Hydrargyrum (джен)

— И где мы сейчас? Я имею в виду, географически, — поинтересовался Кайнетт, оглядывая берег небольшого озера и занесенный снегом старый лес рядом. Домов или каких-то следов человеческой деятельности поблизости он не заметил.

— Пустоши Уэльса, Кембрийские горы, — пояснил Люпин, отпуская его руку. Махнул куда-то на восток, уточнив: — Уэлшпул где-то в той стороне. Здесь и из обычных-то людей почти никто не селится, а волшебники тем более.

Рядом аппарировал Блэк, так же придерживая за плечо Лливелина. Не то чтобы маг не доверял двум бывшим «мародёрам». Точнее, начал доверять им меньше, чем раньше. Просто из-за новой и весьма серьёзной угрозы он, как и обещал, практически постоянно заставлял сквиба сопровождать его в полной боевой готовности. В результате тому тоже пришлось на эти три недели злоупотребить зельями и пренебречь сном. Даже во время встречи с Грейнджер на прошлых выходных Лин наблюдал за их разговором со стороны, просто для страховки.

— Всегда полезно держать в уме пару точек для перемещения где-то у черта на рогах, чтобы, в крайнем случае, можно было если не затаиться, так хоть дух перевести и раны подлатать, — философски заметил Сириус, делая несколько шагов по присыпанному снегом берегу. — А то прыгнешь из боя домой или в убежище, а там вполне уже могут и поджидать — если и не враги с палочками, так какую-нибудь тварь оставят или ловушку настроят на появление. В войну такое нередко проворачивали, причем сразу все стороны.

За прошедшие дни Блэк немного остыл и вновь готов был общаться с Мерфи, не держа его постоянно на прицеле. Не то чтобы он перестал винить его в произошедшем полностью, особенно после всех громких слов о том, что к Поттеру врагу будет не подобраться. Однако чистокровный понимал, что сейчас обидами делу не поможешь, а им всем надо думать, как исправить уже случившееся. Выяснять отношения, и решать, кто больше виноват, можно и позже, когда угроза будет обезврежена.

— Итак, что же такое ты захотел проверить, профессор, раз тебе понадобились мы оба, да ещё и попросил найти такую глушь, где нет посторонних? — поинтересовался Люпин. Вроде бы даже без подозрения, хотя ситуация располагала.

— Да вот как раз по поводу вашей войны и возникли вопросы, — ответил маг. Оглядел тонкий лёд с тёмными полыньями, затем прикинул расстояние до ближайших деревьев и решил: — Думаю, тут места нам хватит. Хочу проверить, что вообще могут британские волшебники в ближнем бою. И думаю, вы вдвоём в рамках эксперимента вполне сойдёте за того маньяка в теле волшебника-недоучки. Лин, встань у деревьев и проконтролируй, чтобы не было посторонних, — приказал он ученику.

— Сальвио Гексиа, — Блэк сразу установил барьер, который не даст их увидеть на этом берегу. А затем спросил: — И зачем тебе понадобилось выяснять нечто подобное?

— Отвечу честно: мне нужны гарантии. Я помню, что наша цель — спасти мальчишку, и по возможности не просто изгнать, а запечатать духа навсегда. Но я хочу быть уверен, что если ситуация выйдет из-под контроля полностью, когда я буду рядом, смогу его хотя бы уничтожить. Не стану врать, жертвовать своей жизнью за него я не собираюсь. Однако если буду чётко знать, что всегда смогу это сделать, возможно будет спокойно работать над вариантом получше, при котором мы выживаем оба. А без гарантий придётся постоянно держать в уме план отступления, а не думать об основной задаче.

— Общение с Шизоглазом определённо не идёт тебе на пользу, профессор, — заметил Римус. — Это он любитель перестраховок по любому поводу.

— Не в нём дело. Просто имелся уже определенный опыт. Да и две недели назад я влез в бой без страховки и подготовки. И мне это совсем не понравилось, так что в следующий раз я хочу быть уверен. Мне нужны гарантии, — повторил маг. Затем извлек карманные часы, открыл область искаженного пространства и не без труда подхватил выброшенное оттуда копьё. Хоть и полое внутри, оно отличалось немалым весом, особенно для тринадцатилетнего подростка.

— Хорошо, что именно ты хочешь проверить? — устало спросил Люпин, не давая Блэку открыть рот. Оборотень понимал, что чем раньше они разберутся с «формальностями», тем быстрее начнут составлять реальный план действий.

— Небольшая тренировка. Атакую врукопашную, вы пытаетесь меня остановить, зная, что я не буду колдовать. Моё приближение на два фута считается поражением, — он не слишком умело сделал выпад копьём на уровне груди, обозначая дистанцию угрозы. — Я хочу увидеть, как именно вы будете защищаться. Хочу убедиться, что найду, чем удивить и его.

— Раньше начнём, раньше закончим, — проворчал Блэк, больше не пытаясь спорить. Отошел так, чтобы они с Люпином стояли рядом на расстоянии двух десятков шагов от Мерфи. — Давай, можешь приступать, раз без этого никуда.

— Один момент. Укрепление, — произнёс маг, открывая цепи и используя на себя общее усиление. Затем более мощную версию наложил на ноги, чтобы увеличить скорость. После чего удобнее перехватил оружие, покосился на крупное серебряное кольцо на правой руке и произнёс ещё одну арию: — Coniugatio.

Копьё вполне отчётливо в зимних сумерках засветилось красным, и маг тут же бросился вперёд. Несколько парализующих и оглушающих заклинаний пронеслись мимо — волшебники не ожидали от него такой подвижности, но быстро сделали поправки, и следующие чары уже были направлены в цель.

— Инкарцеро.

— Браххиабиндо.

Лезвие копья разрубило мелькнувшие в воздухе магические путы. Без тени Диармайда маг обращался с оружием далеко не так ловко и элегантно, но «укрепление» давало достаточный выигрыш в скорости, чтобы успеть среагировать и провести не самый сложный удар навстречу.

— Слайд, — произнёс Блэк, создавая область скольжения у него на пути. Когда маг прыгнул в сторону, немного теряя в скорости, он произнёс арию материализации: — Канемортеа.

Возникший из воздуха чёрный пёс, рванулся вперёд на перехват, поднимая хлопья мокрого снега. Секундой позже к нему присоединился волк, трансфигурированный Римусом. Кайнетт присел, пропуская мимо ещё пару оглушающих и отбрасывающих чар, затем боковым ударом встретил первую проекцию. Копьё прошло словно сквозь пустое место, пёс мгновенно растаял, а следующий короткий тычок в голову превратил волка в бесформенную груду грязного снега и песка.

— Иммобилюс! — Люпин применил замедление, но маг выставил оружие перед собой и прошел через зону поражения так, словно никакого заклинания и не было — только лезвие окуталось туманом, будто прорезая что-то почти невидимое.

— Спекуло Мурум, — Блэк от атаки перешел к обороне, создавая ледяную стену перед магом.

— Конфирмо, — Люпин почти мгновенно укрепил её прочность дополнительными чарами.

Пара лёгких взмахов, словно сквозь воздух, прорубили в ней треугольный проём. Навстречу из земли поднялась ещё одна стена, на этот раз трансфигурированная в монолитный камень, но широкий горизонтальный удар просто снёс её верхнюю половину, осыпавшуюся песком и грязью, а маг легко перескочил препятствие.

— Бомбарда! Флиппендо Дуо, — Сириус создал взрыв, поднимая в воздух снег и песок, а затем закружив их в небольшом торнадо.

Красное копьё ударило в основание вихря, заставив его осесть на землю грязным облаком. Маг выскочил из-за него, быстро преодолевая последние шаги до цели. Блэк растерялся на мгновение, а затем вдруг ухмыльнулся и произнёс, взмахнув мистическим знаком:

— Орхидеус. Дуро. Депульсо!

Кайнетт в последний момент успел разрубить полетевший ему в лицо букет цветов, приобретший под действием чар плотность камня и способный при попадании отправить в нокаут или проломить голову. Страшно было представить, для какой ситуации Сириус разрабатывал подобную связку заклинаний. Прыжком покрыв последние несколько футов, маг обозначил тычок копьём с близкой дистанции, а затем бросился к Люпину.

— Протего Максима, Импервиус, Гелидо Каэли, — оборотень создал последовательно барьеры от магии, стихий и, куда более редкий — от материальных снарядов.

Маг прошел их все, чуть задержавшись лишь на стене затвердевшего воздуха, но и его имитация фантазма преодолела с небольшими усилиями, после чего осталось лишь символически обозначить удар. Стационарные барьеры, самоподдерживающиеся заклинания, материализованные или укрепленные магией преграды — всё это копия Гаэ Дирг просто не замечала, игнорируя, пробивая или рассеивая при касании. Действие не касалось обычных чар, пытаться отразить им «Ступефай» или «Конфринго» было бы бессмысленно, потому данный фантазм являлся практически бесполезным в обороне, но при этом крайне опасным в атаке. И особенно против тех, кто полагается в своей защите лишь на магию.

— Relinquo.

Произнеся заклинание отмены, он отбросил в сторону копьё, которое от удара об землю разломилось на несколько частей, во все стороны разлетелись хлопья ржавчины, а крупные куски быстро таяли на глазах, рассыпаясь прахом. Даже прошедшая магическую обработку сталь не выдерживала мощи проекции легендарного оружия дольше минуты, внутренняя структура металла просто разрушалась. Для того, чтобы сделать подобную заготовку многоразовой, потребуется собирать полноценный мистический знак, совсем из других материалов и с другими затратами времени на ритуалы и укрепление. Самое главное, что само кольцо, обеспечивающее духовную связь, выдержало нагрузку, всего лишь нагревшись. Только накопитель позднее потребуется сменить.

— Почти ручная «Авада» в сочетании с «Финитой», — самодовольно произнёс Кайнетт, глядя на удивлённых волшебников. Достал палочку и с помощью проекции создал стул прямо на снегу, выбрав не перепаханное магией место. Они сделали то же самое, Лливелин остался стоять у деревьев, настороженно глядя по сторонам. — Тоже игнорирует почти любую магическую защиту и способна отменять заклинания. Что ж, судя по тому, что вы сейчас показали, страховка у меня действительно есть… Теперь по поводу планов.

Выглядели и Блэк и Люпин мрачно. Должно быть, вполне неплохо могли себе представить, как Мерфи с этим же копьём попытается атаковать «Поттера», и тогда удары он уже будет не обозначать, а наносить в полную силу. И не факт, что уверенный в собственной непобедимости «лорд» успеет среагировать и адаптироваться к столь необычному способу нападения. С другой стороны, Волдеморт тоже не любит играть в игры, и в случае атаки он сдерживаться не станет, не ограничивая себя оглушающими и связывающими чарами. По сути, они сейчас помогали планировать убийство того, кого когда-то обещали защищать. Но делали это для того, чтобы найти другой способ разрешить ситуацию. Скорее всего, оба уже успели пожалеть, что вообще согласились сотрудничать с не слишком разборчивым в методах профессором, но теперь единственной альтернативой был бы только директор и его ближний круг.

— Да, по поводу планов, — повторил маг. — Для начала мне нужно понять противника. Может быть, он и сумасшедший, но должна же у него быть какая-то своя логика, свои идеи, свой стиль мышления. Как и почему он действовал в ту войну, чего можно ожидать теперь? Всё же он — не Гриндевальд, и за пределами Британии вообще мало кому было известно о вашей войне, не говоря уж об отдельных деталях. А все вышедшие здесь после победы книги проходили жесткую цензуру, так что там минимум фактов и куча пропаганды и эмоций. Вы ведь оба участвовали в войне, сталкивались если и не с ним лично, то с его бандой. Что мне нужно знать о нём, чтобы понять и просчитать его действия, чтобы избежать неожиданностей и суметь загнать в ловушку?

— В первую очередь всего две вещи: он полукровка и он террорист, — подумав немного, сформулировал Люпин. Поймав взгляд явно не удовлетворённого столь скупым объяснением собеседника, оборотень кивнул Блэку, и тот продолжил:

— На самом деле, Лунатик прав. Из этого вытекает почти всё остальное. Но можно и подробнее. Он принадлежит к очень древнему роду, иначе бы за ним просто не пошли, несмотря на все идеи и зажигательные речи. Однако сам при этом полукровка. Но учитывая его происхождение, даже моя мать когда-то считала, что он имеет право выступать выразителем идей чистокровных родов. В том числе потому, что магглов и их влияние он искренне и до глубины души ненавидит и презирает. Ходили даже слухи, что он лично избавился от всей своей маггловской родни, но без каких-то подробностей. Отсюда все его мотивы — сначала очистить от магглов магический мир, потом избавиться от поддерживавших их предателей, и после этого уже перейти в наступление.

— И это всё? — удивился маг. — Одних только личных мотивов оказалось достаточно, чтобы пытаться перекроить целую страну?

— Этого хватило, чтобы повести людей за собой. Противоречия ведь очень давно копились, и не он был первым и последним, кто на них играл. К тому же не все пошли за ним ради одной идеи. Кто-то хотел отомстить, кто-то прибиться к сильной стае, кто, как мой брат, поддался тогда моде или захотел власти. А кого-то он и в самом деле запугал или купил, не оставив выбора. Самое важное — для него борьба за чистоту крови не метод, чтобы заработать влияние или привлечь популярность, а конечная цель. Если завтра отдать ему всю власть в стране, он не откажется от своей идеи, напротив, бросит все силы на её воплощение в жизнь. Даже если в качестве Гарри он пока что вынужден будет соблюдать какие-то нормы и для начала заявлять, допустим, всего лишь об ограничениях для магглов, в конце концов он всё равно придёт к тому же, с чего начал. То есть, «смерть нечистокровным». В этом плане даже Гриндевальд был чуть более вменяемым — тот хотя бы считал равными всех, у кого есть дар.

— Ненавижу фанатиков, — пробормотал Кайнетт, покачав головой. С политиком можно было бы попытаться договориться, обсудить компромиссы, предложить варианты. Идеалист, который одержим сверхценной идеей, слушать никаких доводов не станет. Даже если с цифрами и схемами ему объяснить, к какому провалу реализация подобной идеи приведёт. — Ладно, а что со второй частью?

— Тут всё несколько сложнее, — ответил Римус. — Стоит сказать, в самом начале он пытался «играть по правилам», это известно. Хотел занять должность в школе, что позволило бы легально продвинуть свои взгляды и приобрести определённую известность. Однако ему отказали, кажется, тогда ещё и Дамблдор не был директором. После этого он начал собирать вокруг себя людей и пропагандировать свои идеи, в первую очередь — среди старых семей. Тогда же его движение начало приобретать свой привычный вид. Он осознанно противопоставил себя и своё дело главным авторитетам — Министру и директору. Поставил себя против общественных норм, потому, когда в газетах и речах чиновников Министерства говорилось о пути света и борьбе с тёмными искусствами, он выдумал себе подобный титул, обозвал прихвостней «Пожирателями смерти», повелев рядиться в чёрное и рисовать черепа. Сначала это был просто эпатаж, потом — тактика террора, узнаваемый образ, призванный внушать страх.

— То есть, с его точки зрения, противостоять надо властям и авторитетам. Одиночки — не угроза? — уточнил маг.

— Думаю, что так. Даже Гарри, как мне кажется, интересует его именно как символ победы. Как тот, кто дал людям надежду. Тот, кого общество назвало героем и возвело на пьедестал при поддержке директора и Министерства. Опорочить и извратить нечто столь ценное для всех — думаю, он был искренне счастлив, когда всё-таки добился своего и оценил открывшиеся перспективы.

— Образы, символы, герои… — последнее слово Кайнетт произнёс почти с отвращением. — Мне кажется, масштабы одной магической Британии маловаты, чтобы рассуждать в таких глобальных категориях. Но если он мыслит именно подобным высоким стилем — что ж, я буду только рад.

— Не знаю, как насчёт стиля, — заметил Блэк. — Но вот методы у него были как раз самые низкие. В конце концов, не он первый выступил против магглорождённых, так же как до него отдельные фанатики выступали и против чистокровных, и против полулюдей или волшебных народов. Просто он первый, кто зашел ради своих целей настолько далеко. Сначала, около семидесятого года, просто начали пропадать люди. В основном, магглы, знавшие о нашем мире или являвшиеся родственниками волшебников. Потом он перешел от тихого запугивания к громким акциям. Магглов и магглорождённых начали убивать напоказ, демонстративно, в назидание другим. Отряд «пожирателей» обычно врывался в дом, они вырезали всех внутри, громили всё вокруг, оставляли на стенах надписи кровью, выжигали свои метки, а потом уходили, не вступая в бой. Если войти удалось тихо, и время позволяло не думать о прибытии авроров — могли пытать, насиловать и творить тому подобные больные вещи. И так раз за разом, неделю за неделей, год за годом… Когда ты сидишь дома и не знаешь, в какой момент может рассыпаться от взрыва дверь, а внутрь полетят заклинания или полезут их ручные твари. В его приспешниках были оборотни, — покосившись на Люпина, Блэк быстро добавил: — Из самых сумасшедших. Эти предпочитали не убивать вообще всех, а забирать детей с собой, «в стаю». Сам «лорд» и кое-кто из его ближнего круга не брезговали даже созданием инферналов. Обычно в случае удачного налёта — стоит себе дом тихо день-другой, а потом оттуда лезут мертвецы. Или к ближайшим волшебникам, или сразу в обычные дома, смотря где происходило дело. Несколько особо громких случаев едва удалось прикрыть — тогда доходило до баррикад на улицах, перестрелок с полицией, а то и с армией, и блокирования целых кварталов «на карантин».

Арчибальд только поморщился, услышав такое. Звучало всё очень непрофессионально. Словно этот самопровозглашенный лорд и его соратники, в самом деле, не могли осознать, чем всему сообществу и им лично грозит расторжение Статута. Словно они вообразили себя неуязвимыми. Ну и судя по всему, Церковь в этом мире действительно совсем отошла от решения сверхъестественных проблем. В знакомой Кайнетту реальности всего пара таких инцидентов привела бы к тому, что уже через неделю экзекуторы будут прочесывать все окрестности и рыть землю носом в поисках столь бесстрашных любителей поиграть с нежитью.

— То есть, террор и запугивание вместо силового противостояния? — уточнил маг.

— Да, — подтвердил Люпин. — Именно террор. Все эти знаменитые истории о сражениях «пожирателей» с аврорами или Орденом, которые так любят пересказывать — в большинстве случаев, такие стычки происходили лишь случайно. Кто-то успел вызвать подмогу, кто-то заметил появление врага и сумел протянуть время или поблизости оказался патруль, где-то вообще «странных психов» увидели полицейские и полезли разбираться. Наверное, только в одном случае из десяти они устраивали налёт, заранее ожидая сопротивления и готовясь к схватке, куда чаще атака была направлена против тех, кто не мог дать им отпор.

«Не мог или не хотел?» — подумал Кайнетт про себя, но говорить вслух не стал. Это увело бы разговор в сторону, и скорее всего надолго. А для себя он во многом ситуацию уже оценил.

— Они совершили за десять лет несколько «громких» налётов — на «Мунго», на вокзал, на довольно крупные поселения вроде Тинворта, но чаще всего это были именно рейды, нападения на беззащитных. Ну и к Хогвартсу приближаться не рисковали, — продолжил объяснять Блэк. — Дамблдор несколько раз предлагал этому уроду дуэль, как это было с Гриндевальдом, но Сам-знаешь-кто не думал соглашаться. Поймать же его для прямого сражения директор так ни разу и не смог, хотя пытался. Но самым опасным всё-таки был не он лично, а его организация. Один волшебник, как бы ни был он силён и опытен, какими бы редкими артефактами ни обладал — всё равно всего лишь человек. Это понимал и Гриндевальд, и этот «лорд»… и Дамблдор тоже, когда собирал Орден. Этот психопат очень умел, ты уже имел возможность убедиться, и среди его соратников тоже были сильные бойцы: моя дражайшая кузина и её муж, Малфой, Долохов, Кэрроу, Джагсон и ещё несколько. Но настоящая их сила была в неизвестности и страхе. В те годы Люциус или Белла ведь не находились в розыске — люди просто не знали, кто именно сражается на стороне «пожирателей». Любой волшебник мог оказаться террористом, или он мог их поддерживать, или его подкупили, или успели запугать, ну либо на самом деле взять под «Империо» — таких как раз было немного, просто оправдание сейчас ну очень удобное. У него везде были шпионы и агенты — в Министерстве, в отделе правопорядка, в Ордене тоже, — добавил Сириус зло, стараясь не выругаться. — К счастью, сейчас от всей этой сети почти ничего не осталось — старший Крауч не стеснялся в методах, и до самого своего перевода рубил этот лес, не обращая внимания на летящие щепки. Собственно, я тому пример, а ведь мой случай далеко не единственный.

— Значит, мы должны успеть до того, как он развернется вновь, — просто заметил маг. — Хотя я бы предпочел создать условия, в которых подобная тактика вообще будет нереализуема, если кто-то захочет пойти тем же путём. Но пока рассмотрим первый вариант, и что для этого придётся сделать…

Вернувшись в Лондон уже под вечер, когда почти стемнело, Кайнетт добрался до уже знакомой библиотеки — один из свободных дней в своём расписании требовалось использовать полностью. Уже завтра вновь придётся вернуться к работе — изгнание призрака с одного из складов, лечение раненых во время очередного передела территории… Один из оказавшихся в подпольной клинике боевиков вообще где-то ухитрился подцепить тёмного духа и пару проклятий, и с этим тоже что-то надо будет делать. Но это всё рутина, а сейчас предстояла более творческая работа.

Оставив Лливелина охранять снаружи, он подошел ко входу и поприветствовал ожидающую под светом фонаря ведьму в обычной городской одежде, только с шарфом Рейвенкло:

— Тейлор.

— Джеймс, — ответила та, оборачиваясь в его сторону. — Может, всё-таки нормально объяснишь, что же вы задумали? То все каникулы ни слова, ни звонка, то вдруг «завтра приезжай в Лондон».

— Мы собираемся изучать одну сложную тему, и на первых уроках для концентрации лучше использовать знакомую обстановку и помощь со стороны. Учитель уже ожидает нас внутри, — ответил он, направляясь к дверям и доставая из висящей на плече сумки небольшой амулет, который создаст, как тут принято говорить, магглоотталкивающий барьер. В такое время посетителей скорее всего вообще нет, но стоит исключить случайности. — Думаю, тебе тоже будет интересно взглянуть. Кроме того, потом ты поможешь добраться ей домой. Как я помню, тут недалеко.

— Почему это мне придётся «помогать» ей? — с подозрением уточнила Тейлор.

— Скоро поймешь. Идём, времени не так уж много, а мы сегодня должны немало успеть.

* * *

Из-за турнира и бала в этом году расписание занятий и время каникул немного сдвинулось, потому к учёбе студенты приступили лишь шестнадцатого января. Гостям эти три недели предлагалось провести либо в школе с вновь приобретенными друзьями и товарищами, либо на праздники вернуться домой (для тех, кто не страдает от портальной болезни), либо поучаствовать в нескольких экскурсиях по волшебной и даже по обычной Британии. Всё-таки турнир и учебу за границей вполне можно совмещать и с культурной программой, а некоторым и вовсе представилась редкая возможность посетить «маггловский» мир, куда они и дома практически не выбирались. По школе уже ходили слухи, что сёстры Делакур устроили небольшой переполох во время тура по Эдинбургу, сумев привлечь к себе слишком много мужского внимания со стороны местных жителей и других туристов, однако сложно сказать, сколько в этих историях было правды, а сколько преувеличения. Но так или иначе, зимние каникулы закончились, а уроки, факультативы и занятия в клубах возобновились вновь.

Во вторник после ужина Кайнетт сидел за одним из столов в просторном классе, кажется, в прежние времена предназначенном для изучения химерологии, ожидая прихода преподавателя. Сейчас, когда первое любопытство у многих прошло, дополнительные уроки по ритуалистике собирали примерно полсотни студентов с разных курсов и факультетов, и, чтобы уместить всех, требовалось довольно много места. Грейнджер тоже присутствовала тут, заняв место рядом с Тейлор в соседнем ряду. А вот «Поттер» не явился, как и в первом семестре, видимо, сочтя посещение этих занятий ниже своего достоинства и уровня знаний.

— Профессор Фагхири! — стоило волшебнику из Ирана появиться в дверях, как маг сразу привстал с места и обратил на себя внимание. — Пока не начался урок, можете дать небольшую консультацию? Это не касается ритуалов напрямую, но уверен, вы можете мне помочь.

— Что ж, если никто не против, — волшебник оглядел класс и не заметил явных возражений. — Постараюсь дать совет, однако не отнимайте слишком много времени у остальных, юноша.

— Разумеется, профессор. Я хотел узнать ваше мнение вот об этом, — Кайнетт встал из-за стола и убрал руку под плащ. Затем извлек из ножен за спиной не очень большой, но довольно тяжелый кинжал. Перехватив его за совершенно тупое лезвие, маг сделал пару шагов к учительскому столу и протянул оружие рукоятью вперёд. Пояснил: — Мне было очень интересно видеть, как вы колдуете с помощью ножа, это выглядит крайне необычно для нашей школы. Вот, захотел попробовать сделать и себе нечто похожее. Конечно же, это не настоящий ритуальный кинжал, а только самодельная копия, но им даже получается создавать заклинания.

— Разрешите? — с интересом спросил профессор. Затем аккуратно взял мистический знак в руки. Фагхири был довольно невысок, и ему даже наклоняться к школьнику почти не пришлось. — Любопытно, любопытно… — он повертел оружие в руках, изучая массивное толстое лезвие, удлинённую рукоять, нанесенные на металл руны и символы. Затем поставил «остриём» на ладонь, убедился, что не осталось даже царапины, перехватил рукоять и сделал на пробу несколько аккуратных взмахов. — Сталь, бронза и, кажется, чистое железо, большой вес — у нас сейчас наоборот, стараются всё делать полегче. Баланс заметно смещен вперёд, всё же клинок слишком тяжелый, противовеса не хватает. А что внутри?

— Такая же сердцевина, как в моей прошлой палочке, шерсть кирина.

— А остальное ваша работа?

— Собирал из купленных деталей, только украшал и подгонял. На каникулах хотелось чем-нибудь заняться, а колдовать-то нам нельзя.

— Понятно. И правда, самоделка, но интересная, — оценил иранец. Затем произнёс несколько слов, создавая заклинания: свет, ветер, небольшое облако тумана. Язык Кайнетту был незнаком, но насколько ему было известно, здесь одним из наиболее распространённых среди волшебников Ближнего востока является пехлеви, старый персидский, от которого позднее произошел фарси. — И впрямь, вполне рабочая. Я вообще считаю, что европейские палочки слишком лёгкие — когда почти нет инерции, их тяжелее контролировать при взмахе, постоянно норовят уйти слишком далеко или отклониться от жеста. Но вы даже чересчур увлеклись, пытаясь устранить этот недостаток. Это скорее наконечник копья, чем нож.

— Видимо, перестарался, — заметил маг, изображая уныние.

— Ничего, если бы я попытался сам сделать волшебную палочку, уверен, результат бы вышел ещё хуже. В любом случае, попытка для второго курса очень неплохая. Но, раз уж вы потратили время и деньги, расточительно было бы выбрасывать подобную вещь. Попробуйте поколдовать им в свободное время в школе, да и просто носите с собой, привыкните, сравните с палочкой, — посоветовал профессор. Собственно, именно на это Кайнетт с самого начала и рассчитывал. — Если понравится — позже лучше будет заказать нож у одного из наших мастеров, в Британии вы всё равно таких не найдёте. Ну и учебники, само собой, здесь таких тоже нет.

— Спасибо за оценку, профессор, — поблагодарил маг, принимая мистический знак обратно. — Раз вы так говорите, тогда я ещё попробую, как у меня будет получаться с нашими заклинаниями. А там посмотрим, может, мне что-то подобное на самом деле больше подойдёт.

Убирая оружие обратно под плащ, Кайнетт на мгновение коснулся пальцами клинка и отправил в металл немного магической энергии. Стальная кромка лезвия изменила форму, на секунду приобретая остроту, а затем по команде вновь становясь толстой и неопасной, прежде чем мистический знак вернулся в ножны. Всего лишь ещё одна страховка, которая теперь ни у кого не вызовет вопросов. Ритуальный нож, которым даже при большой фантазии и порезаться нельзя — просто игрушка любопытного студента с Рейвенкло, не более, да ещё и в подражание другим.

— Итак, а теперь всё-таки перейдем к сегодняшней теме, — начал профессор, достав собственный мистический знак и с его помощью создав на доске несколько рисунков мелом. На одном, как ни странно, была изображена празднично украшенная ель. — Раз уж в этой стране недавно справляли Новый год и Рождество, я бы хотел обсудить ритуалы, которыми издревле сопровождался день зимнего солнцестояния. Возможно, вы удивитесь, но некоторые из них работают до сих пор, спустя тысячи лет. Итак, для начала, кто мне расскажет о традициях, которыми прежде сопровождали Мондранихт? Мисс Лавгуд? Ожидаемо. Что ж, прошу вас…

Несколько самых древних ритуалов формалкрафта, связанных с этой датой и известных Арчибальду, профессор всё-таки не упомянул — всё же они включали те или иные формы жертвоприношения, и даже если такое допустимо у них на Ближнем Востоке, руководство школы бы к подобным урокам точно отнеслось без понимания. С другой стороны, пару римских обрядов маг узнал впервые — пусть и ничего особенного, но всегда интересно изучать что-то новое.

А уже после занятия в коридоре студентов ожидал Аластор Грюм. Оглядев выходящих из класса здоровым и искусственным глазом, он быстро нашел нужное лицо и крикнул:

— Грейнджер, ко мне, нужно кое-что обсудить по поводу клуба. И Мерфи с собой захвати, его тоже касается. Остальных не задерживаю.

— Мне подождать тебя? — услышал маг негромкий вопрос Тейлор.

— Не стоит, я не знаю, как долго мы задержимся, — возразила Грейнджер. — А сидеть неизвестно сколько одной в полутёмном коридоре — мне таких жертв от тебя не нужно. Джеймс меня проводит, в крайнем случае. Я не собираюсь ходить по школе одна.

— Хорошо, тогда увидимся завтра, — попрощалась она, бросив короткий взгляд на Мерфи. Затем догнала Лавгуд и Эшвуда вместе с Эгберт.

— Идём, — произнёс маг тихо. Он уже догадывался, о чём может пойти разговор.

— Идём, — согласилась ведьма, привычно придержав невидимую шпагу правой рукой и поморщившись от слишком резкого движения.

Всё же первые уроки в прямом контроле цепей дались ей тяжело. Слишком непривычно делать всё самой, без палочки, вытягивающей нужную порцию энергии, слишком трудно убедить себя создать нужное воздействие без привычного шаблона, слишком болезненные ощущения сразу во всём теле, которые к тому же проходят медленно и не полностью, несмотря на зелья. Если бы он вёл сбор, слёз после пары уроков как раз хватило бы на ещё одну шпагу целиком. Но при всех усилиях и потраченных нервах ей не удалось заставить подняться в воздух такое же перо, как на первом практическом уроке по чарам. Впрочем, это было вполне ожидаемо. Просто нужно продолжать занятия, пока хватает её решимости и упрямства. Или пока она не сломается, не выдержав темпа. Маг знал, что спешит, и в принципе не стоило бы переходить к исполнению мистерий, пока не закреплен до конца базовый спусковой механизм для открытия цепей по команде. Но, во-первых, он всё-таки имел дело не с шестилетним ребенком, а во-вторых, по его оценке, если она не освоит основы за три месяца, дальше можно будет особо и не спешить, в уже намеченный черновик плана они всё равно не уложатся.

— Поговорим здесь, — сказал Аластор, входя в небольшой пыльный класс по соседству, которым уже давно не пользовались.

Пока он безмолвными чарами запирал дверь, студенты успели оглядеться по сторонам и обнаружить ожидающую их Тонкс. Девушка сидела прямо на одном из невысоких столов, а при появлении Грейнджер и Мерфи неуверенно помахала им рукой.

— Я уже всё знаю! — произнесла она, поднимаясь на ноги. — Страшно подумать, что вам двоим пришлось пережить. Такого никому точно не пожелаешь. И это после всего, что с вами уже было. Но ничего, мы со всем разберемся, всё ещё будет хорошо, бояться нечего, — Нимфадора развела руки, кажется, приглашая её обнять.

Маг покачал головой и отвернулся, Грейнджер же, поколебавшись, всё-таки подошла к ней ближе. Тонкс прижала её к себе, заставив вскрикнуть. Нимфадора тут же отстранилась, тревожно оглядывая её, быстро спросила:

— Прости, я не рассчитала сил опять? Сделала тебе больно?

— Всё нормально, — отмахнулась младшая ведьма, пытаясь принять беззаботный вид. — Вы тут не при чем. Просто много тренировалась на каникулах. Мышцы болят…

— Ох, Мерлин и Моргана… — пробормотала Тонкс негромко. Затем осторожно приблизила Грейнджер к себе и погладила по голове.

— Нимфадора, возьми себя в руки, мне тут ещё только слёз не хватает сейчас! — резковато произнёс Аластор, хромая к ним.

— При всём уважении, катитесь к Мордреду, «профессор». Сочувствие — то, что эти дети заслуживают больше, чем кто бы то ни было. А я ещё не забыла, что значит это слово.

— Да как угодно, — Грюм только рукой махнул, не желая спорить. — Так или иначе, раз всё уже случилось, и вы не захотели всё забыть, нам нужно поговорить о том, что делать теперь дальше. Для начала, «официальная версия». За каникулы по школе разошелся слух, что во время бала вы вдвоём пошли в лазарет проведать Поттера, и затем там случилась серьёзная такая ссора. Поскольку свидетелей не было, детали разнятся в зависимости от фантазии — кто-то считает, мальчик обиделся за отобранную у него победу в последнем раунде турнира, другие говорят, что это была ревность.

— Простите, сэр? — переспросила Грейнджер, обернувшись к нему. Однако Тонкс по-прежнему успокаивающе обнимала её за плечи, прижимая к себе. И не похоже, чтобы гриффиндорка возражала. — Какая ревность?

— Мальчик увидел вас двоих вместе в праздничных нарядах и решил, что вы вместе пошли на бал, а его давно скрываемая любовь останется безответной… — пояснила Нимфадора. Когда Грейнджер подняла голову, чтобы посмотреть на неё, а Мерфи перевёл полный сомнений взгляд, она смутилась и быстро сказала: — Не надо так на меня смотреть, вы удивитесь, сколько студентов в это поверили. В любом случае, вам же лучше — раз уж вы с ним «в ссоре» то никто не удивится, если вы начнёте не просто игнорировать, а избегать Гарри Поттера и даже проявлять к нему враждебность. Когда всё закончится — «помиритесь».

— Значит, теперь проблема — это только Рон? — спросила гриффиндорка негромко, вновь посмотрев на Грюма. Ещё позавчера, сразу после возвращения в школу, на факультете ей рассказали, что в самом начале каникул «Поттер» затеял с другом драку, оскорбил его и обвинил во всём случившемся. В результате Уизли обиделся до глубины души, сестра и братья выступили на его стороне, но нет гарантий, что Рон позже не попытается выяснить, откуда в поведении Гарри возникли такие перемены. — Если он будет пытаться наладить отношения, не понимая, что происходит, это может очень плохо закончиться.

— Я буду признателен, если вы сможете его отвлечь, — произнёс Аластор, поморщившись. — Не хотелось бы доводить до «Обливейта», но сейчас не та ситуация, где допустимы нежности, и если выбора не останется…

— Я попробую что-нибудь придумать, — пообещала Грейнджер.

— Что ж, в остальном, если свести к минимуму контакты, самое главное для вас — продержаться. Я понимаю, ситуация де… дрянная. Как бы не самая дрянная с восемьдесят первого года. Но директор уже ищет пути решения, и я более чем уверен, что он их найдёт. Его ещё можно спасти, — пообещал бывший аврор.

— Я понимаю, — откликнулась ведьма без особого энтузиазма. Кайнетт даже усмехнулся про себя при мысли, что довольно сомнительному однокашнику и его словам она теперь верит больше, чем учителям и деканам, ещё недавно бывшим для неё авторитетами во всём. Хотя с другой стороны, так ли это удивительно после произошедшего?

— Вам просто нужно не выдать себя и не спровоцировать преступника на какую-нибудь глупость, — продолжил Грюм. — По возможности — уменьшить ущерб, который он мог бы нанести.

— По этому поводу разрешите бестактный вопрос, профессор? — поинтересовался маг.

— Бестактный? Ну, допустим, слушаю. Дамблдор уже говорил, что вы порой… не выбираете выражения. Не то чтобы я сам мог кого-то в этом обвинять.

— Когда мы разговаривали, директор объяснял, что самое главное — спасти жизнь, и потому он вынужден был пойти на уступки. Я понимаю, заложник, нельзя им рисковать. Но вопрос в том, важно спасти жизнь одного студента или жизнь «героя Британии»? Насколько важно? Если он попытается применить любое из трёх непростительных пусть даже не ко мне, но к кому-то ещё, что тогда делать? Одна жизнь ценна, но как быть с остальными жизнями, если встанет выбор?

— Вопросы ты, конечно, задаешь… — проворчал Грюм, решивший вдруг рассмотреть навершие собственного посоха. Затем всё-таки перевёл взгляд на Мерфи и ответил: — Важнее всего жизни студентов. Всех студентов. О ситуации помимо здесь собравшихся и директора знают профессор Снейп, профессор МакГонагалл и ещё два аврора, которых я когда-то готовил лично и могу быть в них уверен. Остальным бойцам разъяснили, что на турнире у Поттера произошел нервный срыв, и он может устроить что-нибудь подобное, потому требуется особый надзор за всем, что он делает и говорит. Если этот ненормальный попытается что-то устроить в школе при вас, вы должны предупредить кого-то из авроров или деканов, но если не останется выхода — попытайтесь вывести его из строя. Оглушить, хотя бы просто отвлечь и протянуть время, но не забывайте, что внутри всё ещё находится знакомый вам Гарри Поттер, который не виноват в действиях этого маньяка. Если же иного пути уже не будет… я просто надеюсь, что ситуация до этого не дойдёт. Вижу, вы вполне осознаёте, с кем имеете дело…

Прикрыв здоровый глаз, бывший аврор по очереди медленно оглядел обоих магическим. Кайнетт знал, там есть, на что посмотреть. Грейнджер ещё в конце прошлого года восстановила свой кулон, сменив в нём камень. Он не знал, да и не интересовался, как она это объясняла дома, но в любом случае теперь у неё вновь есть последний резерв для защиты, и она уже начала вновь постепенно наполнять накопитель на крайний случай. Про все остальные кольца и браслеты и говорить не приходятся. Конечно, наложенные на них щиты против противника такого уровня были почти бесполезны, однако за неделю у них не было времени заняться доработкой защиты. Всё, что маг успел сделать, это изучить её очки и хотя бы прикинуть способы противодействия ментальному импульсу при легилименции. Если не будет никаких неожиданностей, к концу месяца он надеялся создать хотя бы первую версию локального барьера.

Впрочем, сам маг тоже пересмотрел доступный набор мистических знаков, благо повод укреплять свою защиту у него был настолько весомый, насколько в этой стране вообще можно найти. Доработанное кольцо с ещё больше усиленным магическим щитом, браслет для остановки материальных объектов, собственная палочка, «ритуальный» кинжал за спиной. К этому стоило прибавить старую рукоять «черного ключа» с пятидюймовой сердцевиной от катализатора. Теперь даже при свидетелях он мог бы создать магическое лезвие одной рукой, не пользуясь другим мистическим знаком — на такую простую мистерию даже небольшой сердцевины вполне хватит. И самое главное, амулет призыва Арчибальд теперь носил при себе постоянно. Это была необходимая страховка, без которой он бы и не подумал оставаться в школе рядом с опасным психом, которого ему не удалось убить с первого раза. Разумеется, он замаскировал мистический знак, так что тот можно было принять за такой же, как у Грейнджер, усиленный щит с собственным накопителем. И никто бы в текущей ситуации не смог усомниться в том, а нужно ли ему всё это в школе.

— Да, подготовились неплохо, — продолжил Аластор после паузы. — Я лишь могу надеяться, что вам всё это не пригодится. Если детям приходится делать грязную работу за нас — значит, где-то мы капитально сели в лужу. Ну да ладно, всё это уже никому не нужная философия. Нимфадора, проводи их к гостиным, а потом возвращайся на пост.

— Профессор Грюм, а я ведь так понимаю, нам будет выгодней, если он будет больше времени на людях, в компании? То есть там, где не сможет пакостить и что-то хитрить в одиночку? — спросила Грейнджер.

— В целом, да, верно. Есть идеи?

— Да, одна мысль у меня есть.

* * *

Собрание, посвящённое будущему турниру, назначили на первую субботу после каникул. Сначала директор в присутствии судей и чиновников Министерства озвучил расписание соревнований: один тур раз в три недели, всего шесть этапов, первый состоится через месяц, а финал — буквально перед экзаменами, четвёртого июня. После объявления этих подробностей участникам самостоятельно, без вмешательства учителей, предстояло определиться с текущим составом команд и расписанием тренировок. Гостям с континента для обсуждения выделили два пустующих класса на первом этаже, а чтобы вместить претендентов от Хогвартса и всех, желающих понаблюдать за отбором, директор на время уступил своим студентам Большой зал.

Когда взрослые вышли, Диггори, без особых возражений выбранный капитаном команды, собрал всех участников отборочных туров вокруг преподавательского стола, прочие же школьники расселись, как обычно. Кайнетт занял привычное место за столом Рейвенкло вместе с соседями по комнате — пропустить данное мероприятие никто из них не хотел. Отсутствующих вообще было немного, всё-таки за полгода турнир успел превратиться в главный источник школьных новостей и поводов для пари.

Предварительный состав команд определялся набранными баллами, как и было задумано. Однако если бы ими всё ограничивалось, проводить эту встречу и не понадобилось бы. Но в этом турнире допускалось больше вольностей, чем двести лет назад, и потому среди участников тоже могут произойти замены. Семерка лидеров была известна ещё месяц назад: староста Хаффлпафа, капитан спортивной команды Рейвенкло, два известных на всю школу талантливых хулигана, ещё пара спортсменов со старших курсов Слизерина и Гриффиндора, а также единственная четверокурсница, к тому же единственная, не играющая в квиддич.

— Итак, замены, отказы, желания взять перерыв на первый тур? — спросил Диггори, оглядывая шестерых «подчинённых». Он надеялся, что вопрос окажется риторическим — текущий состав едва назначенного капитана вполне устраивал.

— Да, я прошу замены, — спокойно произнёс Уоррингтон. — Турнир идёт почти до экзаменов, времени на подготовку не останется, не стану рисковать. Однако не хочу, чтобы наш факультет совсем остался в стороне. Потому, я думаю, Малфой хорошо покажет себя в команде вместо меня. Надеюсь, ни у кого нет возражений?

Скорее всего, они были у многих, но связываться со способной доставить немало проблем семьёй никто не хотел. Потому ответом ему стали несколько одобрительных возгласов со стороны Слизерина и молчание от представителей других факультетов. Не скрывающей самодовольной ухмылки Драко обменялся со старшекурсником вежливым рукопожатием, после чего занял его место в ряду, а Уоррингтон отошел к прочим претендентам. Кайнетт мог лишь предполагать, говорил ли старший слизеринец правду, или подобная рокировка была задумана с самого начала — старший Малфой вполне мог бы предложить ему денег или, к примеру, помощь после выпуска взамен на небольшую услугу. Всё же турнир происходит не каждый день, а лишний раз в хорошем свете выставить имя Малфоев ни он, ни сам Драко, не откажутся.

— Ещё кто-нибудь? — уже не так бодро поинтересовался Диггори.

— Я, — ответила Грейнджер. — Тоже прошу замены. Нагрузка выходит слишком большой со всеми уроками и факультативами, мне лучше будет сосредоточиться на своих оценках…

— Что, магглорождённая не может поддерживать темп нормальных волшебников? — ехидно произнесла стоящая среди претендентов Гринграсс. — Как и…

— Силенцио, — когда Грейнджер успела достать палочку, никто не заметил. Однако пущенное без какого-либо предупреждения заклятье заставило слизеринку замолчать. Следующее приклеило ноги к полу: — Коллошио. Калво…

— Дамы, дамы, дамы! — быстро произнёс Диггори, вставая между ними и перекрывая Грейнджер линию прицеливания. Почти одновременно один из близнецов положил руку гриффиндорке на плечо, а кто-то из слизеринцев прикрыл собой Дафну. — Давайте не будем говорить или делать ничего такого, за что потом всем нам будет стыдно, договорились? Договорились? — с нажимом повторил он, дождался двух слабых кивков и закончил: — Вот и замечательно! Финита. А теперь, давайте всё-таки дослушаем.

— Я предпочту сосредоточиться на своих оценках, — повторила Грейнджер, медленно убирая палочку на место. Выглядела ведьма бледной, давно не высыпавшейся, а вьющиеся волосы казалось растрёпаны даже сильнее, чем обычно, придавая слегка безумный вид, так что в «слишком большую нагрузку» другим ученикам охотно верилось. Покосившись в сторону Малфоя, она добавила, подчёркнуто холодно: — Однако я тоже не хочу доставлять проблем факультету, потому уверена, что мистер Поттер сможет достойно показать себя на моём месте. В конце концов, он ведь должен был выиграть последний тур, так пусть теперь продемонстрирует таланты.

— Гермиона, ты так высоко оценила мои способности, я польщён, — с подчёркнутым дружелюбием произнёс волшебник, выходя вперёд.

Игнорируя его приближение, Грейнджер вяло махнула рукой и направилась к столу Гриффиндора — ведьма ясно продемонстрировала, что в дальнейшем ничего общего с турниром иметь не собирается, и среди запасных игроков её можно даже не ожидать. Сев на скамью вполоборота, она опёрлась на стол и утомлённо прикрыла глаза.

Кайнетт почувствовал на себе чей-то яростный взгляд, повернул голову и встретился глазами с Тейлор. За прошедшие две недели эта ведьма уже начала его ненавидеть за уроки с «учителем», заканчивавшиеся криками и обмороком. Однако вынуждена была молчать, ведь Грейнджер всем этим занималась по собственному желанию, о чём недвусмысленно каждый раз напоминала. Потому всё, что Карин пока оставалось, это пытаться убить его взглядом.

— Возражения? — уточнил Диггори вместо, кажется, уснувшей прямо за столом Грейнджер.

— Да, а какого вообще Мордреда половину команды будет занимать Гриффиндор? — спросил старшекурсник в слизеринской форме. — Не жирно ли им?

— Ну вообще да, четверо из семи, а у остальных-то факультетов по одному — как-то несправедливо, — заметил кто-то с Хаффлпафа.

— Я могу с кем-нибудь меняться на половину матчей, — попыталась погасить нарастающий спор Джонсон. — Как раз три факультета и получится.

— Анжелина, ты честно заработала своё место… — возразил Диггори.

— Эй, Седрик, ты-то — парень крепкий, я верю, сможешь и шесть раз подряд. А я хрупкая девушка, мне нужно будет перевести дух между раундами.

— Анжелина…

Отвернувшись от царящего среди претендентов бардака, Кайнетт прикрыл глаза и тихо вздохнул. Всё-таки от детей очень много шума. С другой стороны, основная цель достигнута — следующие полгода «Поттер» будет в центре внимания и в окружении других студентов. А проигнорировать такую возможность показать себя и поднять нынешнюю не слишком-то блестящую репутацию, он никак не смог бы. Скорее всего, он и сам попытался бы пробиться в состав команды, но тогда это было бы чревато несчастными случаями и прочими инцидентами среди учеников.

— Рон! — когда собрание завершилось, уже в коридоре Грейнджер, идущая в сопровождении двух учеников и Лавгуд, окликнула младшего из братьев Уизли.

— Привет, — отозвался тот неловко. За эту неделю, даже пересекаясь на уроках и в гостиной, они практически не общались, и он не знал, что сейчас сказать. — Классно ты эту змею со Слизерина заткнула…

— Я погорячилась, — ответила ведьма, покачав головой. — Стоило держать себя в руках, но нервы уже ни к черту, я извиняюсь. Ладно, речь не о ней. Слушай, я в курсе, что Гарри после того случая тоже на нервах, и вы с ним друг другу наговорили много лишнего. У нас с тобой бал тоже не особо удачно прошел, да и мы с Гарри тогда расстались не так, как стоило бы в Рождество. В общем, предлагаю мир, хотя бы пока он там со своими проблемами не разберётся и не перестанет из себя строить не пойми кого. Ну, как идея?

— Я… — Уизли задумался. Похоже, виноватым он себя не чувствовал. Но и остаться на факультете в одиночестве, разругавшись со всеми друзьями, тоже не хотел. Помедлив ещё немного, он решил: — Я согласен. Извини, был не прав, не стоило тогда этого говорить, — произнёс он через силу.

— Взаимно, мне тоже тогда не стоило всё решать вот так вот сразу, — сказала Грейнджер. Пожалуй, слишком быстро, чтобы это было искренне. Она тоже до сих пор считала, что во всём поступила правильно, но сейчас требовалось на время помолчать об этом. — В общем, забыли, как говорится.

— Ага, типа того. Забыли, не было ничего такого.

— Вот и славно, — Гермиона вдруг приблизилась к нему и заговорила почти шепотом. В другой ситуации это могло бы даже взволновать. Сейчас крайне серьёзный тон её голоса скорее пугал. Кроме того, вблизи ещё очевиднее становилось, что выглядит она нездоровой, словно не спала уже несколько дней. — Только одно условие. Отстань от Джеймса. Я знаю, что ты его подозреваешь. Я даже теперь знаю, что именно он скрывает. И он — последний человек, который мог бы связаться Сам-знаешь-с-кем. Помнишь, как ты тогда кричал, что вы доверяете мне? Вот и покажи. Либо сейчас ты мне доверяешь… либо нет.

— Я доверяю, — произнёс он так же тихо. Даже подумал, что они должно быть довольно двусмысленно смотрятся со стороны, стоя рядом так близко и разговаривая шепотом. А ещё он подумал, что беседа приняла какой-то странный оборот. Неужели у неё с этим мелким с Рейвенкло что-то есть, что она его так защищает? А значит, может, и тот слух, что Гарри с ней поссорился из-за ревности, тоже не чистая выдумка? А это значит, что и у них с Гарри что-то было, и только он один ничего не замечал прямо у себя под носом? Не зная, куда дальше приведёт эта цепочка размышлений, Рон тряхнул головой и сказал: — Так и быть, я дам ему шанс.

— Уизли, не будь ослом, — прошептала она серьёзно и почти с угрозой. Затем отстранилась и уже громче и спокойнее добавила: — Это последний раз. Другого уже не будет. Джеймс, Карин, Луна, за мной, — велела Грейнджер, отвернувшись и словно забывая об этом разговоре, — в библиотеку, у нас на сегодня ещё много дел.

Рон остался смотреть им вслед, пытаясь понять, что это было, и что ему теперь делать.