Огненный цветок (гет)

— Искорка! — радостно приветствовал ее Осот, стоило только переступить порог "Гарцующего пони". — Какими судьбами? На ярмарку, да? — Осот вышел из-за стойки и бесцеремонно полез обниматься с только что вылезшей из седла девушкой.

— Эй, полегче, ты мне так все ребра переломаешь! — пыталась прекратить излишне тесное приветствие Искорка, но Осот, кажется, не чувствовал неловкости и только похлопал ее по спине.

— А где же Радагаст? — спросил он, наконец выпустив ее из объятий.

— Я уже большая девочка, Осот, — отшутилась она, — могу путешествовать без сопровождения. У Радагаста полно своих дел, а с продажей порошков и мазей я как-нибудь управлюсь сама.

Конечно, это не было правдой, по крайней мере — не всей правдой. Из Росгобеля они с Радагастом выехали вместе, намереваясь добраться до Бри тем же путем, что и в прошлую осень. Но по прибытию к Беорну их ждала нерадостная весть. Беорн болел, и болел тяжело. Было очевидным, что это его последняя осень. За умирающим отцом ухаживал сын и другие люди из его племени, но они не могли облегчить страдания, в отличие от мага. Искорка с Радагастом пробыли у Беорна с неделю, пока наконец она не уговорила волшебника отпустить ее в путь одну. Медлить было нельзя, иначе она рисковала не застать Фродо в Бри, но и оставить страдающего Беорна без помощи Радагаста было бы жестоко. Радагаст долго не соглашался, но в конце концов, Ингольф — тот самый высокий мужчина, встретивший их у границы владений Беорна в прошлый раз, — предложил сопроводить ее до самого Бруиненского брода, и Радагаст сдался. Прощание с волшебником выдалось тяжелым. Искорка говорила себе, что беспокоиться не о чем, в конце концов Радагаст — бессмертный майа, за него можно не волноваться, но это почему-то не успокаивало и она не сдержала слез. Искорка не знала, что будет с ней дальше и боялась даже предполагать, вернется ли еще в Росгобель и увидит ли когда своего дорого друга.

— Как у тебя с номерами, Осот? Есть ли свободная комната для меня? — решила сразу перейти к делу Искорка.

— Перед ярмаркой гостиница, конечно, заполнена под завязку, но для тебя у меня местечко найдется! — Обрадовал ее Осот. — Комната не самая лучшая, но чистая и теплая.

— Этого мне достаточно, — отозвалась Искорка и Осот лично вызвался проводить ее. Комната оказалась в первом этаже, за кухней и с видом во двор, но ей действительно было все равно. К тому же, стоило такое размещение дешевле просторного жилья на втором и третьем этажах. Направляясь в Бри она опасалась, что вообще не сможет заселиться к Осоту, все же середина сентября — время популярное для путешествий. На этот случай был запасной вариант: попроситься на постой к Бригите, той не помешали бы деньги. Но из дома Бригиты невозможно было бы следить за ситуацией в "Гарцующем пони", это было существенным минусом. Хотя обратиться к ней все же пришлось: у Осота не было места на конюшне, нужно было где-то разместить Лиру, которую очень любезно предоставил ей Гримбеорн.

Разместившись у Осота, Искорка старалась вести себя тихо и не привлекать лишнего внимания. Торговля на рынке, которой она занялась скорее для прикрытия, шла бойко, во многом потому, что жители Бри помнили ее по прошлому году. Стоял поздний сентябрь, деревья облачились в свои золотые наряды, а воздух остывал и становился все тоньше и прозрачнее. Признаться, сентябрь был ее любимейшим месяцем: спокойный и торжественный, он будто служил последнюю панихиду по завершившемуся лету и готовил природу к угасанию. Сентябрь всегда как последний миг перед смертью, немного растерянный, оглушенный и безумно спокойный. Он еще не осознает всей тоски и драмы угасшей жизни, еще не плачет октябрьскими дождями, не опускается ноябрьской мглой. В этом сентябре, проходящем в Бри, ее накрывала беспричинная тоска, заставлявшая подолгу сидеть без движения у окна, уставившись в одну точку, или замирать внезапно по пути к рыночной площади, услышав какой-то отголосок давнего прошлого. В этом сентябре она чаще обычного вспоминала себя прежнюю и лица своих близких, почти уже стершиеся из памяти. Когда-то давно именно в сентябре она праздновала свое рождение, день, о котором теперь и не вспоминала.

Но сентябрь гас, начинались дожди, и с каждым днем Искорка становилась тише и угрюмее. Теперь она сидела в общей комнате гостиницы подолгу, боясь пропустить что-то важное. Чаще всего, она занимала дальнее место у барной стойки и медленно цедила свою пинту, прислушиваясь к разговорам посетителей и улавливая в обычных сплетнях тревожные нотки. Наконец, в один из особенно пасмурных дней, в гостинице появился Арагорн. Она узнала его с самого порога, бросив беглый взгляд в сторону открывшейся двери и поспешно опустив глаза в стол: выдавать свой интерес раньше времени она не собиралась. Арагорн был высоким усталым человеком, в потрепанной одежде и знавшем лучшие времена плаще. Лицо его было загорелым и обветренным, волосы висели мокрыми сосульками, но пронзительные живые глаза, ярко горевшие даже в полумраке гостиницы, не оставляли сомнений в искусственности этого неряшливого образа. В тот вечер, когда Арагорн заселился к Осоту, она поспешила быстро ретироваться в свою комнату и на всякий случай собрала все вещи, чтобы быть готовой к дороге в любой момент.

На следующий день Искорка не пошла на рынок и безвылазно просидела в гостинице, боясь пропустить хоббитов. К вечеру она выбралась в общий зал и, привычно устроившись в дальнем конце стойки, наслаждалась горячим ужином, состоявшим из румяного картофельного пирога и порции свежей сметаны. Она не заметила, как в зал спустился Арагорн и расположился в противоположном от нее конце, глубоко спрятав голову в капюшоне и вытянув длинные ноги. Сейчас он неспешно раскуривал трубку и казался вовсе незаинтересованным в происходящем в общем зале. "Сегодня. Все указывает на то, что Фродо появится сегодня" — проносились в ее голове беспокойные мысли. Она очень волновалась, боялась что что-то пойдет не так, но никакого плана в голове не составила, решив действовать по наитию. В комнате становилось душно, прибывали все новые и новые посетители. Компания гномов за ее спиной уже была довольна нетрезвой, они громко спорили на своем языке и с силой ударяли кружками по столу. По всему помещению душным туманом распространился табачный дым. Пот начал течь по лбу и Искорка расстегнула пару верхних пуговиц у рубашки и закатала рукава.

— Доброго вечера! — внезапно услышала она обращение за своей спиной. — Это вы торгуете зельями от всяких хворей? — Искорка обернулась и не сразу поняла, кто ее окликнул. Наконец, она опустила взгляд и заметила раскрасневшееся лицо хоббита, стоящего подле ее стула.

— Зельями я не торгую, — ответила она. — Я не колдунья, — разговор продолжать не хотелось, ей было не до этого.

— О, — удивился хоббит. — Но вы очень подходите под описание Осота и сидите точно в том месте, что он указал! Разве вы не Искорка?

Отвязаться от хоббита быстро не удалось и Искорка со вздохом сдалась.

— Да, это я, только никакими зельями я не торгую. У меня есть настои, порошки, мази, травяные сборы и все такое.

— Это как раз то, что нужно! — обрадовался хоббит. — Мое имя Гэрри Туполап, приятно познакомиться. Я искал вас сегодня на рынке, но не нашел, и господин Сток отправил меня сюда.

Господин Сток, как Искорка узнала в этот приезд в Бри, был тем самым неприветливым старьевщиком.

— Что вы от меня хотите, господин Туполап? — нетерпеливо спросила Искорка, осматривая общую комнату поверх головы хоббита.

— Нет ли у вас случаем средства от болей в желудке? Знаете ли, последнее время, к моему ужасному разочарованию меня мучают резкие боли в животе, возникающие особенно часто после третьего блюда на ужине, — Искорка осмотрела его упитанную фигуру и округлый подбородок, плавно переходящий в шею, и уже было хотела посоветовать ему меньше есть, но вовремя опомнилась. "Тебя не просили о советах по питанию, не лезь не в свое дело" — одернула она себя. К тому же, нужный порошок у нее действительно был.

— Есть у меня подходящее средство. Пойдемте за мной, — и она прошла через всю комнату миновав очаг и сидевшего в углу Арагорна, вышла в коридор и широкими шагами направилась к своей комнате. Гэрри Туполапу приходилось переходить на бег, чтобы не отстать.

— Ждите здесь, — сказала она, оставив Туполапа на пороге комнаты и закрыв перед ним дверь. Она хотела быстрее покончить с этим и вернуться в общую комнату, но никак не могла найти нужный порошок. Пришлось перерыть все — уже собранные! — вещи, пока наконец на самом дне сумки не обнаружился нужный сверток. Вынув его, она в спешке как попало запихала все назад и вышла.

— Вот, держите. Рецепт написан внутри свертка.

— Большое спасибо! — хоббит убрал сверток и взял ее правую ладонь в обе свои маленькие мягкие ручки и начал активно ими трясти. Этот маневр заставил ее немного наклониться вперед. — Сколько я вам должен? — не переставая трясти руками спросил он.

— Один фартинг, господин Туполап, — на этом она наконец получила свою ладонь назад. Хоббит достал монетку из кармана жилета и распрощался, отправившись к выходу из гостиницы.

Искорка поспешила вернуться в общую комнату и, только переступив порог, сразу поняла, что Фродо уже здесь. Правее двери, стоя на столе спиной ко входу, под взглядами абсолютно всех и каждого из собравшихся, активно жестикулируя и притопывая ногой распевал он свою песню. Искорка прикрыла глаза. Сложно было представить более эффективный способ приковать к себе внимание окружающих, чем выбранный Фродо. Оставшись стоять у двери она обреченно наблюдала, как тот допел, получил новую порцию пива, в конец развеселился и стал еще больше заводить толпу, подпевавшую ему нестройным хором. Народ разгорячился, Фродо выплясывал на столе и наконец это произошло: он упал, перебил посуду, скатился на пол и надел кольцо. Народ затих, все уставились на то место, где только что был хоббит.

— Отличная шутка, господин Андерхилл! — неожиданно даже для самой себя выкрикнула Искорка. — Как он резво перекатился под стол, ну надо же! — продолжила она и подошла вплотную к столу.

— Ничего он не перекатился, он исчез! — послышались отовсюду возгласы.

— Исчез?! Ну даете, — громко начала смеяться Искорка. — Хоббиты, конечно, маленький народец, но исчезать не умеют. Вылезайте уже, господин Андерхилл, развейте их сомнения, — она старалась стоять так, чтобы загородить собой пространство под столом и дать Фродо возможность снять кольцо. К ее облегчению, он ей воспользовался, и вылез на глаза собравшихся.

— А, славная шутка вышла, да? — неуклюже начал говорить он, натянув на лицо искусственную улыбку.

— Славная, а теперь пойдемте, пропустим еще по кружечке пива, да рассчитаемся с Осотом за перебитую посуду, — предложила Искорка и потащила Фродо к барной стойке. Он смотрел на нее испуганно. Из темного угла прожигал спину взглядом Арагорн. Она заказала три кружки и, захватив их, отправилась вместе с Фродо к столу Странника.

Бесцеремонно усевшись за стол она процедила Фродо: "садитесь, не привлекайте внимания", и начала пить свое пиво. Несколько минут прошли в молчании. Наконец, Фродо заговорил.

— Кто вы такая?

— Меня зовут Искорка, — она поймала на себе внимательный взгляд Арагорна. — Я травница, торгую на рынке. Меня здесь все знают. А вот вам лучше бы оставаться здесь неузнанным, господин Андерхилл, — сделав ударение на последнем слове продолжила она.

— Не понимаю, о чем вы, — занервничал Фродо.

— Все вы понимаете. Но говорить об этом сейчас не будем, правда, Странник? — совсем осмелев, обратилась она к Арагорну.

— Верно. Шум еще не улегся, нужно подождать.

— Поговорим с глазу на глаз в вашей комнате, Фродо, — очень тихо проговорила Искорка заглянув ему в лицо и, к своему удивлению, увидев там ужас. — О Эру, неужели вы меня боитесь? — продолжила она и улыбнулась, но Фродо не ответил. — Через час у вас в комнате, — закончила она разговор и встала из-за стола так и не допив пиво.

* * *

Не успела она подойти к гостиной хоббитов и занести руку для стука в дверь, как та отворилась и на пороге показался угрюмый Арагорн. Он посторонился и не проронив ни слова пропустил ее внутрь.

— Вы уже уговорили их взять вас с собой? — начала она разговор с Арагорном.

— Кто вы такая? — вместо ответа спросил он.

— Я сказала вам правду, господин Странник, я действительно травница. Ученица Радагаста Бурого, приехала сюда из Росгобеля.

— Что, торговать на рынке? — язвительно продолжил он.

— В том числе, — уклончиво ответила Искорка. — Я не враг вам, Арагорн, также как и вам, Фродо Беггинс, — на лице Арагорна при этих словах промелькнула только тень удивления, но вот Фродо был обескуражен. Слишком многие незнакомцы сегодня раскрыли его инкогнито. — Более того, — продолжала Искорка, — у нас с вами общая цель. Мне нужен Гендальф, и я знаю, где и когда его найти. Вам он тоже нужен. Мы можем отправиться в путь вместе.

— Слишком уж много вы знаете для простой травницы, — начал озвучивать свои сомнения Фродо, но в дверь постучали и он прервался.

— Откройте Осоту, Фродо, у него для вас важные вести, — заговорила Искорка.

Зашедший внутрь Осот немало удивился и ей, и Страннику, но все же рассказал всю свою историю при них и передал Фродо письмо. Предсказуемо, после чтения письма Фродо поверил Арагорну, но вот про Искорку там не было ни слова и Фродо не спешил менять своего мнения о ней. Выпроводив Осота из комнаты под надуманным предлогом, она села на стул перед хоббитами и заговорила.

— Я не знакома с Гендальфом лично, Фродо, но мне очень важно встретить его, очень! Мне нужно рассказать ему кое-что, что я пока не могу поведать вам. Здесь не могу, поскольку и у стен есть уши. Добравшись до Ривенделла я развею все ваши сомнения, — но Фродо не проникся ее речью. Искорка понуро опустила плечи. — Что сделать мне, чтобы доказать свою честность?

— Не слушайте ее господин Фродо, — вмешался Сэм, — она колдунья, это сразу видно. Она наплетет нам с три короба, успевай только уши подставлять, и заворожит своими словами.

— Ох, Сэм! Разве вы не видели, что я пыталась всеми силами помочь Фродо там, в общей комнате?! Отвлечь внимание от его опрометчивого поступка, — она немного помолчала и затем продолжила, обращаясь уже исключительно к Фродо. — Я знаю, что ты несешь, Фродо, и как тяжело для тебя это бремя. Но я знаю и то, что только ты способен его донести.

Фродо колебался. Все его думы и сомнения проступали на лице. Наконец, он обратился к Арагорну.

— Что скажете вы, Странник?

Арагорн ответил не сразу.

— Я думаю, дорогой Фродо, что кем бы ни была эта девушка, другом или врагом, нам стоит держать ее при себе, — ответил он Фродо. — Пойдете с нами, — обратился он уже к Искорке. — Выступаем утром, будьте готовы.

— Я уже готова, Странник, но боюсь, что до рассвета мы с вами не расстанемся. Давайте дождемся Мериадока.

И они принялись ждать. Не прошло и десяти минут, в гостиную вбежал взволнованный Мерри и начал рассказывать жуткую историю про Черных Всадников. Искорка слушала его вполуха, размышляя, стоит ли предупредить Странника о пони. По всему выходило, что пони им в дороге по извилистым тропам пригодятся мало, все равно они пойдут пешком, а ее лошадь, стоявшая у Бригиты, вполне способна была перевозить их поклажу. Решив, что пропажа пони не причинит им вреда, она послала Ноба за вещами в свою комнату и устроилась вместе с хоббитами на ночлег. Завтра предстоит сложный день, нужно было попытаться нормально поспать.

* * *

Утро следующего дня проходило в спешке. Хоббиты причитали по поводу своих пони, Осот бегал вокруг как ошпаренный, то высказывая извинения за пропажу, то отдавая последние распоряжения о сборе провианта. Арагорн нервничал, хотя и пытался не подавать виду, но по тому, как резко он реагировал на любой звук Искорка поняла, что он крайне напряжен.

Наконец, они готовы были выйти из гостиницы и отправиться в путь. Искорка надела заплечный мешок и закрепила на поясе меч.

— Вы носите оружие? — внимательно оглядев ее фигуру спросил Арагорн. Искорка залилась краской.

— Хм... Вернее будет сказать переношу, — отшутилась она. — Ну, с места на место, — добавила она, забавно жестикулируя руками, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию у Арагорна. Но тот стоял с каменным лицом и абсолютно никак не отреагировал на глупую шутку. Зато за спиной засмеялся кто-то из хоббитов. "Пиппин" — тут же установила Искорка. "Ладно хоть один с чувством юмора попался" — попыталась она мысленно успокоить себя.

— Да, это будет сложное путешествие, — добавила она тихо скорее себе, чем своим спутникам.

Наконец, они выдвинулись в путь. Проходя через город и держа под узцы флегматичную Лиру, Искорка чувствовала на себе множество взглядов, будто иголками впивавшихся в спину, хотя никто не выходил их провожать. Люди украдкой поглядывали на странных путешественников из окон и спешно закрывали шторы, будто стыдясь своего любопытства. По нескольким косым взглядам и тихим шепоткам Искорка окончательно уверилась, что горожане теперь называли ее не иначе как ведьмой и хорошо если не бросали проклятия в след.

Выйдя на тракт и миновав Подстенок и Гребешок они еще немного прошли по дороге, но потом свернули севернее. Теперь их вел Арагорн, выбирая самый безопасный и скрытный маршрут. Искорка очень ждала привала, но не оттого, что устала — признаться, хоббиты передвигались очень медленно, а затем, чтобы поговорить с Арагорном. Ей нужно убедить его не идти к Заверти. Но с доверием у них сейчас было паршиво и она все ломала голову, какие слова подобрать, чтобы он послушал ее. Наконец, хоббиты начали возмущаться отсутствию обеда и после небольшого спора Арагорн объявил привал. Мерри и Пиппин возились с костром, Сэм резал картошку в котелок, а Фродо собирал редкие дрова. Было самое время завести разговор, но Искорка не решалась. Она сидела подле Арагорна и ерзала на месте. В конце концов не выдержал он.

— Ну говори уже, пока хоббиты еще голодны и заинтересованы в обеде больше, чем в подслушивании чужих разговоров, — начал он тихо. Искорка вздохнула и как-то безразлично отметила, что Арагорн перешел с ней на "ты".

— Я не знаю, с чего начать и какие слова подобрать, чтобы ты мне поверил, — призналась она.

— Значит начни с главного.

— На Амон Сул нас будут ждать назгулы. Пятеро. Там Фродо ранят моргульким клинком. Он выживет, но будет страдать до конца своих дней.

— Откуда ты знаешь будущее? — напряженно спросил Арагорн.

— Это очень долго рассказывать, и здесь не самое подходящее для этого место, — понизив голос до шепота ответила она. — Я действительно знаю будущее, и хочу рассказать его Гендальфу, а дальше он будет решать, что с этим делать. Я хотела встретиться с ним раньше, но не смогла. Теперь только в Ривенделле.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Он следует параллельно нам, мы его не отыщем в пути! Но у него та же конечная цель — Ривенделл. Нам стоит сразу отправиться туда, — она помолчала. — Арагорн, прошу.

— Я подумаю над твоими словами, — Арагорн очень внимательно посмотрел ей в глаза. — Но сейчас надо побыстрее закончить обед и идти вперед. Я разведаю путь и скоро вернусь, ешьте без меня.

После этого он встал и отправился осматривать окрестности. Искорка посидела еще немного молча глядя на свои и ладони, а затем отправилась к костру помогать хоббитам с обедом. Впрочем, они без энтузиазма встретили ее предложение о помощи. Сэм настороженно смотрел на нее исподлобья, пока они вместе дочищали картошку и ставили ее на огонь. Неловкое молчание затягивалось, а она все никак не могла придумать, как его разрушить. Ситуацию немного разрядил Мерри, решивший вступить в разговор.

— Откуда вы пришли в Бри, Искорка? — спросил он ее, набивая трубку табаком из аккуратного кисета.

— Я живу у Радагаста Бурого в Росгобеле, это на юго-западной границе Лихолесья, дальше на восток по Великому Восточному тракту, — дружелюбно начала она.

— И сколько дней в пути до Бри из Росгобеля?

— У меня ушло больше месяца. Но неделю из этого времени я провела у Беорна, там же остался и Радагаст.

— У Беорна? — оживился Фродо, заслышав знакомое по рассказам Бильбо имя. — У человека-медведя?

— Да, в его доме, — ответила Искорка севшему теперь подле нее Фродо. — К сожалению, дела его последнее время плохи. Он сильно болеет и вероятно не переживет уже зиму. Потому Радагаст и остался с ним, а не поехал как мы планировали со мной в Бри.

Фродо замолчал. Слышалось только недовольное сопение Сэма, который наверное и вовсе предпочел бы игнорировать Искорку.

— Расскажите мне что-нибудь о Шире, — осмелилась меж тем она попросить хоббитов. — Я никогда не путешествовала дальше Бри, да что там, я почти не представляю Средиземья за пределами Радагастовой хижины.

— О, Шир — прекраснейший край! — бодро начал Мерри под согласные кивки Пиппина. — У нас плодородная земля, и прекрасные пастбища. Мы делаем лучшие в округе сыры, а еще именно Шир — родина трубочного зелья, — Мерри расписывал прелести своего края, а Пиппин бойко дополнял и исправлял его рассказ. Искорка улыбалась, ей нравилось видеть азарт и гордость в глазах хоббитов. Они очень любили свой дом.

— "Старый Тоби", конечно, намного мягче "Лонгботтонского листа", но какое послевкусие у "Листа"! — расписывал преимущества разных видов трубочного зелья Пиппин. — Вы вот, Искорка, пробовали ли "Лонгботтонский лист"?

— О, нет, конечно нет, — созналась она. — Я не курю, Пиппин.

— Но отчего?! — удивился он. — Вы так многое упускаете! Вам нужно будет всенепременно попробовать!

— Может быть, позже, — уклончиво ответила она. У нее начинала болеть голова, напряжение накапливалось в висках и медленно расползалось дальше. Нужно было поесть, тем более, что обед как раз подоспел.

Ели сидя у костровища. Атмосфера стала куда более теплой, хоббиты развеселились, рассказывая ей разные истории из жизни Шира. Искорка доела свою порцию и теперь слушала их, не перебивая, силясь справиться с головной болью.

— Хотите добавки? — обратился к ней сидящий рядом Фродо.

— Нет, спасибо, — ответила она и хоббит отвернулся и потянулся со своего места к котелку. Искорка наблюдала, как он нагнулся, зачерпывая со дна еще картофеля, и тут в вороте его рубашки что-то блеснуло. Тяжелое кольцо, висящее на простой цепочке, оттянуло легкую ткань и силуэтом проступило сквозь нее. В ушах у Искорки зазвенело и головная боль, и так уже ставшая невыносимой, резко усилилась и прострелила виски. Искорка зажмурилась.

— Что с вами? — спросил сидевший напротив Сэм.

— Очень болит голова, — ответила она, потирая виски. — Я думала, пройдет как поем, но боль только разыгралась. Надо поискать порошок, кажется у меня еще оставалось что-то в запасах.

На этом она поднялась с места и направилась к лошади. Достав из поклажи нужный сверток, она развела порошок в чашке и выпила. Но боль не прошла ни к возвращению Арагорна, ни во время монотонного пути, на даже после сытного ужина. Засыпая на стоянке, Искорка очень надеялась проснуться без боли и утро действительно принесло облегчение, хотя голова и не была такой ясной, как прежде. Но к обеду второго дня, в который они пересекали Комариные Болота, в висках снова начало скапливаться напряжение и под вечер голова снова была будто чугунная.

Зато отношения с попутчиками начали налаживаться. Первым, ожидаемо, свое расположение проявил Пиппин, с которым было легко перешучиваться во время пути. Но постепенно оттаивал даже Сэм, которому очень хотелось расспросить ее про лекарственные травы, но напускная строгость не давала показать свою заинтересованность. Только от Арагорна она никак не могла добиться решения по поводу их маршрута, он был мрачен и задумчив. Дни в пути через Комариные Болота проходили утомительно, назойливые насекомые лезли в любую щель и, кажется, даже забирались в глаза. Наконец, на четвертый день их похода Арагорн все же принял решение. Рассудив, что им в любом случае лучше укрыться в Ривенделле, он собрался увести хоббитов от Заверти, и как можно скорее, насколько позволяла скрытность их передвижения, добраться до Последнего Домашнего Приюта. Искорка вздохнула с облегчением. Они обогнули Заверть с юга и шли теперь заросшими тропами параллельно тракту, петляя по вересковым пустошам и небольшим пролескам. Пока что им везло. Они продвигались к Последнему мосту и до сих пор не встретили никаких следов Черных всадников. Верно те пятеро следовали по дороге, а четверо все еще гнались за Гендальфом.

Головная боль, очень некстати возникшая у Искорки в первый день их перехода, так до конца и не покинула ее, лишь на время утихая. В один из дней, после долгого пути через пустоши, голова разболелась настолько сильно, что невозможно было смотреть на свет. Как только они встали на ночлег, Искорка поспешила разложить свое одеяло под ветками большого куста и улеглась даже не прикоснувшись к ужину. Она лежала на спине закрыв глаза и слушала, как переговариваются хоббиты, как трещит костер, как чья-то ложка чиркает по донышку миски, и каждый из этих звуков набатом прокатывался по черепу и оседал пульсирующей болью в висках. Наконец, их маленький лагерь угомонился и наступила тишина.

Измотанная болью и долгой дорогой, она заснула тревожным сном, но тот не приносил облегчения. В липкой полудреме к ней приходили странные пугающие образы, а звуки ночи добавляли в них красок. Она бежала сквозь мглу, падала, поднималась и снова бежала, путаясь в липкой паутине, ложившейся на лицо и застилавшей глаза. Вот она запнулась еще раз, но вместо того, чтобы почувствовать твердую землю, она продолжила лететь куда-то вниз. В ушах зазвенело, падение никак не прекращалось, а со всех сторон начали возникать образы. Вот она смеется и радостно обнимает какого-то человека из своего прошлого, человека без пола и без лица. Только она дотрагивается до него, как он начинает гореть и кричать. Вот снова она, весело кружится и поет, а вокруг громко и радостно смеются люди, но смех вдруг переходит в крик. А теперь перед взором тоже она, маленькой девочкой сидящая на качели, и чьи-то теплые и сильные руки подталкивают ее в спину. Она силится обернуться через плечо и увидеть родное лицо, но ей это никак не удается, и в конце концов руки на спине иссыхаются и рассыпаются пеплом. Боль, звенящая в голове, вдруг начала складываться в свистящие слова, которые долго не получалось разобрать, но, наконец, она услышала: "вернись... вернись...". Она пыталась ответить: "я не могу!", но горло схватил спазм, а свистящий голос продолжил: "возьми его, возьми". "Забери, забери, забери" — уже громче звучал голос, "забери, забери его, и ты вернешься". Она все падала, свист усиливался и начал переходить в высокий смех, через который скороговоркой проступало "забери, забери". И вдруг падение закончилось. Она резко открыла глаза и увидела ветки над своей головой. На лбу проступила испарина, в ушах еще свистело, но головная боль, к ее несказанному удивлению, больше не ощущалась.

Дыша часто и глубоко, Искорка повернула голову на бок и оглядела остальной лагерь. Хоббиты мирно спали, смешно свернувшись калачиками на поляне. Сэм обнимал во сне краешек одеяла, Мерри тихо посапывал, Пиппина с ее места было не видно. Ближе всех к ней лежал Фродо, и она отчетливо видела его лицо. Мягкие черты его искажала упрямая складка на лбу, не разгладившаяся даже во сне. Она с отвращением и ужасом вспомнила свой сон, вызванный — она была в этом абсолютно уверена — близостью кольца. На мгновение ей стало очень страшно. С такими снами ей не место рядом с Фродо. Нужно как можно скорее добраться до Ривенделла и рассказать все Гендальфу. Она села на своем месте, сна не было ни в одном глазу. Тихо поднявшись, она отыскала Арагорна, который нес свою ночную вахту.

— Как твоя голова? — спросил Арагорн, когда она уселась рядом с ним.

— Лучше, — коротко ответила Искорка.

Наступила тишина. В этой тишине она раз за разом прокручивала в голове свой сон и увиденные образы. Хотела ли она вернуться обратно? Нет, не такой ценой. Как бы не тяготилось сердце мыслью об оставленном доме, она не готова была погубить этот мир ради себя. Да и не могло кольцо вернуть ее назад, это была уловка, уловка очевидная, но очень опасная. Она прислонилась головой к дереву за спиной и закрыла глаза. Вплотную подтянув колени к груди, она обхватила их руками и начала медленно засыпать.

Сквозь уже подступающий сон она вдруг почувствовала, как что-то изменилось. С пустошей потянуло холодом, но не обычным ночным похолоданием, нет, холод был каким-то неестественным, непривычным даже для осенних ночей. То погружаясь, то выныривая из дремы, она силилась скинуть с себя этот холод, но вдруг к нему присоединился звук. Топот копыт и звучное ржание лошади отчетливо прозвучали у нее в голове, но она не могла разобрать, был это сон или явь. Усилием воли она открыла веки и увидела Арагорна, припавшего ухом к земле.

— Назгулы, — утвердительно сказала она, и Арагорн кивнул. — Нужно будить хоббитов и уходить отсюда.

С этого момента их путь стал куда более тревожным. Разбуженные среди ночи хоббиты сначала никуда не хотели идти, но Арагорн не особенно церемонясь заставил их подняться и ускорится. Дни в пути проходили в тягостном молчании и почти без привалов. Арагорн был напряжен, он все время убегал далеко вперед, разведывая тропу, и внимательно прислушивался к каждому шороху. В один из пасмурных дней после очередной разведки он сообщил, что Всадники отдаляются, и судя по всему движутся по дороге на запад.

— Глорфиндель! — вспомнила Искорка. — Арагорн, это Глорфиндель гонит их по тракту.

Эта новость приободрила. Дождливым серым днем они наконец добрались до моста через Седой Ключ и быстро преодолели его, после чего поспешили свернуть в лес севернее тракта и продолжили идти через Троллью Пущу. В том месте, где они сошли с дороги, Арагорн оставил найденный на мосту зеленый берилл — знак уже для Глорфинделя. И не напрасно: всего через день их скитаний по лесу Глорфиндель нагнал их, и обнадежил новостью о том, что ему удалось обратить в бегство пятерых из девяти. Появление эльфа воодушевило всех, но особенно хоббитов, которые были измотаны длинными переходами без всякого отдыха.

На оставшемся пути решено было разделиться. Глорфиндель забрал сопротивляющегося изо всех сил Фродо и направился напрямик в Ривенделл. Была надежда, что те четверо, что ранее гнались за Гендальфом, еще не успели добраться до брода через Бруинен и Глорфинделю удастся преодолеть его безопасно. Арагорн же собирался довести оставшихся хоббитов и Искорку в Ривенделл скрытыми тропами, рассудив, что всадникам они не нужны, и их путь будет более спокойным. Через четыре дня скитаний по Пуще они, наконец, вышли на дорогу и быстро достигли брода. Возле переправы, облаченный в серый балахон и остроконечную шляпу, их ждал Гендальф.