Необратимые (гет)

От воротничка черной рубашки до верхней пуговицы бежит маленькая волна декоративного изумрудного шва. Гермиона внимательно разглядывает его в зеркале, анализируя собственные чувства. До этого на ее одежде не было ни одной детали из тех, которые она так часто замечала у других вампиров. И вот сегодня…

Грейнджер поднимает глаза, и ей кажется, что в это утро она выглядит намного лучше. Но спустя несколько секунд решает, что это лишь иллюзия, и проделывает с лицом и волосами точно те же манипуляции, что и вчера, а потом поспешно уходит от зеркала, даже не проверив, не вылезла ли где-нибудь из «хвостика» непослушная прядь.

Из лаборатории доносится звон склянок. Гермиона стучит костяшками пальцев по дверному косяку.

— Давай-давай, входи, Грейнджер, — отзывается Малфой.

Он лишь на мгновение отвлекается от дела, а потом продолжает переносить ингредиенты по воздуху, то и дело менять силу огня под блестящими котлами и помешивать булькающие в них зелья. Все это похоже на выступление мага-фокусника: обычный волшебник не двигается так быстро, плавно и гармонично. Гермиона, заняв высокий стул у стены, пытается проследить за манипуляциями, но вместо этого задерживает взгляд на сосредоточенном лице Драко: на сведенных бровях, когда он замечает, что в банке заканчиваются лапки жука-пожарника, на острых скулах и на четкой линии приподнятых в уголках губ. Малфой явно получает от работы удовольствие.

Из-за очередного поворота белая прядь падает ему на лоб — Драко быстро убирает ее взмахом волшебной палочки, а Гермиона испытывает от этого секундное разочарование: легкий беспорядок на голове слишком ему к лицу.

— Хочешь разгадать все мои тайны, а, Грейнджер? — ухмыляется Малфой. — Думаешь, все узнаешь, если будешь так пристально смотреть?

Гермиона могла бы растеряться оттого, что ее застали за неприлично внимательным наблюдением, но как раз в этот момент Малфой невербальным заклинанием отправляет в котел сразу три порошка в разных пропорциях и тут же возвращает баночки на полки, опять же — на разные. Только после того, как Грейнджер сдерживает свое «вау», восхитившись лишь мысленно, к ней возвращается способность парировать:

— Я и так знаю рецепт зелья, я его подписывала. Давно, правда…

— Но у меня есть и другие секреты, — Драко, справившийся наконец с основной работой, опирается двумя руками о стол и задорно подмигивает Гермионе.

Та усмехается и закатывает глаза. Она вдруг ощущает прилив веселья, заразившись от увлеченного зельеварением Малфоя.

— Ты, кстати, хорошо сегодня выглядишь.

Гермиона застывает.

— Я имею в виду, что самая первая стадия превращения явно прошла. И к тебе приходит вампирская привлекательность — без нее никуда, — он говорит тоном ученого, рассматривающего любимый образец под микроскопом.

— Что ж, — бормочет Гермиона, — спасибо.

Драко еще на пару секунд задерживает на ней взгляд, а потом снова возвращает внимание котлам.

— Чем занималась вчера?

— В основном гуляла по библиотеке, — говорит она, от неловкости почесывая шею. — Разобралась в каталогах, нашла шифры общинных документов. Собираюсь в следующий раз достать ваш кодекс и перечитать.

— Серьезно? — искренне удивляется Малфой. — А я так и не понял эти коды. Показалось, кто-то специально запутал полки: по какому принципу расставлены книги, осталось для меня загадкой.

— Значит, плохо старался или быстро сдался, — беззаботно бросает Гермиона. — Ну или я умнее тебя.

— Ха-ха-ха, — театральничает Драко, схватившись за живот, — какая наивная!

Но тут же снова отвлекается, чтобы разлить зелье по сосудам. Грейнджер слезает со стула и принимается читать этикетки на самых разных банках: маленьких и больших, круглых, квадратных, треугольных...

— Где у вас хранится кровь? — интересуется она.

— Она не хранится. Элмерс передает мне все компоненты, и я тут же готовлю зелье.

Гермиона слегка хмурится.

— Он что, сам этим занимается? Говорил, есть два вампира, получающие кровь, даже написал мне их имена.

— Ну, иногда берет одного в помощники, но в основном все-таки делает это лично, — рассказывает Малфой, явно равнодушный к подробностям местной логистики. — Элмерс вообще довольно принципиальный и недоверчивый в некоторых вопросах, так что меня это не удивляет. Я неделю, практически без перерывов, выполнял задания предыдущего зельевара, прежде чем вожак разрешил мне попробовать сварить стаканчик главного вампирского зелья. И выпил этот стакан лично я.

Говоря это, Драко всем видом показывает, что опыт был рискованный.

— Ты явно напрактиковался с той поры, — признает Гермиона и отворачивается, заинтересованная очередным ингредиентом за стеклянной дверцей шкафчика.

— О, что это? — вопрошает Малфой, внимательно глядя ей в спину. — Комплимент?

Грейнджер отмахивается.

— Можешь считать и так. Просто не люблю оставаться в долгу.

— Что ты, я не выдаю кредитов…

Гермиона хочет пошутить в ответ, но в коридоре слышатся быстрые шаги, а в дверном проеме появляется яркое пятно рыжей шевелюры.

— Тук-тук, — пропевает Дора. — Драко, в доме два пустых кувшина.

Она демонстрирует Малфою посуду в обеих руках, и тот кивает:

— Давай.

Все происходит словно в замедленной съемке. Дора, стоя все на том же месте, подкидывает кувшины, и они летят по лаборатории. Гермионе кажется, что сейчас она услышит громкий звон разбитого стекла, — но тут же поражается тому, что, пока длится этот полет, она успевает выхватить волшебную палочку и даже произнесла бы Акцио, если бы не поняла, что Драко совершенно спокойно протягивает руки и вот-вот все поймает.

— Как напугали! — выдыхает Грейнджер, когда представление заканчивается.

Дора и Малфой глядят на нее одинаково самодовольно.

— На улице такие густые тучи, что можно не ждать солнца, — сообщает Дора. — Не хотите прогуляться?

— Мне нужно еще кое-что доделать, — отвечает Драко.

А Гермиона с готовностью кивает.

— Я пойду.

Они покидают лабораторию, обходят старинную винтовую лестницу и выходят в прохладу утра через центральные двери.

— Драко говорил, вы учились вместе, — бросает Дора через плечо.

— Да, — коротко отзывается Гермиона, надеясь, что этого достаточно. Но собеседница улыбается и продолжает расспросы:

— Вы дружили?

— А что сказал Драко? — отбивается Грейнджер, не пытаясь спрятать саркастичные нотки в голосе.

— Мягко говоря, нет, — тянет Дора на малфоевский манер.

Гермиона выражением лица говорит, что точнее не опишешь, и вампирша усмехается.

— Но теперь вы вроде ладите?

Грейнджер не отвечает, неожиданно для себя растерявшись. Глупое чувство, словно ни единая душа не должна знать об их с Малфоем едва возникшем мирном общении, отражается в глазах Гермионы, но Дора, к счастью, слишком увлечена тем, что рассматривает оттенки мрачного неба.

— Давай обойдем замок.

Новые пейзажи отвлекают и завораживают. Над густым, темным лесом возвышается острая верхушка дальней горы, покрытая туманом. Запахи окружающей природы, усиленные вампирским чутьем, смешиваются в приятный освежающий коктейль.

— Дора, а ты сама ладишь со всеми в общине?

Девушка пожимает плечами.

— В общем-то да, врагов пока не нажила.

— И с Эмилем?

Гермионе замечает секундную паузу и уже почти ликует, ожидая подтверждения всех своих подозрений, но Дора спокойно переспрашивает:

— А почему я должна с ним ссориться?

Это заставляет Гермиону внимательно вглядеться в лицо девушки. Ветер шевелит рыжие волосы оттого, что Дора идет очень быстрым шагом — но такая скорость оказывается совершенно комфортной для вампирской прогулки, так что Грейнджер с удовольствием подстраивается.

— Не знаю… Мне показалось, что он не вполне доволен местными порядками.

— А что, обязательно быть всем довольным?

Гермиона наконец испытывает сожаление из-за своей чрезмерной откровенности.

— Эмиль никогда и никому не причинял вреда, — принимается рассказывать Дора прежде, чем Грейнджер успевает извиниться и сменить тему разговора. — Он один из самых умных и сильных вампиров в общине. Иногда и другие из наших говорят, что он мутит воду и постоянно спорит с Элмерсом на пустом месте, но, как по мне, лучше бы они почаще прислушивались к его замечаниям, чем перемывали друг другу кости.

Где-то вдалеке кричит чайка. Гермиона пережидает, учитывая, что звучит это так, словно птица только что вмешалась в беседу громким воплем прямо на ухо; потом спрашивает:

— А кто превратил тебя, Дора?

Дора даже замедляет скорость, и на ее лице мелькает едва уловимая эмоция.

— У нас тут новообращенный с выдающимися интеллектуальными способностями? — спрашивает она. — Эмиль. Но это никак не влияет на мое мнение о нем.

Грейнджер не верит в объективность и с трудом скрывает удовлетворение от решения этой задачки. Признаваться в собственном скептицизме она не планирует, хотя это вполне очевидно, и обе они это чувствуют. Дора выглядит слегка недовольной, но оправдываться или убеждать, в свою очередь, не торопится тоже.

— Ты говорила, это было добровольно?

Напряженная пауза частично развеивается из-за искренней заинтересованности Гермионы и ее преднамеренного дружелюбного тона, так что Дора кивает.

— Он оказал мне бесценную услугу. Мы познакомились в баре, когда он еще выбирался в мир. Сейчас это кажется ему бессмысленным, — она ненадолго затихает, и кажется, что какие-то размышления уводят ее в сторону от рассказа, но потом вампирша продолжает: — Я приходила в этот бар с разными мужчинами. Работа у меня была такая… прямо скажем, нехитрая.

Дора избегает смотреть на Грейнджер и невольно ускоряет шаг, в третий раз собираясь обходить вокруг замка. Гермиона же бросает на нее внимательный взгляд, словно пытается найти хоть один намек на отпечатки древнейшей профессии, но не видит решительно ни одного признака ни во внешности, ни в манерах.

Тем временем слова Доры становятся раздраженными, а фразы — отрывистыми:

— Отец очень меня любил: с моими доходами ему работать было совсем необязательно. Меня взял под крылышко его старый дружок, и папаша был бесконечно благодарен ему за хлебное место для дочурки. А заодно за неусыпный контроль.

— У тебя не было мамы? — почти шепотом спрашивает Гермиона.

— Она была магглой, и отец отнял меня сразу, как я родилась, запретив даже думать о встрече. Никогда ее не видела. Не знаю даже, как зовут.

Гермиона не обижается на резкий тон, которым Дора отвечает ей, потому что сейчас незримым третьим собеседником становится мистер Литлголд, которому и посвящается весь яд обычно нежного голоска.

— А Эмиль… он…

Дора приподнимает бровь.

— Эмиль не снимал меня, если ты об этом. Он подошел ко мне в тот редкий день, когда я была одна. И сказал, что знает обо мне немного больше, чем обычно знает о человеке случайный встречный. Чем знатно напугал, если честно! Но потом мы поговорили, он открыл свой секрет, и я поняла, чего хочу больше всего в жизни. В общем, закончилось этим…

Она красивым жестом обводит свое вампирское тело и явно приглашает посмеяться, но Гермиона не может ответить на улыбку, потому что слишком ясно видит блестящие в глазах Доры слезы.

— Спасибо, что поделилась, — мягко произносит Грейнджер, остановившись.

Дора замирает рядом, смотрит вдаль, потом говорит:

— Обычно во время прогулок я пробегаю кружок-другой в лесу. Есть за что зацепиться, где попрыгать… Ну, чтобы размяться.

Гермиона тут же сталкивается с внутренним барьером. Неуверенность и страх, как постоянные соседи, заявляют о себе с завидной быстротой.

— Я пока не готова, — признается она.

Дора внимательно смотрит на нее, склонив голову.

— Тебе придется трудно, если не примешь то, кем стала.

Грейнджер отводит взгляд, чтобы снова не начать рассматривать бледную кожу, клыки и черные глаза Доры.

— Давай в другой раз…

— Через неделю ночью? Договорились.

И не дожидаясь, когда открывшая рот Гермиона ответит очередным отказом, Дора отталкивается от земли, чтобы через мгновение оказаться у ворот замка.

— Зря трусишь, — громко сообщает она оттуда. — Тебе понравится.

Секунда — и Грейнджер остается совсем одна.

* * *

Первая половина ответного письма Гарри состоит из набора вопросов вроде «Тебя держат в плену?», «Тебя пытают?», «Чувствуешь себя плохо?», «Почту контролируют?» и многих других. Гермиона методично, по порядку записывает на чистом пергаменте кучу «да» и «нет» — на вопрос про почту, немного помявшись, она выводит положительный ответ.

Вторая половина содержит в себе чуть больше полезной информации.

«Задачку ты мне подкинула нелегкую, пришлось уговорить на выезд Патрика из Отдела тайн. Из совсем свежих следов магии — действие камина и то, что обычно остается от внутренней защитной магии волшебника, чей-то выброс в ситуации опасности. А вот со старыми следами интереснее. Несмотря на свой заброшенный вид, поместье давно и регулярно использовалось кем-то. Патрик говорит, не людьми, а разумными магическими существами — вероятнее всего, вампирами. Двумя или тремя. В основном чувствуется простое присутствие. Возможно, пару раз использовалось что-то из Непростительных, но следы тщательно заметались».

В строчке про вампиров Гермиона без труда прочитывает, что Гарри, складывая два и два, учитывает специфику ее работы и догадывается о многом. Последняя короткая фраза, буквально три слова, пульсирует его беспокойством и сдерживаемой решительностью:

«Я жду новостей».

Как только Гермиона заходит к Элмерсу и говорит ему, что получила письмо от Гарри Поттера, он решает собрать общину. Через пятнадцать минут все сидят на своих местах, внимательно глядя на вожака.

— Мисс Грейнджер узнала кое-какую информацию о поместье, где на нее напали.

— От кого? — быстро спрашивает Джереми.

— От главы аврората, — с легким недовольством проговаривает Элмерс, но община не начинает бунта, к чему Гермиона была бы вполне готова.

— Ходят слухи, вы ответили ему, что ваши письма читают, — вдруг заявляет Людовик и громко смеется.

Гермиона отвечает смелой, уверенной улыбкой. Она и сама не ожидает от себя этого, но подобная реакция явно вызывает заинтересованность со стороны большинства присутствующих вампиров.

— Именно так и ответила, — спокойно отвечает Грейнджер.

Людовику не приходится долго веселиться, так как тема разговора тут же сменяется. Краем глаза Гермиона замечает, что Малфой смотрит в стол, пряча усмешку, и чуть качает головой на ее самоотверженную наглость. Элмерс тем временем пересказывает все новости и замолкает, ожидая предложений.

— Поставим дежурных на поместье? — деловым тоном отзывается Эмиль.

Грейнджер бросает на него короткий взгляд, чувствуя при этом, что на нее саму смотрит Дора.

— Да, — отвечает Элмерс, на секунду задумавшись. — Назначь двоих под свою ответственность.

Эмиль кивает.

Вожак наклоняется над столом, сцепив руки в замок, и обращается напрямую к Гермионе:

— Я собираюсь встретиться с мистером Броуком. Лучше всего было бы взять вас с собой, но новообращенный вампир не может контролировать себя в присутствии живого человека. Напишите ему письмо и сообщите о том, что случилось. Предупредите, чтобы не вздумал привести на нашу встречу кого-то постороннего. Иначе все закончится очень плохо.

Гермиона перехватывает пристальный взгляд и тоже смотрит в глаза, заставляя себя не выражать никаких эмоций, кроме хладнокровного внимания.

— Что вы будете обсуждать?

— Возможности сохранения мирного соглашения. Надеюсь на вашу поддержку в письме, кстати говоря.

— А что с камнем, Дрейвн?

— Пока ничего.

Когда в комнате становится шумно от множества отодвигаемых от стола стульев, Драко, в этот раз так же сидящий рядом, говорит Гермионе практически на ухо:

— Кажется, тебя скоро уволят.

Она в раздражении оборачивается и отчеканивает:

— Верх юмористического мастерства, Малфой.

Грейнджер собирается как можно дальше уйти от него, но, к сожалению, спальни все еще находятся на одном этаже, так что весь путь по лестнице она чувствует Драко за своей спиной.

В общем коридоре они расходятся. Перед тем как спрятаться в комнате, Гермиона слышит очень тихие голоса Петры и Малфоя в нескольких шагах:

— Зайдешь?

— Нет, Драко.

— Почему?

Петра не отвечает ему. Закрывая дверь, Гермиона видит, что Малфой застыл в удивлении.