Hydrargyrum (джен)

— Итак, это официальная позиция семьи Малфой?

Прежде чем ответить на заданный вопрос, Драко оглядел сидящих за столом людей. Нотт, Паркинсон, Селвин, Гринграсс, Шафик… Только лучшие фамилии, всего полторы дюжины человек, не считая «свиты» и сопровождающих, которые вынуждены были стоять или сидеть чуть поодаль, за спиной своих патронов. Когда был создан их клуб и под него выделили подходящий кабинет, длинный стол из тёмного орехового дерева доставили сюда специально, для проведения собраний с положенным их статусу комфортом и торжественностью. Драко никому не говорил об этом, но ему нравилось думать, что когда-то лорд Волдеморт также сидел перед своими последователями, представителями самых именитых и богатых семей, раздавая поручения и выслушивая доклады… Однако сейчас, когда все взгляды, и без того не очень дружелюбные, сошлись только на нём, находиться во главе стола Малфою стало очень неуютно.

— Мне кажется, вы придаёте слишком большое значение какой-то газетной статье… — попытавшись сохранить ровный и отстраненный тон ответил он. Волшебник понимал, чем вызвано всеобщее недовольство. Пожалуй, он сам негодовал ничуть не меньше остальных, но сейчас требовалось встать на защиту семьи, и лучше будет просто отмахнуться от спора, показав его незначительность, мелочность, бессмысленность.

— То, как твой отец заискивал перед этой грязнокровкой… — начала Селвин, проигнорировав его слова. На столе перед ведьмой лежал свежий воскресный номер «Пророка», как и перед многими другими. Да и сам Драко тоже прочитал с утра огромную статью, посвященную вчерашнему судебному заседанию, если так вообще можно назвать творившийся в Визенгамоте цирк с клоунами.

— …вызывает у многих людей вопросы, — закончил фразу Амикус Кэрроу, сидящий на противоположном конце стола. Да, Малфой был главой им же созданного клуба, но сейчас всё выглядело так, будто именно он находится на допросе, а их куратор и представитель Совета попечителей является главным прокурором. Или судьёй. В любом случае, чувство это приятным было никак не назвать.

— Марисса, твой отец тоже не постыдился общаться даже с вашей самой безумной «вороной», — ответил волшебник, посмотрев на Селвин. Так легко он сдаваться не собирался. Затем перевёл взгляд на Амикуса и медленно произнёс: — А ваша сестра первой и начала разговор с той самой грязнокровкой, сэр.

Слова приходилось выбирать аккуратно. Неизвестно, виновато какое-то проклятье или просто так совпало, но у Кэрроу в семье часто рождались близнецы. К примеру, Флора и Гестия, две сестры с четвёртого курса Слизерина и племянницы их куратора, находились здесь же за общим столом, безучастно наблюдая за этим «допросом». Однако так или иначе, но слухи о Кэрроу и отношениях в их семье ходили самые разные, от всего лишь нелепых до довольно мерзких. Не то чтобы в браках и связях между родственниками было что-то уж совсем невероятное для чистокровных, к примеру, Блэки и Лестрейджи не видели ничего предосудительного в браках на вторых кузинах. Хотя Малфои подобного и избегали, предпочитая при необходимости больше печься о своём здоровье, чем о чистоте крови и знатности, если родство с возможной невестой было слишком уж близким. К примеру, между Мариссой и Амандой, ему полагалось выбрать именно Эмбер — пусть из куда более бедной семьи, но не приходящуюся ему троюродной сестрой. По этой же причине Панси ничего не светит, даже если она уже успела вообразить себе их общий дом, троих детей и совместную старость. Но это будет после школы, а пока если ей так хочется считать себя «девушкой Малфоя», то зачем её разубеждать?.. Слегка помотав головой, Малфой постарался отвлечься от лишних мыслей и сосредоточиться на главном. Сейчас самым важным было ни в коем случае не задеть сестру их куратора, потому и требовалось подбирать как можно более нейтральные обороты. Настоящие волшебники, в отличие от полукровок и прочих, имеют привычку помнить любые обиды поколениями, не хуже гоблинов.

— Алек сделала это по просьбе твоего отца, — без тени смущения ответил Амикус, глядя прямо на него. Добавил обвинительным тоном: — Не зная о том, какие у него планы и что он собирается сказать.

Драко в этом изрядно сомневался, однако решил промолчать на данную тему. Откровенно говоря, он и сам плохо понимал, какую игру в Визенгамоте затеял глава семьи вместе с соратниками, и причём тут вообще грязнокровки. Зачем им что-то обещать? Когда они вчера с помощью зеркал обсуждали этот так называемый суд, отец на прямой вопрос, что им теперь делать, только сказал «будем ждать», как будто это всё должно объяснить. Да, у него наверняка есть чёткий план действий, иначе никогда не бывало. Даже если все думают по-другому. Но Драко не понимал, не видел этот план, как и все остальные, и скупые объяснения мало что ему подсказали. Однако он всегда обязан выступать на стороне своей семьи вне зависимости от обстоятельств.

— Я более чем уверен, что он просто хотел показать всю нелепость их взглядов, — с лёгким презрением объяснил он. — Грейнджер отказалась от его щедрого предложения, она ясно продемонстрировала, что грязнокровки сами не понимают, чего им надо. Они постоянно кричат о каком-то там «равенстве», о своих правах, но стоит всё это практически подарить, и они начинают воротить нос. Это выглядит очень глупо. Кто теперь и вовсе станет их слушать? — риторически спросил он. Малфой надеялся, что прозвучало всё это достаточно убедительно. Во всяком случае, в такую версию он был готов поверить сам.

— Драко, ты прекрасно знаешь, что я уважаю твоего отца и считаю его примером многим, — решила вступить в беседу Дафна Гринграсс. Насколько волшебник мог судить, говорила она достаточно искренне — их семьи и в самом деле достаточно близки, хотя и не по крови, скорее общими делами. — Но просто оцени, как же сейчас всё это выглядит со стороны, если посмотреть на самые старые семьи. Особенно сейчас! Беллатрикс Лестрейдж официально считают преступницей, как и всех остальных из её семьи. Главой Блэков всё-таки объявили этого магглолюба с Гриффиндора, всю жизнь напоказ плевавшего на любые приличия. Наследница Краучей — полукровка, судя по её речи выросшая у магглов в каком-то воровском притоне, я извиняюсь за выражение. Младший Лонгботтом — гриффиндорец-рохля, что само по себе звучит абсурдно, так ещё и добровольно спутавшийся с грязнокровками… Давай скажем честно, Малфои столь многого добились, потому что всегда умели чувствовать, куда дует ветер и вовремя поворачивать паруса. И если твой отец решил, что теперь в моде игра на стороне «магглорождённых»… — медленно и с отвращением выговорила она последнее слово.

— Моя милая однокурсница, вы хотите сказать, что глава нашей семьи решил переметнуться на сторону грязнокровок? — подчёркнуто вежливо поинтересовался Драко. Как бы хорошо он ни относился к обеим сёстрам, некоторые слова в адрес своей семьи волшебник просто не может пропустить мимо ушей.

— Выглядит пока что именно так, — негромко произнесла младшая Гринграсс.

— Но тогда зачем это всё? — он обвёл рукой комнату. Малфой надеялся, что хотя бы Астория его поддержит, но раз она тоже выступила против, придётся переходить к более веским аргументам, чем просто вера в доброе имя их семьи. — Наш клуб, созданный без задержек и препятствий? Мистер Кэрроу в школе на новой должности? Именно Люциус Малфой обеспечил всё это, и никто иной. Значит, у него были на то веские причины.

Он не стал добавлять ничего о тренировках. Других это не касалось. Летом отец нанял для него наставника и даже несколько занятий провёл сам, чтобы подтянуть его в дуэлях. Конечно, на пятом курсе путь в дуэльный клуб закрыт, однако же поединки в Хогвартсе никогда не ограничивались только официальной ареной. И Драко не без оснований предполагал, что новые навыки ему в этом году, когда в школе не будет множества посторонних и соглядатаев, очень даже пригодятся. На турнире он был вполне уверен в своих силах, однако та ссора весной ясно показала, что ему ещё многому стоит научиться. Уж неизвестно, что там на Поттере было за проклятье, о котором он всем говорит, но когда парень слетел с катушек и без причины вышвырнул Драко в окно, Малфой не успел даже защититься. А потом, когда этот сумасшедший по неведомой причине устроил драку с до того ходившей за ним везде грязнокровкой, он хотя и мало что смог разглядеть из-за окна, более озабоченный необходимостью вспомнить заклинание для безопасного приземления, но всё-таки смог понять, что один на один ему с кем-то из этих двоих пока не справиться, если до такого дойдёт. Потому и решил, что лучше подготовиться заранее.

И отец, и нанятый им учитель показали множество трюков и приемов, которых он раньше не знал. Атака рикошетом, атака под прикрытием призванных существ, трансфигурация поля боя, основы невербальной магии… и так далее. Зачем было бы прикладывать столько усилий, если отец с самого начала собирался мириться с грязнокровками, и не предполагал новых конфликтов в школе? Не для того же, чтобы отбиваться теперь от чистокровных, верно?

— Тогда почему мы ничего не делаем? — возмутился Шафик, тоже глядя на главу клуба. — Разве что старшие подтягивают младших в дуэлях, но для такого клуб и не нужен. Хотя мы давно могли бы показать всей школе, кто и кому должен в коридорах дорогу уступать.

— Не в последнюю очередь стоит благодарить твоих друзей по факультету, — перешел в атаку Малфой. — Аббот и Макмиллан, к примеру, должны были принять нашу сторону, но предпочли отсиживаться у вас в норе. И не только они. Нам не хватает перевеса в численности, чтобы задавить противника без боя.

— С каких пор Драко Малфой боится дуэлей? — снова Селвин. — Если сразу командой вывести из игры Грейнджер и её девчонку, потом Мерфи, ну может ещё Эгберт за компанию, — она подчеркнуто назвала дочь Барти Крауча старой фамилией. — Тогда остальные сдадутся сами. Не с Уизли же там воевать?

— Эх, ну вот бы хоть немного стратегического мышления… — вздохнув, Драко повторил почти слово в слово то, что слышал от отца. — Это же совсем нетрудно. Кто сейчас главный враг всей Британии? Моя любимая тётушка Белла. Что она сделала недавно? Правильно, устроила сражение посреди маггловского квартала, пытаясь зачем-то похитить одного из грязнокровок. Не сомневаюсь, что у неё были на то причины, но если мы первыми атакуем тех же самых грязнокровок, в чьи подпевалы нас тогда запишут? — не без гордости он завершил умозаключение, оглядев зал. — Действовать нужно умнее. Пусть они на нас нападут, ещё раз покажут всем, что «магглорождённые» — кучка дикарей. Варвары. А у нас тогда будет полное право ответить. И при желании зайти так далеко, как потребуется. В идеале же вообще не придется устраивать никаких поединков — они сами себя опозорят перед школой, когда начнут бросаться на нас.

— Звучит разумнее всего, что я сегодня слышал, — коротко оценил Нотт, сидящий справа от Малфоя. — Если нам не придётся развязывать войну на территории школы, а просто дать им самим себе рыть яму, после чего станет очень скоро не до громких заявлений и нарушения порядка. Но как мы это сделаем?

— Крайне просто. Пара лишних слов, пара «потерянных» вещей, и они сами прибегут к нам мстить. Вот только — даже не пытаться трогать грязнокровок. Мы же не какие-то Пожиратели смерти, — волшебник широко улыбнулся, — и не презираем «магглорождённых», вовсе нет. Нужно найти другой подходящий повод. В конце концов, если эта лохматая зубрила двумя руками за «равенство», у неё в клубе должны быть не только грязнокровки. Предатели крови, полулюди, какие-нибудь зверьки вроде оборотней и вампиров…

— Вот вампиры — это вряд ли, — возразила старшая Гринграсс. — Разве что на стенах. В качестве трофеев.

— Кто знает, какие у неё вкусы. Я слышала, некоторым грязнокровкам и даже магглам очень нравятся вампиры, они их считают ужасно романтичными и загадочными, — возразила её сестра.

— В любом случае, проблема в том, что мы не знаем, как именно у них внутри ведутся дела, — быстро заметил Драко. Ему ещё только обсуждения магглов и их извращений здесь не хватало. — Впрочем, как и они не знают про нас. Стоит только подумать, что с этим делать и кому лучше этим заняться.

— Разрешите мне, — донёсся сбоку тихий невыразительный голос.

— Аманда? — уточнила Селвин, обернувшись через плечо.

— Эмбер? — на всякий случай переспросил и Малфой. На его памяти подруга Мариссы крайне редко хоть в чём-то проявляла инициативу, всегда стараясь держаться позади и отмалчиваться, пока не позовут или о чём-то прямо не спросят. Он даже слегка завидовал кузине — в отличие от Крэбба и Гойла, Аманда не имела привычки лезть вперёд и выставлять себя в глупом виде. Но тут уж кому-то везёт, а кому-то — нет. Каждый год рождается слишком мало чистокровных волшебников, чтобы выбор потенциальной свиты был слишком большим. На самом деле наследнику старой семьи очень повезёт, если там вообще будет какой-то выбор из подходящих ровесников.

— У меня есть план, — всё также негромко произнесла Эмбер, не глядя на Драко. — Мерфи. Очевидно, что я ему нравлюсь. Он много раз мог сдать меня деканам или людям из Министерства, но ни разу этого не сделал. Мог наказать за преследование сам, но обычно просто отпускал, напомнив, что хочет видеть меня не врагом, а другом. Прямо обещал, что мне с ним рядом будет лучше. Если я сама приду к нему, место в их клубе для меня найдется в тот же день.

— Ты ему нравишься? — изумилась Селвин. Затем добавила бестактно: — А мальчишка, похоже, совсем отчаялся. Или тот танец на Рождество забыть не может? Надо же, а я была уверена, что он вместе с лунатичкой.

— Или с грязнокровкой, — добавила Астория. Уточнила у Аманды: — Значит, ты ему нравишься. А он тебе?

— Грязнокровка? — переспросила Эмбер презрительно. — Даже не смешно.

— Это если он и правда грязнокровка, — рассудительно заметил Нотт. — Слухи ходят разные. Да и в дуэлях он кое-что смог показать. Не так ли, Драко?

— Ничего невероятного, — быстро ответил тот. — Так, выучил где-то пару фокусов, достал где-то пару дорогих игрушек, да только и всего. Про Грейнджер тоже слухи ходили и всё ещё ходят, но мать меня заверила, что никаких тайных, приёмных, потерянных или ещё каких-то детей у её старшей сестры нет и никогда не было. Так что, чушь это всё. Теперь каждого грязнокровку, который чуть талантливее сквиба, наследником кого-то из Двадцати Восьми будем объявлять?

Драко знал, что это не совсем правда. С Грейнджер они пересекались и в дуэльном клубе, и на прошлогоднем турнире, и он неохотно готов был признать, что в магии она как минимум на его уровне. И посильнее Дафны или Тео даже без своих фокусов. Как это вообще возможно? Трудно сказать. В версию с чистокровным ребёнком, подкинутым магглам, он не верил — слишком сказочно. Им и отыскавшейся наследницы Краучей хватит теперь на ближайшие несколько лет, если только эта оторва и старик Бартемиус не придумали всю историю от начала до конца. К тому же, Грейнджер не полукровка, это бы хоть что-то могло объяснить — в род Малфоев за последние триста лет было принято несколько одарённых полукровок, и в это бы можно было поверить. Но магглорожденная никогда не может быть равна по силе чистокровному из старой семьи просто по определению. А значит, что-то он упускает из виду. А эту загадку нужно решить, если он собирается вновь выйти против этой самодовольной зазнайки, возомнившей себя охотницей на вампиров.

— Мордред с ней, с этой бобрихой! — резко прекратила спор Паркинсон. Она эту магглорождённую ведьму терпеть не могла с первых же недель, когда та на первом курсе пыталась по глупости поучать всю школу, как нужно правильно заниматься магией. Переведя дыхание, Панси внимательно посмотрела на Эмбер и уточнила: — Значит ты считаешь, что сможешь выйти отсюда, как ни в чём не бывало прийти к ним, и тебя оттуда не выгонят?

— Да. Мерфи обеспечит мне место, а у него второй голос в этом сборище. Тейлор там ничего не решает, Грейнджер он сможет убедить. Главная проблема не у них, а у меня дома. Если родители узнают, что я связалась с грязнокровками, ничем хорошим это точно не кончится, им на меня не настолько наплевать, чтобы разрешать что угодно, — без выражения заметила Аманда. Малфой заметил довольно странно выстроенную фразу — «родителям не настолько наплевать». Появляется вопрос — но тогда насколько же? Однако комментировать ничего не стал. — Если никто не собирается им рассказывать, то у вас будет информация прямо из вражеского лагеря, а я наконец-то перестану гоняться за тенью и смогу сделать что-то полезное.

— Не упоминать об этом будет не трудно, но ты уверена, что сможешь его одурачить? — уточнила Астория.

— Она справится, даже не сомневайтесь, — заверила её Селвин. — Раз уж у него такие странные вкусы, этим точно стоит пользоваться.

— Вот только как далеко ты готова зайти? — двусмысленно поинтересовалась одна из сестёр Кэрроу. Драко не был уверен, Гестия или Флора, за несколько лет он так и не научился их различать.

— Не так далеко, чтобы об этом потом пришлось жалеть, — ответила Эмбер, и глазом не моргнув. Затем перевела взгляд на Селвин и хотя бы с тенью разочарования и извинения в тоне отметила: — Вот только, Марисса, некоторое время нам придётся держать дистанцию. Ведь ты останешься здесь.

— Понимаю, понимаю. Справлюсь как-нибудь недолго, не переживай, — легкомысленно ответила та.

— В таком случае, Эмбер, можешь приступать, — как глава собрания, вынес своё решение Малфой. Перед этим он коротко глянул на Амикуса, но возражений от куратора не последовало. — А теперь…

— А теперь я предлагаю вернуться к главной теме, — произнесла старшая Гринграсс, демонстративно постучав ногтем по лежащей перед ней газете с большой колдографией зала суда. Случайно или нет, но она старалась попасть именно по изображению Грейнджер. — К этому фарсу и к тому, что, а главное зачем устроил на слушаниях мистер Малфой. И к вопросу, как нам всем теперь на это реагировать. Мне кажется, мы пока не получили ответов, которые бы всех удовлетворили?

Драко тяжело вздохнул. Он-то понадеялся, что от этой скользкой темы уже удалось на сегодня уйти. И ему снова придётся защищать действия отца, в правильности которых он сам изрядно сомневается, но иначе поступить нельзя. И ведь не только в его мнении дело — насколько ему известно, Беллатрикс Лестрейдж после своего побега полгода назад так и не вышла на контакт ни с кем из бывших соратников Волдеморта, в том числе и с семьёй Малфоев, самой близкой ей сейчас по крови. Ведь нельзя же всерьёз считать магглолюбов и предателей Сириуса и Андромеду… А раз она, до самого конца продолжавшая борьбу, не готова сотрудничать с бывшими товарищами по оружию, значит считает уже их отступниками, отказавшимися от дела защиты чистой крови ради своей свободы.

— Во-первых, я уверен, что мой отец — последний, кто стал бы предлагать хоть что-то грязнокровкам, не рассчитывая получить триста процентов выгоды, — пытаясь казаться убедительным, начал Малфой. Не в последнюю очередь, он пытался уверить в сказанном самого себя…

* * *

Когда вся эта беседа, всё более отчётливо напоминающая допрос, всё-таки завершилась, Драко остался в классе в одиночестве. Точнее, с ним была и пара «верных оруженосцев», но их присутствие он давно уже не учитывал, настолько привык, что парни всегда рядом. Так уж было принято. Перед тем, как все разошлись, волшебник, пусть и с явным сомнением, но попросил старшего Кэрроу о разговоре наедине. Амикус на это согласился, но только после некой проверки, запланированной после обеда вместе с этой министерской шпионкой Биттерси и другими преподавателями.

Пока же у Малфоя была возможность ещё раз обдумать положение, в котором он оказался, и что же теперь ему следует предпринять. Если задуматься, случайностью всё происходящее назвать сложно — отец ведь даже говорил, что все действия Беллатрикс, хотя и вроде бы никак с ним не согласованные, играют только на руку. Он собирался воспользоваться страхом обывателей перед Лестрейдж, чтобы проталкивать через Визенгамот нужные ему указы? Как принято говорить, разыгрывать её втёмную? Звучит вроде бы здорово, но это уже точно означает, что путь Малфоев расходится с направлением, в котором двигался лорд Волдеморт и его последователи, что они не могут действовать сообща. Вариант, что Беллатрикс на самом деле действовала по договоренности с отцом, чтобы он потом мог устроить своё шоу в Визенгамоте, Драко рассматривал, но считал слишком уж фантастическим. Да, в духе интригана Люциуса Малфоя, но вот в характер мадам Лестрейдж всё это плохо вписывалось, так что — маловероятно.

Что же до самих идей, Драко решил, что всё-таки начал понимать план отца. Он хорошо знал историю, магической Британии вообще и отдельно почти тысячелетнюю историю своей семьи, как минимум от Арманда Малфоя, прибывшего в Британию в одиннадцатом веке. Помнил он и о том, что всего триста лет назад их род имел дворянский титул в Англии, владел куда более обширными землями, чем сейчас, и в общем-то предки вели себя как самые обычные феодалы: собирали налоги, управляли деревнями и селениями, ходили в походы с королевской армией. Среди прочего в те времена при ведении различных войн на континенте, с шотландцами, ирландцами и просто между дворянами, широко практиковалось взятие заложников для скрепления договоров о перемирии. И ситуация, когда сын какого-нибудь французского или шотландского лорда годами рос в английском поместье и воспитывался с остальными детьми как почти что свой — такое происходило часто.

А что если отец задумал реализовать теперь похожую схему, только для волшебников? Почти все старые чистокровные семьи достаточно богаты, пресекшийся в нищете род Гонтов или прозябающие в ветхом сарае Уизли — исключение, а не правило. Дать стол, кров и подходящее воспитание паре лишних человек не составит труда ни Флинтам, ни Роули… ни Малфоям. Если любой старый род помимо наследника или наследников будет каждое поколение получать ещё пару крайне преданных лично им и должным образом воспитанных и обученных волшебников, и думать забывших о своём прошлом в грязи и нищете — это даст чистокровным мощную прибавку возможностей и влияния. Даже заткнуть Министерство удастся довольно быстро, когда у него просто не будет сил, чтобы устроить очередные рейды по поместьям «неблагонадежных» семей, почему-то как назло — сплошь чистокровных.

«И не пришлось бы полагаться Мордред его знает на кого…» — подумал он уныло, покосившись на Винсента и Грегори, играющих в карты у окна. Хотя бы не в плюй-камни, и то уже неплохо.

В общем, идея заполучить себе настоящих «вассалов» вроде бы звучала и неплохо, но… Драко честно попытался представить, каково бы ему было лет с восьми расти с кем-то вроде Грейнджер в качестве названной сестры. Старшей сестры… Да, у них была бы разница в статусе, разные возможности, но всё равно она бы постоянно находилась рядом. И картина получалась довольно пугающая. Терпеть эту заучку даже на редких совместных уроках было едва возможно, а если бы они оказались на одном факультете, тем более, если бы они жили вместе и на каникулах или до школы? Он бы уже через пару недель выбросился из окна… И другие грязнокровки едва ли лучше. Мерфи, одним взглядом без слов способный показать, насколько глубоко он презирает наследников чистокровных семей. Джастин с Хаффлпаффа, обожающий между делом хвастаться, на что в очередной раз выбросили несколько тысяч фунтов (интересно, сколько это в галеонах?) его родители. На самом деле, Драко знал не так уж много магглорождённых, но все имеющиеся примеры ему никак понравиться не могли. Возможно, в теории план и в самом деле был не так уж плох, но вот стоит начать его реализовывать… Ведь отец сам в обычной жизни никогда не сталкивается с грязнокровками, а школу, где с ними неизбежно приходилось пересекаться, закончил много-много лет назад, он просто не понимает, что всё это обречено на провал.

От безнадёжного эксперимента по приручению грязнокровок мысли уже привычно перескочили на то, что многие проблемы волшебников вообще и семьи Малфой в частности возникли как раз именно из-за них. Если бы грязнокровки, только получившие силы, не привлекали к себе постоянно внимание простолюдинов и Церкви, их бы не начали сжигать, вешать и топить. Если бы они не гибли десятками, тогда ещё Совет Волшебников не поставил бы вопрос об обязательном принятии Статута. А если бы Статут секретности в Британии так и не установили, Малфоям не пришлось бы распродавать большую часть своих земель и владений, прежде чем скрыться от магглов вместе со всеми остальными.

Если бы не это, если бы всё продолжало развиваться, как раньше, к двадцатому веку уже весь Уилтшир с гарантией принадлежал бы их семье. А это означает, что отец, а когда-нибудь и сам Драко, был бы графом. Больше тысячи квадратных миль собственных земель, десятки, возможно пара сотен тысяч душ под их властью — это не идёт ни в какое сравнение с возможностью распоряжаться несколькими домовиками, прислугой и охраной их поместья. Если бы полвека назад Гриндевальд добился успеха, они бы получили обратно то, что когда-то принадлежало им по праву. Если бы пятнадцать лет назад победил лорд Волдеморт… Драко привык считать, что слова о необходимости сжечь обычный мир стоит воспринимать как лозунг, а не часть плана. Вышвырнуть из магического мира грязнокровок и избавиться от их влияния — разумеется. Преподать урок магглам и поставить их на колени перед волшебниками — само собой. Но убивать их всех — зачем? Кто-то же должен развлекать волшебников и трудиться на их благо, и это у магглов должно получаться очень хорошо. В конце концов, так в их жизни появится хоть какой-то смысл.

— Вы всё ещё не передумали, мистер Малфой? — подчёркнуто вежливо поинтересовался Амикус, появляясь в дверях.

— Нет, я ждал вас, мистер Кэрроу, — в том же тоне ответил Драко. Затем приказал, сделав подходящий жест: — Крэбб, Гойл, на выход. Дверь там.

Когда подручные покинули класс, а Амикус занял место во главе стола и несколькими заклинаниями запечатал дверь, Малфой встал и прошел по комнате, пока ничего не говоря. Он всё ещё немного сомневался, правильно ли поступает.

— Итак? — напомнил взрослый волшебник.

— Вы с сестрой ведь участвовали в прошлой войне на стороне Темного лорда, мистер Кэрроу, — вздохнув, всё-таки произнёс Драко. Не вопрос, а констатация факта. — Как и родители Тео, родители Мари, и многие другие. Как и мой отец. Более того, вы тогда побеждали. И если бы в доме Поттеров не была устроена ловушка, думаю, сейчас мы бы жили в совсем иной Британии.

Амикус лишь кивнул, ничего не говоря. Пока что младший Малфой озвучивал перед ним общие истины, обсуждение или хотя бы признание которых никому и ничем не грозило. Близнецы Кэрроу действительно пару лет после школы успели провести в составе Пожирателей смерти. Разумеется, «под Империо», как и все остальные. Сторона лорда действительно одерживала вверх, даже если в Министерстве никогда этого не признают. И никто не станет отрицать, что Британия при Волдеморте была бы совсем другой страной. Версия с ловушкой у Поттеров не была единственной, разве что, однако довольно популярной среди прочих.

— И вы побеждали не только потому что отстаивали правильные убеждения, — продолжил Драко. — У вас было преимущество, от которого отказались так называемые «светлые силы». Тёмные искусства, которые сейчас так яростно ненавидит наше Министерство. Знания и навыки, положенные настоящим волшебникам и гарантированно недоступные грязнокровкам, ведь так?

— Допустим, — коротко ответил Кэрроу, ничего прямо не подтвердив. — И что с того?

— Научите меня! — отрывисто произнёс Малфой, приблизившись к нему. — Я не сомневаюсь, что давно к этому готов. Вы ведь тоже начали изучать их ещё в школе, насколько мне известно. Значит, это вполне возможно, ждать выпуска нет необходимости.

— Зачем? Почему именно сейчас? — удивился Амикус, или просто сделал вид.

— Я давно уже об этом думал. Но наш сегодняшний разговор… Я всё ещё не считаю, что отец решил предать всех нас, что он переметнулся в другой лагерь. Однако, похоже, он начал терять хватку, — вынужден был признать Драко. Ему нелегко это далось, но стоило констатировать неизбежное. — Он ведь уже не так молод, возможно, захотел найти более спокойный путь, решить всё разговорами, деньгами, решить всё миром. Купить одних, уговорить других… С министром ведь неплохо получается. Но если за всем этим не будет силы, то можно даже и не начинать. В Министерстве возьмут наши деньги, как брали до этого годами, грязнокровки выслушают наши слова, а потом каждый просто продолжит заниматься тем же, чем и раньше. Отец думает, что он знает «магглорождённых» и сможет заставить их делать то, что ему нужно. В этом случае он ошибается. Они не станут нас слушать, если мы не сможем их заставить. Тем более, не станут подчиняться. Вчера так и случилось, а теперь из-за этой зазнайки отца поднимают на смех. Но я считаю, что надо делать по-другому.

— Похвальное, похвальное рвение… Хотя я бы мог и спросить, действительно ли тебе так интересна борьба за наше дело или ты просто хочешь поквитаться кое-с кем за всё, что было раньше? — ухмыльнувшись, спросил Амикус. — Но тебе сейчас не хватает сил.

— Мне уже не тринадцать лет, мистер Кэрроу. Тёмные искусства ведь потому и называют «искусствами», что они — нечто сложное и возвышенное, а не простое ремесло. Не «Ступефай», который каждый дурак знает, а что-то совсем иное. И применять их тоже нужно лишь по достойным поводам, — убедительно произнёс Драко.

— Я рад, что ты это понимаешь. И не боишься немного запачкать руки, юный Малфой. Некоторым определённо бы не повредила такая смелость, — произнёс Амикус, и не понять — с иронией или всерьёз. — Я готов помочь тебе, но ты должен понимать, что всё это — строго между нами. Никакого хвастовства, никаких демонстраций — всё для дела и только для дела, никак иначе. А до того — ни слова.

— Разумеется, мистер Кэрроу, — искренне улыбнувшись, заверил его Малфой. — Исключительно для дела. В конце концов, если отец сам со всем справится, а его планы увенчаются успехом, грубая сила нам даже не понадобится. Ну, а если я на самом деле прав, и он лишь зря потратит время, тогда полезно будет иметь при себе… пару козырей, как это принято говорить.

— Да, пара козырей в запасе никогда не повредит, — с непонятным выражением на лице, словно оценивая что-то, Амикус кивнул ему. — Хорошо, что кто-то из молодежи в наши дни это понимает.

Драко только скромно улыбнулся, но промолчал. У него были подозрения, что в словах собеседника есть двойное дно, а то и не одно. Возможно, тот решит шантажировать его? Например, пообещать выдать директору или деканам, что наследник Малфоев изучал запрещенную магию, если не оказать в ответ пару «небольших услуг». Основы жизни на Слизерине, таким вещам учатся ещё на первых курсах — одолжения, обещания, вроде бы незначительные просьбы. Если потребуется — шантаж. Он сам всё это уже видел за пять лет. Неважно, ему в любом случае ничего не угрожает, пока Люциус Малфой возглавляет Совет попечителей этой школы и является одним из её главных спонсоров. Погрозят пальцем, крёстный прочитает пару нудных лекций, и этим всё и кончится. Даже отработки старосте Слизерина довольно сложно будет назначить.

В конце концов, несмотря на все нравоучения Директора, волшебники в Британии не равны, и никогда не будут. Одним дозволено больше, другим — меньше. Поттер недавно без колебаний использовал на глазах десятков людей «Фламма Тенебрис», проклятое пламя. И хотя формально это заклинание не считается тёмным, да и использовал он его против «угрозы номер один», да только освоить его, не углубившись в изучение проклятий и сглазов — невозможно, и все это знают. И все просто промолчали, ведь это сделал не кто-нибудь, а любимчик директора, герой страны, чудо-мальчик, ему и не такое прощается. Или когда Грейнджер с парой бывших «Мародёров» с Гриффиндора и своими подручными разнесла в пыль и щепки целый класс, перед этим выставив защиту, через которую и деканы пробились не сразу — ей тоже это легко сошло с рук. Ну как же, «лучшая ведьма на курсе…» Или уже в этом поколении? Драко не очень пристально следил за обновлением её титулов.

В любом случае, что-то им многовато дозволено. Так почему наследник семьи Малфой должен ограничивать себя в средствах и методах? Ждать и готовиться ведь тоже можно по-разному. Ну, а если вдобавок отец всерьёз решил пойти своим путём и забыть, как у него когда-то разговор с грязнокровками и предателями начинался и заканчивался словом «Круцио», что ж, Драко постарается должным образом проявить себя на его месте и показать всем, что рано их семью решили списать со счетов. Sanctimonia vincet semper* — их девиз придумали отнюдь не на пустом месте, и некоторые слишком легко об этом позабыли.

Примечание к части

*Sanctimonia vincet semper — «Чистота всегда одержит победу», девиз семьи Малфой.