Любовь по сети (гет)

Начало октября меня совершенно не радует. Ночью как назло прошёл дождь, и теперь я вынуждена переться на любимую учёбу по месиву опавших листьев, грязи и собачьего дерьма. Быстрее бы всё замёрзло. Топая с остановки, я грею руки о тёплый бумажный стаканчик и вспоминаю старую как мир шутку: «В нашей стране есть только три вида погоды: грязь, грязь засохла, грязь замёрзла». Правда, мне совершенно не смешно. Вселенная словно издевается надо мной.

Только на прошлой неделе я решила, что буду прогуливать вшивую химию и раз в неделю со спокойной душой смогу спать лишние полтора часа, как нам берут и меняют расписание! Нет, ну вы серьёзно? Кто вообще ставит физкультуру первой парой? На неё же никто не придёт. Ладно, никто кроме меня и наших ботанов, которые, похоже, даже не догадываются о существовании словосочетания «прогулять пары».

Я люблю этот предмет ещё со школы, ведь там всегда можно потратить всю накопившуюся энергию. К тому же Сергей Васильевич позволяет мне заниматься самостоятельно в тренажёрном зале, пока остальные пытаются играть в абсолютно никому не интересные волейбол и баскетбол. Не за спасибо, конечно, но и не за то, о чём некоторые могли бы подумать. Нет. Я в обмен на ключ от тренажёрного зала остаюсь после пар и заполняю журнал нашей группы. Так уж сложилось, что физрук со всей душой гоняет народ по залу, получая удовольствие от своей роботы, но вот вся эта бумажная волокита вгоняет его самого в уныние. Самое забавное, что такие вот секретари вроде меня у него есть в каждой группе. Мы нередко пересекаемся с парнем с третьего курса и девчонкой из моей параллели. Конечно, у каждого из нас свои привилегии. Парень берёт у Сергея Васильевича уроки по самообороне после пар, девчонка со спокойной душой отсиживается на скамейке, не попадая под общий кипиш на занятиях, а я, как уже говорила, занимаюсь самостоятельно. Ну и общий бонус для всех — печенье, вкусный чаёк и весёлые истории физрука. Быть любимчиком прикольно, но, увы, не у всех.

Уже подходя к воротам, я замечаю химика, снова курящего возле своей машины. В этот раз Броновой рядом не наблюдается, что совсем не удивительно. Скорее начнётся апокалипсис, чем она припрётся на физру, стоящую первой парой. Впервые жалею, что Ангелины нет рядом. Просочиться мимо Романа Витальевича незамеченной не удастся, а видеть он меня не должен. Я же сказала, что не пойду больше на химию, значит, не пойду! Дождавшись, когда он наконец выкинет бычок в сторону и скроется за дверями колледжа, выжидаю ещё около пяти минут и мчусь в здание. У самого входа слышу раздавшийся на первую пару звонок. Ну вот, опоздала. Бегу как можно быстрее в сторону спортзала и уже у самого входа спотыкаюсь, едва ли не рухнув носом в пол, но меня вовремя подхватывают крепкие мужские руки.

— Лиза, ты чего носишься как ошпаренная?

— К вам торопилась, — улыбаюсь немного по-идиотски, когда физрук меня отпускает. — Простите за опоздание.

— Прощаю, но только на этот раз, — улыбается он, протягивая мне ключи. — Иди, переодевайся и бегом заниматься. Приду, проверю.

— Хорошо!

И всё-таки он хороший. Вот бы все преподаватели были бы такими же дружелюбными и понимающими. Эх, мечты-мечты. Натянув на себя нежно-голубые лосины и топик, я по привычке затягиваю волосы в пучок и обуваю белые кроссовки. Как же мне всё-таки нравится мой прикид. В таком и заниматься приятно. Некогда не понимала, как некоторые берут на смену вместо нормального костюма какие-то старые растянутые шмотки с дырками. Вы же не картошку идёте копать, а в себя любимых вкладываетесь. Хотя признаться честно, я сама этим раньше грешила, пока Стас не открыл мне глаза. Дома он может без проблем ходить в какой-то непонятной растянутой майке, но в спортзал всегда берёт на смену самое лучшее. Я лично убеждена, что это скорее для очередной девицы, которую там можно склеить, но это уже его дело.

Встав на беговую дорожку, настраиваю нужную мне скорость и время и начинаю. После разогрева идёт заранее подготовленный план упражнений. Когда занят тем, что тебе нравится, время пролетает незаметно. К концу пары я как обычно вымотана до невозможности, что аж ноги дрожат, но зато как приятно смотреть на себя в зеркало. Когда я уже выполняла упражнения на расслабление, в зал заходит Сергей Васильевич.

— Каждый раз смотрю на тебя и нарадоваться не могу. Жаль, что не все понимают пользу занятий спортом, — произносит физрук. — Пара закончится через десять минут, поэтому можешь уже идти переодеваться.

— Сергей Васильевич, а какая группа у вас следующая? — спрашиваю я, не торопясь уходить.

— У меня окно, — спокойно отзывается он. — А что ты хотела?

— Вы никому не расскажете? — заговорщицки понизив голос, подхожу чуть ближе и, получив немного удивлённый взгляд в ответ, продолжаю: — Я бы могла заполнить журнал сейчас, всё равно собиралась прогулять следующую пару.

— Лиза, ты же понимаешь, что я не могу тебе этого разрешить, — вздыхает он.

— Сергей Васильевич, ну, пожалуйста! — я пытаюсь состроить самую жалостливую моську, на какую только способна. — Журналы ведь тоже нельзя заполнять ученикам. Я как мышка буду сидеть, честно-честно.

— Ладно, — сдаётся физрук, проходя в сторону комнатки, что заменяет ему рабочий кабинет. — Но если у тебя будут проблемы по учёбе, я за тебя заступаться не буду, — пригрозив, он всё же протягивает мне журнал.

— Хорошо, — согласно киваю и сажусь за стол.

Открыв нужную страницу, я начинаю переписывать с методички план занятий. В это время Сергей Васильевич уже по привычке наливает чай и достаёт из шкафчика коробку с печеньем. Эх, жалко, что у него тут холодильника нет, так можно было бы пить чай с молоком. Ну да ладно. Отпив немножко из кружки, возвращаюсь к журналу. К сожалению, на всё уходит минут пятнадцать, а мне по-прежнему совсем не хочется уходить. Видя, как я цежу чаёк через зубы, физрук усмехается.

— Да не переживай, не выгоню, — произносит он и тянется за печеньем. — До следующей пары можешь сидеть.

И не успеваю я этому обрадоваться, как за моей спиной с характерным скрипом открывается дверь и я слышу знакомый голос.

— Сергей Васильевич, журнал двести первой группы… — говорящий замолкает на полуслове, а я молюсь, чтобы он меня не узнал. — Крылова?

— Здрасьте, Роман Витальевич, — нехотя оборачиваюсь к нему.

— Сергей Васильевич, вы вообще в курсе, что не имеете права доверять заполнение журнала студентам? — произносит химик, глядя на физрука.

— Пару лет назад тебя это не особо смущало, — отвечает тот, спокойно продолжая пить чай. — Или уже забыл, как сам тут сидел?

Я лишь закусываю губу, чтобы не засмеяться. Забавно получается. Я и не думала, что Роман Витальевич тоже когда-то подрабатывал секретарём у физрука. Н-да, а сколько пафоса. В классе кофе не пьют, рефераты с интернета не качают, студентам нельзя заполнять журнал и ко-ко-ко… А сам-то не лучше!

— Как студенту мне, конечно, было проще потратить полчаса на бумажную работу, чем бегать как Бобик по залу, — произносит химик, взяв журнал моей группы со стола. — Но как преподаватель я против подобных методов воспитания.

— Ром, у тебя есть свой предмет, вот там учи студентов как хочешь, — уже более строго отвечает Сергей Васильевич. — А со своим предметом я уж как-нибудь сам разберусь.

— Вот как, — по-моему, химику аж поплохело от такого тонкого посыла куда подальше, но он всё ещё пытается держать себя в руках. — Хорошо. Крылова, за сегодняшнюю пару у тебя будет стоять двойка без права пересдачи.

— Роман Витальевич, вы не имеете права ставить двойки за прогулы! — от таких новостей я тут же подскакиваю с места. — Это непедагогично!

— Каждый прогул — это не усвоенная тема занятия и как следствие — заваленная проверочная, поэтому получите вы её днём раньше или днём позже, не имеет большого значения.

— Вы не можете знать заранее, как я напишу проверочную! — не унимаюсь я.

— Ладно, — как-то слишком просто сдаётся химик, но я рано радуюсь. — Что такое полимеры?

— В смысле? — я немного теряюсь, не понимая, что он задумал.

— Твои одногруппники сейчас сидят и читают параграф о полимерах, — поясняет Роман Витальевич. — Это один из первых вопросов в проверочной, что будет в конце этого занятия. Ответишь, так и быть, гуляй дальше, нет — получишь честно заслуженную двойку.

— Ром, тебе не кажется, что ты перегибаешь? — хоть физрук и говорил, что не будет за меня заступаться, но всё же не смог промолчать, увидев мою потерянную физиономию. — Пусть идёт на пару и готовится.

— Сергей Васильевич, у вас есть свой предмет, который вы можете преподавать как хотите, — повторяя его же слова, отвечает химик. — И не Рома, а Роман Витальевич. Я уже давно не ваш студент.

Ну вот, теперь я ещё буду чувствовать себя виноватой, что они поругались. Если на химика мне было откровенно плевать, то перед физруком действительно было стыдно. Не напросись я заполнять журнал сейчас, ничего бы этого не было. В следующий раз засяду в туалете. Вряд ли Роману Витальевичу приспичит зачем-нибудь зайти в женский. Хотя зная мою везучесть…

— Крылова, я жду ответа, — напоминает химик, сложив руки на груди.

— Я не… не знаю… — моё очередное поражение вновь встречается этой дебильной ухмылкой. — Но я могу подготовиться к следующей паре.

— Нет, Крылова, с твоим хамским отношением я не собираюсь делать поблажек, — резко отвечает Роман Витальевич, но, кажется, и этого ему мало. — Если бы ты хоть иногда думала о последствиях своих поступков и относилась к учёбе ответственно, а не отвлекалась бы во время написания реферата на порно-ролики, то, может…

Я честно держалась как могла, но он сам перешёл черту дозволенного. Рука словно сама собой поднимается в воздух, и спокойствие маленькой комнатки нарушает звонкий хлопок. Химик на пару секунд теряется, касаясь пальцами горящей щеки, а в следующее мгновение, кажется, и вовсе хочет меня придушить.

— Можешь подыскивать место для перевода, потому что мой предмет ты не сдашь, — он шипит мне практически в лицо, от чего я неосознанно втягиваю голову в плечи.

Не проронив больше ни слова, Роман Витальевич выходит, резко хлопнув за собой дверью. Кажется, это был первый раз, когда химик обратился ко мне на «ты». Сев обратно на стул, я упираюсь локтями в колени и закрываю лицо руками. Класс, теперь на меня точно напишут докладную. Молодец, Крылова! Надо же додуматься и влепить преподу пощёчину.

— Не переживай так, — раздаётся рядом успокаивающий голос Сергея Васильевича. — Рома вспыльчивый, но отходчивый. Подойди к нему после пар и извинись. Я уверен, он даст тебе возможность исправить оценку.

Что ж, в это хочется верить. Всё же досидев до конца второй пары, я переодеваюсь в повседневную одежду, бережно складывая спортивный костюм в сумку, и бреду на технологию. Пока Наталья Геннадьевна вещает что-то там о технике безопасности при использовании спецоборудования, я сижу и ломаю голову, что сказать химику. «Извините, но вы сами виноваты» или «Извините, но не моя вина, что вы мудак», а может, «Извините, что мало»? Я не хочу перед ним извиняться от слова совсем.

Он действительно перегнул, потому что его совершенно не касается моя личная жизнь вне учебного времени. Да пусть я хоть в костюме индейца буду танцевать в поле с бубном или приносить в жертву дохлую курицу на каком-нибудь перекрёстке, но это моё дело! Подумаешь, случайно вставила в список литературы не ту ссылку. Это не повод меня стебать, тем более перед другими преподавателями. Самым обидным в этой ситуации было то, что я ведь даже так и не посмотрела тот чёртов ролик.

*Одно новое сообщение*.

Быстро открываю «Тет-а-тет», надеясь увидеть сообщение от Денди, но к сожалению, это не он.

Сладкий пэрсик: Хаюшки! Может, познакомимся? ;)

Без каких-либо объяснений и ответов закидываю неизвестного в чёрный список. Вот только новых знакомств мне сейчас не хватало! Меня могут выгнать из колледжа, а он мне «Хаюшки». Серьёзно? В задницу его себе засунь! Лучше бы мне Денди написал. Кстати, когда он заходил последний раз? Открыв диалог с ним, вижу, что после утреннего сообщения он был он-лайн примерно во время второй пары. Ну вот, знала бы, нажаловалась бы ему на козла препода! Хотя нет… Как бы я объясняла, за что именно отвесила ему пощёчину? Не рассказывать же про косяк с видео. Будет ещё надо мной потом ржать. Ладно, поболтаю с ним вечером, а сейчас пора идти на казнь.

Скинув всё своё барахло в рюкзак, лениво тащусь на третий этаж главного корпуса. Я так и не придумала, что скажу Роману Витальевичу, поэтому придётся импровизировать. Стучу костяшками пальцев по двери, втайне надеясь, что он уже ушёл, но с той стороны разносится безразличное: «Войдите». Глубоко вздохнув, вхожу. В кабинете непривычно тихо, а химик даже не удосуживается поднять на меня взгляд, что-то черкая в одной из тетрадей.

— Я бы хотела извиниться, — неловко мнусь с ноги на ногу. — Мне не стоило прогуливать вашу пару и устраивать скандал.

— Мне, конечно, приятно, что у вас есть совесть, но я уже всё сказал, — произносит он, наконец соизволив на меня посмотреть.

— Роман Витальевич, пожалуйста, позвольте мне пересдать, я на что угодно согласна.

— Крылова, такими предложениями не разбрасываются, — в серых глазах, кажется, мелькнул непроизвольный интерес. — Что в вашем понимании «что угодно»?

— Эм… — я на секунду зависаю, пытаясь вспомнить, что дарил Свиридов преподавателям в конце того учебного года. — Может, вам нужна пачка бумаги или какая-нибудь книга по химии?

— Мало. Ещё варианты, — подначивает химик, развернувшись ко мне, и внимательно наблюдает за моей реакцией.

— Бутылку коньяка? — интересно, это можно считать взяткой?

— Ещё, — не унимается он.

— Секс? — ой, дура, сама-то поняла, что только что ляпнула?

Похоже, от моей наглости и дебилизма в шоке не только я. Удивлённо вздёрнув одну бровь, Роман Витальевич смотрит на меня так, словно впервые в жизни видит.

— Ты сейчас серьёзно? — аккуратно уточняет он, явно не зная, как продолжать диалог дальше.

— Да, — твою мать, Крылова, конечно, нет!

Помедлив ещё с полминуты, которые мне кажутся вечностью, химик поднимается со своего места. Я непроизвольно делаю пару шагов назад, но, судя по всему, он даже не думает ко мне подходить. Лишь опирается руками и пятой точкой о свой стол.

— Ладно, покажи, что можешь, — произносит он, с интересом осматривая меня.

Молодец, Крылова. Самое время напроситься на экзамен, по которому едва ли открывала учебник. В смысле я, конечно, не с Луны свалилась и в курсе, как, что и зачем, да и какой-никакой опыт у меня имеется, но… Обычно всё происходило по наитию. Горячие долгие поцелуи, блуждающие под одеждой мужские руки, мокрые трусы, а тут…

Я неуверенно делаю пару шагов, подходя ближе, встаю на носочки и несмело касаюсь губами его губ. Чуть отстранившись, заглядываю в серые глаза, но не вижу того, что обычно видела во взгляде бывшего. Никакого желания или хотя бы намёка на что-то подобное. Ощущение, что он реально тупо проверяет мои навыки. Ладно, не хочешь целоваться — не надо. Медленно подаюсь ближе, оставляя лёгкие поцелуи на скуле, и чуть прикусываю мочку уха. В ответ слышу лишь чуть более глубокий выдох. Вашу ж мать, стиралкой было проще научиться пользоваться, чем сейчас искать нужные точки воздействия. Вот почему ещё не изобрели инструкцию к мужикам, а?

Руки невесомо ложатся на плечи и ползут к пуговицам на рубашке, но и тут я дико туплю. Пальцы не слушаются, и справиться с чёртовой тряпкой не получается. Пофиг, в одежде тоже можно перепихнуться. Едва касаясь ноготками его груди, веду руки вниз вдоль линии пуговиц и останавливаюсь у ремня джинсов. Нет, ну вы серьёзно? Почему нельзя было купить обычный ремень, а не это неведомое нечто с кубиком Рубика вместо стандартной застёжки? Выглядит, конечно, красиво, но как это работает? Сейчас невольно вспомнилось, как Стас как-то хвастался, что может расстегнуть лифчик одной рукой и не глядя. Мне показалось это странным достижением, потому что чего там сложного. Теперь я понимаю, как парни себя чувствуют, пытаясь снять с нас бельё. Каким-то чудом у меня всё-таки получается справиться с чёртовым ремнём.

Снова подняв глаза на Романа Витальевича, пытаюсь найти хоть какую-то поддержку, но он так и стоит, не шелохнувшись, и молча наблюдает. В голову не приходит ничего лучше, чем сделать минет, ибо я понятия не имею, как трахаться со статуей. Увы, подумать легче, чем сделать. Неловко помявшись, всё же опускаюсь на колени и расстёгиваю пуговицу на джинсах. По мере того, как собачка на молнии ползёт вниз, мои щёки краснеют всё сильнее, хотя казалось бы: куда уж ещё сильнее? Господи, как же стыдно. Чувствую себя проституткой. Хочется сбежать отсюда прямо сейчас и больше никогда не видеть этого человека. Когда же я цепляюсь пальцами за резинку чёрных трусов, краем сознания понимаю, что по щеке бежит непрошеная слезинка. Чёрт…

— Хватит, — холодно бросает химик и тянет меня за локоть вверх.

— Роман Витальевич, я смогу, правда, — настаиваю я, стирая рукавом толстовки влагу с пылающих щёк.

— Крылова, не топи себя ещё больше, — раздражённо бросает он, застегивая ремень. — Я увидел достаточно.

— И что теперь? — шмыгнув носом, я жду свой приговор.

— А сама как думаешь?

Боже, да сколько же можно издеваться над моими нервами?

— Не знаю, — честно признаюсь я, из последних сил держась, чтобы не разреветься окончательно.

Устало вздохнув, Роман Витальевич снова садится в своё кресло, закрывает лицо руками, ворошит пальцами и без того растрёпанные тёмные волосы. Каждая лишняя секунда ожидания бьёт по нервам всё сильнее. Наконец приняв какое-то решение, он берёт листочек и начинает что-то записывать. Через минуту протягивает бумагу мне.

— Напишешь три реферата, и я забуду о сегодняшнем дне, — поясняет химик.

— Три?! — искренне удивляюсь я, взяв листок. — За неделю?

— А чего ты ждала? — спрашивая он, как-то совсем невесело ухмыльнувшись. — Первый, чтобы исправить сегодняшнюю двойку, второй как наказание за аморальное предложение преподавателю, а третий для профилактики, чтобы больше подобной херни в башку не лезло, — проговаривает он, забив на всякую культурность, и добавляет: — А теперь пошла отсюда, пока я не передумал.

Я послушно киваю и, машинально бросив «до свидания», выхожу из кабинета. Наконец даю волю эмоциям и рыдаю практически в голос, со всех ног мчась в сторону остановки. Из-за слёз дорогу едва видно, но я не останавливаюсь. Хочется быть как можно дальше от колледжа и проклятого кабинета химии.