Да будет дано... (джен)

Анна отошла от службы к своим. По большим праздникам служили общий помин прямо на кладбище у центральных ворот.

Четыре креста стояли в ряд, упокоённо подставляя перекладины под пробивающиеся сквозь берёзовые шапки лучи солнца. Три из них сделал Пётр год назад. Четвёртый сделали самому Петру. Анна так и не оправилась после смерти мужа. Она словно осталась в том морозном ноябре, когда всё прижималась к его стылому телу и выла во весь голос. Руки Петра одеревеневшими пальцами обнимали фотокарточку. Снимок из другой жизни, когда все они были вместе. Пётр отправился к детям, бросил Анну одну.

Слёзы привычно побежали по щекам, когда Анна услышала за спиной тихий ласковый голос:

— Праведники стоят по правую руку от Спасителя, путь в Царство небесное указывается подножием. ⁽¹⁾ Помяни ушедших в Петров день, Царствие им небесное.

Анна обернулась. Перед ней стоял послушник Алексей, она его хорошо знала. Алексей появился в их приходе в прошлом году, но сразу прижился, благодаря своему кроткому доброму нраву. Анна знала, что скоро Алексей должен принять рукоположение в священники. Нынешнего отца Зиновия должны были перевести в город, и все надеялись, что Алексей останется у них в приходе.

— Спасибо вам, — тихо сказала Анна.

— Можно, я вас провожу? — спросил Алексей.

Так началась их дружба, чистая и светлая. Анна находила успокоение в их разговорах и всё чаще думала о том, что её жизнь не закончена. Она поняла, что должна сделать дальше. Злые языки шептались за спиной, но Анна знала, что ничего предосудительного в их с Алексеем отношениях нет.

Как-то, на Радуницу, следующей весной, они возвращались с Алексеем с кладбища вместе. Он позволил Анне уйти в свои мысли и не докучал разговорами, молча шагая рядом. Потом остановился, глядя на беззаботный ручеёк, протекавший в низине.

— Анна, я давно хотел с вами поговорить. Скоро я приму сан. Я могу примкнуть к белому духовенству, если вступлю на свой путь со спутницей. Вы станете моей женой?

От неожиданности Анна споткнулась, и ей пришлось схватиться за локоть Алексея.

— Простите, — ответила она. — Вы мне очень дороги, и я вам благодарна за всё. Вы смогли спасти меня от отчаяния, вдохнули силы, чтобы жить дальше. Но... Я не могу.

— Не давайте сейчас ответ, Анна. Обещаю, я сделаю всё, чтобы сделать вас счастливой. Вы земной ангел.

— Нет, — на этот раз голос Анны звучал твёрдо. — Я приняла решение. Я уйду в монастырь.

— Вот как? И всё же, не лишайте меня надежды.

— Я думаю, так лучше будет для нас обоих, — ответила Анна.

Вскоре Алексей исчез из их прихода. Поговаривали, что он принял сан и получил новое имя. Теперь он назывался отцом Тихоном. Тихон стал самым молодым епископом, когда всего через несколько лет возглавил епархию губернии. Он стал Духовником игуменьи Серафимы, ставшей настоятельницей Троицкого женского монастыря.

* * *

Наташа растянулась на мелком песке, лениво отгоняя Юрку, вздумавшего построить у неё на спине настоящий замок. Запах моря перемежался с сосновой свежестью с примесью эвкалипта, и хотелось просто вот так лежать и не двигаться. Две недели назад Юрка, загадочно улыбаясь, выложил за ужином на кухонный стол путёвку в Кемер, сказав, что они заслужили в этом году отдых за все труды свои праведные. Правда, они чуть не опоздали в аэропорт, куда ещё надо было доехать за сто километров на машине, потому что Наташе пришлось идти в приказном порядке на награждение победителей конкурса лужаек, как они называли между собой всю эту эпопею с клумбами. К Дню Города их триколор щедро пестрел цветами, радуя глаз. Первое место им не присудили, но грамотой наградили. Наташа вышла из душного зала и решила подняться на второй этаж Дворца Культуры в поисках туалета — хотелось хоть немного освежить лицо. Она прошла мимо гримёрных, где обычно готовились к выступлению артисты, и вдруг заметила строгую табличку на стеклянной двери. "Краеведческий музей". Точно, как она могла забыть, что недавно музей перенесли из старой части города в ДК! Решив, что заглянет на минуточку, она толкнула дверь. Экскурсовод, кивнув Наташе, углубилась в дальнейшее разгадывание кроссворда после того, как Наташа сказала, что она немножко посмотрит.

Старые фотографии в рамках на стенах рассказывали об истории города. Она с удивлением узнавала улицы, по которым привыкла ходить с детства. Старинные особняки с вывесками, множество церковных куполов, и снующие по своим делам жители, которые застыли на неподвижных фото, но словно рассказывали о себе Наташе. Она совсем забыла о времени, когда в одной из витрин увидела старинную Библию в тиснёном переплёте и рядом лежащую потрескавшуюся фотографию. На сопроводительной табличке рассказывалась история строителя Потапова, который сдал свою находку городу.

Женщина с мягкими чертами лица держала на руках кудрявую пухлую малышку, а по бокам стояли совершенно одинаковые карапузы лет пяти, как две капли воды похожие на своего отца, стоящего сзади жены. Когда Юрка прибежал в музей и свистящим шёпотом стал говорить, что они опаздывают, Наташа всё никак не могла оторвать взгляда от старой фотографии.

Сейчас Юрка убежал за мороженым, оставив Наташину спину на несколько минут в покое.

В последнее время она часто думала над словами Александра Ивановича о том, что мы верим в то, во что верим. Мы создаём свой персональный ад или рай. Но главное — хранить в душе свет. В их маленьком городке были свои законы и правила. Администрация города пресекла все слухи о том, что на месте клумб находились человечьи кости. Не было никаких костей. Нет костей — нет проблем. Обратиться в полицию? Ну так кому не дорога его работа — пожалуйста, обращайтесь. Времена не сталинские, но все помнили, чем закончилась история санитарки больницы, посмевшей написать письмо наверх о том, что её зарплата не соответствует тем цифрам, которые озвучивали с трибуны на День Медика. Юрка посоветовал Наташе не лезть во всё это.

Несмотря на шум и гвалт отдыхающих, Наташа задремала.

Она была маленькой черноволосой женщиной в длинном платье до пят и грубом фартуке, об который вытерла натруженные руки и улыбнулась, глядя на картину впереди себя. Чёрная круглая печь-голландка уютно потрескивала дровами в приоткрытую дверцу. На полу, у самой голландки, сидела маленькая девочка лет трёх, с вытянутыми вперёд ножками. Поперёк её ног блаженно растянулись, синхронно вытянув передние и задние лапы в струнку, серый кот, рыжий щенок и розовый поросёнок. Мурчание кота, которого девочка гладила за ухом, в унисон сплеталось с урчанием голландки, щенок дрыгал во сне задними лапками, а поросёнок довольно похрюкивал.

Потом хрюканье стало громче, картина стала расплываться, и Наташа открыла глаза. Рядом смешно похрюкивал Юрка, тыча ей в щёку мороженым.

— Я видела маленькую девочку, — сказала Наташа.

— Ты моя маленькая девочка, — улыбнулся Юрка. — Да, звонили с работы. Твой перстень отправлен в Государственный исторический музей, в Отдел драгоценных металлов. Давай на ноябрьские махнём в Москву?

1) Подножие — нижняя перекладина на православном кресте, расположенная наклонно.

Вернуться к тексту