Под символом рыжим (джен)

— Слушай, Каедо, — заговорил Фува, — а ты где был вчера весь вечер? Я звонил, звонил…

— Гулять ходил. А чтобы мне кое-кто не мешал, я телефон дома оставил, — Кот ехидно улыбнулся. — Ты думал, я с тобой одним дружу?

— Ты там что, с девушкой был? — уже настойчивей спросил Фува

— Э, нет…

— А, значит это не повод оставлять телефон дома и тем более игнорировать меня! — и он пихнул лежавшего рядом Каедо.

Хоть Фува и говорил громко, но в его голосе не было ни капли злости. Эти двое были знакомы с самого детства и научились понимать друг друга по одной лишь интонации или жесту. Сейчас они в шутку ругались, развалившись на большом диване.

— И все же. Кай, — так Фува ласково называл Черного Кота, — с кем ты был? А что еще важнее — где?

Каедо развернулся, чтобы целиком видеть своего друга, который внаглую один ел печенье, потому что оно стояло только с его стороны.

— Совсем, что ли, обжора ты мой? Я ведь при тебе приглашал Томоэ. Забыл уже?

— Ах да… припоминаю что-то.

— Что-то… — наигранно повторил Каедо. — Да ты тогда первую половину дня ныл, что устал, а вторую половину — почему я тебя не позвал гулять в парк. Тоже мне…

Черный Кот немигающим взглядом посмотрел на Фуву, а затем без рук, только зубами выхватил кусочек печенья из его руки, совершенно не обращая внимания на удивление друга.

Минуту спустя Фува вновь произнес:

— Как там хоть, в парке-то? — все же он не хотел спрашивать о меланхоличном старшекласснике, поскольку с того времени, как Каедо твердит о нем, Фуву стал раздражать этот парень.

— Хорошо. Везде все светится и мигает. Много чего интересного продают. Джули встретил.

— А говоришь, не с девушкой... — Фува многозначительно изогнул бровь, отчего Каедо вздохнул и закатил глаза. А затем оба рассмеялись. — Привет ей там в следующий раз...

— Ага. Кстати, я себе часы купил, — Черный Кот потянулся к сумке, достал обновку и демонстративно попытался застегнуть ее на запястье, вновь перепутав нужную руку. Конечно, он не стал говорить, что это Томоэ подарил.

— Неплохие. Но ты же не любишь большие побрякушки. Говоришь, мешаются на руках и пачкаются красками. Одному кольцу этому не изменяешь.

— И что с того? — повернулся Каедо, услышав такое мнение о себе. А сам понимал, что Фува знает-то его лучше всех.

— Да нет, просто…

Был поздний вечер, но Каедо не собирался домой. Сегодня он решил остаться у своего лучшего друга. Фува жил у родной тетки в частном доме, который стоял почти на окраине города. Места в самом доме было не так много: две одинаковые комнаты, кухня, практически совмещенная с коридором, и чердак, который запирался на зиму. У дома также имелась веранда, остекленная со всех сторон. На участке, где стоял дом, был еще и гараж, весь захламленный старыми вещами. Напротив него стояла беседка, а дальше шли клумбы. Тетя Фувы была та еще хозяюшка. Но в осенне-зимний период, когда работ по дому было не так много, она любила гостить у соседей. А когда сюда наведывался Каедо — а у Фувы он бывал нередко, — эта немного сварливая женщина могла оставаться у соседей до самого утра. Поэтому друзья были в доме одни.

Здесь Каедо чувствовал себя как дома и в самом деле хозяйничал побольше Фувы. Черный Кот сходил на кухню, чтобы налить горячего чая, и вернулся обратно в комнату. На улице постепенно холодало, порывами дул ветер. Укрывшись пледом, друзья смотрели телевизор. Черный Кот переключал каналы один за другим, пытаясь найти что-нибудь интересное, но безуспешно. Фува же стрался остудить свой чай, мешая его ложкой. На одном из каналов промелькнули спортивные соревнования, и тут парень вдруг дернулся.

— М! Стой.

— Чего? — повернулся к нему Каедо.

— Да как увидел, вдруг вспомнил… — парень сел ровно, собираясь с мыслями. — Знаешь что? Недавно мы играли в спортзале в волейбол. Ну, мы и класс помладше. Я стоял на подаче. А тем, кто подает, реже всех бросают. Ну я и расслабился. И тут кто-то из этих младшегодок со всей силы отбивает мяч, и он летит прямо в лицо, представляешь?

— Ха, ничего удивительного, — пошутил над своим другом Каедо.

— Эй!

— Ладно, к чему ты это? — Черный Кот приготовился слушать дальше.

— Так вот. Он летит в меня. Я падаю. Да еще и на скамейку запасных не того чудака отправили, а меня. Иду я, значит, и слышу громкий смех. Явно надо мной смеются. Я оборачиваюсь и вижу, как у тренерской стоят девчонки из разных классов и хихикают. Я их знаю, они из группы черлидинга — все в одинаковой форме. Я, значит, к ним подхожу и спрашиваю: «Над чем смеемся, девоньки?»

— Ну, ты, конечно, мастер флиртовать! — перебил его Каедо, открыто улыбаясь. Фува еще больше возгордился самим собой. — И что они ответили?

— «Над тобой. Над кем же еще?» — он нарочно изменил голос и покривлялся, чтобы передать слова одной из девушек. После паузы Фува продолжил: — Она продолжает смеяться, а я смотрю на нее и… Она такая красивая, стройная, милая…

— Стоп, стоп, стоп, — замотал головой Каедо. — Я ожидал услышать, что ты ей что-нибудь дерзкое ответишь, а не вот это вот. О чем ты говоришь?

— Да она мне понравилась, Кай! Именно она, светленькая, с голубо-серыми глазами. Но вот… имени я ее не спросил, — немного помолчав, Фува с досадой произнес: — Их тренер позвал в самый неподходящий момент. И они ушли.

— А ты остался, — Каедо закончил фразу, ухмыляясь в ответ. — Ладно, не переживай. Узнаем в каком она классе, а там уже понятно будет, — Черный Кот легонько толкнул парня в плечо, тот заметно повеселел.

Друзья беззаботно провели вечер: они смотрели телевизор, пили горячий чай и разговаривали обо всем на свете. Так парни могли просидеть и до утра, но скрип входной двери живо спугнул их с дивана. Это вернулась тетя Фувы, и пока она копалась на веранде, снимая верхнюю одежду и переобуваясь в тапочки, Черный Кот и его друг погасили свет, выключили телевизор и скрылись в другой комнате. Там было меньше места, чем в зале, зато тетушка туда почти не заходила. Это считалось полноправной комнатой Фувы. Друзья улеглись спать на полутораместной кровати. Каедо спал хорошо, он уже привык к этому дому.

Черный Кот проснулся рано, об этом можно было судить по темному небу, которое еще не озарилось первыми лучами восхода. Каедо поднялся с подушки и облокотился руками на согнутые колени. Он пытался отойти ото сна, оглядываясь вокруг. При малейшем своем движении он нечаянно задевал Фуву, который спал, что называется, прям под боком. Но нужно было приложить немало усилий, чтобы разбудить этого парня. Поэтому Фува даже не обращал внимания на хвост Черного Кота, который непроизвольно качался и щекотал его по спине.

Каедо встал с кровати и подошел к замерзшему окну, которое еле-еле пропускало свет в комнату. С каждой ночью на улице становилось все холоднее. Солнце не могло согреть мерзлую землю, поэтому медленно уступало место надвигающийся зимней поре. За ночь воздух остыл, и в доме тоже было прохладно. Развернувшись, Каедо вновь подошел к кровати, аккуратно укрыл Фуву одеялом и бесшумной кошачьей походкой прошел в зал. Там спала хозяйка дома. Равнодушно оглядев обстановку, Черный Кот направился дальше. От его движений не раздавалось ни единого звука, лишь сиреневая тень мягко ложилась на тусклые стены. Тем временем на кухне со вчерашнего вечера ничего не изменилось: грязная посуда в раковине, две кружки с недопитым чаем и остывшая печь с потухшими угольками.

Вместо приготовления раннего завтрака Черный Кот предпочел выйти на веранду. Плотная дверь скрипнула и тут же замолкла. Замерзшие стекла слегка задрожали и затрещали. Но Каедо не чувствовал холода. Он прикоснулся рукой к ледяному узору, и тот в мгновение растаял. Приятная и немного жгучая прохлада разлилась по пальцам. Это напомнило ему тот снежный день. Ведь тоже самое он почувствовал, когда Белый Кот дотронулся до него. Белый… и такой неживой, такой холодный. Каедо сразу вспомнились строчки из одной старой песни, услышанной от кого-то в родном Краю:

Морозные узоры на твоей щеке,

Блещешь злобным холодом в мертвой тишине.

Искорки задора скрыты в глубине,

Но открыться миру... боязно тебе.

«Ну нет… — смеясь, замотал головой Каедо. — Я хоть и художник, но все же не такой романтик, чтобы на стихи тянуло...»

Парень прошелся по веранде, закинув руки за голову и размашисто виляя хвостом. Но смеяться вовсе не хотелось. Вместо этого в груди заныло и заболело. Он ощутил себя жалким, беспомощным котенком, которого манило куда-то далеко, но сил поддаться этому желанию и помчаться в неизведанное пока не хватало, и от этого становилось только обиднее. Черный Кот не мог понять природу своих чувств, не знал, чем вызвано такое стремление действовать и почему каждый раз при мысли о нем в груди словно пожар разгорался. Тоскливым взглядом Каедо посмотрел на полупрозрачные стекла и сказал в пустоту:

«Томоэ… ну что со мной происходит?»

Пошатнувшись, он облокотился обеими руками о деревянный подоконник, опустив голову ниже плеч. Черные волосы свисали ему на лицо, хвост перестал качаться. Прошло какое-то время, а Кот все не шевелился. Вскоре дверь снова заскрипела, и на веранду вышел сонный Фувакон. Увидев своего друга, он взволнованно поинтересовался, о чем тот так серьезно задумался.

* * *

Настал очередной учебный день, и к Каедо пришли новые идеи. Он словно предчувствовал скорые перемены и поэтому не боялся делать так, как ему хочется. Идя на поводу у своих смешанных чувств, он неосознанно проводил много времени рядом с Томоэ. На переменах они часто разговаривали, а иногда просто пересекались в коридоре. Бывало, у класса Каедо случались совместные уроки с выпускниками, и тогда они могли сидеть не так далеко друг от друга. Правда, это случалось очень редко, собственно, поэтому такие уроки были куда интереснее обычных. Белому Коту тоже нравился такой расклад событий: его школьная жизнь приободрилась с появлением в ней Каедо. Во время их коротких разговоров в столовой или на улице после уроков у Томоэ заметно поднималось настроение, иногда он даже улыбался, что являлось редкостью для серьезного и сдержанного Белого Кота. Каедо был несказанно этому рад. Наконец-то они подружились!

Но была и обратная сторона медали у этой яркой, шумной и суетной школьной жизни. Как и ожидалось, в одной из самых престижных школ города учиться не так-то просто. Ранний подъем, плотное расписание с внеурочкой и дополнительными, нудные уроки и большие домашние задания — все это выматывало Каедо, и к концу недели у бедняги просто ни на что не оставалось сил. Черный Кот удивлялся, как другие: Фувакон, его одноклассники и вообще ученики этой школы могут выдержать всей нагрузки. Но жаловаться тут было не на что, Каедо сам выбрал этот путь, и надеяться тут нужно было только на себя.

Сидя на последнем уроке, Черный Кот абсолютно не слушал учителя и коротал время как мог: то рисуя что-то на полях в тетради, то рассматривая стены с висевшими на них таблицами, то просто ложась на парту, периодически поглядывая на часы. После звонка большая часть класса устремилась к гардеробу, туда направился и Каедо, желая поскорее оказаться дома. Но у самой лестницы его остановил подоспевший Фува. Весь урок он что-то яростно писал или же скорее чиркал в черновике, чем раздражал сидящих вокруг. Да и сейчас он был взволнован не меньше, поэтому говорил немного прерывисто.

— Кай… ты куда? А, хотя не важно…

— Что значит неважно? Я домой, уроки наконец-то кончились. Давай, пошли, а то в гардеробе опять будет много народу, — Кот вновь повернулся к лестнице.

— М-м-м… потом. Слушай, помоги мне, а? — парень придержал друга за плечо.

— Фува, ну что такое?.. — сейчас Каедо явно не хотелось что-либо делать.

— Идем! По дороге все объясню, — он схватил его за руку и повел в совершенно другом направлении.

Каедо даже не мог предположить, куда ведет его Фува. Но по действиям было понятно, что он настроен решительно. Спускаясь на первый этаж по лестнице с другой стороны здания, Каедо все же потребовал разъяснений.

— Помнишь ту девчонку, про которую я тебе рассказывал? С которой я в спортзале встретился, — начал Фува. — Так вот, перед последним уроком я видел, как они снова там собирались, а значит, сейчас уже должны были закончить. Я хочу поговорить с ней.

— Отлично. Но я-то зачем? — у Черного Кота не было никакого желания с кем-то знакомиться, к тому же когда это не должно его касаться. — Ты что, без меня не можешь обойтись?

— Ка-а-ай… Ну ты же мне дру-у-у-г… — жалобно протянул Фува. — Ну что тебе стоит, сходи со мной.

— Мр, ладно! Только не ной.

И друзья молча направились к спортзалу: один воодушевленный и уверенный в себе, другой уставший и раздраженный.

Зайдя в холл спортивного зала, где находились раздевалки, Фува стремительно направился к белым дверям, отделявшим их от зала. Но тут Черный Кот высвободил руку, остановился и облокотился на стену, устало прикрыв глаза. В ответ на такое поведение Фува возмутился.

— Эй, ты ведь обещал.

— Да. Я пришел сюда с тобой. Что еще? — равнодушно ответил тот.

— Кай, не будь занудой, пошли.

Он не глядя распахнул двери зала и зашел внутрь. Вдруг он услышал: «Хиёри, осторожно!», и в этот момент в Фуву сбоку врезалась девушка, они вдвоем упали на пол. Как только Фува пришел в себя, он попытался подняться, но сверху на нем лежала незнакомка, что с разбегу, выполняя акробатический трюк, нечаянно налетела на него. Фува сильно смутился и покраснел. «Э-эй, ты в порядке?» — робко спросил он. Девушка, подняв голову и глянув на парня, мигом опомнилась и отскочила от него. Она была смущена не меньше. Ее насыщенно-желтые, пшеничные волосы были собраны в высокий хвост, который за время тренировки изрядно растрепался. Несколько отдельных прядей свисали на ее открытый лоб. Синий топ с белыми полосками плотно облегал ее тело, а короткая, но пышная юбка с таким же узором сбилась набок так, что под ней были видны короткие темно-синие шорты. Ее запястья и лодыжки были перетянуты эластичными бинтами, а ноги обуты в белые кеды. Девушка сидела на полу и хаотично оглядывалась. Ее голубые глазки метались по сторонам, а грудь часто вздымалась и опускалась, она пыталась отдышаться.

Буквально через две секунды к ней подбежали остальные девушки, одетые, как и она, в одинаковую сине-белую форму. Они кричали наперебой, помогая подруге подняться: «Хиёри, дорогая, ты как? Ничего не сломала? Болит где-нибудь?», а одна, высокая рыжая и кудрявая подошла к Фуве, который все еще сидел на полу, и несильно пнула его в бок.

— Ты еще кто такой? Не видишь, здесь проходит тренировка группы черлидинга! Из-за тебя одна из наших спортсменок могла серьезно пострадать! Мы, между прочим, еще давно арендовали зал на это время! Ну! Отвечай, живо! — и она вновь пнула его, но на этот раз сильнее.

— Извините, он не хотел, — вмешался Каедо. — Прошу, продолжайте занятие, мы сейчас уйдем. Вставай, Фува, — и Кот попытался поднять друга, но тот будто бы не слышал. Он смотрел на ту девушку.

Поправляя сбившуюся форму, она говорила подругам:

— Ничего, сейчас еще раз попробую. На этот раз ничего не помешает, — девушка потерла ушибленную руку, на которой понемногу проявлялся синяк.

— Но, Хиёри… — вновь заволновались остальные спортсменки.

Тут Фува резко поднялся, опершись на Черного Кота. Он смотрел на нее в упор.

— Так тебя… Хиёри зовут… — он узнал ту, с которой разговаривал пару дней назад.

Она обернулась. Ничего не сказав, Хиёри направилась в другой конец зала. Ее подруги последовали за ней, осуждающе поглядывая на нарушителей. Фува хотел пойти за ними, но Каедо стремительно увел его прочь.

Выйдя к гардеробу, что находился неподалеку, Каедо усадил друга на один из стульев, которые стояли тут для удобства учащихся. Он смотрел на Фуву немного взволнованным взглядом, хаотично отряхивая его одежду, что испачкалась об пол в спортзале. Сначала Фува молчал, но в какой-то момент он схватил Каедо за рукав ветровки и, подняв голову, сказал:

— Зачем ты вмешался? Ты ведь и вовсе не хотел идти, так и стоял бы в стороне.

— Если бы я тебя не остановил, то ты бы сделал все еще хуже, — Кот убрал руку друга и направился к гардеробу, чтобы забрать обе куртки. Но Фува продолжал:

— Зато вместо этого ты выставил меня идиотом перед всей их группой!

— Это я тебя опозорил? Ты сам туда пошел! — уже не в шутку крикнул Черный Кот, буквально бросив на друга его верхнюю одежду. — Из-за тебя твоя дорогая Хиёри могла пострадать! Да и вообще, знаешь что, сам возись со своими спортсменками. Лично мне нет до них никакого дела! И до твоих отношений тоже! Вот сам теперь и разбирайся! — Каедо застегнул черную кожаную куртку, накинул на себя капюшон, развернулся и направился к выходу. Его окончательно вывели из себя слова его друга.

Фува не двинулся. Он пристально смотрел на Черного Кота, а когда тот почти скрылся за поворотом, бросил ему вслед:

— Конечно, тебе-то почем знать, каково это. Ты никогда ни в кого не влюблялся, откуда у тебя в душе возьмутся подобные чувства.

Но Каедо ничего не ответил.