Крепче кровных (гет)

Арлекин никогда не отличался боевым характером. Он предпочитал быть приятным для других, иногда — весёлым, иногда — сочувствующим, всегда принимающим участие в чужой жизни и никого никогда не отталкивающим. Иными словами, он был одним из тех, кого считали душой компании.

По крайней мере, так было ровно до того момента, пока Арлекин едва не погиб.

После того, как он обрёл силы, общаться с людьми стало непросто. Во-первых, сами люди видели в нём не просто приятного, весёлого парня, но хищника, от которого так и веяло опасностью. А, во-вторых, таково было решение Арлекина — отвернуться от людей и замкнуться глубоко в себе.

В конце концов, люди от него тоже однажды отвернулись. В тот самый момент, когда от них зависела его жизнь.

Арлекин не желал об этом вспоминать. О людском предательстве ему красноречиво напоминали ожоги на теле, которые он старательно прятал под одеждой, паника, когда он ощущал запах жареного мяса, и всё ещё яркие ночные кошмары.

Иными словами, он был миролюбивым человеком и стал миролюбивым королём. Но, каким бы королём он ни был, трудно проявлять дружелюбие, когда на тебя нападает другой пьяный король.

— Ненавижу международные праздники, — вздохнул Арлекин.

Горько-сладкий король, которого будет проще и правильнее называть просто Горькой, была сложным человеком. Во-первых, она была доктором — а это уже непростительно. Во-вторых, она была закрытым интровертом, который вместо душевного разговора предпочитал накопить злость и сорвать её на всём, что движется.

Вот и сейчас объектом её злости стал тот, кто обычно был приятнее всех.

— Хотэй, — улыбнулся Арлекин, показав девушке раскрытые ладони. — Давай поговорим? На что ты обиделась?

— Ни на что!!!

Она топнула ногой, и Арлекина окружил пожар из его снов. Он пошатнулся, ощутив жар пламени, зажал ладонью рот, чтобы не чувствовать запаха дыма.

Сила вырвалась из-под контроля сама собой, и пламя накрыла плотная, тяжёлая ткань насыщенного зелёного цвета. За способности другие короли называли Арлекина извращенцем. Своими силами управления тканями и нитями он любил связывать своих оппонентов.

С другой стороны Арлекин очень любил кошек. И, если кошку накрыть тканью, она теряет ориентацию в пространстве. Тот же принцип он использовал и во время драки с другими королями.

Он накрыл Горькую большим и плотным одеялом, заставив её рухнуть под тяжестью неподъёмной ткани. Потом приблизился, когда увидел, что розоватый Дамоклов Меч исчез с небосвода.

— Ну чего ты, дурочка? — улыбнулся Арлекин и сел прямо на плед, щелкнув пальцами. Ткань треснула, высвобождая голову Горькой из захвата. — На работе дежурство поставили?

Горькая нахмурилась, скрестила руки и демонстративно отвернулась от Арлекина.

— Давай поговорим? — он аккуратно стукнул её костяшками пальцев по плечу. — Раз уж мы распугали всех жителей, и пока к нам не приехала полиция...

— Что толку от разговоров? — вздохнула она. — Ты всё равно слишком тупой, Дай.

— ...а?

Она нахмурилась, встретившись с ним взглядом, надулась, и в воздухе вновь завибрировала её сила. Но на этот раз призыва Дамоклова Меча не было. Просто угроза. Просто Арлекин временами слишком боялся этой угрюмой, одинокой и донельзя самостоятельной женщины.

— Просто скажи, — она заёрзала, пытаясь выбраться из захвата ткани. — Что со мной не так? Тебе не нравятся рыжие? Маленькая грудь? Я слишком тощая?! Что. Со мной. Не так?!

Даже связанная и беспомощная она устрашала, и потому Арлекин напрягся и невольно отпрянул.

Горькая тяжело дышала, пытаясь выбраться, не желая ни сдаваться, ни просить о помощи. Арлекин вздохнул и вновь улыбнулся, убрав с лица волосы.

— Ты только что воплотила в жизнь мой ночной кошмар, — произнёс он. — Почему ты никогда не атакуешь приятными сновидениями? Скажем, мне вчера снился бутербродик с сыром...

Она встретилась с ним взглядом, и его снова пробрала нервная дрожь.

— Или же... атаковала бы меня своими кошмарами. И я бы их победил, — он засиял. — Как рыцарь из доброй сказки.

Горькая вглядывалась в его лицо, и её злоба в какой-то момент улетучилась. К этому Арлекин уже привык. Среди всех пропавших королей он был единственным безнадёжным оптимистом, который пытался и приободрить других, и сплотить, и поддержать. При этом самого Арлекина бесповоротно уничтожала глубокая грусть.

— Мои кошмары? — хмыкнула она. — Увидишь их. Как только под лёд провалишься.

Арлекин склонил голову набок. Солнце говорил, что каждый король обрёл силу, оказавшись в шаге от смерти, но между собой они это никогда не обсуждали. Да и нечего было обсуждать. Собственная смерть — не лучшая тема для беседы.

— И это я тупица? — он улыбнулся. — Тебя разве не предупреждали насчёт тонкого льда?

— Предупреждения не работают, когда на этот грёбанный лёд бежит твоя грёбанная собака, а у тебя вылетел поводок из рук.

Горякая нахмурилась и отвела взгляд.

— Тебе ведь удалось её спасти?

— Да, — всхлипнула она. — Пловец хуев.

Арлекин протянул руку и похлопал Горькую между лопаток.

— А я вот... королём стала, — вздохнула она, ёрзая под пледом. — Кошмары воплощаю. А хорошее... а хорошее никому не снится.

Арлекин наклонил голову набок. Горькая скосила на него взгляд, фыркнула, и из искорок в морозном воздухе перед глазами парня возник бутерброд с сыром. Арлекин просиял от счастья.

— Бесишь, — проворчала она. — Радуешься без причины. Так бы и врезала.

— Как же "без причины"? — улыбнулся он. — До этого дня я и не знал, какая ты добрая. Разве это не замечательно?

Горькая закрыла глаза и тяжело вздохнула.

— Ты так и не ответил, что именно со мной не так?

Арлекин вскинул брови.

— А что должно быть не так? — он задумчиво вгляделся в её лицо. — Ты довольно милая, когда не пытаешься призвать кошмары.

— ...правда?

— Конечно! Между прочим, люди не любят, когда их пугают или унижают.

— ...о.

— Кстати, — он повёл пальцами в воздухе и высвободил Горькую из плена одеяла. — А к чему ты это спрашиваешь?

Её вздох был преисполнен истинного трагизма.

— Нравится мне парень один, — начала она. — Красивый, добрый, весёлый. Жаль, тупой, как валенок.

И, сказав это, Горькая чмокнула Арлекина в щёку.

* * *

Возможно такие слова как "чертополох" и "чернила" произошли от слова "чёрт". По крайней мере, такое ощущение складывалось, стоило только взглянуть на одноимённых королей.

Чернила была художницей, а это уже красноречивый признак расстройства психики. Чертополох же была кудрявой — а это самый страшный в мире грех. Народная мудрость неизвестного народа гласит: кудрявые женщины приносят лишь беды пострашнее разбитых зеркал, лестниц и особей нужного пола и возраста с пустыми вёдрами. Посему каждый, кто хотя бы косвенно знаком с кудрявой женщиной, может смело писать завещание и утратить надежду на жизнь.

Пожалуй поэтому Чернила и Чертополох составили причудливый дуэт, который с гордостью назвали "Биба и Боба".

Собственно, в таком составе их и нашла бурная, пьяная компания разнопёрых королей. Короли не хотели встречаться с двумя чёртами, страшились этого и молили всех существующих (и парочку вымышленных) богов, лишь бы не встретиться. Но по чьему-то злому умыслу встреча случилась.

И Амарант всё ещё была в отсутствии адеквата.

— Окицу! — прорычала она. — Итики! А ну подошли сюда, мрази абьюзивные!

— А-а-а? — протянула Чертополох. — Я-то думаю, чем завоняло. А это Такири пускает дым изо всех щелей.

Амарант показала Чертополоху средний палец. Чертополох в ответ выключила у Амарант громкость.

— Неважно, что не говорят, — произнёс Волк. — Важно, что говорят.

В ответ Амарант что было сил треснула его сумочкой по философской башке. Она что-то кричала, но из-за сил Чертополоха с её уст срывалась только скупая тишина. Впрочем, при желании запросто можно было разобрать всем известное слово на букву "ять".

В ответ Амарант вытянула руку и выстрелила в Чертополоха таким едким дымом, что от него на глазах всех королей навернулись слёзы.

— Меня, ебиттвоюмать, в общагу не пустят!

— Что это за дым?! — Чернила отпрянула, зажимая нос пальцами. — Пахнет, как дерьмо!

— ...это дым от моих сигарет, — вздохнул Солнце.

Нижнее веко Чернил задёргалось так интенсивно, что короли всерьёз забеспокоились за её зрение. С Солнцем вообще было сложно ладить, он мало кому нравился (исключениями были его клан и Одуванчик), но с Чернилами у него возникли особые отношения, состоящие из взаимных подъёбов. Кто-то назовёт этот вид отношений самым лучшим и самым доверительным, но следует помнить, что Солнце — это дед, если точнее — дед инсайд, а Чернила — не более чем сумасшедшая художница, которая привыкла шипперить всё, что движется. Что не двигалось, Чернила двигала и шипперила.

А ещё Солнце до сих пор не простил ей, что на его портрете Чернила вместо носа нарисовала член.

— Хотя, может, это твои духи, Итики?

— Да тихо ты, Расу-доно, — проворчала Чернила. — Не порти настроение. Мы вообще просто мимо шли. Чего пристали?

Солнце перевёл взгляд на Одуванчика, указующе посмотрел на Амарант. Одуванчик поняла намёк и пробила тело Амарант слабым зарядом лени. Амарант пошатнулась и рухнула на плечи Волка и Льна со словом на губах, начинавшимся на букву "пи", заканчивавшимся на букву "дарасина".

— Она захотела узнать сильнейшего, — проворчал Лён, подкинув Амарант на плече. — Вот только всем известно, что сильнейший — это я.

— ...а ведь гороскоп правдив, — произнесла Чернила скучающим, отстранённым голосом. — Тельцы всем навязывают своё грёбанное мнение.

— Я тоже Телец, — буркнул Волк.

— О. Не обижайся, Эбису-кун.

— Обид не держу. Держу пиво, а то прольётся.

Амарант отдавила ему ногу, и Волк заскулил.

— А Девы? — тихо произнесла Орхидея.

— Ну, — Чернила заулыбалась. — Если тебе в спину внезапно вонзили нож — не волнуйся. Это Дева вспомнила обиду десятилетней давности, — она хихикнула. — В любом случае нет знака душнее Льва.

— Ты сейчас ходишь по охуенно тонкому льду, — прикурил сигарету Солнце.

Краски схлынули с лица Чернил, и она повела пальцами в воздухе. По её молчаливому приказу в воздухе собрались капельки чёрно-синей жидкости, слились воедино и сформировали точную копию Чернильного Короля.

— Давай ты сделаешь мне новогодний подарок, Расу-доно, и будешь ругаться с моей копией?

— Клона не выбесить, а не бесить — неинтересно.

— Слышьте, — Лён снова подбросил Амарант на плече. — Мы тут болтаем об инициации. Вас-то как угораздило королями стать?

Два чёрта переглянулись. Их хрупкая дружба зиждилась на интровертном характере Чертополоха и неугомонном оптимизме и экстраверсии Чернил. Другие короли были в курсе, что нет существа хуже, чем экстраверт, а вот Чертополоху это следовало только узнать и крайне разочароваться во всём человечестве.

— Иди на хуй, — огрызнулась Чертополох.

— Я бы пошёл, — зевнул Лён. — Но в этой компании он есть только у меня...

— И тот, — выдохнул дым Солнце. — Можно увидеть только под микроскопом.

Одуванчик захихикала, Орхидея сморщилась, Чернила и Амарант взорвались смехом от такой феерии тупости.

— ...сука, а ты хорош, когда пьян, — огрызнулся Лён.

— Я всегда хорош, душнила, — пожал плечами Солнце. — Жаль, ты про мамок шутить не начал. В этой области я олимпийский чемпион.

Орхидея вздохнула.

— Пошли уже найдём Дзюро-сана. Всё равно они нам ничего не ответят.

— ...о, так вы собираетесь всем составом? — мгновенно включилась Чернила.

— Мы к ним не пойдём!

— Почему? — надулась Чернила. — Разве тебе не интересно понаблюдать за тем, как бесконечно тупит Дай и не замечает подкатов Хотэй?

— Мне тупости хватает и в универе.

— Тупости никогда не хватает! — настаивала Чернила. — Особенно, когда дело касается королей!

Чертополох нахмурилась, а Чернила, сжав её руку, с довольной улыбкой подошла ближе к разнопёрой компании. Одуванчик наблюдала за ними, и порой ей казалось, что глаза Чертополоха никогда не выкатятся обратно — так сильно она их закатывала.

— Ну так как вы королями стали? — продолжил Лён. — Или мне применить силы?..

— Да какая разница, как я чуть не погибла? — нахмурилась Чертополох.

— А меня вот спас Расу-доно, — сказала Чернила. — У меня была лейкимия, но после интеграции со Сланцем она отступила. Ну и, — в руке короля оказался маслянистый шарик из чёрно-синей жидкости. — Не обошлось без побочки. Всегда бы так: хочешь избавиться от насморка, а в добавок становишься миллиардером.

— О, — очнулась Одуванчик. — И тебя спас Расу-доно?

— Почём зря, — фыркнул он. — Окицу?

Чертополох нахмурилась, окинула взглядом собравшихся людей и всё ещё безмолвную Амарант.

— Не у всех хорошие родители — понятно? — произнесла она, глядя в сторону. — Некоторых детей порой избивают. Порой — на камеру, чтоб заработать.

Она повела рукой, и звуки вокруг исчезли. Каждый, кто хотел что-либо сказать, попросту не смог этого сделать. Чертополох отвернулась, убрав руки в карманы куртки, не позволяя никому не увидеть ни своего лица, ни своих слёз.

— Давно это было. К чему вспоминать?

Чернила после недолгого колебания безмолвно обняла её со спины, опустила голову на плечо и закрыла глаза.

— Слышь, Фукуро, — только и произнесла Чертополох. — Заставь всех забыть о том, что я сказала.

Лён закатил глаза, и воззвал к своей силе, разрушая безмолвие чертополоховых способностей. И, ухмыльнувшись, громко хрустнул шеей, демонстрируя своё превосходство над чужой силой.

— Да хрен тебе.

— Ты всем стираешь память, когда вздумается, — прорычала Чертополох, страшась, что кто-либо услышит слёзы в её голосе. — И сейчас сотри! Сделай это, ты, грёбанный надменный мудень!

— Чтобы все забыли, как ты нам, наконец-то, открылась? — ответил он. — Или ты боишься, что мы резко начнём тебя жалеть? Нет уж, от нашей токсичности тебя не избавит даже тяжёлое прошлое.

Чертополох низко наклонила голову.

— Можешь не верить людям и дальше, — пожал плечами Лён. — И это будет правильно. Вокруг слишком много мудачья. Но и одной оставаться — хреновый выбор. Когда ты в толпе, ты либо веселишься, либо бесишься. А когда остаёшься наедине с собой, твои кошмары воскресают и тянут на глубокое дно, — он жестом попросил у Солнца сигарету и прикурил от лучика. — Я не из вредности не сотру память. Я не сотру, потому что хватит убегать, Окицу. Ты сильная. Ты способна себя защитить. Ты король. И ни одна садистская мразь больше не обидит тебя. Поняла?

Чертополох вытерла глаза рукавом куртки, пока Чернила сжимала её в объятиях.

— К тому же, — Лён выдохнул дым. — Ни один из нас не откажет тебе в помощи. Не одна ты больше. Во всяком случае, Расу до тебя всегда докопается, где бы ты там ни пряталась.

Чертополох усмехнулась сквозь всхлип.

— Только не проси о помощи Бакэдзори. Он снова в обморок свалится.

Чертополох закрыла лицо ладонями, не способная сдержать ни смех, ни слёзы. А короли, разнопёрые, надменные и израненные жизнью, окружили её и заключили в крепкие, долгожданные и такие тёплые в эту морозную ночь объятия.

Примечания:

Итак, с опозданием, но с Рождеством!

Глава задержалась, потому что кое-кто долго не мог определиться в характерах и отношениях двух чертей.

Любуйся на новый королей тут: https://vk.com/album258298389_273627571

И голосуй тут: https://vk.com/wall-162582584_833