Восстание насекомых (джен)

— Темнеет, — сказала Сеня-Ксения, вытерла перчаткой нос и поправила лямки рюкзака.

— Скоро приедем, — неуверенно подбодрил её и всех остальных Сеня-Арсений. Он и затеял эту авантюру: подбил друзей встретить Новый Год в деревенской глуши при свечах, а теперь пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Было их четверо — Артём после того случая больше не ходил с ними в походы. Понял, что себе дороже.

— Стопудов мы уже мимо проехали, — заворчал Сеня-Семён, в миру Сёма. — Ты куда нас завёл, Сусанин?

— Да всё ништяк, вон уже деревня начинается! — Арсений показал палкой на темнеющую в сумерках одинокую избу на опушке. Других изб рядом не наблюдалось.

— А это точно деревня? — усомнилась Сеня-Есения. — Что-то маловато домов. Да и место какое-то… неуютное.

— Нормальное место, — возразил уставший Арсений. У него был самый тяжёлый рюкзак, набитый лимонадом, квасом и прочими прохладительными напитками. Девушки высказались категорически против алкоголя и решили компенсировать отсутствие градуса количеством бутылок. — В любом случае я дальше этого дома никуда не пойду.

— Домик чей-то или ничей? — спросила Ксения.

— Если чей-то, мы попросимся на ночёвку, — решила Есения.

— Похоже, ничей, — сказал Арсений. — Сюда даже электричество не проведено, не говоря уже о газе. Каменный век.

— Скорее уж — деревянный, — сострила Есения, и они с Ксенией покатились со смеху от этой шутки. Смеялись не очень долго — минут двадцать.

Они подошли ближе и посветили фонариками. Обильный снегопад скрыл следы Феди и насекомых, и изба казалась нежилой.

— Мдя, — скривился Сеня-Сёма. — Ума не приложу, кому пришло в голову строить дом в таком неподходящем месте.

— Ребзя, тут дровник! — крикнул Арсений. — Печь запалим, пожрать сварим… если она тут, конечно, сохранилась.

— Охотничий домик, что ли? — уточнил Сёма.

— Или рыбацкий, что ближе к истине, — глубокомысленно ответствовал Арсений. — Тут же река рядом.

— Ура, значит, будет уха! — запрыгали девушки.

— Вы сначала поймайте, — пробурчал Арсений. Он светил фонарём на избу и стоял, как истукан.

— Че завис? — осведомился Сёма.

— Да так, — замялся предводитель. — Тебе эта хата ничего не напоминает?

Сёма присмотрелся. Эти серые стены, эта трухлявая дверь, эта неизвестно чем покрытая крыша, хотя и присыпанная снегом — всё это неуловимо напоминало ему что-то очень неприятное. Он потёр нос.

— Ой, как похоже на ту избушку в лесу! — оглушительно прошептала Есения.

— Да брось, там дверь на одной петле висела и окно едва держалось. А тут они как новенькие, — Ксения показала лучом фонарика на свежевставленное оконное стекло.

— А общие очертания один в один, — продолжал упорствовать Арсений. — Если бы не другая область, я бы поверил, что нас леший привёл опять к той же избе.

— Да брось, там лес был, а тут река, — сказал Сёма.

— И мы же специально поехали как можно дальше от того места, чтобы снова не напороться на насекомых! — сказала Ксения. — Поэтому хватит про ту жуть. Тем более что по телевизору объявили, что в тот раз всем показалось.

Они подошли к избе и толкнули дверь. Знакомая до боли обстановка повергла их в ступор.

— Где-то я это уже видел, — пробормотал Арсений, по привычке стаскивая шапку.

— И стол, и лавки, и печка — всё знакомое! — подтвердила Есения.

— Вам это кажется! — строго сказала Ксения и поставила лыжи в угол. — Располагаемся, изба ничья.

— А почему тут натоплено? — спросила Есения. — Ой, и рыбка с лягушкой игрушечные стоят, прямо как в той избе с насекомыми!

— Не было никаких насекомых, нам тогда показалось! — крикнула Ксения. — А тепло, потому что… Ну просто тепло. А игрушки везде одинаковые. Давайте поедим, — и она бросила на застеленный пакетами стол пачку диетических хлебцев.

Остальные не разделяли её энтузиазма: уж слишком изба была похожа на ту, откуда ребятам пришлось удирать на всех парусах. Но вдруг Сёма заметил в углу что-то белое.

— А что это за канистры? — спросил он, подошёл, открутил крышку и понюхал. — Сень! Поди сюда, — позвал он друга, но подбежали все трое, потому что тут все были Сени.

— Ух ты! Живём! — восхитился Арсений, понюхав.

— Не вздумайте пить! — взвизгнула Ксения. — А вдруг метиловый?

— Какой метиловый? — оскорбился Арсений. — Это чистейший деревенский самогон! Его сивушный аромат я не спутаю ни с чем. Какой хороший домик нам попался! Девчонки, накрывайте на стол.

— Ну вот, всегда так, — заныла Есения. — Договорились, что встретим Новый Год без пьянки, и вот нате вам. Нашли.

— Мужики всегда водку найдут, — поддержала подругу Ксения, и девушки стали готовить праздничное застолье: ставить на стол банки со скумбрией и открывать их.

Арсений с Сёмой подтащили одну канистру поближе и тоже водрузили её на стол. Смотрелась она ахово и очень по-новогоднему.

— Можно начинать праздновать! — объявила Есения и налила в пластиковые стаканчики лимонад.

Сёма и Арсений тоже налили себе прозрачной жидкости из канистры, немножко расплескав, и предводитель провозгласил тост:

— Ну, за уходящий!

* * *

— Классный костюм, — оценила миниатюрная брюнетка и ткнула пальчиком в Мохнурия. Тот захихикал от щекотки. — И у твоих приятелей тоже прикольные. Где достали?

— В тайном магазине для элиты, — ответил он доверительным шёпотом. — Могу и для тебя достать!

— Теперь уж чего уж. Праздники прошли, — и она хлопнула жвачкой.

— Но ведь можно и самим устроить праздник!

— Можно, — брюнетка посмотрела на часы.

— Кем бы ты хотела нарядиться? Эльфийкой? Разбойницей? Озорной медсестрой?

— Да хэзэ, — и она хлопнула жвачкой ещё раз.

— Тебе бы очень пошёл костюм белоснежной зайки, — напирал Мохнурий.

— Ага, — кивнула брюнетка и снова хлопнула жвачкой. Мохнурий раскинул крылья и тоже ими хлопнул. Пассия жеманно взвизгнула: — Ну ты фокусник. Я чуть жвачку не проглотила!

— Мохнурий, не отвлекайся! — прошипел ему в ухо брат Клопундий. — Нам скоро улетать. И к тому же она другого вида.

— Но полчаса-то у нас есть? — огрызнулся бражник. — Дорогая, где тут наливают шампанское?

— На улице нигде. А в магазинах не продадут, наш мэр издал указ на Новый Год запретить продажу спиртного. Зато можно мороженку купить, — сказала девушка и хлопнула жвачкой в четвёртый раз.

Мохнурий закатил фасеточные глаза:

— Жучино, научи меня, как правильно обращаться с представительницами этого вида! У тебя вроде такая же.

Жучино не слышал, он вовсю обихаживал свою новую звезду: то кормил её развесной килькой из киоска, то поил колой, то навешивал ей на лапы браслеты из мишуры. Звезда послушно заглатывала все угощения и время от времени повторяла с одинаковыми интонациями:

— Жучино, ты замечательный!

Никого не смущало, что каждый раз, когда Стрекозаура что-нибудь произносила, за её спиной оказывался ухмыляющийся Федя со смартфоном в руке. У Феди тоже была спутница — симпатичная блондинка в модной шубе. Они созвонились заранее и встретились уже в городе. Голос Фединой подруги был невероятно похож на голос Стрекозауры, но на это никто не обратил внимания. Да и до того ли было? Мохнурий клеил землянку (не подвальную избу, а гражданку третьей от Солнца), Клопундий пытался предотвратить контакт четвёртого рода (то ли из моральных соображений, то ли от зависти), Жучино ворковал с новой невестой и заливал ей что-то про загородную виллу на Клопендре, а Паурон слонялся по площади и пугал прохожих. Все ждали салют.

И вот он начался! Перед салютом случилось небольшое затишье. Выключили музыку и погасили фонари.

— Щас бумбухать будут, — сказала подружка Мохнурия и… Ну да, вы правильно догадались. Хлопанье жвачкой в наступившей тишине было особенно громким.

Но те звуки, что раздались следом, оказались ещё громче! С оглушительным «бабах!» взвилась первая ракета, озарив небо и город зелёными искрами. Стрекозаура с перепугу забилась под какой-то фургон, и дон Жучино кинулся её вынимать, но она прочно вцепилась лапами в коленвал. Выпустили вторую ракету, третью, четвёртую, десятую…

— Как красиво! Надо взять несколько упаковок на Клопендру! — восторгался Мохнурий. Клопундий сучил верхними лапами, отгоняя нечистого. Федя с подружкой молча смотрели вверх, улыбаясь, и их лица озарялись то синими, то красными, то жёлтыми бликами. Собственно, этим занимались все люди на площади: смотрели салют, задрав головы. И никто не видел шныряющего Паурона, который своими длинными лапами хватал с прилавков всё, что плохо лежит. Нахватав полную кошёлку, паук оттащил её к Фединой машине и сел ждать, отдуваясь. Салют его не интересовал.

Бумбухало минут пятнадцать. Под занавес выпустили серию мелких ракет, с треском разлетевшихся белым кружевом, и снова врубили музыку. Если бы это был обычный праздник, то после салюта все бы разошлись по домам, но после новогоднего салюта гулянья только начинались!

Жучино наконец-таки выудил Стрекозауру из-под грузовика и крикнул:

— Всё, хватит! Нагулялись. Пора домой.

— Но я только начал! — обиженно протянул Мохнурий.

— Бездельник, — обложил его Клопундий и обратился к брюнетке: — Всё, краля, топай домой. Мы забираем твоего кавалера. Дедуле пора принимать лекарство от маразма и менять вставную челюсть.

— Что-о? — вытаращилась девчонка на Мохнурия. — Ты же сказал, что тебе двадцать пять!

— Ему девяносто пять, — с ехидцей уточнил Клопундий и укоризненно покачал головой: — Говорю же, маразм. Не помнит, сколько ему лет, а тоже туда же — по девочкам.

На юном личике брюнетки отразилось такое глубокое разочарование, словно у неё из-под носа увели чупа-чупс. Или даже хуже: если в кино вместо обещанного американского мультика включили советский научно-популярный фильм о вреде курения.

— Клопундий, ты… — Мохнурий не успел подобрать достойного эпитета, потому что Федя перебил:

— Марш все в тачку. Кать, я этих потерпевших отвезу — и сразу к тебе.

— Ага! — сказала блондинка, чмокнула его в щёку и растворилась в толпе. Подружка Мохнурия тоже растворилась в толпе, не желая связывать судьбу с девяностопятилетним дедом, ряженым в мохнатую бабочку, и Федя остался наедине с четвёркой насекомых.

— Где тарантул?

— Небось уже в багажнике, — сказал брат Клопундий. — Мохнурий, ты как, с нами, или на Земле остаёшься? Семеро одного не ждут.

— Иди ты, — буркнул бражник, смотал с себя гирлянду мишуры, бросил на снег и пошёл к машине. В этот раз ему не удалось ни выйти на сцену, ни поучаствовать в конкурсах, так что призов не было. Личная жизнь тоже обломалась.

Когда они подошли к машине, припаркованной в тихом уютном дворике, то увидели, что багажник приоткрыт. Из темноты поблёскивал зелёный огонёк насекомского сморкфона. Знакомый скрипучий голос рапортовал:

— Так точно, ваше ползейшество! Завоевание Земли идёт полным ходом. Мы вовсю порабощаем людишек. Они сами приходят сдаваться к нам в рабство. Освобождение местных насекомых тоже идёт полным ходом. Мы увеличиваем представителей разных видов — стрекоз, плавунцов… У стрекоз адаптация идёт быстрее, они уже освоили речь. Восстание насекомых прошло успешно, людишки свергнуты и умоляют поскорее отправить их на целинные планеты! В связи с чем прошу разрешения свернуть миссию и вернуться на Клопендру. В качестве доказательств мы привезём с собой двух представителей земного насекомчества, вырванных нами из-под людского ига… Благодарю, ваше ползейшество! Горючее есть, не извольте беспокоиться. Отбой.