзьях, — нахмурилась она, глядя ему в глаза. — Смущается без причины, стесняется своей силы, потому что все вокруг слабее него! И никогда не обидит даже девчонку которая капает ему на мозг!

— Юки...

— Не смей меня затыкать! — напирала она так свирепо, что Микото невольно почувствовал себя маленьким. — Ты добрый! Ты хороший и милый!!! И каким бы монстром ты ни был, у тебя были на то причины!

Лицо Микото стало одного цвета с волосами. Дыхание Юкико сбилось, но она была слишком свирепой, чтобы так быстро закончить свою пламенную речь.

— И ты мне по-прежнему нравишься, — выдохнула она. — Очень сильно. Так сильно, что я тресну тебе с той же мощью, как и этот хрен в синем.

Джина передёрнуло.

— Поэтому я спрошу ещё раз, а ты мне ответишь, — нахмурилась она. — Тебе, мать твою, больно, Микото?

После секундного раздумия он всё же кивнул, и Юкико, обругав Джина трёхэтажным матом, принялась перевязывать вторую ладонь Микото. Джин, надо сказать, смертельно обиделся.

— Дурочка ты, Юкико.

— Сам дурак.

Он улыбался. Глупо, как идиот, но сдержать улыбку у него совершенно не получалось. Юкико же оставалась серьёзной, как профессиональная учительница химии.

И, когда она отпустила его руку, Микото провёл ладонью по её щеке, наклонился и поцеловал в губы так осторожно и так нежно, как только мог.

Акено закатил глаза так далеко, что рисковал никогда в жизни их не откатить. Хабари Джин, несмотря на душераздирающую обиду, умилился.

В этом свидании был небольшой плюс. По крайней мере, какое-то время, при выезде на вызов, они не нарвутся на Суо.

Примечания:

Юбилейная, однако, глава.

Я бы вставил сюда шутку, но у меня её нет. Но, если у фанфика появится трёхсотая глава, шутки я буду метать, как потерпевший.

Обещаю.

А пока — празднуем!

И кстати, щепотка новогоднего спешла — https://vk.com/wall-162582584_822