Покой и воля (Книга II) (джен)

Крик в учительской стоял такой, что слышно было на другом конце длинного коридора. Два женских голоса, перебивая друг друга, сыпали обвинениями в скудоумии, упреками в политической близорукости и подозрениями в злоумышлении. Северус прислушался и вскоре распознал кричавших: хрипловатая, со слезой — Чарити Бербидж, пронзительная до звона в ушах — Долорес Амбридж. Отнюдь не горя желанием угодить в ссору, он порадовался, что снова опоздал на совещание, которые госпожа инспекторша повадилась устраивать чуть ли не ежедневно. Директор подобные собрания игнорировал, прочему персоналу волей-неволей приходилось терпеть общество «профессора Жабы», как окрестили ее ученики. Снейп, отговариваясь приготовлением сложных зелий, обычно приходил заметно позже назначенного времени.

Пока он шел по коридору, голос Бербидж сместился к двери. Мгновение спустя тяжелая створка грохнула о стену, и Чарити выбежала, паруся мантией, как боевой фрегат. Сходства добавляло раскрасневшееся от гнева лицо — хоть пушечные фитили поджигай.

— Обскурантка!.. Невежда министерская!.. — на ходу бормотала преподавательница маггловедения, не замечая посторонившегося коллегу.

Придав лицу постное выражение, Снейп вошел в учительскую, где обнаружил, фигурально выражаясь, дотлевающие развалины и торжествующую на пепелище мисс Амбридж, выпученные глаза которой сейчас делали ее особенно похожей на земноводное.

— Соизволили явиться, — квакнула она. — Что на этот раз? Амортенция? Оборотное?

— Веритасерум, — кротко ответствовал зельевар. — Чем тщательнее он приготовлен, тем выше вероятность правдивых ответов, госпожа инспектор.

— Хм... ладно, садитесь.

Столы деканов располагались первым рядом, непосредственно перед директорским, за которым теперь ораторствовала Амбридж. Это мешало заниматься своими делами, и Снейп в очередной раз позавидовал остальным учителям, которые за спинами начальственной четверки преспокойно разгадывали ребусы в «Придире» или писали письма. Сдерживая накатывающую зевоту, Северус покосился на соседей: Спраут, подперев ладонью щеку, о чем-то задумалась, МакГонагалл шепотом отпускала язвительные комментарии в адрес Долорес, Флитвик с непроницаемым видом внимал госпоже инспектору, машинально загибая и расправляя уголок свежего номера «Пророка». Газета, лежавшая перед ним, была сложена вчетверо, часть букв огромного заголовка передовицы не читалась, но оставшегося Снейпу хватило, чтобы разом забыть о «профессоре Жабе» и ее болтовне.

«...обег из Азкабана! …фус Лестрейндж, Рабастан Лестрейндж, Антонин Долохов, Эдгар Мальсибер».

Он с трудом удержался, чтобы не выдернуть газету из-под чужого локтя и узнать подробности. Эдгар бежал! Но как им удалось? О готовящемся побеге не говорилось на собраниях Пожирателей, Снейп и краем уха не слыхал ни о чем подобном. Понятное дело, повелитель не обязан посвящать рядового приспешника во все подробности, и приспешник очень рад этому: для организации такого дела нужны связи в Министерстве, тут чувствуется рука Малфоя...

Блэк после побега подался к двоюродному дяде. А куда явятся эти беглецы? Судьба остальных мало волновала Северуса, но Эдгар, старый факультетский товарищ... Воображение услужливо подкинуло картину: Мальсибер возвращается в родительский дом, где его ждет теплый прием зятя-аврора⁽¹⁾. Конечно, есть вероятность, что устроивший побег позаботится и о надежном укрытии, но едва ли те, о ком столь лестно отзывался Волдеморт, бежали лишь за тем, чтобы отсиживаться в безопасном месте.

— Декан Снейп! Декан, вы что, заснули? — окрик Амбридж вывел его из задумчивости. — Вы слышали, о чем я говорила?

— О, разумеется! Вы говорили о новом декрете, после которого в холле замка установят золотую статую Корнелиуса Фаджа в масштабе один к тысяче... Нет? Странно: давно пора, на мой взгляд.

Было забавно наблюдать, как генинспекторша разрывается между желанием осадить ерника и опасением лишиться дармового Веритасерума, как демонстративно пропускает мимо ушей последнюю реплику и переводит разговор на другую тему. По расчетам Северуса, лже-веритасерум у Амбридж скоро закончится и она притащится за новой порцией; ее жадность сильнее гордости, и потому зельевар может хамить ей в лицо, не опасаясь последствий. Деканы оживились, кто-то на задних рядах (кажется, Трелони) хихикнул: ответ о статуе многим пришелся по душе.

* * *

Мысли о Мальсибере не покидали Снейпа весь оставшийся день. Он давно не общался с его родными, но события почти пятнадцатилетней давности были свежи в памяти. Студентка седьмого курса факультета Слизерин Этти Мальсибер готова лгать и лжесвидетельствовать ради родного брата, миссис Мальсибер умоляет бывшего Пожирателя, которому повезло остаться на свободе, сказать хоть что-то определенное о судьбе Темного Лорда, потому что от этого зависит участь ее сына... И выпускник-гриффиндорец Кристофер Скримджер, перед которым на одной чаше весов счастье любимой девушки, а на другой — принципы и дело отца. В тот раз победила Этти, но и Кристофер тогда не состоял главой отдела «Мантикора» в Аврорате.⁽²⁾

Новость о побеге обсуждалась всеми и всюду, Аврорат, по уверениям прессы, бдил денно и нощно, но прошла неделя, другая, а ни одного из десяти бывших узников так и не изловили. На сходках в Малфой-мэноре они также не появлялись.

В последней декаде января Снейп получил письмо от миссис Мальсибер. Она трогательно извинялась за возможное беспокойство и просила о личной встрече. Требовалась «консультация господина декана относительно способностей Роберты, моей дорогой внучки, которая в будущем году достигнет возраста поступления в школу...»

Внучка? Ну, пусть будет внучка. Правильно, письмо могут перехватить, лучше подстраховаться.

Бабушка будущей школьницы ждала его в кондитерской Фортескью. Вечер субботы, за окном подмораживает, не удивительно, что у Флориана яблоку негде упасть.

Миссис Мальсибер почти не изменилась за прошедшие годы и Снейп без труда узнал ее среди множества посетителей. Она улыбалась тепло и непринужденно, одета была дорого и со вкусом. Джентльмен за соседним столиком поглядывал на нее с интересом. Впрочем, это вполне мог быть соглядатай Аврората, следящий за каждым шагом матери беглого заключенного.

Разговор потек легко, как обычно бывает, когда оба собеседника понимают, что от них требуется. Декан спросил коньяку, сказал короткий комплимент и приготовился слушать. Дама, попивая шоколад, чуть-чуть взгрустнула о стремительности времени, мол, кажется, только вчера дочь сдавала свои ТРИТОНы, ан вот уже и внучка подросла, и без перехода заговорила о талантах и знаниях «моей дорогой Бобби». Моложавая и очень недурная собой бабушка мило заботится о малышке и немного кокетничает с суровым представителем Хогвартса... Но почему в красивых карих глазах так часто мелькает тревога? Зачем судорожно сжались пальцы в кружевных перчатках? Отчего иногда пробивается дрожь в голосе? Северус знал ответы на эти вопросы и спокойно ждал, когда миссис Мальсибер подаст знак, что пора переходить к главному.

Что же до мисс Роберты Скримджер, то слизеринскому декану и самому любопытно, куда будущей осенью Шляпа определит дочку Бернадетт и Кристофера.

— С вами так чудесно беседовать, Северус, но мне, к сожалению, пора... Попросите счет, пожалуйста. Вы не против, если мы немного прогуляемся? Днем было холодно, но к вечеру, мне кажется, потеплело, вы не находите?

Походка королевы, все та же элегантная полуулыбка. Давешний джентльмен смотрит вслед с завистью. Вскидывает руку, призывая официанта для расчета.

— …Из всех зимних месяцев отчего-то мне больше всех по душе январь. Этот чистый, звонкий морозный воздух...

Прощальная трель дверных колокольцев, холод, полутьма и безлюдье Косого переулка. Лавки закрыты, лишь в дальнем конце, где светится вывеска «Дырявого Котла», видны силуэты прохожих. Несколько торопливых шагов прочь от кондитерской.

— ...этот свежий снег, он так и просится под сани, эта река подо льдом, где... — голос мгновенно падает до шепотливой скороговорки, — Северус, Эд вас ждет. Прямо сейчас. Вот портключ, — она сунула в его ладонь что-то маленькое и твердое. — Убедите его уехать, прошу вас. Умоляю! Меня он не слушает... — под треньканье колокольчиков на пороге возникает крупная мужская фигура. Женщина быстро оглянулась, замедлила шаг и воскликнула: — Как жаль, что вы торопитесь, дорогой Северус! Понимаю, работа прежде всего... Ну что ж, до свидания, и не забудьте, что мы с Этти и Бобби ждем вас на ужин в ближайший четверг!

Ничего не оставалось, как доиграть роль до конца: декан пообещал непременно быть, приложился к ручке и аппарировал.

У ограды Хогвартса он разглядел то, что передала ему Мальсибер — перстень-печатку с двойным «М». Кажется, отца Эдгара звали Майкл...

Еще успел подумать, что ручищи у папаши Мальсибера были порядочные: перстень едва не слетел с указательного пальца во время трансгрессии.

* * *

К ночи небо очистилось, но луна еще не взошла над верхушками гор и под высокими соснами царили густые снежные сумерки. Северус огляделся: его вынесло на небольшую прогалину где-то в лесу. Уж не в Запретном ли? Непролазная чаща, конечно, спрячет от авроров, но надо быть Хагридом, чтобы решиться на такое зимой, да еще с компанией акромантулов и прочих милых зверушек под боком.

Неподалеку между стволами мелькал огонь. Проваливаясь в снег по щиколотку, Снейп побрел к нему и вскоре вышел на просторную круглую поляну, посреди которой горел костер. У костра, завернувшись в косматую шубу, грелся человек.

Снейп остановился у края поляны, держа палочку наготове. Потом пошел дальше. Человек поднял голову и поверх пламени смотрел на идущего. Третьей на снегу рядом с ними встала память.

Эдгар Мальсибер, веселый, щедрый и обаятельный одиннадцатилетний мальчик, — один из очень немногих, кто не погнушался знакомством с угрюмым полунищим Северусом. Бешено честолюбивый и склонный к рискованным шуткам, этот слизеринец неизменно вызывал возмущение Лили, но что делать, если именно он с первой встречи и на долгие годы стал для Северуса живым воплощением того мира высших существ, куда так стремился выходец из Паучьего тупика!

Эдгар Мальсибер, выпускник Хогвартса, с горящими глазами пересказывает однокашнику пламенную речь Волдеморта — великого, нет, величайшего мага всех времен и народов. «Северус, власть в мире должна принадлежать нам, волшебникам! Наш вождь зовет к себе самых умных, самых сильных, самых смелых. Ты хочешь быть с нами?» О, еще бы он не хотел! Эдгар тогда казался молодым богом, и Северус не сомневался, что вот-вот сделается таким же...

Вглядываясь теперь в лицо сквозь летящие искры и пелену струящегося воздуха, Снейп старался вспомнить черты бывшего повелителя мира. Темная густая шевелюра, широкая улыбка, прямой смелый взгляд... Пламя ярилось, рыжие языки взлетали высоко, стремясь сжечь, изуродовать знакомый облик. И вот пропали темные волосы, сменившись проплешинами и сединой, кривится в ухмылке редкозубый рот, слезящиеся глаза ввалились, запавшие щеки пятнает сивая щетина. И сиплый, будто раз и навсегда сорванный голос.

— Узнаёшь? Это я уже отъелся немного и отоспался. Видел бы ты меня полмесяца назад...

— Почему мы здесь?

Мальсибер шмыгнул носом и протянул худые кисти к огню.

— Тут охотничий домик под «Фиделиусом», от отца достался. Место хорошее, но мне в последнее время очень не по душе стены, даже если они и родные... Под небом лучше. И по живому огню соскучился. Вообще по живому всему. Спасибо, что согласился прийти, Северус.

— Ты мне не чужой.

— А вот я уже не знаю, кому я свой, кому чужой, — вздохнул Эдгар. — Сестренка за аврора выскочила, теперь предлагает мне с повинной сдаться, мать твердит, чтоб уезжал...

— Она просила поговорить с тобой об этом. Но сначала я хотел бы знать, зачем ты меня звал.

Снейп выдернул из лежащей рядом груды сушняка толстую ветку, сотворил из нее кресло и плед, сел, вытянув ноги к теплу. Мальсибер одобрительно хмыкнул и устроился на скамье, которая до этого пряталась в тени его необъятной шубы.

— Два дня назад меня вызвал повелитель. Он вызывает каждого из нас, сбежавших, и беседует с глазу на глаз. Северус, я не узнал его. И дело не во внешности, хотя, конечно, перемены чудовищные. Это... это какой-то одержимец!

Снейп не отрывал остановившегося взгляда от пляски пламени.

— Повелитель сильно изменил свой облик. Ты просто не привык еще.

— Да не в облике дело, говорю ж тебе! — Эдгар закашлялся и в сердцах сплюнул в снег. — Белла визжит от восторга, Антонин и Лестрейнджи в один голос твердят, что вот теперь развернемся, Малфой молчит, но я-то вижу, что с ним неладно!

В костре громко выстрелило сыроватое полено.

— Как тебе и остальным удалось сбежать из Азкабана?

— Да я и сам толком не понимаю, — пожал плечами бывший сиделец. — Ни с того ни с сего дементоры открыли двери во всех камерах и куда-то делись... Я вышел, гляжу — по коридору бежит Малфой и орет, чтоб быстро все спускались и лезли в лодку. Ему хорошо командовать: сытый, здоровый, а мы... Ни дать ни взять — привидения, от любого сквозняка шатает. Ну, кое-как выбрели, голова на свежем воздухе кружится... С Беллой истерика случилась, чуть в воду не прыгнула, еле удержали. Приплыли ночью в какую-то бухту, там уже родня ждет. Мать как меня увидела — в слезы...

— Миссис Мальсибер очень просила уговорить тебя уехать, — проронил Снейп. — Думаю, тебе нужно ее послушаться.

— Полагаешь, за океаном это, — Эдгар похлопал себя по предплечью левой руки, — перестанет действовать?

— Не знаю. Но Каркаров бежал и вроде пока жив.

— Северус, мне сейчас не с кем посоветоваться, кроме тебя, не уводи разговор в сторону. Что произошло с Лордом, чего он добивается теперь?

— Не мне судить о планах повелителя. Я простой школьный учитель.

— Хватит юлить! — Мальсибер вскочил, но тут же согнулся от надсадного кашля и опустился обратно на скамью. — Не ожидал... ведь мы раньше доверяли... друг другу...

— Мы были молоды и глупы. Я с тех пор поумнел. Умней и ты, пока не поздно. Или уезжай — это тоже неглупый шаг.

— Снова бежать? Жить, как мышь, собственной тени бояться? Тебе, может такое и по душе, а с меня хватит, набегался! — он опять вскочил, преодолевая приступ кашля. — Я остаюсь с повелителем: не ради того, кем он стал, а ради того, кем был. А ты уходи. Убирайся!

Северус нехотя встал. Как объяснить этому полубезумному после пятнадцати лет тюрьмы человеку, живущему прошлыми идеалами, что Волдеморт уже не вдохновенный вождь, а ходячий мертвец с извращенным умом и разложившейся душой? И что он без труда выпотрошит сознание Эдгара, узнает о его откровенных беседах и тогда все может кончиться очень плохо не только для бывшего узника...

— Уходи, — сердито повторил Мальсибер. — Извини, что побеспокоил.

Он дернул головой, всматриваясь во что-то на дальнем конце поляны.

— Что за...

Костер вдруг взорвался грохочущей вспышкой, в глазах потемнело и не успел Северус выдернуть из рукава волшебную палочку, как почувствовал, что тонкие крепкие веревки оплели локти и щиколотки.

— Экспеллиармус! — громко приказал чей-то резкий голос и добавил с досадой: — Зря вы ввязались в это, профессор Снейп.

— Ты авроров привел! — взвыл где-то в темноте Эдгар. — Предатель!

Когда способность видеть вернулась к Северусу, он обнаружил, что на поляне появились новые действующие лица. В миловидной молодой женщине он узнал Бернадетт Мальсибер. А рядом с ней... Да-а, с такого баллы снять уже не получится.

В форменной аврорской мантии, с нашивкой «Мантикоры» на рукаве, готовый к бою, перед ним стоял бывший староста Гриффиндора Кристофер Скримджер собственной персоной.

— Я никого не приводил, Эдгар, — запоздало ответил Северус. — Видно, твой «Фиделиус» ненадежен...

— Эд! — подалась к нему сестра. — Эд, сдайся, умоляю тебя! Ты погибнешь, если останешься у Темного Лорда!

Она хотела обнять его, но связанный Мальсибер попятился, чуть не упав.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся к дементорам? Ну спасибо, милая сестренка!

— Нет, не в Азкабан, Эд! — Бернадетт давилась слезами. — В другую тюрьму...

Кристофер взял жену за плечи и отодвинул в сторону.

— Послушай сестру, морда пожирательская, — хмуро бросил он. — При Аврорате есть несколько камер, охраняются людьми. Там посидишь, пока мы остальную кодлу не поймаем.

— Ах, какое великодушие! — издевательски хохотнул Эдгар. — Ты не заболел часом... морда аврорская?

— Эд, ты не понимаешь! — не успокаивалась Бернадетт. — Темный Лорд — чудовище! Он погубит всех, кто пойдет за ним! Это верная смерть, Эд!

Снейп подумал, что Этти очень близка к истине. В тот момент брат и сестра до оторопи походили друг на друга: забыв обо всем, каждый страстно отстаивал перед другим свою правду. А к нему, по-прежнему связанному, подошел Скримджер.

— Если вы дадите мне слово, что не станете помогать этому доходяге, я освобожу вас и палочку верну, — тихо предложил аврор.

— Поверите слову слизеринца?

— Слову профессора Снейпа, — поправил его Кристофер. — Я ведь ничего не забыл, господин декан.

— Даю слово.

Веревки опали. Снейп растирал онемевшие плечи, слушая брата и сестру, которые уже перешли на крик.

— Этти, как я могу доверять тебе, если ты только что предала меня?!

— У меня не было выбора! Подумай о нашей матери!

— В роду Мальсиберов мужчины редко задумываются о чувствах женщин, — перекрыл ее всхлипывания спокойный и печальный голос. — Матери, жены, сестры... Неважно. Как вы считаете, Кристофер, это правильно?

Скримджер смешался и отступил назад, уступив дорогу миссис Мальсибер. Черные меха, в которые она куталась, делали ее почти неразличимой в темноте поляны.

— Мама?! — болезненно сощурился Эдгар. — И давно ты здесь?

— Появилась вслед за Северусом. Я попросила Кристофера дать ему четверть часа, чтобы он убедил тебя уехать. Надеялась, что хотя бы у него получится...

Мальсибер попытался шагнуть к ней, забыв о связанных ногах, покачнулся и наверняка упал бы, если бы его не удержал подоспевший Снейп.

— Попросила Кристофера?! Так это ты...

Мать шла к сыну, не отрывая от него взгляда сухих, остро блестящих глаз.

— Да, Эд, это я тебя выдала. Потому что хочу, чтобы ты жил. Это не твоя война и не твой вождь. Или Азкабан ничему не научил тебя?

Сын ответил не сразу. Он высвободился из рук поддерживавшего его Снейпа и постарался стать прямо.

— Прежде Азкабана у меня были еще учителя. Помнишь, мама, ты рассказывала нам с Этти историю нашей семьи? И внушала нам, что никто из Мальсиберов никогда не нарушал своих обетов? Так когда же ты лгала, мама: тогда или сейчас?

— Ну что, Этти, убедилась? — потерял терпение Скримджер. — По-хорошему твой упертый братец не желает. Значит, будет по-плохому.

Старшая из женщин предостерегающе подняла руку.

— Подождите, Кристофер. Меня только что обвинили во лжи... Я должна ответить.

Меха разлетелись черными крыльями, неяркая вспышка, — и глава спецотряда «Мантикора» рухнул в снег, застыв доской в классическом «Петрификусе».

— Крис! — бросилась к нему жена.

— С ним все будет в порядке, — невозмутимо заметила миссис Мальсибер. — Я не собираюсь оставлять Бобби без отца... Прости, Этти, так надо.

Дочь потянулась к чехлу на поясе, где хранилась палочка, но мать успела раньше.

— Наверное, они возненавидят меня, — вздохнула она, обволакивая два лежащих тела согревающими чарами. — Но другого выхода нет.

Отвернувшись от дочери, точно разом забыв о ней, она направила палочку на сына.

— Фините Инкантатем!

Заклинание ударилось о веревки, не причинив им никакого вреда.

— Диффиндо!

На шубе Эдгара появились длинные продольные разрезы.

— Боюсь, это не обычное «Инкарцеро», — покачал головой Снейп. — И что вы намерены делать потом?

— Потом пусть мой сын поступает так, как считает правильным, — твердо ответила мать. — Эд, я никогда не лгала своим детям. Просто очень люблю тебя... Северус, вы сможете убрать эти веревки?

— Попытаюсь. Но не здесь, — он крепко взял связанного за локоть. — Не дергайся, аппарируем.

— Куда? — ахнула женщина, но они уже скрылись в снежной воронке.

* * *

Хромой Хью заломил несусветную цену, но торговаться не приходилось: не в Мунго же идти снимать наложенные аврором чары!

Снейп, сидя в его потайной комнате, слушал, как Хью бранится сквозь зубы, ломая чужое колдовство, и мрачно размышлял, что надо было приложить парализующим взбалмошную дамочку, поднять Скримджера и вместе с ним доставить «упертого братца» в тюрьму — для его же собственного блага и для душевного спокойствия господина декана... Которому, оказывается, верили на слово. Эх, Кристофер...

Наконец, веревки со звонким щелчком порвались. Эдгар облегченно вздохнул, подмигнул Снейпу:

— Эй, прости, что предателем обозвал. С моей матушкой не соскучишься!

— Да и с тобой веселья — не расхлебать...

Хью согласился укрыть у себя Мальсибера, пока Снейп свяжется с Малфоем, чтобы найти новое убежище для беглеца. Заодно неплохо бы вытрясти сотню-другую галлеонов из этого денежного мешка.

Обитатели Лютного досматривали десятый сон, когда развалюха в тупике скрипнула дверью, выпуская на утоптанный снег переулка одинокого прохожего. Ноги сами понесли его к знакомому дому, взгляд метнулся вдоль темных окон... Конечно, все давным-давно спят. Спит счастливец, которому не надо делить мир на «своих» и «чужих», чтобы потом тяготиться «своими» и сочувствовать «чужим».

Северус остановился, пораженный беспощадной истиной: Квиринус — последний, кого он еще не предал.

1) напомню, что в пространстве цикла «Что-то кроме магии» у Мальсибера есть сестра Бернадетт, вышедшая замуж за Кристофера Скримджера, сына Руфуса Скримджера, главы Аврората.

Вернуться к тексту

2) По логике вещей, Аврорат не может быть монолитным; там просто обязаны быть как минимум два отдела: аналитики и оперативники, которые, в свою очередь, дробятся на подразделы по профилю. В моем хэдканоне Кристофер Скримджер возглавляет структуру, по функциям напоминающую отечественный СОБР. Название отдела — «Мантикора» — очередная авторская отсебятина. Хотелось чего-то устрашающего и звучного. Варианты названий от читателей приветствуются и рассматриваются.

Вернуться к тексту