О враг мой (джен)

Боль.

Сознание его словно продавливали сквозь сито с крошечными дырочками, и ничего нельзя было сделать: его разрезало на мельчайшие кусочки — и боль, боль, боль. Сокрушительная, ослепляющая боль…

В следующее мгновение, как утопающий, уже глотнувший воды, он решил бороться. Изо всех сил навалился на сокрушительную тяжесть и почувствовал, как она немного ослабла. Не настолько, чтобы вырваться из её хватки, но достаточно, чтобы не умереть. Пока. Он продолжал сражаться, будто от этого зависела его жизнь.

Да так оно и было.

И жизнь Снейпа — тоже.

Ярость хлынула по его жилам — ярость Волдеморта, а не его собственная; и это пугало, пока он не почувствовал страх своего врага. «Он боится меня», — понял Гарри. И это помогло. Это придавало отваги для борьбы — знать, что кто-то столь могущественный, как Волдеморт, может бояться его. Просто Гарри. А потом он больше не мог думать — только бороться, потому что разум, в который он проник, полностью пробудился и тёмная грязь вокруг него бушевала волнами злобы, паники и негодования; он старался только не утонуть в жиже вязкой, пульсирующей тёмной магии.

В его голове начали всплывать воспоминания — чужие, старые воспоминания.

…Мальчик у Олливандера, с палочкой в руке, впервые ощущает вспышку силы. Тот же мальчик, чуть постарше, накладывает заклинание на лягушку. Позже: бежит к озеру в Хогвартсе. Ест шоколад в Хогсмиде…

Гарри с усилием откинул эти картины, понимая, что они призваны его отвлечь. Волдеморт пытался увести его от этой части своего сознания, от нити магии, которая связывала его со Снейпом. Волдеморт знал, что он хочет сделать: было совершенно очевидно, почему Гарри находится именно здесь.

Вихрь крутился всё сильнее: это было как землетрясение или как корабль, застигнутый гибельным штормом. Никакой опоры. Он не знал, кто из них берёт верх — и сможет ли он спастись. Знал только, что должен встретить сокрушительную силу лицом к лицу и не отступить ни на дюйм, потому что нужно остаться. Нужно вернуться к змее-метке, если он хочет отрезать Волдеморту доступ к Снейпу. Нужно выжить и не трогаться с места. Если он сейчас сдаст позиции, то всё пропало. Волдеморт слишком силён и больше не позволит ему найти дорогу сюда.

Новая атака — как удар кувалдой в висок — была неожиданной и такой мощной, что он слабо ощутил липкую влагу на своём лице (в том, другом мире, где находилось его тело) и понял, что это кровоточит шрам.

Он закричал — отчасти от боли, но всё-таки больше это был боевой клич. Нельзя сдаваться. Это слишком важно. Он нажал изо всех сил — и наконец почувствовал, что Волдеморт дрогнул.

Гарри воспользовался небольшой передышкой, чтобы вызвать стихию воздуха. Слившись с ней, вложил туда как можно больше своей любви к Рону и Гермионе — и ощутил прилив энергии. Он откуда-то знал — знал! — что так удастся выкачать больше силы из Волдеморта, и от этого прямо кружилась голова.

Он быстро подавил эмоции. Нельзя отвлекаться.

Но невольно отвлёкся, когда по стене пещеры вдруг пробежала небольшая трещина. Разрыв связи! Лихорадочно дыша, он отчаянно пытался её залатать. Прореха расширялась, стараясь затянуть его, а Волдеморт начал атаковать с другой стороны, нанося удары, пока Гарри не окружили и не стиснули стены густеющей тьмы; и он откуда-то понял, что это не было делом рук Волдеморта, а исходило с его стороны. Не раздумывая, он бросился и на этот разрыв, и на врага. Вихрь обрушился на Волдеморта; Гарри набирал силу, отталкивая его, а грязь клокотала и кипела вокруг; ему удалось сохранить контроль, удалось отбить атаку. Он чувствовал себя сильным, даже когда ощутил, что Волдеморт подбирается, готовясь к новому прыжку, чтоб разорвать его на части. А прореха… прореха съёжилась.

Но тут же запульсировала, выросла и потащила его.

И он почувствовал, как в том, другом мире сильная рука оторвала его пальцы от предплечья Снейпа. Руки — другие руки — легли ему на виски.

Снейп. Снейп и Дамблдор. Это они были причиной разрыва, понял Гарри с внезапной ясностью. Они пытались разорвать связь. Пытались спасти его от Волдеморта — независимо от того, хотел ли он, чтоб его спасали.

Он отчаянно замотал головой, даже не зная, делает ли это физически или мысленно. Нахлынуло отчаяние. Он ещё не закончил! Нельзя разрывать связь. Если они это сделают, у Снейпа не будет другого шанса — он умрёт! Гарри не мог позволить Снейпу умереть.

Он вцепился в руку Снейпа (непонятно, насколько крепко, но наверняка до синяков) и инстинктивно вырывался, пока тот, кто удерживал его, не отпрянул, словно обожжённый. Не заботясь о том, причинил ли он боль кому-либо из профессоров, Гарри немедленно накинулся на ту тёмную грязь в сознании Волдеморта, которая пыталась поглотить его, засосать в свои топи. Он почувствовал, что начинает погружаться в липкую черноту, как в зыбучий песок; его собственные усилия сохраняли ему пока рассудок и жизнь — но не более того.

Он улучил мгновение, чтобы глянуть на извивающуюся змею, и с тревогой заметил, что пробудились и зашипели новые змеи. Очевидно, Волдеморт призвал на помощь ещё дюжину Пожирателей Смерти. Неизвестно, чем они могли здесь помочь своему хозяину, но самому Гарри их присутствие определённо не поможет.

Он зарылся в ил, пытаясь найти опору, однако вместо этого увяз ещё глубже и на мгновение поддался панике, прежде чем начать вырываться. Он снова вызвал воспоминания о друзьях, наполнил свой вихрь любовью, однако получилось слабее, чем раньше. Волдеморт вздрогнул было — но затем подступил ближе, и Гарри почувствовал, как у него перехватило дыхание. Вихрь уже не так устрашил его врага, и Гарри знал, что сам виноват. Становилось все труднее не утопать, и не терять присутствия духа, и атаковать, и наполнять своё сознание любовью: он боялся, что его засосёт раньше, чем он сумеет спасти Снейпа.

«Сдавайся, Гарри Поттер. Ты не победишь».

Нет… нет… нет… нет… Он мысленно повторял это снова и снова, как мантру, решив не сдаваться, даже когда чувствовал, что тонет.

«Ты мнишь себя сильным, но тебе никогда не сравняться со мной. Я сокрушу тебя, как должен был сделать давным-давно».

Уверенность Волдеморта росла. Гарри чувствовал это не только в его словах, но и в натиске. Тёмный волшебник побеждал, и Гарри на какое-то мгновение позволил себе испугаться.

«Дать Северусу время оплакать тебя? — Волдеморт был достаточно уверен в себе, чтобы рассмеяться: тьма вокруг Гарри запульсировала. — Один день, пожалуй. Дам ему один день — оплакать тебя, посмотреть на твоё мёртвое тело и осознать, что он всё-таки не смог тебя спасти. Осознать, что он проиграл. А затем… затем я убью его. Без промедления, но не без боли. О нет. Не без боли. Северус Снейп познает такую боль, как никогда прежде».

Нет. Надо спасти Снейпа, — отчаянно думал Гарри, когда тьма попыталась затянуть его — и почти затянула; её толстые чернильные щупальца присосались так, что даже во рту стоял мерзкий вкус. Он всхлипнул, прежде чем рвануться изо всех сил, но знал, что слишком ослаб.

Он нужен Снейпу, даже если Снейп в этот самый момент клянёт его на чём свет стоит. Но и ему нужен Снейп, чтоб остаться в живых. Гарри сам хотел жить, да, — но он хотел также, чтобы Снейп был рядом. Чтобы был его наставником, его учителем. И не только: хорошо бы иногда по вечерам помогать Снейпу в лаборатории или сидеть рядом, пока он читает. Можно даже молча. Просто проводить с ним время — и услышать, как он снова скажет: «Гарри». Ему нужен мрачный юмор Снейпа — и даже эти неловкие объятия. Как бы редко они ни случались, но всегда рождали чувство безопасности, хотя бы весь мир вокруг казался враждебным.

Он почувствовал почву под ногами и почти бессознательно воспользовался этим, возобновив собственную атаку. Его вихрь набирал силу. Он прорвал часть защиты Волдеморта, заставляя чернильный мрак корчиться от боли, и не нужно было долго думать, чтобы понять почему.

ЛЮБОВЬ.

Его любовь к Рону и Гермионе была сильной, да, — но ведь он был здесь не из-за них? Нет. Он был здесь из-за своей любви к Снейпу.

Когда Гарри понял, что свою заботу, интерес и новообретённое уважение к Снейпу он может описать таким словом, это едва не нарушило его концентрацию. Это было… мягко говоря, откровение. Которое он, скорее всего, оставит при себе. Но это можно обдумать и оценить позже. А пока — воспользоваться.

Волдеморт не терял времени, удваивая свои усилия, и Гарри закричал, когда враг использовал его рассеянность и послал через шрам новую волну агонии. Гарри собрался как мог быстро: атаки тёмного мага не оставляли лишнего времени. Он вызвал на поверхность памяти как можно больше недавних воспоминаний о Снейпе, как можно больше собственных переживаний, которые их сопровождали.

…Снейп отвечает на его вопросы об окклюменции. Защищает его в логове Волдеморта, даже в чужом обличье. Дарит талисман-лилию.

ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ. ВОСХИЩЕНИЕ. ЛЮБОВЬ.

Волдеморт сильно вздрогнул, и Гарри точно знал, что делать дальше. Только бы добраться до змеи, до змеи Снейпа…

Он рванулся вперёд.

…Снейп успокаивает его. Обнимает после видения. Даёт зелья, прогоняющие кошмары. Помогает исцелиться.

ЗАБОТА. УТЕШЕНИЕ. ПОНИМАНИЕ.

Он почувствовал опору и ринулся на Волдеморта. Радостное возбуждение расцвело в его груди.

…Прощает его, даёт другой шанс. Доверяет настолько, чтобы погладить ядовитую змею — только потому, что Гарри попросил. Просто беседует с ним, слушает, как он провёл день.

РАДОСТЬ. УВАЖЕНИЕ. ПОКОЙ.

Он почувствовал страх Волдеморта. Страх вернулся и стал более осязаемым — он был уже на переднем плане, и Гарри знал, что стоит ожидать свиста тысяч тёмных, грязных стрел, которые в этот момент летят к нему… но они не вонзились. Просто бессильно упали — и он ощутил, как чернота вокруг него корчится, вопит и отступает, когда его сознание вспыхивает силой.

…Снейп выясняет про зрение Гарри. Дарит очки — никто раньше и не думал сделать что-нибудь подобное.

БЛАГОДАРНОСТЬ. ВОСТОРГ.

ЛЮБОВЬ.

Он почувствовал, как рухнула защита Волдеморта, за долю секунды до того, как это случилось, и действовал инстинктивно, зная, что у него мало времени. Ему хватило сил выиграть эту битву, но сокрушить Волдеморта не так легко. Отбросив все мысли о том, чтобы продолжать сражение (эта задача потребует всех его сил), Гарри бросился прямо на змееподобное щупальце чёрной магии, связывающее Снейпа с его тёмным господином.

Он схватил его, вцепился, рвал со всей силой, какую придавали ему любовь и ярость, хотя оно извивалось, корчилось и хлестало его. Щупальце порывалось обвиться вокруг него и раздавить, а сзади снова начались атаки. Тьма змеилась, пульсировала и наступала; его сознание продавливало сквозь сито тёмной магии, а чувства начали отключаться.

Он сконцентрировался — и направил вспышку энергии на змею.

Та в последний раз дёрнулась и обмякла. А потом разорвалась надвое, вдоль, и упала безжизненной, сморщенной тряпкой.

Он сделал это. Снейп свободен.

Гарри улыбнулся.

Стоило погордиться — но его точно обухом по голове ударили, и мир померк от взрыва чужой ярости и боли.

* * *

Следующее, что он помнил, — он был призраком. Наверное. Он чувствовал себя лёгким — очень неожиданно после того, как его разум был разбит на мельчайшие кусочки, — значит, должно быть, призрак. Но он ничего не мог видеть — может, всё-таки не призрак? Разве бывают слепые призраки? А потом он подумал: наверное, его глаза закрыты… и вспомнил, что у призраков есть глаза — стало быть, они тоже могут их закрыть.

Значит, всё же призрак. Только он никогда не хотел им быть. И никогда не хотел умереть таким молодым.

Эта мысль огорчила его, и он всхлипнул.

Он услышал какое-то движение рядом с собой, почувствовал прикосновение к своей руке, и чей-то голос негромко окликнул:

— Гарри?

Он узнал этот голос, вспомнил что-то о человеке, которому голос принадлежал… какое-то внезапное озарение… но не мог вспомнить, какое именно. Но всё-таки, кажется, он не призрак; и было приятно, потому что рука убирала его волосы с лица мягким, успокаивающим движением, а он уплывал обратно в темноту спокойного сна.

* * *

Вокруг витали смутные запахи. Свежий солёный воздух, немножко — запах старой мебели и чистящих зелий. Бульон. Чистое бельё. Травы. Земля. Сирень. Корица.

Болела голова, и казалось, будто что-то тёплое и тяжёлое — живое — лежало на его руке; но он был не против. Он ощущал себя в безопасности. И снова погрузился в сон, даже не успев заметить, что проснулся.

* * *

Что-то пошло не так. Кто-то должен был находиться здесь. Рядом. Но его не было.

Он понял это по отсутствию в воздухе того самого движения, запаха, голоса… Но тут были другие. Кто-то коснулся его головы. Он протестующе заскулил, чтобы подать знак, что ему нужно, кто ему нужен, — однако этот «кто-то» отодвинулся, и он снова заскулил, но прежде, чем успел запротестовать или заплакать, провалился обратно в темноту…

* * *

— …так долго?

— Дай ему время… Сердце работает хорошо.

— …рассудок, Альбус. Даже если его тело… его рассудок. Мы не знаем…

Голоса кружились вокруг него, произнося слова, которые звучали знакомо, но ничего не означали. Хотя на самом деле это было неважно. Его сознание плыло, как что-то отдельное от него, но голова болела, а в горле пересохло: это привязывало к реальности, немного отвлекало от чувства, будто он отделился от самого себя. Это и было единственно важно. Его пересохшее горло. И он застонал. Чьи-то руки коснулись его лба, но он не мог пошевелиться — только приоткрыл губы и снова что-то простонал; однако руки не поняли его слов, потому что провели прохладной тканью по его лицу. Это было так приятно — и он решил, что пересохшее горло может подождать.

Его сознание снова начало уплывать, и наконец несколько капель воды на языке вернули его обратно в блаженство небытия.

* * *

— Гарри.

Голос притягивал его, словно он ждал, когда его назовут по имени, и теперь не оставалось выбора, кроме как подчиниться этому зову. И снова:

— Гарри, открой глаза.

Оклик эхом отозвался в его голове, напомнив зычный голос Рона в библиотеке, и он подумал, что надо приструнить приятеля, но на это ушла бы целая куча сил.

Вместо этого он прислушивался к окружающим звукам, медленно приходя в сознание. Слабо тикали часы — наручные или, возможно, часы в соседней комнате. Зашелестела ткань, — кто-то поправляет простыни на его плечах, понял он, — и рядом раздался вздох. Вздох разочарования или, может быть, беспокойства? Он хотел утешающе протянуть руку, но опять же… это требовало столько сил.

И всё-таки нужно было повиноваться голосу, поэтому он очень-очень сильно сосредоточился и открыл глаза. Луч света проник под ресницы, и он со стоном зажмурился.

— Гарри? — Зашуршала ткань. Скрипнул стул. Он почувствовал на лице чью-то руку и слегка повернулся. — Вот-вот. Пора просыпаться, — сказал голос, и его щеки мягко коснулись.

Он попробовал снова, и на этот раз свет стал мягче, когда он поднял веки.

Лицо Снейпа нависало над ним; чёрные глаза пристально смотрели, как будто искали что-то… самую душу Гарри.

— Скажи что-нибудь, — настойчиво попросил Снейп. — Можешь говорить?

Гарри медленно сморгнул, успев увидеть беспокойство на лице Снейпа, хотя и не был уверен, о чём беспокоится профессор. Он опустил глаза пониже — и вспомнил всё, увидев руки Снейпа. У него перехватило дыхание.

Эти руки… они были одинаковые. Тёмная метка полностью исчезла с левого предплечья. Гарри почувствовал, как подступают слёзы. Он отчаянно сморгнул их, но одна слезинка успела скатиться.

Рука ещё раз легонько похлопала его по щеке, и Гарри снова посмотрел на Снейпа.

— Мне очень нужно, чтобы ты сказал что-нибудь прямо сейчас, — настаивал профессор голосом почти отчаянным, — хотя бы для того, чтоб убедиться, что ты сохранил способность говорить.

Гарри облизнул губы и прохрипел:

— Получилось?

Снейп закрыл глаза и помедлил, наклонив голову и переводя дыхание. Затем плотнее подоткнул простыни вокруг Гарри. В этом не было нужды — Гарри не двигался последнюю пару минут, — но он не возражал, так как это, казалось, немного успокоило профессора. Не то чтобы Гарри мог что-то добавить. Потребовалось столько сил, чтобы сморгнуть слёзы и произнести одно слово, что он уже чувствовал, как глаза закрываются и он снова засыпает…

— Да, — услышал он. Снейп убрал с его лица прядь волос и опустил руку ему на макушку. — Ты сделал это.

Голос Снейпа был неровным: слишком много эмоций смешалось вместе, чтоб Гарри мог опознать их прямо сейчас. Только было там что-то такое, чего он никогда раньше не слышал, — и он пытался понять, что именно, пока сон не одолел его.

— Вы в порядке? — сонно пробормотал он.

— Да, — повторил Снейп. — Я в порядке. У нас всё будет хорошо — у нас обоих.

Вот оно снова — что-то незнакомое рядом с облегчением. Не совсем незнакомое, — поправил он себя. Что-то похожее Гарри слышал и раньше, но никогда — в голосе Снейпа.

Он попытался заставить себя открыть глаза, поддержать разговор, чтобы понять, что происходит, но не смог. Сон одолевал и снова заставлял уплывать. А потом он подумал, что, наверно, уже спит, потому что почувствовал губы, слегка коснувшиеся его лба, прямо над шрамом, и этого быть не могло, потому что здесь был только Снейп. И Снейп никогда бы этого не сделал… нет?

— Отдыхай. Нам нужно многое обсудить. Но сначала отдохни.

Он снова услышал эту странную интонацию — и как раз перед тем, как его затянула успокаивающая темнота сна, узнал её.

Это была радость.