Крепче кровных (гет)

Юкико отняла руку от ладони Сасори.

Воспоминания, никогда не принадлежавшие ей, разрывали голову на части. Сацу Акено? Упорные поиски Кагу? Микото? Разве отец не сказал Юкико смириться с пропажей Кагу? Разве она не послушалась его? И разве в её тихой жизни находилось место для расследований, для такой эмоциональности, для дружбы с таким выскочкой, как Акено?

Юкико попыталась разделить эти новые воспоминания с тем, что переживала на самом деле. Что с ней происходило незадолго до выпуска из старшей школы? Ничего. Эти годы она могла вспомнить с трудом, потому что состояли они, в основном, из подготовки к экзаменам, домашней работы и давящего чувства, будто всё идёт наперекосяк.

Будто чего-то не хватало. Будто что-то должно было быть, но этого не было. Раньше Юкико думала, что напрасно потратила свою юность, наполнив её книгами и учёбой. Потом, встретившись с королями и узнав часть правды о себе, решила, что тосковала по утраченной силе стрейн. А сейчас...

— Сацу Акено?

Тсуми Сасори улыбнулся, не глядя на неё.

— О ком ты говоришь? Этого человека давно нет в живых.

— Меня твоя манерность уже затрахала, — огрызнулась Юкико. — Ты можешь прямо сказать, чего ты хочешь?

— С каких пор ты научилась ругаться? — протянул он, закинув лезвие меча себе на плечо. Если это была угроза, то Юкико следовало насторожиться. Но она этого не сделала. — Девочка, которая боялась кого-либо обидеть... а как же Хи-ка-ри? Не боишься заразить его своим сквернословием?

— Не заговаривай мне зубы, — процедила она.

— В моей власти всё время мира. Так почему бы не потратить его на беседу?

— ...потому что я не король и столько не проживу?

— ...знаешь, тебя и раньше было сложно терпеть, — в голосе Сасори исчезла прежняя весёлость. — А теперь ты и вовсе стала невыносимо раздражать.

— Не было никакого "раньше", — нахмурилась она.

— Ты так уверена? — он елейно улыбнулся. — Тогда почему так дрожишь и боишься снова взять меня за руку?

"Потому что ты сраный социопат, который мог сотворить со мной такое, что я не захочу вспоминать."

Юкико закрыла глаза и тряхнула головой. И откуда в ней, в добрейшей душе и чуть ли не самом вежливом человеке в мире, взялось столько злости? Раньше, пытаясь себя защитить, она старалась воззвать к чужой совести, к доброте, к лучшим чувствам, что были в человеке.

А сейчас вся эта беготня с королями вызывала в ней одно желание — надрать каждому из них задницу. Особенно тому, кто заставил её раз за разом наблюдать за смертью Генджи и тщетно пытаться его спасти.

Юкико сжала напряжённые пальцы, разжала их. Неоновые искры срывались с кончиков ногтей при малейшем движении. Как странно. Раньше сила приходила лишь при серьёзном усилии воли, сейчас же, чтобы воззвать к ней, не требовалось ничего — она сама шла и стремилась вырваться.

Быть может, у всех этих временных петель был накопительный эффект?

Сколько раз погибал Генджи? Достаточно, чтобы у Хаттори Санго появился свой Дамоклов Меч, даже без прямого попадания по ней. И сколько раз Юкико поглощала вышедший из-под контроля силы красного короля?

В ней было больше сил, чем от двух Дамокловых Мечей. Гораздо больше.

— Я не люблю, когда ко мне прикасаются, — ответила она.

— Тц-тц-тц, — Сасори улыбнулся, вытащив из-за спины меч, и с улыбкой направив остриё в горло Юкико. — Ты забываешь, что, пока стрелки часов не двигаются, миром правлю я. А я не считаюсь с чужим мнением.

Юкико какое-то время смотрела в пустые, лишённые жизни глаза Сасори. Ей не удавалось отгадать его мысли. Он не излучал ни страха от своей скорой гибели, ни энтузиазма от встречи с Юкико, ничего. Сплошная загадка, которую не в силах разгадать ни один нормальный человек.

— Так руби.

Голос Юкико прозвучал до того глухо и угрожающе, будто никогда в жизни не принадлежал ей. Она подалась вперёд, позволив холодному лезвию коснуться кожи, не сводя взгляда с лица Сасори.

Он смотрел ей в глаза спокойно и равнодушно. Буднично.

Она же сжала кулаки, изо всех сил пытаясь не морогнуть, не отвести взгляда. Не так часто Юкико бросала кому-либо вызов и раньше ей не приходилось отстаивать свои права.

Сасори приблизился, хищнически улыбаясь. На мгновение в его глазах сверкнула крохотная искорка интереса.

— Я могу показать тебе все оттенки боли, — он грубо схватил её за подбородок, притягивая к себе. Сасори был так близко, что Юкико чувствовала тепло его дыхания. — И будут они куда экзотичнее, чем банальная смерть Кагуцу.

Юкико нахально улыбнулась в ответ. Так нахально, как мог позволить себе только первый красный король Кагуцу, мать его, Генджи.

— Если бы ты, Акено Сацу, хотел пытать меня, ты бы не устроил этот цирк с остановкой времени.

Рука винного короля напряглась. Юкико ощутила, как его ладонь крепче впилась в её кожу, после чего хватка мгновенно ослабла. Звук реального имени был для него невыносим.

Это заставило Юкико задуматься. Её новые воспоминания были обрывочны, расплывчаты. В них основное внимание уделялось Микото (Юкико обещала ему треснуть, если выяснится, что он помнит их САМУЮ первую встречу), а вот Акено был тёмной лошадкой, несмотря на возникшее между ними подобие дружбы.

И всё же... замкнутый, саркастичный и сдержанный Акено и улыбчивый, манерный и полный театральности Сасори. Смена имени, смена поведения и наслаждение собственными силами...

Это отрицание собственного прошлого. Эта попытка сбежать от себя. Это нежелание признавать свои слабости. Эта беспричинная жестокость...

Неужели у жестокого короля-социопата ПТСР?

Юкико нахмурилась, когда Сасори надменно хмыкнул и с подчёркнутым пренебрежением выпустил её из захвата.

Он отвёл взгляд первым. Победа за ней.

И всё же...

— Мы пришли, — Сасори развёл руками, крутанувшись на пятках. — Лучшее место для твоей смерти.

Юкико огляделась. Она узнала это место задолго до того, как Сасори остановился и, торжествующе улыбаясь, вынес вердикт.

Старшая школа для девушек. Роджикку. Место, где когда-то давно всё началось. Место, где когда-то давно она приняла решение искать Кагу в ближайшем крупном городе, о котором он так грезил. Место, где Юкико училась долгие и скудные на события три года.

— Как настроение, Ёсикава? — улыбнулся Сасори. — Нет желания умереть прямо сейчас?

Она ответила, не подумав:

— Нет. Как и у тебя — эрекции.

Юкико сжала губы в линию, стиснув пальцами подол алого платья. Да что с ней такое?! Она в опасности, ей угрожают убийством, но инстинкт самосохранения отказывался включаться. В чём дело? В чёрном короле, спрятавшемся в её тени? Нет. Оохаси мог вселять ужас, но ни за что на свете, даже под угрозой смерти не забрал бы его обратно.

Дело было в дурном влиянии Кагуцу Генджи. А, может, и в Микото. Он, несмотря на свою молчаливость, тоже был острым на язык.

Но других людей из себя выводил, в основном, Генджи. Вот только у него, в отличие от Юкико, была разрушительная сила. Да и сам он, что немаловажно, был гораздо больше и внушал ужас одним своим присутствием.

Зараза. Юкико поклялась себе, что, если выживет, запишется на курсы по управлению гневом. И Кагу тоже запишет. И пусть другие короли только попробуют не поблагодарить её за это и не оплатить ей годовой отпуск в самый дорогой отель Европы.

— И как много эрекций ты повидала, чтобы стать в них экспертом?

— Больше, чем все твои бабы за всю твою жизнь.

Она напряглась, сделав несколько шагов назад, опасаясь нападения. Сколько там стоят эти грёбанные сеансы психотерапии? Ничего. Сколько бы они ни стоили, платить всё равно придётся Генджи.

— Это удивительно, — улыбнулся Сасори. — Ни в одной из версий своего будущего ты не пытаешься убежать. Как думаешь, это связано с тем, что я отрублю тебе ноги?

Юкико вздохнула.

— А есть ли смысл убегать? Всё равно ведь догонишь, — она пожала плечами. — Мы в Роджикку. Ты, я. Может, уже скажешь, что тебе нужно?

Он перевёл взгляд на фонтан, находившийся прямо за школьными воротами. Круглый, неглубокий, рядом с которым было приятно находиться в летний зной. Сасори хмыкнул и указал на него остриём меча, покрутил им в воздухе. Вода, вместо того, чтобы политься из фонтана, поднималась вверх, вливалась обратно в сопло.

Юкико с шумом вздохнула, когда вода обратилась в пар, а гранитная плитка обуглилась, оплавилась, превратилась в пыль.

Гранит не так просто поджечь. Здесь нужно очень сильно постараться.

Но какого хрена хотя бы одному из двух королей-мафиозников понадобилось в женской школе?

— Видишь ли, — хмыкнул Сасори. — До Кагуцу дошли слухи, что его активно ищет какая-то невероятно бойкая девчонка. Сначала он принял тебя за полицейского. Потом — за сумасшедшую. Потом — за поклонницу. Кагуцу весьма высокомерен, не так ли?

— И что? — процедила Юкико. — Только из-за моего интереса он напал на школу?

— Ну что ты? Тогда Кагуцу пришёл бы с цветами, и мой план пошёл бы крахом, — он склонил голову набок. — Чистилище — не семейный клан. В нём существует грубая, первобытная иерархия. Побеждает сильнейший...

— Как будто твой клан чем-то лучше.

— В мой Сарколит приходят все, кто стремится избежать смерти, вернуть былое, застрять в самом счастливом моменте времени. И, знаешь... ради этого они готовы на всё. На любую мою прихоть.

— Не верю, чтобы ты делал хоть что-то хорошее. В чём подвох?

— А подвоха нет, — улыбнулся Сасори. — Клансмены обретают бессмертие, силы и короля. А я веду статистику, от чего они свихнутся раньше всего. Как правило — от невозможности умереть.

Юкико стиснула зубы. Она видела и других бессмертных королей: солнечного, серебряного, полуночного. Ни один из них не сошёл с ума от бессмертия.

Впрочем, Клаудия Вайсманн не в счёт.

В любом случае, солнечный клан был полон эксцентричных, чудаковатых учёных, которые пытались принести этому миру пользу. И плевать, что вреда они причиняли куда больше. Юкико они нравились хотя бы потому, что их король был один из немногих самостоятельных людей, кто без её вмешательства обзавёлся королевой.

— Так вот, — улыбнулся Сасори. — Кагуцу бросили вызов. Его правую руку и единственного человека, которому он доверял, разорвали на части, а все улики вели в Роджикку.

— Ты его убил?

— На этот раз — не я, — он пожал плечами. — Можешь верить, можешь — нет. В мире существуют и другие монстры, помимо меня. В общем-то, из-за недавнего убийства и слухов о тебе, Кагуцу воспринял твоё внимание, как угрозу. Расследовать он не любит. Он любит играть мускулами.

Юкико зажмурилась, потирая пульсирующие виски. Во всяком случае, это было чистейшей правдой. Генджи никогда не интересовали факты — для них он был слишком упрям и слишком самонадеян. Даже в школе, стоило Юкико пожаловаться на какого-либо мальчика, на следующий день этот самый мальчик приходил с ярким фиолетовым синяком под глазом.

Ничего не меняется. Ни поступки Генджи, ни его чувства. И почему такое постоянство достаётся людям с ТАКИМ характером?

— Ну а я воспринял это, как возможность, — продолжил винный король. — Тебя я тоже предупредил, что Кагуцу идёт за тобой. Слушать ты, само собой, не стала. Тогда я позвонил Суо и стал ждать.

— Ни одному слову не верю.

В ответ он протянул раскрытую ладонь.

— А Сацу Акено веришь?

Юкико вглядывалась в его лицо, такое спокойное, мирное, располагающее, без манерной улыбки и блеска в глазах. Перевела взгляд на его руку. Сасори мог состарить её одним прикосновением, мог превратить её в младенца. И, если бы он этого действительно хотел, то она бы уже превратилась в прах.

— Зачем ты пытался меня спасти? — она сощурилась, сделав шаг навстречу. — Я же тебя раздражала. Да и сам ты терпеть не мог общество.

— Потому что ты — приманка для Кагуцу, — просто ответил он. — Потому что я знал, что ты — мой ключ к силе. Потому что ты везучая, потому что в тебя был влюблён второй красный король, потому что ты не должна была умереть так рано. Выбери более комфортную для себя причину сама.

— Ладно, — вздохнула она, закрыв глаза. — Я поняла. Ты пытался меня спасти, но Кагуцу задел тебя волной огня. И теперь ты бесишься.

— Спасательством занималась ты, — ответил он. — Ты бросилась на меня и повалила на асфальт. Уже тогда на тебя не действовало пламя Кагуцу.

— Раз мы пережили такое, почему ни Генджи, ни Микото тебя не помнят? Почему я с трудом вспоминаю, несмотря на это? — она подняла перед лицом запястье с подаренным Сасори браслетом.

Он вновь перевёл взгляд на фонтан, который всё ещё был оплавленным и чёрным от сажи.

— Я же уже говорил, — просто, без эмоций ответил он. — Я не существую ни в одной альтернативной реальности. В том числе, и в этой.

— В смысле?

Он выдержал недолгую паузу. Юкико вновь перевела на него взгляд. Сасори был бледен, нездоровый цвет его кожи подчёркивали тёмные кудри и одежда. Но он был серьёзен. Безжизненный взгляд стал каким-то странно задумчивым, осмысленным, даже мудрым.

— Сила потребовала жертв, — заговорил Сасори. — И, чтобы стать богом, Сацу Акено должен был исчезнуть. Из всех вероятностей, из всех реальностей. Даже здесь, в родном мире, я никогда не рождался. Ты не помнишь первой встречи с Суо, потому что без меня не пришла к нему. Ты не помнишь поисков Генджи, потому что сдалась в тот день, когда должна была со мной познакомиться. Ты чувствуешь, что в твоей жизни есть пробелы и нестыковки. Потому что когда-то в этой жизни был я, и ты, как королева, осознаёшь это, но не способна осмыслить. Это — понятно?

Он спрашивал без злобы, без нахальства. Прямо как Сацу Акено, когда объяснял Юкико сложную тему.

— Грубо говоря... твоё прошлое практически не изменилось. Оно было цветным полотном, на которое пролили отбеливатель. Суо забыл тебя, потому что ты пришла со мной и из-за меня. Кагуцу забыл, что напал на школу, потому что из-за меня ты приобрела надежду и почувствовала себя сильнее. Ну а мои родители никогда не заключали брак. Его они однажды заключили из-за внепланового меня.

Юкико сжала губы в линию.

— Твоя сила... оно того стоило?

Он не ответил, задумчиво глядя на то, как вода из фонтана то вливалась внутрь, то вырывалась раружу, и её капли играли радугой в прозрачном воздухе.

Юкико смотрела на него, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, этот человек её пугал, выводил из себя и грозился убить.

А с другой — его тяжёлое молчание заставило её сердце сжаться от жалости.

— Ты клялась, что не забудешь, — вдруг прервал тишину он. — Впустила меня к себе, когда моя квартира оказалась занята другими людьми. Записала всё, что с нами произошло. Обещала перечитывать свои записи каждый час. Утром ты вызвала полицию, сообщив, что у тебя дома посторонний.

Юкико не знала, что ответить.

— Впрочем, не так важно, — хмыкнул он. — Ты даёшь надежду каждому королю, но мне дать её не способна. Так почему бы мне не уничтожить мечты других?..

— Сасори, — процедила она. — Мне жаль, что я оказалась слабее твоей силы. Я бы не забыла тебя. Ни за что на свете.

— Это я уже слышал, — отмахнулся он, улыбаясь. — Давай поскорее закончим начатое. Мне так наскучило твоё общество.

С этими словами он ударил остриём меча по бетонной дорожке, высекая из неё искры.