Немного солнца в холодной воде (гет)

Джинни

— Слушай, — Невилл придвигается ближе и смахивает отросшие волосы в сторону. Под глазами у него черно-синие круги. — Я подслушал вчера, что Эйвери передал Снейпу примерную информацию, где может находиться Гарри. Кажется, даже есть точное название деревушки. Если ты ее узнаешь, то мы можем передать ценную информацию Ордену.

Джинни откидывается на спинку стула, перестав писать конспект по травологии, и морщит нос.

— И как, по-твоему, я это сделаю?

— Очень просто. Снейп, кажется, очень доволен твоими успехами, — почему бы тебе не предложить ему поговорить о зельях за чашкой чая? Вы уже почти два месяца занимаетесь. Он точно не откажет. Подольешь ему вот это.

Невилл быстро протягивает ей маленький пузырек с бесцветной жидкостью.

— Сыворотка правды? — Джинни прячет ее в карман и оглядывается по сторонам. — И как я ее использую? Попрошу на секунду отвернуться?

Невилл хмурится, разглядывая ее возмущенное лицо, потом бросает взгляд на Лаванду и замечает:

— Ты видела, как Кэрроу разрешают слизеринцам использовать на нас запрещенные заклинания? Видела, во что превратился Симус, заметила синяки Парвати? Думаю, можно попробовать извернуться, но достать информацию, которая приблизит нас к концу этой войны и — кто знает — возможно, спасет Гарри, Гермионе и твоему брату жизнь. Если нужно — используй Империо.

— Ты прав, — произносит она сухо и сворачивает конспект в трубочку. — Рискну.

Невилл улыбается, но он слишком устал, чтобы заметить в ее глазах плохо спрятанную ложь.

— Ты молодец, — он легко касается ее локтя. — Гарри бы…

— Давай без этого, — Джинни смотрит на часы и резко поднимается. — У меня как раз занятие через пятнадцать минут.

Шагая по галерее, она рассматривает висящие портреты и продолжает морщиться. «Гарри бы»… Тот Гарри, которого она любила, взял бы ее с собой. Тому Гарри она была бы действительно нужна. А настоящий Гарри вполне обходится без нее, а она — без него. Вот и закончилась вся эта безрассудная первая любовь, которую она носила внутри долгие годы. Впрочем, у Гарри первой любовью была Чжоу. Как могут нравиться настолько разные девушки? А может, все эти ее мысли — просто обида, просто защитная реакция? Что будет с ней, когда она снова увидит его перед собой?

Она заглядывает в класс и сразу замечает худую фигуру Снейпа. Да, отрицать — бессмысленно, ее тянет к этому закрытому человеку, за которым она пойдет, куда угодно. Наверное, просто так и бывает в жизни: вдруг осознаешь, что тебя влечет к тому, о ком до этого никогда и не задумывался.

— Вы сегодня задумчивы, — замечает он негромко, глядя на нее искоса. — Что-то случилось?

Джинни неспешно закатывает рукава блузки.

— Нет, сэр. Просто иногда хочется оказаться вне этих стен, снова летать над стадионом. Знаете, как красив зимний лес с высоты? А квиддич старшекурсникам запретили.

Снейп глазами указывает на ингредиенты:

— Я подумал, что вам неплохо было бы последний раз попробовать сварить то самое сложное зелье, которое излечивает большинство ран. Не беспокойтесь, я нашел лягушку в теплицах и убедился, что это не ваш несчастный Тревор.

Джинни долго и увлеченно возится с глазами саламандры, несколько раз взвешивает яд тарантула и все время чувствует на себе внимательный взгляд Снейпа. И она сама думает о нем — и о тех вечерах, что она провела у него в кабинете с чашкой чая в руках. И помнит его глаза — там, в теплицах, на рассвете. Так смотрят, когда хотят поцеловать. Просто искорки в глазах, которые невозможно скрыть.

О, она бы позволила. Ему — позволила бы.

Джинни помешивает потемневшее зелье длинной ложкой и, отложив ее, тянется к котлу, чтобы опустить безоар.

— Осторожно! — Снейп резко перехватывает ее руку. — Пары могут обжечь и оставить язвы. Берите черпак или дайте ему немного остыть.

Джинни послушно кивает, но рука остается в его руке, и она не спешит ее высвобождать.

— Странная вы, Уизли, — он рассматривает ее маленькие пальцы. — Вы должны бежать от меня со всех ног, а вы стоите так близко и не боитесь.

Джинни смущенно улыбается.

— Я помню о вашем обещании рассказать мне все, когда сможете.

Снейп отпускает ее и мрачно усмехается.

— Тогда вы точно убежите, Уизли. Вам не место в этой темноте, которая меня окружает.

— Вы забываете, что ваш Лорд оставил и во мне немножко этой темноты, — замечает Джинни, зачем-то пряча руку в карман. — Это вполне объясняет мое желание проводить с вами время за зельеварением. А если говорить серьезно — я видела его другим, не таким, как сейчас. И я понимаю, как легко попасть под его влияние, особенно в том привлекательном обличье, тем более, если ты подросток. Он умеет убеждать, он умеет показать, каким ты можешь стать, если будешь рядом с ним. И в такой образ самого себя даже можно поверить. А в конечном итоге он безжалостно уничтожает то, что тебе дорого, но самому из этой пропасти не выбраться. Меня вытащил Гарри.

Глаза Снейпа говорят о многом — но он не успевает ответить, потому что вздрагивает и касается предплечья поверх рубашки.

— Простите, Уизли, но я должен идти. Закончите с зельем — сохраните в колбе и принесите вечером ко мне вместе с жабой.

— Сэр, — она делает к нему шаг, и ее глаза испуганно блестят. — Не уходите.

— Я вернусь, обещаю, — он берет со спинки кресла мантию. — Не переварите только, слышите? И осторожнее с парами.

Джинни растерянно застывает у котла, потом пожимает плечами и, проводив Снейпа расстроенным взглядом, опускает безоар в самую гущу зелья. Лягушка важно раздувает щеки, сидя под стеклянным колпаком на заляпанной пальцами парте. А в глубине Лабиринта начинает собираться гроза, и в темноте мерещатся лица.

Северус

Уизли появляется на пороге, встревоженная и усталая, и ее волосы снова собраны в высокий хвост, кончики которого касаются лопаток.

Северус впускает ее в кабинет и на всякий случай запечатывает дверь. После встречи с Лордом сомнений в том, что это он как бы невзначай разрешил Кэрроу отыграться, практически не осталось. Нужно суметь дожить до появления Поттера и передать ему информацию, а дальше — неважно, что будет дальше.

— Хотите что-нибудь? — он кивает на вазу с фруктами. — Эльфы принесли слишком много.

— Спасибо, — Уизли ставит сумку на кресло и берет апельсин. — Про нас домовики постоянно забывают. У вас все в порядке?

Северус усмехается, глядя в ее вопрошающие глаза.

— Вы очень деликатно спрашиваете о моей встрече с Лордом. Как видите, я пока что жив. Сколько времени вы доваривали зелье после того, как добавили безоар?

Уизли кладет кожуру на стол и задумчиво болтает ногой, сидя на стуле. Сок, брызнув во все стороны, остается на ее пальцах и губах.

— Кажется, минут пятнадцать. Наверное, много? Никак это зелье не удается мне идеально. Сейчас покажу.

Она вытаскивает из кармана платок и вытирает руки, потом достает из сумки лягушку и колбу с зельем. Северус придирчиво рассматривает темную, почти черную субстанцию и хмурится. Почти идеально — и все-таки ошибки наверняка есть.

— Попробуем слегка радикальный тест, — произносит он и берет лягушку в руки. — Отвернитесь, если не хотите смотреть.

Уизли пожимает плечами, но во взгляде светится решимость.

— Теперь вы хотите ее убить?

— И засечь минуты две или три. Давно хотел проверить, способно ли это зелье возвращать к жизни людей, которые только что умерли, например. Именно только что.

— Нельзя обойтись без этой жестокости? — Уизли ерзает на кресле и все-таки отводит глаза от лягушки. — Я слышала, магглы проводят тесты на животных, от косметики до лекарств, но мы — не они.

Северус задумчиво крутит притихшую лягушку в руках, не отвечая, и тогда Уизли поднимается и подходит к окну. Уже темно, и за решетчатой рамой ничего не видно, кроме далеких желто-красных огоньков Хогсмида. Ее одинокая фигура напоминает ему те холодные зимние вечера, когда мать точно так же стояла у окна, дожидаясь отца с работы.

И он сам тогда стоял позади нее и считал, сколько тихих минут им осталось.

— Можете поворачиваться, — произносит он глухо. — Вливать зелье нужно разом, не по капле, как будто опрокидывая его залпом. Видели когда-нибудь, как пьют огневиски?

— Пару раз, — Уизли с некоторым отвращением, но при этом внимательно рассматривает лягушку. — Можно я попробую сама?

Северус кивает и пристально наблюдает за ее движениями. Она решительно раскрывает лягушке рот и одним резким движением вливает зелье. Первые пару секунд ничего не происходит, и они оба обмениваются непонимающими взглядами. Потом лягушка тихо хрипит и начинает хватать ртом воздух. И тут же обмякает.

— Не расстраивайтесь, — Северус придирчиво прислушивается к ее дыханию. — Попробуем как-нибудь приготовить зелье, которое поможет выбраться из такого состояния. Главным ингредиентом является мята, но еще обязательна полынь. Кстати, сейчас ваша лягушка не в коме, а просто спит, и с ней все в порядке. Только сама она проснуться не может.

Уизли берет ее и сажает на подлокотник рядом с собой. В кабинете жарко, и она снимает мантию, оставшись в одной блузке и юбке. Этот ее облик — вместе с поднятыми наверх волосами, обнажающими шею, кажется невероятно привлекательным.

— Как я тогда не могла проснуться, — говорит она задумчиво и гладит лягушку. — Когда у меня появился дневник Реддла. Я ходила словно во сне, не понимая, что происходит. А еще я помню то ужасное ощущение, с самого первого дня в школе до самого лета — ощущение, что я одна. Ни Рон, ни Фред с Джорджем, ни Перси — никто не обращал на меня никакого внимания. Все были заняты только собой. И мне кажется, это-то Реддлу и нравится в людях, которых он вербует, и это ему и нужно — одиночество человека. Чтобы некому было вытаскивать. И я думаю, он и сам был таким когда-то.

Северус отклоняется на спинку кресла и выдыхает.

— Вы даже не подозреваете, насколько вы правы, Уизли.

Она грустно улыбается, продолжая поглаживать лягушку.

— Я, наверное, хотела еще раз сказать вам спасибо, сэр. Со мной никогда столько не говорили, сколько вы. В большой семье обычно полно дел — перекинешься словами, поболтаешь несколько минут — и разойдешься в разные стороны. Или разговариваешь со всеми сразу — в кругу. Это, конечно, здорово, но хочется, чтобы говорили только с тобой и смотрели только на тебя. Эгоистично — знаю. Но мне этого не хватало.

Северус горько смотрит на ее губы.

— Мне тоже, Уизли. Но теперь, кажется, я начинаю восполнять общение.

Она улыбается и, поднявшись с кресла, смущенно одергивает джемпер.

— Я пойду, сэр. Завтра очень много занятий, а я и к трети не готова. Не хочу потом приходить на отработки.

Северус окидывает взглядом ее фигуру, потом приподнимается и достает из шкафчика позади шоколадную лягушку. Ему не хочется ее отпускать. Только не сейчас. После такого тяжелого дня у Лорда, с пытками магглов, которые, возможно, видели Поттера, хочется побыть наедине с Уизли, слышать ее голос и смотреть в ее лицо.

— Возьмите шоколад и останьтесь ненадолго.

Она послушно берет протянутую шоколадную лягушку, и их пальцы на мгновение соприкасаются. Оба вздрагивают, и Северус поспешно отводит взгляд. Как бы ни хотелось, а нельзя запретить себе чувствовать, невозможно устоять перед искушением больше не быть одному.

— Вы когда-нибудь собирали карточки? — спрашивает Уизли, с любопытством разворачивая упаковку.

— Я не помню, были ли у меня деньги на сладости, — отзывается он, следя за нетерпеливыми движениями ее пальчиков. — Но я в принципе не люблю коллекционировать.

Уизли небрежно откусывает от шоколадной лягушки, рассматривая попавшееся изображение.

— Эти карточки — яркий пример того, что слава, как и все абстрактное в этой жизни, абсолютно необъективна и, по-моему, не имеет ничего общего с поступками. С настоящими поступками, а не всякой ерундой. Например, мне сейчас попался Шимплинг, слышали про него?

Снейп отрицательно качает головой и замечает на ее губах шоколад. И почему нельзя есть аккуратнее? Он снова заставляет себя отвернуться. Это притяжение, которое он испытывает к Уизли, с каждым днем становится все ощутимее и сильнее. Должно ли это пугать — или наоборот, радовать?

— Выделился тем, что съел щупальце ядовитой тентакулы и выжил, — Уизли не замечает странного блеска его глаз. — Вот какой мне смысл знать, что судьба по какой-то причине оставила этого идиота в живых? Или тот тип, который взорвал деревню, пытаясь приготовить торт?

— Не Лонгботтом, случаем?

Уизли смотрит на него с мгновение, потом звонко смеется. Северус слегка нервно улыбается в ответ.

Она снова смеется!

— И все-таки у вас отличная семья, Уизли, — произносит он, понимая, что становится невозможным только молчать и слушать. Придется немного приоткрыть дверь. — Мои родители увлеченно переживали собственные страдания, а я так — существовал где-то рядом. Ваша мать вас всех любит, я думаю, стоит это ценить.

— А ваш друг? — Уизли, кажется, совершенно не ожидала такой откровенности. — Ему-то было не плевать.

— До какого-то момента — да, — во рту появляется привкус горечи.

Уизли протестующе складывает руки на груди.

— Можете сердиться, но я все равно считаю, что это ваш друг был ненастоящий. И вы слишком много берете на себя. Не бывает такого, что во всем виновен только один. Как хотите — я в это не верю.

Северус криво улыбается, глядя в ее горящие возмущением глаза.

— У меня складывается впечатление, Уизли, что вы видите меня сквозь кривое зеркало, которое заставляет вас забывать вполне очевидные факты. Вы тут, кажется, напоминали мне про сказку о девушке в замке чудовища — так вот то чудовище по сравнению со мной — неуклюжий медвежонок. Говорите про то, что ничего не боитесь: ни меня, ни всего остального вокруг меня.

Уизли сердито хмурится, впиваясь в него взглядом:

— Я и сейчас не отказываюсь от своих слов.

Северус поднимается и подходит к жарко натопленному камину. Дамблдор многозначительно кашляет где-то сбоку, на картине, но он не обращает внимания.

— Тогда вот вам первое испытание, Уизли. Я прекрасно знаю, где находится мисс Лавгуд и как она сейчас выглядит. Поверьте, далеко не так хорошо, как вы. И я был в курсе с самого начала наших занятий.

Уизли вешает на плечо сумку и встает рядом с ним.

— Думаете, я не догадывалась? — в ее глазах ни капли разочарования, только блики огня. — У вас Метка на руке, и вы носите маску Пожирателя смерти, а не значок клуба любителей карликовых пушистиков.

Снейп усмехается и смотрит на нее искоса, не показывая своего удивления.

— Ладно, идите спать, Уизли, вы сегодня победили. Кстати, профессор МакГонагалл говорила, что контрольная будет сложная. Я бы на вашем месте повторил теорию.

Уизли передергивает плечами и совершенно неожиданно, сделав шаг, горячо сжимает его руку. Потом, не обернувшись, стремительно выходит из кабинета. Маленькие шаги стихают на лестнице, едва слышно скрипит нижняя дверь — и Северус снова остается один.

— Вы видели ее глаза, — голос Дамблдора раздается из-за спины. — Понимаете, что она чувствует к вам?

— Не хочу ничего понимать, — Северус резко проходит мимо него в ванную и молча смотрит на свое отражение в зеркале.

Джинни

Стараясь не мельтешить перед глазами Амикуса, Джинни садится на самую последнюю парту и слегка пригибается, чтобы ее нельзя было заметить за довольно грузным однокурсником. Потом достает недописанный доклад по Заклинаниям и вчитывается в свои округлые буквы.

Так проще. Если слушать Кэрроу, обязательно захочется возразить, влезть в спор, который тот специально провоцирует, а там — очередная боль и очередное наказание. Уж лучше делать вид, что слушаешь, а самой заняться тем, что действительно полезно. Флитвик и так грозился, что будет требовать с нее больше, чем с других за постоянные опоздания на первое занятие с утра.

Она так увлеченно занимается докладом по защитной магии, что забывает иногда посматривать на учительский стол.

— Уизли, повторите, какая сегодня тема урока? — Амикус стучит палочкой по краю стола. — Я к вам обращаюсь.

Джинни растерянно пожимает плечами и опускает перо, наспех сворачивая доклад. Чернила брызгают на руки и на белую блузку, оставляя неприятные черные разводы.

— Отработка заклинаний, — произносит она негромко, зная, что все равно права. — И разумеется, отрабатывать их нужно на гриффиндорцах.

Амикус довольно кивает и приказывает всем образовать пары: слизеринец — гриффиндорец, где первый, конечно, всегда нападает, а второй — по задумке — защищается. Вот только не обычным способом, а невербально.

— Сегодня можно использовать все, что хотите, кроме непростительных, — Амикус прохаживается по рядам. — Их мы будем тренировать в следующий раз. На сегодня мне хватит бледных лиц и блевотины на полу от семикурсников.

Джинни стискивает зубы. Значит, Невиллу и Симусу опять досталось, не говоря уже о девочках. Так долго продолжаться не может! Кэрроу только смелеют с каждой неделей, скоро после занятий придется постоянно ходить к Помфри.

Харпер, худой слизеринец с мрачными глазами, молча поднимает палочку. Непонятно, нравится ему идея мучить гриффиндорцев или ему все равно: его лицо не выражает ни единой эмоции.

Джинни легко отражает его заклинания, только на одном слегка покачивается — но остается стоять на месте. Харпер апатично засовывает палочку в карман и садится за парту.

— Уизли, вы у нас гений невербальной магии? — Амикус смотрит с неприязнью на ее веснушки. — Позволите, я проверю это лично?

Он мучает ее полчаса, может, больше — в какой-то момент Джинни теряет ощущение времени. С трудом поднимаясь с пола после Круциатуса, в пустом классе, она боится повернуться к Амикусу спиной и идет к своим вещам боком. На руках и на теле проступают мелкие кровавые порезы — это заклинание на ней тренировали слизеринцы. Палочка слегка вспарывает тело, как нож — но не глубоко. Зато больно.

— Я передам Макнейру, чтобы был с вами осторожнее, — бросает Кэрроу ей вслед. — А то он интересовался, как там поживает дерзкая девчонка Уизли.

Джинни останавливается посередине галереи и разворачивает доклад для Флитвика. Большие кляксы и размытые буквы сливаются вместе, образую один нечитаемый текст. Придется все начинать заново. А оставалось дописать всего ничего, и вот — впереди снова несколько часов работы. Так и в жизни, наверное: постоянно привыкаешь начинать заново.

А по расписанию впереди еще занятие у Стебль, где приходится терпеливо учиться аккуратному обращению с дьявольскими силками. И когда Джинни заходит в класс, где Снейп уже ставит котел на огонь, она понимает: еще немножко — и ноги перестанут ее держать.

— Сегодня мы с вами будем варить то самое зелье, которое вытащит жабу из сна, — Снейп даже со своей усталостью выглядит лучше ее. — Помните ингредиенты?

Джинни качает головой, садится за парту и опускает голову на сложенные руки. И наконец-то наступает блаженная темнота.

— Я ничего не буду варить, сэр. Я даже говорить не могу.

— Что случилось? — в его голосе слышится тревога.

— Кэрроу, — коротко отвечает она, не поднимая головы. — Я больше не могу сегодня, честное слово, сэр. Все кружится перед глазами.

Она слышит, как Снейп садится рядом, шелестя мантией.

— Непростительное? — спрашивает он тихо. — Наверняка. И что-то еще, я вижу кровь у вас на блузке. Уизли, отвести вас к мадам Помфри?

— Нет.

— Как назло, у меня даже шоколада с собой нет, — он тяжело выдыхает. — И что с вами делать?

Джинни слегка поворачивает голову и приоткрывает глаза.

— Кэрроу сказал, что Макнейр мной интересовался. Как думаете, это опасно? Это из-за того, что я его тогда задела?

Снейп сразу хмурится.

— Держитесь от него подальше. Этот человек может сделать все, что захочет.

— Пусть попробует, — Джинни зло выпрямляется, и на глазах выступают такие же злые и жгучие слезы. — Я буду сражаться. Мне надоело быть чем-то вроде жабы, над которой можно издеваться. А издеваются постоянно, даже если просто молчать. Знаете, сколько синяков и царапин было на моем теле? А сколько раз меня швыряли на пол, тренируя заклинания у Кэрроу? В следующий раз я отвечу тем же.

Снейп придвигается к ней ближе и понижает голос.

— Даже не думайте, вас просто убьют. Слышите?

Она яростно мотает головой, сжав губы, и упрямо смотрит в его лицо. Тогда он подается вперед и осторожно стирает пальцем одинокие слезы с ее щеки. Джинни слабо улыбается: от его прикосновения сразу становится тепло.

— Я говорю серьезно, Уизли: сейчас любая жизнь ничего не стоит. И умерьте пыл Лонгботтома с Финниганом: я видел, что с ними сделали, — долго они так не протянут. Вы, кажется, жаловались, что квиддич запрещен? Я разрешу вам взять любую метлу и сделать сколько угодно кругов по стадиону, только обещайте мне не лезть ни под чью горячую руку.

Джинни продолжает улыбаться — через силу. Хочется лечь и бесконечно спать. И проснуться, когда все это закончится.

— Сэр, мне не десять, меня нельзя уговорить, показав конфету.

Он отстраняется и складывает руки на груди.

— Хорошо. Тогда я попрошу вас успокоиться ради меня — не хочется терять собеседника.

Джинни некоторое время серьезно смотрит в его лицо — но оно выглядит честным и спокойным, без доли насмешки.

— Ради вас — пожалуйста. Но и от вашего предложения про стадион я не откажусь.

Снейп довольно усмехается. Его лицо снова становится непроницаемым и нечитаемым.

— Теперь пойдемте, я вас провожу. Уже поздно, никто не должен заметить. Я наложу дезиллюминационные чары и, разумеется, захвачу вашу сумку. А вы держитесь за меня. Жаль, что так вышло с зельем — оно может вам пригодиться. Тогда придется отложить его на следующую неделю.

Джинни почти не слышит, что он говорит. Она идет, крепко держась обеими руками за его локоть, в полусне, иногда спотыкаясь и едва не теряя сознание. И ее нить тоже обвивается вокруг него, путаясь и связывая их вместе. И только утром, проснувшись, Джинни вспоминает прикосновение к щеке — и словно снова ощущает его на коже.

Северус

Поттер в очередной раз машет хвостом, оставляя за собой только сноп искр, и опять обводит Пожирателей вокруг пальца. Разумеется, сам бы он не справился, — но у него есть Грейнджер, которая уже вытаскивала его из Годриковой впадины. Тогда все дело висело на волоске. Еще бы секунда — и Поттер попал бы в руки, из которых не уйти живым. Но это было бы слишком рано: Нагайна спокойно ползала и ползает по поместью, не окруженная никакой особой заботой.

Дамблдор зачем-то все усложняет. Поттер в любом случае должен узнать, что ему придется умереть — почему нельзя было сказать это раньше? И как передать это сейчас? Подойти к Поттеру не получится, потому что тот и слушать не станет — только бросаться с бешеными глазами, как тогда, после смерти директора. Да и верить на слово — тоже. Остается одно — связать и показать ему воспоминания, а потом принести портрет Дамблдора. Но как это сделать, когда Поттера не может поймать целая куча Пожирателей во главе с Беллатрисой?

— Вместо того, чтобы сразу задержать Поттера, этот умник поил их чаем, — Лорд расхаживает по гостиной, не глядя на дрожащего Ксенофилиуса. — Другие не могли пробраться к мальчишке по заваленной лестнице. Кем я окружен, Северус? Почему мне все приходится делать самому?

Северус внимательно вглядывается в белое как снег лицо Лавгуда.

— Он что-то помнит, господин?

— Грязнокровка наложила на него Обливиэйт, — Лорд морщится и едва не топает ногой. — Мальчишка был так близко и снова ускользнул! Селвин, как ты вообще догадался проверить, что в доме кто-то есть?

Сарказм и яд так и льются вместе со словами, и Пожиратели нервно переступают с ноги на ногу.

— Господин, Лавгуд вызывал нас уже несколько раз и постоянно обманывал, чтобы вытащить свою дочь, — голос у Селвина становится жалобным. — Мы думали, это очередное вранье.

Лорд едва заметно приподнимает палочку, и Селвин падает на пол.

— Северус, нет никакой возможности вернуть ему память? Может быть, есть какое-нибудь зелье? Не отвечай, я понимаю, что нет. Чертова грязнокровка! И я хочу, чтобы ты сам проверил дом этого червяка Лавгуда. Поттер вполне может прятаться где-то неподалеку. В школу вернешься завтра: утром мы покажем Лавгуду его дочку и посмотрим, что он скажет тогда. Кроме того, егеря поймали мне гоблина и однокурсника Поттера, так что утро обещает быть интересным.

Северус кланяется и уходит, не желая наблюдать за наказанием Треверса, но за дверью останавливается и выдыхает. Почему ему нельзя вернуться в школу? Чтобы Кэрроу никто не мешал развлекаться с учениками? Уизли обязательно во что-нибудь влезет, в этом можно не сомневаться.

Поджав губы, он медленно идет по длинному коридору, увешанному портретами Малфоев. Голубые обои с белыми цветами никак не сочетаются с лицами людей, живущих в особняке. Дом кажется чем-то отдельным и неестественным, слишком красивым для тех слов и взглядов, которыми здесь обмениваются. Вот его дом вполне сочетается со всем, что в нем произошло.

Дверь, расположенная у лестницы, приоткрывается, и из нее выглядывает бледное лицо Нарциссы в обрамлении светлых волос.

— Я распоряжусь приготовить комнату напротив. Она, правда, совсем маленькая, — ее губы говорят одно, а глаза спрашивают про другое. — Ты не против?

Нарцисса — единственный человек, с которым он чувствует себя спокойно в этих стенах. Она продолжает казаться ему цветком, который упрямо держится и не вянет, — потому что есть, ради кого держаться. Холодным голубым цветком с бледно-зеленым стеблем, который качается на ветру.

— Мне абсолютно все равно, — произносит он тихо. — С Драко все в порядке. Но в школе сейчас неспокойно, Кэрроу постоянно издеваются над детьми. Я боюсь, они заставляют и Драко в этом участвовать.

На ее голубых глазах выступают слезы. Не такие горячие, как у Уизли, а холодные, как вода в горном ручье.

— Лорд заставлял его использовать Круцио — и летом, и на Рождество. Я боюсь приглашать его домой на Пасху, — Нарцисса держится рукой за горло. — Но понимаю, что в школе оставаться нельзя.

Северус ободряюще сжимает ее плечо.

— Я присматриваю за ним как могу. Он справится, Нарцисса.

Она пожимает его руку и отступает вглубь комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Северус спускается по лестнице и выходит во двор. Сыро и ветрено, и павлины с ободранными хвостами жалко поднимают замерзшие лапы.

В доме Лавгудов, конечно, никаких следов Поттера нет: Северус несколько раз применяет «Гоменум ревелио», но безуспешно. Да и надеяться, что Поттер зачем-то остался здесь, бессмысленно. Поднявшись на холм и поеживаясь под холодным ветром, Северус некоторое время смотрит на далекий дом Уизли. Что бы сказала Молли, узнай она, с кем занимается ее дочь и в чьем кабинете иногда проводит вечера? Мысли опять возвращаются к Уизли с ее копной рыжих непослушных волос, и на сердце становится неспокойно.

Вечер тянется медленно: сначала молчаливый ужин, который кажется ему совершенно невкусным, привычный пристальный и подозрительный взгляд Беллатрисы, следящий за ним каждую секунду, полутемная гостиная, шипение змеи, низкие и мягкие диваны, бледная Нарцисса в черном платье с ниткой жемчуга на шее, довольные красные глаза Лорда — все это сливается в один круговорот. И когда Северус приходит в отведенную ему комнату, то наспех раздевается и падает на кровать.

Утро, туманное и холодное, начинается с подземелья. Стоя у кованой решетки, защищенной заклинанием, Северус спокойно вглядывается в лицо однокурсника Поттера и не сразу узнает в нем Дина Томаса. Девчонка Лавгуд сидит в самом дальнем углу и смотрит куда-то на потолок. Рядом с ней спит Олливандер. И только гоблин расхаживает по камере маленькими кругами.

— Мой забавный цирк, — саркастично замечает Лорд и делает знак Эйвери. — Тащи девчонку и мальчишку наверх.

Северус поднимается вслед за Лордом по ступеням, ненароком поглядывая на его безносое лицо.

— Тебя что-то беспокоит, Северус?

— Кэрроу.

— А, — Лорд останавливается на верхней ступени. — Прости. Но им скучно, приходится кое-что им позволять. Не убийства, нет. Так — некоторые дисциплинарные наказания. Это школа, а не дуэльный клуб или место сражения. Пусть привыкают к разным учителям. В мое время с учениками не носились, и сейчас я не вижу в этом необходимости. Так что думаю, тебе не стоит беспокоиться о том, что происходит на их занятиях, это понятно?

Северус кивает и опускает глаза. Ясно. Кэрроу скучно — пусть творят, что хотят, лишь бы не докучали Лорду. Защищать учеников становится все труднее и труднее.

— Профессор Снейп! — глаза у Томаса испуганные и удивленные.

Пожиратели усмехаются, Беллатриса испускает короткий смешок, а Лорд похлопывает Северуса по плечу.

— Профессорство в тебя, наверное, въелось, — произносит он насмешливо и поворачивается к мальчику. — Что ты знаешь о Поттере?

Томас обводит глазами присутствующих и качает головой. Стоящая рядом с ним Лавгуд с интересом рассматривает потолок с лепниной.

— Ничего. Я не видел его с похорон профессора Дамблдора.

Лорд подходит к нему совсем близко и вглядывается в лицо. Северус знает: он применяет легилименцию, чтобы найти нужные сведения. Самый простой способ и самый тихий.

— Он и вправду не знает, — Лорд белеет от ярости. — Уберите его отсюда! Займемся девчонкой.

Девочку показывают отцу, и тот сразу начинает горестно всхлипывать. Северус смотрит на них хладнокровно, чувствуя взгляд Беллатрисы, но даже не может предположить, что может выдать Лавгуд с ее ненормальными мозгами. Главное, чтобы она молчала про Уизли. И Северус вдруг четко осознает: он все делает неправильно. С той минуты, когда он почувствовал, что Уизли ему нужна, надо было выставить ее за дверь. А он только продолжает приближать ее к себе. Даже Поттер понял, что нужно все порвать, лишь бы она не пострадала. Ведь Дамблдор не остановится ни перед чем, чтобы дать Поттеру расправиться с Лордом. Даже если при этом умрут несколько десятков человек.

— У вас тут так много мозгошмыгов, — Лавгуд рассматривает лица. — Вот у тех в голове, мне кажется. Слишком уж у них потерянные лица.

Лорд смотрит на нее с презрением, потом неприятно улыбается.

— Похоже на то. Северус, что ты знаешь о девчонке?

— Подруга Поттера, сражалась против нас в Отделе Тайн. В близкий круг не входит, но дружит с Лонгботтомом и сестрой Уизли, — Северус смотрит на продолжающего всхлипывать Ксенофилиуса. — О местонахождении Поттера вряд ли осведомлена, но, возможно, знает, зачем он ушел из школы.

Лорд довольно улыбается.

— Тебе надо работать с этой Скитер. Мне иногда кажется, что по знанию сплетен ты ее превосходишь. Девочка, ты знаешь, зачем Поттер сбежал из школы? Чем он занят?

— Это все знают, — Лавгуд расширяет глаза, и у Северуса на мгновение останавливается дыхание. Пожиратели растерянно переглядываются. Беллатриса сжимает губы. — Чтобы не сдавать Ж.А.Б.А — это раз, ну и, конечно, придумать способ заключить вас обратно кому-нибудь в тюрбан.

На дальнейшее Северус смотрит с привычной апатией. К девочке применяют легилименцию, потом Круцио, потом все то же самое повторяется с ее отцом. Но Лавгуды действительно ничего не знают, а информация о школе Лорду не нужна. Все это было понятно с самого начала, но Северус догадывается, для чего его оставили здесь на два дня: к нему самому незаметно применяют легилименцию, чтобы проверить, все ли выполняется так, как нужно. И Северус покорно приоткрывает сознание так, как это нужно Лорду.

Его заставляют остаться еще на одну ночь, чтобы обсудить все возможные места, где сейчас может скрываться Поттер.

Джинни

— Майкл, остановись, — Джинни хватает его за руку и тащит за собой. — Ты слышал, какое будет наказание за освобождение?

Корнер на мгновение останавливается и вытирает выступивший на лбу пот уголком мантии. За то, что первокурсники нарушили комендантский час и столкнулись во время него с Алекто, их приковали к стене в холле, прямо напротив входа в Большой зал. И Майкл, который целый день не мог ни есть, ни пить, ни смотреть в книгу, собирается их освободить.

— Пусть это буду я, — шипит он зло. — Но не дети, Джинни! Им одиннадцать!

Они осторожно выглядывают из-за угла. Первокурсники безжизненно висят в кандалах, а рядом крутится довольный Филч, и миссис Норрис трется об его ноги.

— Вот уж кому хорошо при любом режиме, — Корнер с отвращением разглядывает торчащие во все стороны волосы Филча. — Ему для счастья ничего и не нужно, кроме как заковать кого-нибудь.

Джинни переглядывается с Невиллом и Симусом, и те коротко кивают. Они отвлекут Филча, пока Джинни с Майклом снимут кандалы. Действовать придется быстро: Кэрроу могут появиться в любое мгновение.

— Тяжелая, драккл раздери, — пыхтит Майкл, закидывая обмякшую руку белокурой девочки себе на плечо. — Я в ее возрасте таким не был.

Джинни тихонечко произносит, оглядываясь по сторонам и направляя палочку на ржавые замки кандалов:

— Релашио!

И девочка всем телом падает на Майкла, опрокидывая его на пол. Тот чертыхается и, осторожно положив ее рядом с собой, поднимается, чтобы помочь Джинни с мальчиком.

— Ты изменилась, — замечает он как бы случайно, но между тем смотрит в ее красное от усилий лицо. — Что-то внутри тебя, неуловимо. Как будто выросла.

Джинни раздраженно закатывает глаза.

— Только не говори, что хочешь со мной встречаться. Ты с Чжоу, кажется, распивал кофе у Паддифут.

— Мы порвали. Она сказала, что не против попробовать снова быть с Гарри, раз он расстался с тобой.

— Да неужели? — Джинни понимает, что не чувствует никакой ревности. — Гарри с ней от скуки умрет. Правда, Майкл, она же невыносимо скучная. Вся такая правильная и неприступная.

Майкл приподнимает брови и, дождавшись, когда расстегнутся кандалы, подхватывает мальчика на ноги. Но спросить он не успевает: Симус с Невиллом, запыхавшись, вылетают из-за угла и, подбежав, быстро поднимают первокурсников на руки.

— Мы видели Алекто, она совсем рядом, — у Невилла трясутся разбитые заклинаниями губы. — Пора уходить. Джинни, слышишь? Бегом отсюда! Быстро!

Симус хватает ее за запястье и заставляет идти за собой, и Невилл закрывает ее со спины, и Джинни не видит, что происходит сзади, только слышит удар, как будто кто-то падает. Вырвавшись, она обгоняет мальчиков и сворачивает в боковую галерею, прижимая руки к груди и тяжело дыша. Сердце бьется так быстро, словно пытается выскочить в холодную галерею, и она безуспешно пытается успокоиться.

Где Снейп?

Вчера она два часа просидела в классе, надеясь, что он все-таки придет. Сегодня он не появился ни утром, ни днем, и сейчас, когда она подбегает к горгулье, та снова заявляет своим каменным голосом:

— Директора нет.

Джинни садится у подножия статуи и отчаянно трет пульсирующие виски. Что случилось? Почему его так внезапно заставили уйти из школы? Неужели они поймали Гарри? Или Снейп погиб и уже никогда не вернется?

«Сейчас жизнь ничего не стоит». Эти слова стучат внутри ее головы. И вместе с этим приходит горькое и одновременно сладкое осознание, что ей хочется постоянно быть возле него. С Гарри история была совсем другая — она наблюдала за ним со стороны, предпочитая мучиться и мечтать наедине, а сейчас ей совсем не страшно переступать порог кабинета. И ловить на себе его пристальный взгляд, и замечать слабую улыбку, и смотреть на эту строгую и аскетичную фигуру в черной мантии, и знать, что ему отчего-то приятно ее общество. И, наконец, признать — она влюблена. Вот так странно в жизни бывает: кажется, увлечена одним, а сердце говорит совсем другое.

Джинни устало закрывает лицо руками, и часы на башне гулко бьют полночь. Просидев у подножия долго — так, что немеют ноги, она все-таки называет пароль и проскальзывает в башню.

В кабинете темно и прохладно, и решетчатые окна снаружи занесены снегом. Джинни некоторое время стоит нерешительно, потом разжигает камин и садится рядом с огнем на низкую скамеечку.

— Вы опять нарушаете правила, мисс Уизли, — голос Дамблдора доносится откуда-то слева.

Джинни поднимается и подходит к его портрету. Он один сидит на картине с тремя фиолетовыми стульями и улыбается.

— Профессор Снейп вернется?

— Думаю, должен, — Дамблдор играет колокольчиками на бороде. — Но я ничего не знаю наверняка. Если захотите спросить меня о Гарри, то здесь я больше уверен, что с ним все в порядке, как и с вашим братом и мисс Грейнджер.

— Я неправильно поступаю? — Джинни убирает руки за спину. — Что прихожу сюда… и вообще?

Дамблдор хитро улыбается. Ждать от него прямого ответа — слишком наивно.

— Вам решать, мисс Уизли. Я сам совершил слишком много разных дел в жизни, чтобы иметь право давать советы.

Джинни пожимает плечами и некоторое время ходит по кабинету, разглядывая портреты прошлых директоров, шкаф с книгами и лекарствами и разные фотографии на каминной полке. Гарри провел здесь много часов, а она до седьмого курса побывала здесь лишь однажды.

Устав, она снимает туфли и залезает в кресло, накрываясь пледом. Сон приходит не сразу: усталость и мысли в голове сначала мешают уснуть, но уютное потрескивание поленьев в камине и обволакивающий полумрак постепенно убаюкивают ее, и Джинни засыпает беспокойным и чутким сном.

Она блуждает в Лабиринте, окруженная знакомыми призрачными лицами, до которых не может дотронуться. Впереди изредка проносятся страшные тени, но она продолжает идти в самый центр.

…Ее будят осторожные шаги, шелест мантии и тихое шипение чайника. Джинни приоткрывает глаза: на фоне белого окна темная фигура Снейпа кажется черным размытым силуэтом. Она как-то видела такие силуэты на белой бумаге в Лондоне, у магглов. Ни души, ни сердца — только силуэт.

Не зная, зачем она это делает, — но не в силах сдержать порыв, Джинни подбегает к нему и прячет лицо у него на груди.

И тогда он обнимает ее — сначала неуверенно, едва касаясь ладонями, потом — сильнее, прижимая ее к себе.

— Я думала, вы уже не вернетесь, — шепчет Джинни, не поднимая глаз. — Думала, с вами что-то страшное случилось.

Снейп усмехается, отстраняясь, и всматривается в ее нежное лицо, полное смущения. И Джинни замечает усталость в его глазах и при этом словно облегчение.

— Мне сначала показалось, что это вы висите вместо Корнера в холле, — он кивает на стул за обеденным столом. — Будете завтракать?

Джинни отчаянно трет глаза и встряхивает головой.

— Майкл в холле? Вместо первокурсников? Который вообще час? — она беспомощно оглядывается на часы. — Только шесть… Сэр, я не могу сидеть здесь, зная, что Майкл там — внизу. Я была уверена, что вчера мы все вместе успели сбежать до того, как появилась Алекто.

Снейп сердито поджимает губы.

— Я так и знал, что вы обязательно во что-то влезете, Уизли. Вы хоть раз можете остаться в стороне? Какого дьявола вы участвуете в этих мальчишеских вылазках? Учтите: Лонгботтом — на грани. Он раздражает не только Кэрроу, но и всех в большом доме. Еще немного — и ему придется бежать. Вместе с Финниганом и мисс Браун, которая последнее время стала до невозможного дерзкой. Сядьте.

Джинни дергает плечом, но садится — на самый краешек стула — и теребит уголок скатерти, поглядывая на Снейпа исподлобья. Он не оттолкнул ее и не отстранился. Почему? Ему просто нравится ее внимание, или за этим стоит что-то большее?

— Позавчера я ждала вас два часа, — произносит она глухо.

Снейп смотрит на нее скептически.

— А вы ожидали, что я пришлю вам сову с объяснением?

— Смешно, — Джинни встает и находит в валяющейся у камина сумке расческу. — Я немножко приведу себя в порядок, ладно?

Она долго плещет холодную воду себе в лицо, пытаясь хоть немножко взбодриться и прийти в себя. Опершись руками о раковину, Джинни прикрывает глаза, пытаясь разобраться с мыслями. Майкла сейчас действительно не вытащить. Делать это нужно или ночью, или придумать какой-то отвлекающий ход. Но Снейп прав насчет Невилла и Симуса: у них все лица в кровоподтеках, им нельзя больше попадаться. Выдохнув, Джинни расчесывает спутанные волосы и выпрямляет спину. Из зеркала на нее смотрит самая обычная девочка с бледными пятнами веснушек и смешным носом. Что ждет ее впереди?

Когда она возвращается в комнату, на столе уже стоит завтрак: тыквенная каша, фрукты, пирог с капустой и печенье.

— Что, у Малфоев плохо кормят? — насмешливо интересуется Джинни, кладя кусок пирога на тарелку с зелеными завитушками. — Вы так выглядите, как будто три дня не ели.

— Почти, — Снейп смотрит на нее искоса и становится серьезным. — Уизли, пожалуйста, обещайте мне, что не будете пытаться освободить Корнера. Дайте слово.

Она смотрит в его глаза и замечает там просьбу — настоящую, не поддельную, не наигранную.

— Хорошо.

— Этого недостаточно, — он хмурится и понижает голос. — Я сейчас не смогу вам помочь, если вы попадетесь. И еще некоторое время не смогу вмешиваться. От меня это не зависит, Уизли. Не спрашивайте и не обижайтесь, просто дайте слово.

Джинни заправляет прядь волос за ухо и долго смотрит на Снейпа. Ей хочется сказать, что любой человек может выбирать, что от него зависит, а что — нет, но она сдерживается и только произносит:

— Обещаю, сэр.

И от того, как близко его рука лежит рядом с ее рукой, у нее по коже бегают мурашки.

Северус

Корнера пытают жестоко. Когда он без сознания повисает на цепях, Уизли дергается вперед, но тут же замирает и оглядывается. Снейп едва заметно кивает, стоя неподалеку, за толпой старшекурсников, которых заставили смотреть на наказание. Лорд напряжен и взбешен постоянными неудачами, сейчас действительно не время влезать с защитой школьников. Придется хотя бы на месяц затаиться и всеми силами изображать преданность и заинтересованность. Может быть, попроситься вместе с Эйвери в ближайшую разведку?

Он еще несколько минут разглядывает толпу школьников, в которой замечает и светлые волосы Драко совсем рядом с Уизли, и неторопливо возвращается в кабинет.

— Я делаю все, что могу, — он ходит по ковру кругами.

— Вы замечательно справляетесь, — Дамблдор перебирается на холст поближе. — Но я не советую вам сейчас проявлять инициативу относительно помощи Тому. Это будет выглядеть подозрительно, словно вы нарочно проситесь искать Поттера, чтобы выслужиться. От вас этого не ждут.

Северус бросает небрежный взгляд на часы. Десять вечера. Уизли уже должна быть на месте, если не передумала приходить. Флитвик принес ее последнюю работу на собрание и возмущенно ткнул МакГонагалл под нос.

— Тогда я, пожалуй, пройдусь. Хочется подумать на свежем воздухе. От этого спертого духа у Малфоев, разбавленного духами Нарциссы и цветами, у меня второй день раскалывается голова.

— А я всегда говорил, что вы слишком много времени проводите взаперти, — невозмутимо отзывается Дамблдор. — Вы еще очень молоды, Северус, хотя вам так и не кажется.

…Уизли сидит на метле боком, свесив ноги в одну сторону. Из-под теплого плаща торчат только сапоги и ворот красного вязаного свитера. Медленно падают редкие крупные снежинки, которые Уизли ловит на рукав плаща и рассматривает.

— Флитвик поставил вам «тролль», — Северус сидит напротив нее на первом ряду стадиона. — Вы собираетесь что-то этим делать?

Ее лицо на мгновение мрачнеет.

— Завтра подойду к нему. Неудачная неделя вышла. Вчера я опоздала на урок к Стебль, потом вся эта история с Майклом… Я просто не смогла сосредоточиться. Перестаньте делать такое лицо, сэр. У вас ни разу не было «тролля»?

— Только по полету, — Северус вспоминает самое первое занятие с неохотой. Джеймс уже тогда оглушительно смеялся над его попытками залезть на метлу. — Поэтому я вполне обхожусь без квиддича. Да и чемпионаты не особо меня привлекают. Слишком много людей, которые не умеют себя вести.

Уизли задумчиво наклоняется и, легко удерживая равновесие, хватает снег и лепит снежок. Руки у нее спрятаны в красные рукавицы с маленькой «Д» наверху. Видимо, Молли любит комплекты.

Северус пытается вспомнить, что дарила ему мать на Рождество, но ничего не вспоминается. У него даже не было игрушечной метлы, чтобы хоть как-то подготовиться к этому чертовому квиддичу. Впрочем, Лили тоже квиддич не любила и не обращала на него никакого внимания. Ну а он сам был слишком закрытым, чтобы чем-нибудь увлекаться, кроме Темных искусств, и свысока смотрел на тех, кто коллекционирует карточки из шоколадных лягушек или пропадает на шахматных турнирах. Спорт требует эмоций, а эмоциями он делиться никогда не любил.

— А что бы вы сделали, если бы я не вернулся? — Северус стряхивает снег с плеч.

— Пошла бы вас искать. Вы-то мне этого не запрещали, в отличие от Гарри, — Уизли запускает снежок высоко, за последний ряд скамеек. — Может, даже пригодилась бы вам. Кому-то же я должна пригодиться.

Северус раздумывает, глядя в ее лицо с алыми щеками. А это опасный, но самый крайний вариант: в случае чего, в случае неизбежности оставить воспоминания ей. В ее преданности нет повода сомневаться.

— Холодно, — он поднимается и бросает взгляд на замок. — Давайте вернемся, вы замерзнете.

Уизли спрыгивает с метлы и оказывается прямо перед ним, холодная и смелая, с огнем в карих глазах — и с мокрыми от снега ресницами. И от того, как смотрят на него эти глаза, — вопрошая, разрешая, обещая, — его пронизывает дрожь. Уизли ждала его, когда больше никто не ждал. Она идет ему навстречу, когда должна бежать со всех ног от него. Она действительно не боится и пытается понять, не требуя объяснений.

— Пойдемте в Хогсмид? — предлагает Уизли вдруг, выдыхая облачко пара. — «Сладкое королевство» еще работает. В школе сейчас так пустынно и мрачно.

— Пойдемте, — Снейп, не отрываясь, смотрит на ее лицо, на ее бледные губы, чуть приоткрытые и дрожащие.

И не задумываясь, наклоняется и целует их — замерзшие и нежные. Время исчезает, и стадион исчезает, и темные каменные стены школы с Кэрроу, студентами и Дамблдором — всего этого не существует. Только с неба сыпятся снежинки и тают на лицах.