Hydrargyrum (джен)

Неуместно — это слово подойдёт лучше всего. Вымотанный и усталый до крайней степени Сириус Блэк смотрелся в кабинете директора Хогвартса неуместно в своём тёмном «маггловском» костюме с ослабленным красно-золотым галстуком. Конечно, пиджак, купленный недавно по случаю «выхода в свет» был слегка зачарован, чтобы в нём легче было переносить майскую жару, но в мантию от этого он всё равно не превратится, так что в толпе волшебников Сириус бы сейчас выделялся самым наглым образом. Впрочем, он в таком виде ухитрялся выделяться даже здесь, всего лишь на фоне директора, декана Гриффиндора и нынешнего преподавателя ЗОТИ.

Хотя в этом тоже не было ничего нового. Сириус всю жизнь ухитрялся выделяться и привлекать к себе внимание. Постоянно спорил со всей роднёй, ухитрился попасть на Гриффиндор (первый Блэк за несколько веков), едва ли не напоказ водил дружбу с магглорождёнными, ушёл из дома, был изгнан… официально числился первым, кто сбежал из «неприступного» Азкабана, вдобавок ко всему. Пожалуй, сам Сириус сказал бы, что «на своём месте» чувствовал себя когда-то только в компании друзей, «Мародёров». Но и этой компании больше нет, в том числе и по его вине. Впрочем, сегодня его репутация бунтаря и нарушителя правил должна сослужить, наконец, добрую службу. На неё тоже был расчёт.

— Что ж, Сириус, я думаю, что мы заслуживаем определённых объяснений? — полувопросительно произнёс директор, занимая место за своим столом. МакГонагалл села в кресло сбоку, Грюм остался стоять у окна, опираясь на свой посох. Блэк предполагал, что в другой ситуации здесь оказался бы ещё и Снейп, но сейчас его присутствие бы только накаляло обстановку.

— Мальчик теперь свободен. От удавки на шее или от палочки у виска, уж какая метафора вам больше нравится, — ответил Сириус, свободно устроившись на стуле для посетителей. Несмотря на определённую наглость поведения, волшебную палочку он не думал даже трогать. Против любого из троих у него всё равно шансов нет, тем более в этом кабинете. Так к чему бесполезная демонстрация силы? Показать свою уверенность можно и иначе.

— Да, я уже убедился, — ответил директор, никак не выражая недовольства его поведением. — Дух Тома ушел, и даже его метка полностью исчезла. Я теперь не слишком и удивлюсь, если знаменитый шрам Гарри затянется через пару недель, как обычная царапина. Однако, — произнёс он неожиданно твёрдо, глядя прямо на Блэка, — как директор этой школы и ответственный за жизнь и здоровье её учеников, я обязан знать детали произошедшего. Вы очень сильно рисковали. Это было опасно… И теперь именно мне решать — насколько. И, следовательно, к чему это вас приведёт.

— Значит, вся идея принадлежала именно тебе, Блэк? — мрачно уточнил Аластор, изучая его.

— Да, — легко соврал тот. Чтения мыслей он не опасался — после двенадцати лет в окружении дементоров, чтобы проникнуть в его разум потребовалось бы что-то куда более сильное, чем обычная невербальная легилименция.

Сириус чувствовал ужасную усталость, но понимал, что он должен сосредоточиться на этом разговоре. Вся неизбежная суета и шум уже прекратились — детей отправили в больничное крыло, к ним приставили охрану из нескольких авроров. Люпин остался там же — он не пострадал в ходе ритуала, отделался всего лишь сильным напряжением и потратил почти всю магию, как и сам Блэк, но так всем будет спокойнее. Хорошо уже, что их перестали постоянно держать на прицеле. Когда авроры и преподаватели во главе с Дамблдором только ворвались в разгромленный класс, всё было иначе. Двух взрослых, оставшихся стоять на ногах, мгновенно обезоружили, связали и парализовали, и только когда директор торопливо осмотрел детей, убедился, что все живы, и более того, что Поттеру больше не угрожает смерть в любой момент — только после этого решили «сначала разобраться».

Профессору, которого самозванец называл «лордом Эль-Меллой», всё же стоило отдать должное — он действительно смог вложить всю энергию ритуала в разрушение, так что теперь даже разобраться, что же тут произошло, было почти невозможно. И никакое самое умелое «Репаро» теперь не поможет — слишком много было влито в круг магии. Так что Сириус мог без особых опасений приступить к блефу, заявив, что «готов обсудить сделанное им», если возникнет желание. И разумеется, оно возникло.

— Зачем? — спросил директор с лёгким осуждением. — Сириус, если уж ты узнал обо всём, то должен был понимать, что мы тоже заняты делом. Гарри освободился бы через полтора часа, во время следующего тура. Всё уже было подготовлено для этого, если бы вы не вмешались.

— Первая причина — вы никого не поставили в известность о смене своих планов, директор, — Блэк постарался, чтобы сарказм в голосе не слышался чересчур явно. Да, ему требуется играть на нервах, но лишь до определённой степени, не обостряя конфликт. — Дети считали, что им придётся ждать минимум до лета. Именно поэтому когда произошел тот «несчастный случай» с младшим Малфоем, Грейнджер через Римуса и Тонкс связалась со мной и попросила помощи. Она не могла ждать, понимала, что не выдержит так долго рядом с ним. И кто знает, к чему это может привести, и кто может пострадать.

— И откуда вдруг такое доверие? — поинтересовался Аластор с подозрением. — Я читал полгода назад то интервью у Скитер, где она, в том числе, говорила и о тебе. Что не ей судить о степени вины, всё должен решать суд… И внезапно такие перемены. Вы не могли устроить всё это за десять дней, она наверняка связалась с тобой самое меньшее месяц назад, ещё до окончательного вердикта суда.

— Возможно, девочка решила, что я — меньшее зло? Единственный близкий Гарри человек, которому не наплевать на него, который согласится помочь. Если вспомнить всё, что он мне о своей подруге рассказывал… На её первом курсе и учителям, и старостам было искренне наплевать, где она и что с ней, и это совсем не они спасали её от тролля. На втором курсе сколько месяцев длились эти нападения на магглорождённых, с которыми никто ничего не мог сделать? На третьем… — он усмехнулся и покачал головой, прежде чем закончить фразу, — скажем честно, в Хогвартсе не слишком утруждали себя с моей поимкой. Так что можно понять, почему она научилась полагаться на себя, а не на учителей, не так ли? В этот раз она попросила меня о помощи. Я, поняв, что же произошло, не смог отказать. Если бы она знала, что вы тоже осознали всю опасность и решили действовать раньше, возможно и не стала бы писать ещё неоправданному преступнику письма? Директор, вы же говорили с ней. Профессор МакГонгалл — вы её декан. Грюм — вы курируете её клуб и проводите рядом достаточно времени. Неужели все вы не замечали, в каком девочка состоянии последние недели? Она за любую возможность была готова ухватиться, только бы всё это закончилось.

— А вторая причина вмешаться? — спросила Минерва, словно проигнорировав его упрёк. — Или их было больше?

— Вторая причина, — он вновь перевел взгляд на Дамблдора. Сейчас начнётся самая опасная часть игры. — Давайте говорить начистоту, вы бы не справились, директор. Не знаю, какой у вас был план на сегодня, но… Вы с самого начала знали, что в голове у Гарри кусок чужой души, ведь так? Знали и ничего не сделали. Не смогли, не захотели или не рискнули — уже не важно. Разве что спрятали его в обычном мире, где ни один посторонний целитель его не осмотрит и не обнаружит ничего неправильного. Магглы же лечат «душевные болезни», но вот работой с душой не занимаются. Вы не смогли освободить его за все эти годы — не вижу причин, почему смогли бы сегодня. Может быть, сумели бы выгнать врага, но где гарантии, что он не смог бы влезть туда снова? А на что ещё способна эта метка? Гарри так получил часть его способностей, а что если и какую-то часть его характера, его безумия? Если бы дальше стало ещё хуже? В любом случае, он и дальше бы оставался приманкой для Реддла, а значит, и фигурой в вашей игре. Оставался заложником. А теперь всё это неважно. Мальчик свободен, больше у «Лорда» власти над ним нет.

Именно это было основной причиной, почему Сириус вообще согласился на предложенный план с обманом. Покрывать не слишком разборчивого в методах чистокровного, скрывающегося среди детей, он не горел желанием, тем более с немалым риском для самого себя. Однако на это придётся пойти. И дело не только в том, что он может рассказать о них. Куда важнее, что самовлюблённый профессор действительно сдержал данное слово и избавил Гарри от крестража и духа Волдеморта, а ведь их уговор вступал в силу только в случае успеха. Блэк понимал, что другого такого шанса может и не представиться. Даже если духа удалось бы выгнать, согласно книгам по тёмным искусствам, «пока существует хоть один крестраж, окончательно убить его нельзя, он будет возвращаться вновь». А значит, даже если бы удалось найти и уничтожить все другие, Гарри всё равно навечно бы остался заложником, обеспечивающим безопасное существование «Тёмного лорда»… либо же, если бы о ситуации узнали в Министерстве и решили, что один уже почти взрослый парень — не самая большая цена за спокойствие целой страны. Ни Фадж, ни Скримджер, ни тот же старший Крауч вовсе не кровожадные маньяки, просто по своей прихоти жаждущие крови ребёнка, однако все они — политики. Им нужно расставлять приоритеты правильно. И директор — тоже политик, как бы он ни любил говорить обратное. И положение, при котором вопрос «жизнь Гарри или Волдеморта» больше не может ни перед кем из них возникнуть — это стоило блефа и даже открытой лжи.

— И я бы хотел знать, как это было проделано, — скромно произнёс Дамблдор. — Полагаю, что имею на это право.

— Семейный ритуал, наша собственная разработка, — ответил Сириус. — При всех моих ужасных отношениях с роднёй, меня ведь пытались когда-то готовить как наследника, в том числе учить и нашим собственным изобретениям и методикам. Мало что из этого получилось, как вы прекрасно знаете, но вот при необходимости вспомнить нужное мне удалось. Пришлось порыться в памяти, в прямом и переносном смысле, изучить некоторые книги, но я считаю, что результат того стоил. Дух изгнан из тела, крестраж, если это всё-таки был он, уничтожен. Если бы нам повезло чуть больше, достали бы и остальные, но такого безумия, как несколько «якорей» сразу, никто ожидать не мог. Я, может, и не профессор в тёмных искусствах или ЗОТИ, но даже я знаю, что решавшиеся на этот ритуал сумасшедшие никогда не создавали более одного крестража за раз. Цена слишком высока.

— Подробности вашего ритуала, — также скромно попросил директор. Или приказал.

— Нет, — ответил Сириус твёрдо, не меняя ни позы, ни выражения лица. — Я ничего не расскажу. Римус и дети тоже, я взял со всех клятву. Не непреложный обет, конечно же, но я советую… нет, я прошу не пытаться на них давить, результат того никак не стоит. Это моя тайна, моей она и останется. Регулуса и родителей больше нет в живых, кузин этому не учили. А портреты и призраки вам ничего не расскажут. Не так ли, уважаемый предок? — спросил он, повернувшись и кивнув портрету Финеаса Блэка.

— Именно так, мой нерадивый потомок, — недовольно ответило изображение хмурого волшебника. — Я не припоминаю подобного ритуала в нашей библиотеке, но если он был создан, то уж точно не мне и не таким, как я, решать, как же им распорядиться.

— А если он понадобится… — начал Аластор.

— Не понадобится, — отмахнулся Сириус, перебив его. Это было грубо, учитывая их разницу в возрасте и положении. Но сейчас ему требовалось играть именно так. — Четыре других крестража — неживые, всего лишь зачарованные предметы. Уверен, с их уничтожением вы справитесь куда лучше, чем смог бы я.

— Четыре? — несмотря на выдержку, директор не смог скрыть удивления. Учитывая его опыт, скорее всего, он намного лучше разбирался в тёмных искусствах и создании крестражей, понимал, как это делается, а также — какова цена и сколь велика сложность магии такого уровня. Наконец, когда пауза затянулась, он произнёс: — Пускай так. Но всё-таки я спрошу — почему?

— Не хочу показаться грубым, — Блэк понял вопрос, и ответ у него уже был готов. — Но мне кажется, вы заигрались… В тайны, в заговоры, в спасение мира. Вы не доверяете другим, но ждёте доверия в ответ? Директор, вы ведь не рассказали Гарри, что Реддл так интересуется им из-за осколка собственной души, ничего вообще не объяснили, не сказали, почему именно он — в такой опасности. Отделались отговорками, когда он едва не погиб в вашем подземелье.

— Ему было всего одиннадцать…

— От этого зависела его жизнь! — перебил его Блэк, уже не играя. — Он должен был понимать, что его ждёт. Должен был готовиться, если уж не в ваших силах избавиться от этой метки. Он обязан был опасаться Крауча… обязан был опасаться меня! Знать, что стоит на кону, и чего ради его жизнь понадобилась этому психопату, что он — его страховочный трос, и более того, запасное убежище для духа. А вы успокаивали его отговорками.

— Ты ничего не знаешь, Сириус, — вздохнув, печально произнёс Дамблдор. Добавил вдруг: — И я тоже знал не всё. Но если ты так хочешь откровенности… часть души не была той причиной, из-за которой Том заинтересовался Поттерами и начал охоту на Гарри. Это стало важно уже потом, после его первой смерти, и дело всё ещё не только в душе. Даже сейчас, если вы и в самом деле уничтожили крестраж, проблема не устранена, как и причина его интереса именно к этому ребёнку.

— Что? — Сириус совершенно искренне растерялся. Он планировал этот разговор, расписывал и проговаривал про себя разные варианты ответов и реакций. Но такого никак не ожидал. На мгновение он даже вновь почувствовал себя студентом, вызванном после очередного происшествия к директору, и ему вновь нечего возразить на аргументы старого волшебника.

— Существует пророчество, согласно которому Гарри может победить Тёмного лорда. И Том об этом знает, хотя и не во всех деталях. Именно поэтому он охотился за Поттерами, именно поэтому он лично пришёл к ним в дом. Я даже не исключаю, что именно поэтому он и погиб тогда, совершив какую-то ошибку. Ты так хотел правды и откровенности? Вот тебе правда. Твой крестник, мальчик, которому ещё не исполнилось и пятнадцати, может победить, без преувеличения, сильнейшего тёмного волшебника нынешнего поколения. И тот об этом давно знает. Но что теперь ты с этой правдой станешь делать? — спросил он вдруг. Без осуждения, без насмешки, словно его, как наставника, в самом деле интересовал способ, которым ученик будет решать поставленную задачу.

— Так… — Блэк сел на стуле прямо, растрепал длинные волосы, заставляя себя взбодриться и на время забыть про сон и усталость. Сейчас нужно сосредоточиться. Пророчества — не та вещь, с которой даже волшебники часто имеют дело, и тут есть множество своих нюансов. — Так… какая там точно формулировка? Победит? Может победить? Должен? Обязан?

— В той версии, которая известна Тому, сказанное ближе всего к «может». Но ему и этого оказалось уже достаточно, одной лишь возможности. В полной версии, которой он не знает, сказано, что ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой, из чего следует…

— Что Гарри сам должен убить Реддла? Что вы должны убить Реддла? Или я? Или его просто собьёт автомобиль, и после этого Гарри сможет жить спокойно…

— В любом случае, эта откровенность, которой ты хотел, — произнёс Директор, не прокомментировав предложенные им варианты. Очевидно, он остался при своём мнении о сути пророчества, однако это неизбежно — все они обычно крайне туманны и допускают множество прямо противоположных толкований. Обычно остаётся только выбрать наиболее понравившийся вариант, иногда даже удавалось «подтолкнуть» пророчество к исполнению именно нужным образом. Впрочем, в данном случае Блэк тоже остался при своём мнении, насколько ему позволяла имеющаяся информация. А значит при необходимости и «толкать» пророчество он будет так, как сам считает правильным. Или так, как посчитает более подходящим Гарри. Потому он произнёс медленно, перед этим покачав головой:

— Я ценю это, но вы опоздали на несколько лет, директор. Как только Гарри очнётся, я расскажу ему всё. И только он будет решать — что же делать дальше. Нужны ему ваши игры или нет. Он уже вырос, прекратите считать и его, и всех нас маленькими детьми. Детям ведь свойственно шалить… В следующий раз шалость может и не получиться.

— Это угроза, Блэк? — спросил Аластор с искренним интересом, переводя взгляд с него на директора.

— Предупреждение. Судя по рассказам Гарри, мисс Грейнджер — девушка для своих лет очень разумная и даже излишне осторожная после известных вам событий. Но и она из-за вашего игнорирования, из-за того, что не понимала ситуацию, дошла почти до срыва, обратилась к крайним мерам, пойдя на сговор с преступником, — он ткнул себя пальцем в грудь. Затем сделал это ещё раз и сказал: — Как полтора года назад сам Гарри отправился в лес в руки убийце, не понимая, что его может ждать и какого масштаба на него идёт охота. В другой раз эти игры в таинственность могут закончиться чьей-то смертью, когда дети опять решат, что раз им никто не доверяет, стоит взять инициативу в свои руки, раз уж именно им грозит опасность.

— Тогда почему вы в этот раз их не остановили, Сириус? — негромко спросила МакГонагалл. — Если вы поняли, насколько ситуация серьёзна.

— Потому что я не был уверен, не попытаются ли они что-нибудь устроить сами. У меня хотя бы в запасе был подходящий ритуал. У них — только очень много энтузиазма… Там ведь, насколько я понимаю, только Грейнджер хотела спасти Гарри, двое других — не дать пострадать из-за этого уже ей. О разумных решениях речь там уже не шла.

— Ты мог поставить в известность любого из нас, — строго произнёс директор. — Теперь же… — он кивнул своему фениксу. Тот исчез в яркой вспышке, но уже через несколько секунд возник у стола, бросив на него несколько листов пергамента, прежде чем вернуться на свой насест. — Итак, данные первичного осмотра. Гарри Поттер: перелом правой руки, трещины в рёбрах, сильнейшее нервное истощение, глубокий обморок. Остальные… нервное истощение, многочисленные травмы, очень опасный жар, болевой шок, магическое перенапряжение — кому неделя без магии, а кому и три. Глядя на это, я задаюсь вопросом, кто взял на себя основную часть ритуала, вы с Люпином или дети, раз вы оба так легко отделались? Или вы не понимали, насколько им будет тяжело участвовать в чём-то подобном хотя бы с вами наравне? — осуждающе спросил он, внимательно глядя на Блэка. — В любом случае, всё это по твоей вине, Сириус. И вам очень повезло, что всё не окончилось намного хуже.

— И что теперь? Вернёте в Азкабан, за нападение на Мальчика, который выжил? — спросил он с показной бравадой, в глубине души скрывая подступающий страх. Его и в самом деле могли вернуть туда, в это всеми проклятое место. И сбежать теперь не получится никак. А Гарри останется здесь, без защиты. Грейнджер — еще ребенок, «Мерфи» в первую очередь заботит только он сам, а не окружающие, директор, вероятно, просто продолжит свои игры.

— Это было бы неправильно, — произнёс Дамблдор, покачав головой. — Может, и по заслугам, но неправильно. Официально это будет розыгрыш. Ученица с друзьями решила разыграть друга, для чего обратилась за помощью к двум большим знатокам шалостей, раз уж им в этот день повезло оказаться в школе. Те, по глупости, — он выделил эту часть, — с ней согласились. И в результате шутка зашла слишком далеко… Минерва, передайте команде, чтобы нашли запасного игрока на сегодняшний раунд турнира. С Бэгманом и Краучем я объяснюсь сам — похоже, элемент неожиданности не понадобится, и этот тур станет самым скучным из шести.

— Значит, вы всё-таки планировали ловушку во время соревнования? — уточнил Блэк. — И что же это должно было быть?

— Я тоже имею право на свои секреты. Однако готов рассказать. Дементоры. Участников планировалось разделить в своеобразном лабиринте, после чего к Гарри Поттеру были бы перенесены несколько дементоров. Раз уж Гарри и Том способны независимо друг от друга мыслить, эти существа и их ауры подействовали бы на каждую из душ по отдельности.

— Но… — Сириус содрогнулся, представив себе это во всех подробностях.

— Том, как бы он ни стал силён, всё равно боится множества вещей. Магглов, меня, предательства, старости, бессилия, смерти, самих дементоров, ведь они способны его уничтожить окончательно… Он помнит множество людей, которых предавал сам, пытал, убивал, калечил, помнит свои грехи и преступления. С другой стороны, Гарри не совершал плохих поступков, ничего, о чём бы он жалел, не творил зла, не отнимал чужих жизней, — убеждённо заявил директор. — Он учился сопротивляться своему страху и смотреть ему в лицо, не отворачиваясь. Да, ты можешь назвать подобный метод даже пыткой, но Гарри бы сумел выдержать её, сохранив своё сознание, а Том погрузился бы в бездну кошмаров. Это позволило бы нам отделить одного от другого, пользуясь подобным преимуществом. И хотя я осуждаю тебя за то, что ты сделал, вместе с тем, я рад, что прибегать к такому методу нам не пришлось.

— Хорошо, — помолчав, произнёс Блэк. — Если мы пока разобрались с этими секретами и заговорами, предлагаю перейти к самой важной теме. К Реддлу и к тому, как он остался жив. Во время ритуала об этом удалось кое-что узнать…

Сириус упомянул всё, о чём услышал от «Мерфи»: четыре магических предмета, три из которых соответствуют по форме реликвиям основателей школы, их очень примерное расположение. В конце он снял с шеи медальон и произнёс:

— Когда вы вошли, мы с Римусом как раз вели спор. Один из крестражей — медальон. Один из крестражей — где-то в школе. Эту вещь я нашел в убежище нашей семьи, и по словам нашего домовика, Регулус где-то добыл её незадолго… до исчезновения. Подробности Кричер рассказать отказался, говорит, таким был приказ брата. Совпадение маловероятно, но я сам несколько раз обследовал эту вещь всеми возможными заклинаниями и ничего не нашел. Возможно, сумеете вы, — добавил он, положив предмет на стол.

— Проще сразу его уничтожить, — быстро произнёс Аластор, направив на стол посох. — Для гарантии.

— Простой путь не всегда самый лучший, — возразил директор, извлекая свою палочку и начиная делать пассы над медальоном. — Уничтожив его, мы ничего не узнаем. Если это фальшивка, а настоящий крестраж хранится где-то в лаборатории Слизерина в подземельях, то мы лишь успокоим себя ложной надеждой, не устранив проблему. Нет, если уж мы получили столь ценную подсказку, пользоваться ей нужно осторожно и только наверняка.

— Поттер может знать больше, — заметила МакГонагалл, наблюдая за его манипуляциями. — Если вы правы, и он действительно видел всё то же, что и этот маньяк, он мог видеть и эти… крестражи. Или хотя бы намёки на то, где они лежат и как выглядят.

— Нам остаётся лишь ждать, когда он очнётся, — заметил директор, не прекращая своего занятия.

— …И всё расскажет сам, — продолжил вместо него Блэк. — Не знаю, какие у вас планы, но я очень рекомендую не лезть мальчишке в голову. После нескольких месяцев наедине с этим психом… повторение подобного может его просто сломать. А любые сведения, которые там хранятся, не стоят его жизни и рассудка.

— Нам остаётся только ждать, — повторил Дамблдор. — Сейчас у Тома будет преимущество во времени, и мы не знаем, насколько большое. Нам даже неизвестно, есть ли у него ещё сообщники, на которых он мог бы положиться, или нам достаточно лишь найти и уничтожить оставшиеся крестражи.

— И кстати по поводу сообщников, — Блэку вдруг пришла в голову очень нехорошая мысль. — Как глава Визенгамота, не подскажете, можно ли убрать из любого доступа адреса в обычном мире нескольких магглорождённых? Не из открытого, а вообще из любого, просто стереть всё. У Реддла остались сообщники в Министерстве, и не на самых последних должностях — я это гарантирую, Барти и Питер имели с ними дело ещё год назад. И если теперь он захочет отомстить тем, кто лишил его столь выгодного положения и лишней попытки на воскрешение…

 — Трое магглорождённых, так? — уточнил директор, быстро глянув на пергамент из лазарета. — Я посмотрю, что удастся сделать.

* * *

Она проснулась около полудня от собственного крика. Старое кольцо на безымянном пальце, казалось, прожигает кожу, врезается в кость под ней, замораживает кровь и отправляет через всё тело волны смертельного яда. Безобидное и неопасное на вид украшение словно билось в судорогах и пыталось передать хотя бы часть своих страданий нынешней хозяйке. Хотя даже магические кольца редко способны на подобное, однако это было по-настоящему особенным, во всех возможных смыслах слова.

Когда эта чудовищная вспышка боли прекратилась так же резко, как и началась, ведьма осознала, что лежит на полу спальни, судорожно вцепившись в старинное кольцо на левой руке — её единственное украшение в данный момент, однако его она не согласилась бы обменять на любые, самые дорогие и самые могущественные магические драгоценности. В тот же момент она почувствовала приступ паники, от которого захотелось кричать в голос — это кольцо, по сути, было частью её господина, и значит, если оно испытывало подобную боль, то, возможно, и он теперь…

Не дав себе закончить эту ужасную мысль, она подняла левую ладонь к лицу, прижала к щеке, коснулась истертой золотой поверхности, словно прислушиваясь к нему. И облегченно выдохнула, совершенно искренне улыбнувшись и даже рассмеявшись, негромко и хрипло. Кольцо не было мёртвым, как обычные магические украшения. В нём всё ещё чувствовалась сила, чувствовалось чужое присутствие, чувствовалась… жизнь, если можно так сказать. Оно всё ещё было живым. А значит, и Он тоже жив, несмотря ни на что…

«Беллатрикс», — возник в её сознании чёткий голос, пришедший извне. Пусть и почти лишенный эмоций, но для неё он звучал почти так же, как пятнадцать лет назад. — «Ответь мне».

— Да, мой лорд, — произнесла она вслух, зная, что её услышат. Поняв, что вести разговор, лёжа на полу, будет просто оскорбительно, она начала быстро подниматься на ноги. Насколько позволяло истощённое и ослабленное после многолетнего заключения тело, по крайней мере. Не просто так она ведь уснула в полдень прямо в одежде — в Азкабане даже сон без висящих над головой дементоров был чрезвычайно редкой роскошью, и потому режим сна у неё был сбит совершенно, потеряв зависимость от времени суток. Со временем это должно пройти, но пока лучше уступать себе, восстанавливая силы. Однако сейчас она всё-таки встала, ведь при личной встрече подобная слабость бы не послужила бы ей оправданием, не считала она это причиной не проявить уважение и сейчас.

«Наши планы изменились. Мальчишка смог освободиться, более того, наши враги уничтожили мой крестраж, не убив его при этом. Потому лицом к лицу мы теперь встретимся не скоро, пока же придётся держать связь подобным образом. А тебе нужно уходить. Я не знаю, когда очнётся и заговорит этот сопляк — через час или через месяц, но он знает о тебе, об этом месте, о наших планах, а значит ты в опасности, и это кольцо — тоже. Ты уже должна была почувствовать, что на одном крестраже они не остановятся. Всё понятно?»

— Могу ли я узнать, кто посмел, мой лорд? — с плохо сдерживаемой яростью, спросила она. Похоже, Дамблдор решил доказать, что его пока рано списывать со счетов. Но, возможно, старик действовал не один.

«Сейчас не время, позже. Помнишь, о чём мы говорили? Теперь, пока мы не найдём для меня подходящую оболочку, общаться будем через крестраж, разговор этот в любом случае не последний. Сейчас ты должна обезопасить себя. Собери всё необходимое, выбери подходящее место, потом уходи. Только оставь пару сюрпризов нашим будущим гостям, на это тебе хватит сил?»

— Даже не сомневайтесь, мой лорд, — горячо заверила Лестрейдж, поглаживая кольцо тонким бледным пальцем. Её руки всё ещё были в ужасном состоянии после проведенных в камере лет — болезненная худоба, следы обморожений, ссадины и несколько сорванных ногтей от того, что она колотила руками по каменным стенам во время очередного визита дементоров, только бы немного притупить кошмары обычной болью. Всего за неделю даже магия не могла всё исправить, да ведьма и не слишком-то старалась. Восстановить боеспособность, вернуть телу прежнюю силу и подвижность, вновь взять свою магию под контроль — сейчас это было куда важнее, чем заботиться о внешности. Она ведь не проводит свободное время, расслабляясь на курорте — она вновь на службе, как и раньше, а значит, незначительные мелочи могут подождать.

«Уверен, фантазия тебе не изменила, главное, не переусердствуй», — произнёс в мыслях Волдеморт, заставив её одновременно испытать и гордость от похвалы, и восторг от проявления заботы. Господин в первую очередь подумал о том, как дать ей возможность спастись, он волновался о ней и её безопасности, а не о ком-то другом. И она была за это искренне благодарна. Тем временем он добавил: — «Мы продолжим разговор позже, мне нужно многое обдумать. Поторопись, твоё выживание и свобода сейчас важнее пары убитых авроров».

— Слушаюсь, мой лорд! — воскликнула она, но ответа уже не последовало.

Медленно опустив левую руку, Беллатрикс, словно в первый раз, осмотрела убранство спальни, к которой так и не успела привыкнуть. Провела ладонью по шелковому занавесу у кровати, словно опасаясь, что тот исчезнет. Маггловская работа, как и всё вокруг, но достаточно тонкая по меркам этих дикарей, и не совсем уж безвкусная — видимо, кто-то из них всё-таки способен вести себя почти по-человечески, обустроив свой дом, как подобает… Прошла неделя с тех пор, как она оказалась на свободе, но до сих пор раз за разом возникал страх того, что всё это не реально, просто очередной кошмар, что она вот-вот вновь очнётся на сыром каменном полу в своих лохмотьях, что и этот особняк, и новое платье, и даже голос её господина в голове и его дар — всего лишь галлюцинации…

Тряхнув длинными спутанными волосами, привести которые в порядок тоже не нашлось пока времени, ведьма достала свою новую палочку и шагнула к двери, довольно улыбнувшись. У неё был способ лишний раз удостовериться, что всё вокруг — реально. В коридоре она обнаружила женщину лет сорока, привычно занимающуюся уборкой — горничную, работающую в этом доме. Магглу, само собой, и убиралась она руками, как и подобает этим примитивным дикарям. Один короткий взмах, давным-давно отработанное до идеала парализующее заклинание, не требующее слов, затем ещё несколько, поддержавших тело и беззвучно опустивших его на ковёр, чтобы не привлечь внимания. Знакомое ощущение собственной магии, собственной силы — оно было слишком реальным в каждой мелочи, чтобы оказаться галлюцинацией. Довольно улыбнувшись, ведьма перешагнула через неподвижное тело и направилась дальше. Палочку она убирать не стала.

Для неё всё это началось восемь дней назад, когда после очередного визита дементоров к камере подошел буквально трясущийся от страха охранник вместе с одной из заключенных. Судя по относительно здоровому виду и довольно новой арестантской робе, провела неизвестная ей девушка, кажется едва закончившая школу, в заключении не больше года, самое большее двух, но ей этого оказалось достаточно — во взгляде никаких признаков разума уже не осталось, она послушно выполняла команды, но не осознавала ничего вокруг. Охранник вдруг передал Беллатрикс через решетку письмо и отвернулся, словно не желая видеть, как она будет читать. Когда ведьма с трудом, помогая себе зубами, разодрала конверт и с трудом разобрала текст короткого послания, то впала в настоящий ступор.

Она сразу поняла, от кого это письмо. И помимо нескольких намёков, которые кроме них двоих никто не смог бы понять, там был однозначный приказ — делать всё, как говорит принесший это письмо человек. И она послушалась сразу же, даже хотя первой его командой было «раздеться». На самом деле он просто заставил её поменяться одеждой с сумасшедшей девушкой, после чего им пришлось выпить оборотное зелье, приняв облик друг друга. Что странно, обезумевшая ведьма из оказавшейся у неё фляги сделала глоток сама, словно по чьей-то команде. Дальше всё уже было очевидно, хотя Беллатрикс не могла поверить в то, что это происходит именно с ней: путь к выходу, пакет с незнакомой, дешевой и безвкусной одеждой, чужая волшебная палочка, а затем свежий воздух и путь к площадке за границами барьера… Эту девушку сегодня освобождали, видимо, её срок был невелик, а преступления не шли ни в какое сравнение с тем, что приписывали Беллатрикс Лестрейдж.

После четырнадцати лет в окружении дементоров, в таких количествах пьющих из узников не только эмоции и жизненные силы, но и всю успевающую скопиться магию тоже, сама аппарировать она бы не смогла, однако охранник перенёс её в незнакомое место. Кажется, какой-то лес или парк, судя по далёкому гулу — должно быть, окраина маггловского города. Беллатрикс едва держалась на ногах, и о чём говорили охранник и ожидающий их незнакомец она практически не слышала. Лишь поняла, что этого человека её сопровождающий боится намного больше, чем её, а это немало значило даже сейчас.

После того, как охранник торопливо аппарировал, незнакомец первым делом протянул ведьме волшебную палочку. Не её собственную — та, вероятно, до сих пор хранится под замком в Отделе правопорядка. Однако очень похожую внешне, да и сделанную, судя по тому, каким знакомым показалось прикосновение к ней, из того же орехового дерева. Вряд ли работа Олливандера — того можно пытать, но не заставить сделать две одинаковых палочки. А значит индивидуальный заказ от кого-то, кто хорошо её знал до заключения. После чего человек просто взял ведьму за руку и вместе с ней аппарировал сюда, в двухэтажный особняк на окраине Ханглтона. Беллатрикс понятия не имела, где это, а волшебник лишь коротко бросил «городишко на севере Англии», не став ничего уточнять. Несколько слуг-магглов, судя по бессмысленным взглядам прочно взятых под «Империо», он просто проигнорировал как пустое место.

Как позже выяснилось, они получили всего пару приказов, что уменьшало риск бунта и увеличивало срок действия заклинания. Простецам всего лишь были отданы две команды: воспринимать их как свою хозяйку и её сына (которых уже несколько дней, как не было в живых), а также не удивляться любым их странностям. Для всего остального и без магии было достаточно вбитого в них подчинения и привычки выполнять приказы беспрекословно, что сейчас играло на руку новым «гостям» особняка. Всю неделю слуги выполняли работу по дому, обеспечивали Беллатрикс всем, что она попросит, включая новую одежду взамен выданного при освобождении чужого тряпья.

Впрочем, кому какое дело до магглов? Настоящий шок у неё наступил через несколько минут после появления здесь, когда действие оборотного зелья закончилось, и в гостиную, где ей велено было подождать разговора, вошел уже не тот же самый высокий волшебник, а подросток, чьё лицо знакомо каждому в магической Британии, даже узникам Азкабана. Всё-таки развлечений в тюрьме немного, и новых заключенных расспрашивают обо всех новостях, либо те начинают болтать сами. Колдовать она в тот момент ещё не могла даже с волшебной палочкой, любимый кинжал тоже пылился где-то в хранилищах авроров и сейчас она не могла сотворить магией себе даже его копию, но ведьма всё равно попыталась на едва держащих её ногах подойти ближе и голыми руками задушить мальчишку по чьей вине погиб её господин, а всё их дело пошло прахом… Однако она едва сделала пару нетвёрдых шагов, прежде чем Поттер снисходительно усмехнулся, и затем небрежным жестом подвесил Беллатрикс в воздухе, бесцеремонно заломив руки за спину… и это без палочки в тринадцать или четырнадцать лет? После чего он начал рассказывать.

Хэллоуин восемьдесят первого, ловушка в доме Поттеров, развоплощение Тёмного лорда, удержавшие его дух крестражи, медленное восстановление сил и попытка реванша за своё поражение, уже в новом качестве. Квирелл, Локхарт, Аллертон… Поттер! Когда Лорд отпустил её, Беллатрикс упала на колени, устыдившись своего порыва причинить ему вред. Поверила она сразу — то, что он говорил, то, как он говорил… это не мог быть никто другой, перед ней в самом деле стоял её господин, пусть и в облике того проклятого мальчишки. Хотя сама идея занять его место — Тёмный лорд редко шутил, но его шутки всегда удавались отлично.

Правда, минусом его текущего положения было ограниченное свободное время. Потому Лорд сразу начал излагать то, что сейчас имеет наибольшее значение для его планов. Сначала он рассказал о своих крестражах — разумеется, наследница семьи Блэк обязана была достаточно разбираться в тёмной магии, и данная тема была ей знакома, однако не так досконально, как её господину. Он создал шесть крестражей, один, самый первый, был уничтожен два года назад, ещё один — внутри Поттера и в данный момент служил якорем, позволяющим господину занять его тело… «Позволявшим», — напомнила себе Беллатрикс, — «его больше нет, а никчёмная душа этого сопляка вернулась на своё место». Так или иначе, теперь их осталось четыре. Один спрятан в школе, ещё до двух ей сейчас не добраться, и что иронично, один из них хранится в её собственном сейфе на самых нижних уровнях банка гоблинов. Этим нелюдям нет дела до законов волшебников и до их споров, но они крепко связаны с Министерством… снять сумму с одного из своих счетов она, вероятно, смогла бы, но вот самой явиться в банк и пойти к своему хранилищу — слишком велик риск, они могут решить, что отдать её аврорам выгоднее. Как говорится, ничего личного.

Четвёртый же крестраж сейчас у неё на пальце. Древнее фамильное кольцо Тёмного лорда, которое он неделю назад отдал ей для сохранности. Кроме того, по его словам, крестражи, помимо удержания души в мире живых, имели ещё и множество других свойств. Среди прочего они медленно, но неотвратимо подчиняли волю своих хозяев владельцу артефакта, склоняя его к правильному поведению, а в крайнем случае, как несколько минут назад, могли устанавливать прямую связь с ним или даже позволять его духу занять тело, если разум несчастного был окончательно сломлен. Разумеется, Беллатрикс этого не опасалась, и дело не только в сильной воле и владении окклюменцией — она и так охотно исполняла каждый приказ Лорда, и без колебаний уступила бы место его духу, почтя это за высокую честь… Однако есть предел того, что может сделать один волшебник, даже очень и очень сильный. Если господин воплотится в ком-то другом хотя бы в таком виде, их будет двое, что открывает куда больше возможностей. И это до тех пор, пока они не найдут способ полноценно вернуть его к жизни. Возможности должны быть — волшебники древности не стали бы изобретать крестражи с учетом всех сложностей и проблем этой магии, если бы у них не было возможности вернуться к жизни вместо бытия бесплотным духом.

Но это — дело будущего, пока же требовался хотя бы ещё один компетентный человек рядом. Это было необходимо в том числе и потому, что больше положиться им пока не на кого. Самые верные ему слуги или погибли, или в Азкабане без шансов когда-либо освободиться без помощи извне. Те, кто остался на свободе — трусы и предатели! Предавший раз, предаст и снова, веры никому из них больше нет. Потом, когда Лорд вернётся в своей полной силе, они будут драться за право первыми упасть перед ним ниц и вымаливать пощаду. Но сейчас, пока он в уязвимом положении, кому-то из этих ограниченных болванов, вцепившихся в свои деньги и особняки, может прийти в голову мысль, что если избавиться от своего уже бывшего господина, собственными руками или даже с помощью авроров, то удастся сохранить свою прежнюю жизнь. Беллатрикс была полностью с этим согласна — сейчас доверять нельзя никому, она не могла даже обратиться к родной сестре, не опасаясь предательства… пусть не от неё, Цисси она хорошо знала, но вот в её муже уже не была настолько уверена. Да, Люциус хорошо себя проявил во время войны, никогда не жалел врага и не колебался, но как только Лорд исчез, он сделал всё, чтобы только остаться на свободе, пошел на любые сделки и предложил любые деньги. Селвин, Кэрроу, Нотт… верить нельзя никому.

Именно поэтому Темный лорд, как только получил возможность действовать, приложил все усилия, чтобы освободить свой ближний круг, тех, в ком он не будет сомневаться. Она стала первой, что было очень лестно и одновременно накладывало большую ответственность. Следующим будет Долохов, потом Джагсон… «Должны были быть!» Эта мысль вновь заставила Беллатрикс разозлиться, ей захотелось что-нибудь сломать или сжечь. Весь аккуратно выстроенный Лордом план рассыпался из-за того, что мальчишка в любой момент может рассказать директору или аврорам всё. Этого не должно было произойти, не могло произойти, но это факт, и с ним остаётся лишь смириться. Их вытащить за несколько дней уже не удастся, а сил для атаки тюрьмы снаружи у неё сейчас просто нет. Пока что нет, но всему своё время.

Не сдержав эмоций, она резко взмахнула палочкой, разнося какую-то безвкусную вазу со свежими цветами в пыль, оставляя глубокий разрез на стене и сбивая на пол пару картин в тяжелых рамах. Стало немного легче. Снизу послышались неторопливые шаги — внезапный шум привлёк внимание. Беллатрикс сделала несколько шагов, остановилась наверху лестницы и сделала знакомый жест. Референт и охранник предыдущей хозяйки особняка, крепкий маггл лет тридцати на вид, замер, не в силах пошевелиться, после чего завалился назад, ударившись о нижние ступени. Ведьма небрежным движением отодвинула тело в сторону, ближе к центру гостиной, и пошла дальше.

Предполагалось, что она здесь восстановит свои силы, потом к ней присоединятся другие, прежде чем они примутся за активные действия. Хотя бы десятка самых верных последователей вполне хватило бы, чтобы склонить на свою сторону колеблющихся, внушить страх сомневающимся, после чего уже через год можно было взяться за восстановление Пожирателей в прежней силе и приём новых бойцов… Но сейчас это уже не более, чем мечты. Ей придётся действовать одной. И для начала следует озаботиться укрытием и местом, где можно будет безопасно тренироваться, приводя себя в прежнюю форму. Самым лучшим местом было бы убежище Блэков на Гримо, однако там сейчас обитал её сумасшедший кузен, у которого хватило наглости замахнуться на пост главы их семьи. Магглолюбец во главе Блэков! Как такое вообще возможно? Но при всём его безумии, Сириус уже почти два года на свободе, и она в своём жалком состоянии ему пока не ровня.

Значит, придётся что-то изобретать. Возможно, вновь скрываться среди магглов. Всё же магический мир довольно тесен, и имя Беллатрикс Лестрейдж там до сих пор все помнят очень хорошо. Ей может не найтись безопасного убежища в Лютном и подобных ему трущобах. С другой стороны, магглы глупы — всего пара простейших заклинаний, на которые у неё даже сейчас хватит сил, и любое из этих насекомых будет готово сделать для своей новой хозяйки что угодно. А авроры и люди Дамблдора её в обычном мире искать не станут. При этом, как оказалось, здесь тоже можно найти не такие уж и убогие места, где приличному человеку можно переждать пару недель или месяцев, не перешагивая через кишащих под ногами крыс и не опасаясь подхватить вшей от обитателей.

С этими мыслями она вошла в просторную кухню и столь же легко парализовала повара. Сдержала его падение, не дав рухнуть лицом в раскалённую сковородку — пока что маггл понадобится ей живым, лишиться его таким образом было бы просто нелепо. Последним, как ведьма вспомнила, был садовник, обычно возящийся с изгородями во дворе особняка. Чтобы позвать его внутрь даже не понадобилось приказа, хватило и повелительного жеста, а там уже ей не стоило усилий обездвижить человека и уложить в гостиной рядом с другим. Однако этого было мало — всего четыре жертвы, на многое не хватит, особенно учитывая её нынешние возможности. Беллатрикс даже вновь открыла дверь в надежде увидеть поблизости подходящих людей, которым можно отдать несложный приказ при помощи магии — случайного прохожего, носящихся по округе детей, какого-нибудь желающего поболтать соседа… Однако улица была пуста, сама же отходить далеко от особняка она не рискнула, когда неизвестно, в какой момент и откуда ждать нападения.

При помощи палочки создав из ничего привычный посеребрённый кинжал, ведьма начала размышлять над предстоящей работой. Одна ловушка в спальне, на втором этаже, ещё две — на первом, и последнюю стоит разместить в подвале. В конце концов, у авроров остаётся этот стереотип, что тёмные волшебники всегда обязаны прятать свои секреты в самом дальнем углу жуткого подвала. Умные люди их на этом и ловят.

Нужно подготовить всё, а потом уходить аппарацией как можно дальше, лучше несколько раз подряд, ведь предосторожностей много не бывает. Жаль, не удастся самой посмотреть на фейерверки, но сейчас чем-то придётся пожертвовать. А ещё она успела услышать от господина, что за прошедшее время её племянница, мерзкая полукровка и дочь предательницы крови, стала аврором. Забавно, если именно она будет в той группе, которую пошлют проверять убежище Беллатрикс Лестрейдж. Или если ещё раньше обо всём узнает Дамблдор и отправит сюда кузена, который у него на побегушках. Тоже могло бы получиться неплохо.

Вздохнув, ведьма опустилась в кресло, подбросила кинжал и уверенными жестами палочкой заставила вырезать его прямо на толстом ковре цепочки рун для будущей ловушки. Пускай она и далеко не лорд Волдеморт, однако преподать аврорам или прихвостням директора урок практической тёмной магии готова всегда. Возможно, Альбусу стоило бы взять именно её на многострадальную должность преподавателя ЗОТИ, чтобы детишки могли практиковаться, защищаясь от своего профессора? Те, кто выживет, не оставшись калеками и не сойдя с ума — перейдут на следующий курс… Беллатрикс засмеялась, довольная идеей. Возможно, когда власть в стране перейдёт в их руки, стоит поделиться этой мыслью с господином? Он тоже должен оценить шутку, а возможно и готов будет воплотить её в реальность.