Вии-бурудха (джен)

В своей «прежней» жизни МакНейр любил читать. Читал он, правда, в основном всякую «полезную» литературу, а не беллетристику. Провести вечер у камина с хорошей книгой было для него не меньшим удовольствием, чем, скажем, посидеть с удочкой у лесного озера.

Однако библиотека его нового жилища принесла ему новый опыт. Он обнаружил, что сворачивает в этот уютный зал с летающими свечами почти каждый свободный вечер. Библиотека заманивала его креслом, запахом множества книг, старых и новых, уютным полумраком и обволакивающей тишиной. И, разумеется, безвременьем. Он всегда был уверен в своих внутренних часах и мог приблизительно прикинуть, который теперь час, просто по самочувствию. Но в библиотеке чувство времени подавало в отставку, а никаких часов там не было. Вернее… То в одной, то в другой части зала они иногда возникали. Один раз это были часы с большим маятником и грузами в виде еловых шишек на цепях, другой — просто циферблат в круглом корпусе, в третий же раз нечто напоминающее часы угадывалось на дальней полке, но все они имели призрачный вид, и стрелок было не разглядеть. Ему уже случалось засидеться почти до утра, и он со стоном восставал из кресла, сетуя на самого себя. Затёкшее тело протестовало и требовало крепкого кофе или чаю, раз уж со сном не вышло.

На сей раз он проскочил даже «почти», потому что с удивлением обнаружил, что «Трудные вопросы сочетания волшебства людей и тварей» вполне заслуживают внимания. Вязкий и заумный текст, отвративший его при первом заходе, оказался предисловием от редакции, а сам трактат за авторством Йориса Хаака был написан очень внятно, в лаконичной, даже афористичной манере. Правда, плотность смыслов была такой, что МакНейру то и дело приходилось ненадолго прерываться, чтобы уложить в уме прочитанное. Кажется, он с детства не впадал в такой книжный запой, и был… да, пожалуй, что счастлив по этому поводу.

Когда он в очередной раз оторвался от книги, да и то лишь потому, что дошёл до библиографии, он обнаружил, что рядом с ним стоит Урасима и даже что-то ему говорит.

— Что-что? — переспросил он и охнул: шея онемела и не хотела двигаться.

— Я вам звонил, — терпеливо повторил Урасима, — но вы не ответили. А письма сюда попасть не могут. Это вообще очень закрытое место.

— Да, я оставил телефон… кажется, в кухне, — сказал МакНейр. — Извините за беспокойство. У нас что-то случилось? Сегодня вроде бы не моё дежурство.

— Не ваше, — подтвердил Урасима. — Как раз моё. Это вы извините за вторжение. Я, собственно, хотел с вами посоветоваться. У Арпада сработали сигнальные чары. Матильда на месте, но возле террариума определённо кто-то был. Кто-то примерно вот такого размера, — он показал руками. — У вас нет идей, кто бы это мог быть?

— Такого размера? — задумчиво переспросил МакНейр. — Если не кто-то из сумчатых, то, возможно, кот или книззл. Я нашёл возле террариума волос книззла. Так мне показалось. Сам Арпад считает, что к нему иногда заходит соседский кот.

— Книззл, говорите? Тогда это проблема. Даже свободно гуляющий кот — проблема, но не наша, это можно будет в полицию сообщить. А вот если кто-то выпускает книззла, это сразу и лишение лицензии на содержание, и титанический штраф. Они любых соразмерных сумчатых или птиц ловят только так, играючи.

— Тадао-сан, а ваши следящие чары не могут точнее определить, кто там шастает?

— Увы, — Урасима развёл руками. — Я примерно знаю размер и вес животного, и что оно наведывалось раза три. Дважды ходило у границ комнаты и один раз сунулось к террариуму, тогда и сработали сигнальные чары. Арпад примчался почти сразу, как он говорит, и никого не видел. То есть животное либо очень быстрое, либо ловко прячется, а возможно — и то, и другое. Может быть, и книззл, я плохо их знаю. В Австралии их почти никто не держит, а за её пределами они не попадали в мою сферу интересов.

— Тогда, может быть, вы знаете другие чары, которые позволят нам увидеть визитёра? — осведомился МакНейр.

— Я-то знаю. Но нам это никак не поможет.

— Почему же?

— Во-первых, это вторжение в частную жизнь, достаточно существенное. Даже если мистер Арпад на это согласится, в чём я не уверен, нам придётся ждать разрешения от службы виз-шерифов. Возможно, и от судьи штата. Я точно не помню, как это сейчас регламентировано. В любом случае это будет долго, потому что местная бюрократия очень ценит свой покой. Во-вторых, те чары, которые знаю я, нельзя снять. Можно либо снести ту часть дома, на которую они наложены, либо убить меня. На оба варианта найдутся серьёзные возражения. Может быть, пани Доновска знает что-то лучшее, но она сейчас инспектирует Тасманию и не будет рада, если мы её побеспокоим по такому маловажному поводу.

— Вот как. Тогда, возможно, у мугги есть какой-то способ решить эту задачу? — спросил МакНейр и сам себе удивился. Ещё месяц назад такая мысль просто не пришла бы ему в голову.

— А может, и есть, — кивнул Урасима. — Но это лучше Этцеля спрашивать. Он следит за вещами такого рода. Сейчас и спрошу, спасибо за идею.

— Спросим, — твёрдо сказал МакНейр. — Я с вами. Мне тоже интересно.

Спать ему расхотелось.

Этцель внимательно выслушал их, склонив голову на бок, покусал губы и сказал:

— Ну… Я, наверное, мог бы заклясть колдокамеру… или придумать, к чему там подключить обычную камеру слежения, компьютер у хозяина дома есть, как вы говорили. А почему вы не хотите просто поймать это животное? Сразу и увидите, кто это.

Урасима и МакНейр переглянулись.

— Спасибо, Этцель, — очень вежливо сказал Урасима, — ты очень нам помог.

— Не за что, — озадаченно пробормотал Этцель, — обращайтесь.

За дверью Урасима шумно выдохнул и сказал:

— А полезно иногда чувствовать себя идиотом. Это… бодрит. Кто будет ставить ловушку, вы или я?

— Давайте я, — предложил МакНейр. — Я давно не практиковался. Мы ориентируемся на размер и вес и хотим поймать живьём, так?

— Всё верно, — подтвердил Урасима, — Я бы хотел посмотреть на ваши приёмы работы, если вы не против. Что вам понадобится?

— Да смотрите, конечно, — махнул рукой МакНейр, — никаких особых секретов у меня нет. А понадобится мне кусок мела. Здесь есть, или по дороге купим?

— Можно же трансфигурировать на месте.

— Нет, надо простой, — возразил МакНейр, — с трансфигурированным не те ощущения.

Урасима связался с Арпадом и договорился о визите, объяснив их идею. Мел они почти случайно купили в садово-цветочном магазине неподалёку от дома Арпада. МакНейр задержался взглядом на продавщице, женщине средних лет, определённо из мугги. Что-то в её облике показалось ему неуловимо знакомым… Нет, он не помнил.

Арпад разрешил им аппарировать прямо к террариуму, если и когда ловушка сработает, и только попросил обязательно его тоже позвать, если кто-то попадётся.

МакНейр начертил три концентрических меловых круга, — наружный касался дверцы террариума, — и стал накладывать чары. Он внезапно почувствовал себя помолодевшим на три десятка лет и во время работы незаметно для себя даже начал тихонько насвистывать.

Затем они отправились выпить кофе, потому что МакНейра начало наконец клонить в сон. Взяли себе по большому капучино в бумажных стаканчиках, но успели сделать лишь несколько глотков. Урасима ощутил срабатывание сигнальных чар, а МакНейр — своей ловушки. Они синхронно встали, бросили недопитые стаканчики в урну, огляделись по сторонам. Урасима широким жестом наложил на них дезиллюминационные чары, и они аппарировали в дом Арпада.

Мистер Арпад уже был в комнате. Они втроём уставились на существо, недружелюбно смотревшее на них из меловых кругов. Это был зверь, и размерами он был существенно крупнее, чем показывал Урасима — не с кота, а скорее со средних размеров собаку.

— Ну, это совершенно точно не книззл, — проговорил МакНейр и вопросительно посмотрел на Урасиму. Тот покачал головой.

— Понятия не имею, что это. Впервые вижу. Так, в любом случае надо забрать нашу добычу в офис. Мистеру Арпаду она вряд ли пригодится.

— Нет, почему же, — с энтузиазмом возразил тот, — я бы может и… оставил, — закончил он, сникнув под их внимательными взглядами. — Хотя у него же шерсть…

Зверь более всего напоминал недоделанную ехидну. Вытянутая морда, но вместо игольчатой шевелюры из грузного грушевидного тела среди жёстких бурых волос торчали отдельные иглы, впрочем, довольно внушительные. Все четыре когтистые лапы были развёрнуты когтями наружу, во вторую балетную позицию. Когда МакНейр шагнул в его сторону, зверь уселся на зад, выставил перед собою когти передних лап и высказал решительное «И-и-и-и!»; звучал он как поросёнок, подхвативший ангину.

— Попробуем усыпить? — спросил Урасима. — Или просто обездвижим?

Он достал палочку.

— Подождите, — отозвался МакНейр и сделал ещё пару шагов вперёд, осторожно протягивая к зверю руку. Тот неожиданно бодро опустился на все четыре… и невозмутимо вышел из меловой ловушки, как будто её и не было.

МакНейр усилием воли не позволил себе удивиться. Он присел на корточки, так что его лицо оказалось почти на одном уровне с мордой зверя. Руку он убирать не стал. Их глаза встретились, и МакНейру показалось, что у блестящих чёрных бусин какое-то очень осмысленное выражение. Зверь неторопливо, даже подчёркнуто медленно приблизился. Шумно обнюхал протянутую ладонь. На кончике длинного рыла приоткрылась щель, чёрный язык щекотно скользнул по пальцам. Зверь снова сел и вытянул вперёд лапы, но уже не отталкивающе, а словно распахнул объятья.

Внутренне замирая и дивясь самому себе, МакНейр подхватил зверя на руки, и тот слегка приобнял его передними лапами, уютно устроил на плече морду. Весу в нём оказалось фунтов шестьдесят. От зверя слабо пахло мускусом и землёй.

— Да он совсем ручной! — восхищённо сказал мистер Арпад. — А ловко вы его, мистер МакНейр. Прекрасная работа. Вот знал я, что вы настоящий профи!

— Мы можем воспользоваться вашим очагом? — осведомился Урасима. — Аппарировать со зверем может быть небезопасно.

— Да, разумеется, прошу вас, — мистер Арпад проводил их во внутренний дворик, не видный с улицы. Оттуда они вернулись в офис.

В общем зале наличествовал спящий в кресле Лиам. При их появлении он моментально проснулся, вскочил на ноги и присвистнул.

— Эт-то у вас что? Понимаю, что работа на дом, но кого именно вы притащили?

— Вообще-то мы надеялись узнать это у тебя, — отозвался Урасима.

— Опа. Ну, впервые вижу. Похоже на ехидну, но это вы и без меня знаете. Какого-то прадедушку ехидны.

— Ты полагаешь, это самец? — спросил МакНейр. — А почему?

— Да я в душе не чаю, кто это, говорю же. Где вы такое нашли?

— Поймали в доме мистера Арпада, — пояснил Урасима. — Возможно, это гость Матильды. Тогда, Ванди, если ты тоже не знаешь, кто это, навести, пожалуйста, деда и узнай у него, когда он найдёт время оказать нам честь визитом. Кроме того, попроси его говорить медленнее или будь нам переводчиком. Я понимаю, когда он говорит на простые темы, да и то, слово через пять. Если же он снизойдёт до английского, моей благодарности не будет границ.

— Пуф. Деда. Угу. Щаз. Только схожу тут неподалёку и сгоняю, — Лиам стремительно вышел из комнаты.

Зверь завозился на руках у МакНейра, и тот осторожно дал ему слезть. Колюче-шерстяной гость неторопливо затрусил по залу вокруг, оглядывая обстановку.

Во дворе послышался шум, как будто сильный порыв ветра, и в коридоре раздались шаги. Вернулся Лиам, вместе с ним пришёл аборигенный старик, одетый в несколько ожерелий и пару браслетов. Он опирался на причудливо извитой посох. Борода у старика была белоснежно-седой, а волосы на голове — скорее серые, и перехвачены красной головной повязкой. Ростом он был чуть выше Урасимы.

При его появлении Урасима выпрямился и отвесил очень низкий, церемонный поклон. МакНейр инстинктивно последовал его примеру. Старик кивнул им.

Зверь вышел из-под стола и уселся перед стариком. Вандималунгу-старший замер на месте, будто окаменел. Затем он произнёс несколько слов на своём языке, довольно медленно и отчётливо. Урасима кивнул и перевёл для МакНейра:

— Досточтимый предок нашего коллеги отказывается говорить по-английски на интересующую нас тему. Он говорит, что этот зверь — Эунабаррубара⁽¹⁾.

— Чего-о-о? — переспросил Лиам и получил посохом по ноге. — Ауч, дед, больно же!

— Лиам, ты всё-таки что-то знаешь? — спросил Урасима.

— Ну… — протянул тот, — название-то мне знакомо. Только они вымерли хренову тучу лет назад. Типа одиннадцать тысяч лет, что-то вроде. Наши помнят, конечно, но всё же.

Старик хмыкнул и что-то насмешливо спросил.

— Досточтимый Вандималунгу осведомился, должен ли он продолжать свой ответ, или мы уже узнали всё, что хотели, — снова перевёл Урасима и, медленно подбирая слова, что-то ответил старику. Тот кивнул и продолжил свой рассказ.

Тут МакНейр впервые увидел, насколько могут округлиться глаза у японца, когда он по-настоящему поражён. Впрочем, Урасима сразу же взял себя в руки и очень, очень тщательно поклонился… зверю. Тот как будто бы даже кивнул в ответ, подошёл к Вандималунге-старшему. Старик подхватил его на руки. Снова послышался шум ветра, но воздух остался неподвижен. Старик и зверь исчезли.

Лиам стоял с приоткрытым ртом.

— Мелкий сдохнет от зависти, — сказал он наконец.

— Что-что? — переспросил МакНейр.

— Этцеля, говорю, надо было позвать. Он будет жалеть, что всё пропустил.

— Отдадим ему воспоминания, — предложил МакНейр, — он ещё и колодофото наделает. А что это вообще было?

— Нас почтил своим явлением Радужный Змей, — немного неестественным голосом отозвался Урасима.

До МакНейра не сразу дошёл смысл сказанного.

— Это вы сейчас серьёзно, да?

Урасима только вздохнул.

— Но этот зверь как-то не похож на змея. Если мне позволительна такая вольность в суждении, — осторожно сказал МакНейр.

— Да ему в принципе пофигу, как выглядеть, — отозвался Лиам. — Старшие говорят, Эунабарри была одним из его любимых обликов. Хотя я, конечно, с бо́льшим интересом взглянул бы на рыжую девчонку. Говорят, так он тоже ходит.

— Но почему вымерший зверь?

— Насколько я могу судить, — подал реплику Урасима, — в Великом Сновидении Радужного Змея всё устроено так, как ему хочется… или нужно. Поэтому он свободен игнорировать тот факт, что кто-то где-то вымер.

— А зачем он приходил? — продолжил расспросы МакНейр, которому захотелось разобраться в произошедшем досконально.

— Полагаю, ему было любопытно посмотреть на Матильду. Таких животных на его земле ещё не было. Ну и, судя по всему, его чем-то заинтересовали вы, Уори-сан.

— Я-то почему? — удивился МакНейр.

Урасима пожал плечами.

— Я — определённо не тот, кто это знает. Извините.

Возвращаться домой МакНейр отчего-то поленился. На втором этаже он уже давно высмотрел себе диванчик по размеру, на котором и проспал, как ему казалось, всего пару часов. Однако на деле день уже клонился к закату, а проснулся он от голода.

МакНейр спустился на первый этаж, в общую кухню, заварил себе чаю, сделал пару сэндвичей с копчёной говядиной, отыскал несколько не совсем засохших бисквитных печений и, нагрузив снедью и чашкой поднос, взошёл на галерею второго этажа. Там было довольно удобное и прочное низкое кресло, а при нём — газетный столик. МакНейр расположился там со всем удобством вполоборота к закату и пригубил чай.

Под столешницей на полке обнаружилась толстая книга в мягком переплёте, название которой его озадачило:

«Телефонный справочник волшебного мира».

Справочник был издан в Калькутте в 2005 году. Он был разбит на разделы по континентам, континенты — по странам. Обе Америки МакНейра не заинтересовали. В Австралии он нашёл телефоны всех подразделений Особого Отдела, большинства чиновников и нескольких хороших знакомых, которые, к его удивлению, успели у него образоваться.

Через приоткрытую дверь ему было видно, как в комнате Урасима что-то сосредоточенно пишет за столом. Вероятно, это был какой-то отчёт. Японец всегда протоколировал все мало-мальски значимые служебные события. Писал он карандашом, а потом, когда и если был вполне доволен результатом, превращал карандашный след в несмываемую тушь.

Внезапно в комнате откуда-то взялся Этцель. Молодой человек несколько раз прошёлся взад-вперёд, а потом остановился у Урасимы за спиной и положил ладони ему на плечи.

Урасима перестал писать.

— Этцель, вы знаете, что такое личные границы? — осведомился он холодно.

— Ммм, что-то об этом слышал, — мурлыкнул тот и положил подбородок Урасиме на макушку.

— Мистер Гриндельвальд, вы сейчас исследуете пределы моего терпения?

Вместо ответа тот скользнул руками вниз и обнял Урасиму сзади.

— Мистер Гриндельвальд, чего вы добиваетесь? — интонации Урасимы стали угрожающими.

— Тадао-сан выглядит таким замороченным в последнее время. Мама говорила, что лучшее лекарство от забот — обнимашки.

— Что навело вас на мысль, будто бы я в этом нуждаюсь? — уже значительно мягче спросил Урасима.

— Все нуждаются в обнимашках время от времени, — убеждённо заявил Этцель, не ослабляя хватку.

Урасима положил карандаш на стол.

— Этцель, — сказал он ровным тоном, — я вырос в стране, где совершенно иная культура, другие обычаи. Другие привычки в отношении тактильного общения, наконец.

— От дурных привычек следует отказываться.

— Этцель. Мне, видите ли, уже пятьдесят три года, как и моим привычкам, и я чувствую себя на каждый из этих годов. Я не намерен что-то менять.

Этцель выпрямился, разжимая объятья, обошёл вокруг стула и сел на край стола, глядя на Урасиму сверху вниз. Урасима подчёркнуто смотрел перед собой, сохраняя лицо бесстрастным. Этцель на миг повернулся в профиль, и МакНейр разглядел у него гримасу, которой не понял. Это было выражение не то разочарованное, не то страдальческое.

— Тадао-сан. Всё как-то к слову не приходилось. Я вижу вас таким, какой вы есть, а не каким отражаетесь в зеркале.

Он что-то негромко прибавил по-японски, стёк со стола и скрылся в двери, которую, как обычно, подставил ему дом.

Урасима медленно снял очки, положил на свои бумаги и с силой провёл ладонями по лицу.

— Что только творится в голове у этого мальчишки? — пробормотал он.

МакНейр сидел, ощущая сильнейшую неловкость. Он не знал, как ему следует понимать увиденное и следует ли вообще. Этцель определённо игнорировал его присутствие, Урасима определённо о нём знал…

Он рассеянно посмотрел на справочник, который, как оказалось, продолжал листать и дошёл уже до Европы. Открыл «Соединённое Королевство», ещё пролистнул и вдруг увидел знакомое имя:

Люциус Абраксас Малфой.

Имя и телефонный номер.

1) Весьма вероятно, это был(а) Zaglossus hacketti

Вернуться к тексту