Другая жизнь Мародёров: Per aspera ad astra (гет)

Если разум творит человека, то чувство руководит им. Жан-Жак Руссо

Ремус Люпин

Вокруг него происходило невесть что.

Сохатый страдал из-за своего недуга. Лили играла в опасную игру с нервами, Поттером и Снейпом. Дело было в том, что на свой страх и риск девушка получала от Северуса необходимые зелья и ингредиенты, тогда как Снейп даже не догадывался, что присылает их фактически для Поттера. Сам Сохатый понятия не имел, что Лили лечит и собирается его лечить зельями, приготовление которых не обошлось без помощи слизеринца. При этом Эванс не знала, что Снейп интересовался здоровьем Сохатого, а также спрашивал у Лунатика, не нужна ли ему помощь. Несколько сблизившись с новоявленным шпионом, Ремус узнал, что Поттер и Снейп отныне живут в мире и согласии. Но тогда для чего нужны такие запутанные схемы?

Мать Пита таяла на глазах. Сам Хвост сбился с ног в поисках мощных обезболивающих, которые не так просто достать, и постепенно худел от свалившихся на него напастей, недосыпа и недоедания.

Сириус при всём при этом готовился к свадьбе, ходил с Марлин по магазинам и часто навещал Сохатого, а заодно и Лили. Бродяга не мог простить Снейпу, что тот не был виноват в падении злосчастной стены, и не шёл с ним на контакт.

Лонгботтомы жили относительно беззаботной жизнью, участвуя во всех операциях и успевая при этом довольно неплохо учиться.

У Ремуса же всё было по-старому, разве что ссоры с отцом случались гораздо реже, работой в конторе заваливали непрерывно, встречи с друзьями в частоте своей уменьшились. Теперь Лунатик проводил гораздо больше времени в Ордене, дабы помочь, а заодно и скрасить своё одиночество.

Но и в Ордене не всё шло гладко. Завязалась настоящая мелодрама. Будь Ремус менее наблюдательным, он бы не знал, что Дорказ Медоуз нравился Стерджис Подмор, в то время как за ней пытался ухаживать Бенджи Фэнвик. Карадок Дирборн, казалось, чихать хотел на все отношения, но то и дело бросал неоднозначные взгляды в сторону Эммелины Вэнс. Страсти кипели. К Кристал все относились скорее снисходительно, чем серьёзно, поэтому в боевых вылазках участия она не принимала и появлялась в Ордене даже не каждый день. О большинстве местных происшествий Ремус узнавал от Эббигейл. Ей то ли от скуки, то ли от одиночества, хотелось с кем-то поговорить, а разговоры чаще всего сводились к свежим сплетням.

Дни летели быстрее ветра. Пожиратели молчали уже три дня — ни одной стычки, ни одной зацепки. Северус появлялся в Ордене почти ежедневно, приносил последние новости. С появлением Снейпа в Орден зачастил и директор Хогвартса. Ремус видел в этом прямую связь. Казалось, Снейпу удавалось узнавать нечто настолько важное, что аж сам Альбус Дамблдор лично уделял ему время. На днях Сириус и Ремус случайно узнали от Дирборна, что Альбус и Аберфорт — родные братья. Они хохотали как безумные почти три минуты, а затем рассказали об этом Питу, лицо которого в момент прозрения было таким забавным, что Блэк и Люпин разрыдались от смеха; после Хвоста — Сохатому. Тот бы инстинктивно подпрыгнул, но не мог этого сделать. Зато много чего сказал по этому поводу. Например, что невозможно жить с таким братом-брюзгой, как Аберфорт. Недолюбливал Поттер его, и всё тут.

И Джеймс даже не подозревал о том, что Лили плакала каждую ночь, хоть и обещала Сохатому этого не делать. Она как-то проговорилась об этом. Ремус и сам не понимал поведения друга, а уж Лили и вовсе могла себе напридумывать то, отчего жить не захочется. Слишком она ранимая, сентиментальная и впечатлительная при кажущейся неприступности и храбрости.

В связи с травмой Сохатого было решено отложить поездку к Тонксам. Бродяга давно хотел познакомить Ремуса и Питера с любимой племяшкой, а заодно и хорошо провести время в кругу близких людей. Но теперь ещё и болезнь матери Пита внесла свои коррективы. Сириус перестал лелеять эту идею. Тонксы, ко всему прочему, обещали быть на свадьбе Бродяги — вот там все и познакомятся.

* * *

В один из пасмурных, ничем не примечательных сентябрьских вечеров Ремус сидел за большим дубовым столом, разбирая статьи, заметки и записи, которые подкинул Грозный Глаз. Спустя какое-то время за тот же стол села Доркас. Девушка выглядела подавленной, постоянно поправляла выбившийся из причёски локон, пытаясь сосредоточиться на своём задании — планировании дежурства. Но дела у неё не ладились, и Ремус, отвлёкшись от своей работы, обратился к Медоуз:

— Доркас, что случилось? Ты сегодня сама не своя.

Девушка отложила карандаш и лист бумаги, а затем обратила свой взгляд на Люпина, сидевшего напротив. Тот устроился поудобнее, скрестив руки, и приготовился внимательно слушать.

— Даже не знаю, с чего начать, — растерялась она поначалу. Затем задумчиво произнесла, в упор глядя на Ремуса: — Я знаю, ты не из болтливых, но всё же я обязана предупредить — ни одна живая душа не должна знать.

Ремус согласно кивнул, чем облегчил ход дела.

— За мной увязывается Бенджи. Везде, при любой возможности.

— Пока что я не вижу в этом ничего дурного, Доркас, — улыбнулся Люпин, чуть наклонившись вперёд.

— Может, это и неплохо — в одном смысле. Зато ужасно в другом.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Ремус.

— Если бы все его ухаживания оставались только при нём, то есть я имею в виду… если бы он не действовал так открыто, то можно было бы избежать многих проблем, — она потёрла рукой лоб и, нахмурившись, принялась выказывать свое негодование: — Например, помогая мне в схватке с Пожирателями, он подставлял, — Медоуз вскинула указательный палец, — и не раз! себя под обстрел! То мешает мне выполнять мою работу. Он же сам всё усложняет! — плечи девушки опустились, раздражительность спала, уступая место унынию и сочувствию. — Но мне искренне жаль его. Жаль, понимаешь?

— Понимаю, — снова кивнул Ремус. — А ты не пробовала с ним поговорить?

— Я намекала ему, но он не отступается. А зря, — Медоуз одарила Люпина многозначительным взглядом из-под ресниц. — Ты знаешь, я всё видела.

— Не стану лукавить, Доркас, знаю. Но, к моему большому сожалению, Стерджис ни на кого не смотрит, — Ремус жалостливо посмотрел на собеседницу и вздохнул. Всё-таки нелегко говорить такие честные, но в какой-то мере жестокие слова.

Девушка нашла в себе силы улыбнуться, а затем резко сменила тему, продолжая отмечать что-то на листе бумаги:

— Как там Поттер?

— Джеймс? — удивился Ремус. Раньше его мало кто спрашивал — боялись разъярить Сириуса, наверное. — В хороших руках. За ним ухаживает… — Ремус запнулся, осознавая, что вот-вот поведает постороннему человеку о запутанной личной жизни близкого друга.

— Девушка? — с усмешкой уточнила Доркас, оторвав взгляд от листа.

— Да, — кивнул Ремус с виноватой улыбкой.

— Здесь тайной и не пахло, Ремус, успокойся, — заверила его Медоуз и снова опустила голову. — Я знаю кое-что о нём, потому что сразу накопала информацию на вас, новеньких. Звезда Хогвартса, ловец и капитан команды Гриффиндора по квиддиччу, — она будто в похвалу мотнула головой. — Неудивительно, что у него есть девушка. Больше удивляет её сила духа, что она ухаживает за ним после того, что случилось.

Ремус приподнял брови.

— Я имею в виду, после этого случая со стеной… — дополнила Доркас, вскинув голову, и с состраданием посмотрела Люпину в глаза. — Это тяжело не только для парня, но и для того, кто о нём заботится.

— Джеймс на самом деле гораздо лучше, чем тот болван, которого ты видела до трагедии. Просто многое на него свалилось, и это чуть было его не сломало, — Ремус аккуратно сложил письма в стопку. — У каждого найдётся то, что разрывает душу.

— Верно. Всё верно, — закивала девушка, поднялась с места и подошла к доске объявлений, что висела перед входом в следующую комнату, и прилепила готовый листок с графиком дежурства к доске с помощью кнопки, а затем снова села на прежнее место. — Нет, ну ты действительно прав! Как обычно. Я вообще поражаюсь, как это ты так точно всегда всё называешь своими именами.

Ремус смущённо улыбнулся и пожал плечами.

— Дело в том, что каждый орденец, ну или почти каждый, пришёл в нашу организацию неслучайно. Кого-то сюда пригласили, например, Дирборна. Кто-то потерял работу в аврорате, — Медоуз печально вздохнула.

— А чего лишилась ты? — тихо спросил Люпин, положив руки на стол перед собой.

— Брата, — горько ответила девушка, подняв голову. Её янтарные глаза пылали, отражая боль и решимость. — Два года назад мой старший брат Сэм работал в министерстве. Однажды, когда он возвращался с работы, на него напали двое Пожирателей. А Сэму ведь было всего двадцать семь лет. У него даже не было девушки… — Доркас мотнула головой, а затем с вызовом продолжила: — И я поклялась отомстить. Я даже узнала имена этих ублюдков.

— Но за что они убили твоего брата? — не мог взять в толк Люпин.

— За то, что он полукровка, который отказался сотрудничать с Волдемортом, — Медоуз стукнула кулаком по столу, отчего он задребезжал. — Мой гнев придаёт мне сил, и мнимый Лорд об этом знает. Однажды мне повезло лично бороться с ним один на один, но этот гад уполз в самый неподходящий момент. Да, пусть он и прижал меня к стене, но мы тогда не закончили.

— Это к лучшему, Доркас. Он ведь убил бы тебя, — подметил Лунатик. — И твоей мести было бы не суждено сбыться.

— Да, теперь зато у меня есть шансы. И это меня радует. Но, если бы он и убил меня, я бы немногое потеряла, уж поверь.

Девушка встала из-за стола, многозначительно глядя на Ремуса, попрощалась и оставила парня одного с десятками заметок и записок, которые ему предстояло разобрать.

Каждому в Ордене было за что мстить. Разговор с Доркас заставил Ремуса с болезненной отчётливостью вспомнить о причине смерти матери и о его ликантропии. Он ощутил нестерпимое желание собственноручно засадить всех до единого Пожирателей в Азкабан.

Лили Эванс

Следующие дни были по-своему хороши. Джеймс меньше хандрил, боли постепенно отступали, оставляя время для хорошего настроения и шуток. Лили любила проводить время в особняке Поттеров, общаться с Джеймсом и Чейзом. Особенно её радовало, когда им с Поттером удавалось засадить домовика играть вместе с ними в какие-нибудь игры. Идеи генерировал в основном Поттер, что сводило на нет его самобичевание по поводу неспособности что-либо сделать и заметно увеселяло игру. Всё-таки быть Мародёром — это его призвание.

Лили каждый день вытаскивала Джеймса во двор, читала ему вслух или просто говорила с ним по душам. Поттер спокойно слушал либо яростно доказывал глупость той или иной фразы, а порой просто шутил.

— О чём ты думаешь? — спросил Джеймс. Они сидели на лавочке в саду, соприкасаясь плечами, и созерцали природу. Доносились голоса игравших в соседнем дворе детей, говоривших друг с другом женщин и мужчин. Ветерок приятно щекотал лицо.

— А ты? — улыбнулась Эванс, повернув голову в сторону Поттера.

— Так нечестно, я первый спросил!

— Джеймс, не будь ребёнком.

— Я и так не ребенок, — делано высокомерно отозвался парень, но улыбка сразу же проявилась на его лице. — Хотя было бы здорово снова попасть в детство. О тебе заботятся, у тебя нет обязательств.

— Легко и беззаботно, — кивнула Лили.

— Так о чём всё-таки ты думаешь? — с улыбкой спросил Поттер. — Только честно.

Лили немного замялась, но затем решилась:

— Мне надо было сказать тебе раньше… Северус помогает мне варить для тебя зелье.

— Но… — открыл было рот Джеймс, но Лили его перебила.

— Пожалуйста, дослушай, — девушка сделала глубокий вдох и продолжила: — Северус — талантливый зельевар. Пусть нашей дружбе и пришёл конец, — она посмотрела в глаза Джеймсу, — и мы никогда, повторяю, никогда не будем с ним вместе, он всё же заслуживает прощения. И таким образом он хотел помочь тебе и при этом загладить вину — Северус делает то, что умеет лучше всего. Зелье варится быстрее, и я даю голову на отсечение, что оно будет качественным.

— Верю, — улыбнулся Поттер. — Я давно его простил.

— Давно — это когда? — изумлённо спросила Эванс.

— Ещё до падения стены. Мы встретились в Коукворте, даже пожали друг другу руки.

— Боже! — Лили вскочила с лавочки и принялась прыгать и ослепительно улыбаться от радости. — Я так рада! Ну наконец-то вы поумнели и поняли, кто вы такие и что для меня значите!

— А что я для тебя значу? — без намека на шутку осведомился Поттер, проницательно глядя девушке в глаза.

Лили остановила свой порыв, уселась на лавочку, коснувшись плечом парня, и, умерив дыхание, с улыбкой ответила:

— Ты разве ещё не понял?

Лили положила голову на плечо Джеймсу, а парень наклонил голову к ней.

— Надеюсь, что я не ошибаюсь.

— Будь уверен.