Огненный цветок (гет)

Мягко сияющий свет, робкий и неловкий, будто не отошедший от долгого ночного сна, постепенно пробивался сквозь предрассветный туман. Поблескивая на разбивающихся о камни струях воды, заигрывая с закрывшимися на ночь цветами, он кокетливо развеивал ночную тишину и мгновенно оживлял долину. Наконец, вовсе осмелев, он добрался до самых макушек сосен и вершин скал и окончательно сбросил с дерева и камня ночную негу. Это Ариэн подняла свою ладью над горизонтом, и в Ривенделле наступил день. Лучик света добрался до небольшой открытой террасы дома Элронда и начал несмело ложиться на ноги неподвижно сидящего волшебника. Трубка его давно догорела, но он, замерший в созерцании торжества рассвета, так и не выпустил ее из правой руки.

Любопытному глазу, волей случая заставшему Гендальфа в таком положении, могло бы и вовсе показаться, что тот спит глубоким спокойным сном, но это было как никогда далеко от истины. За внешним созерцательным спокойствием скрывался ураган тяжелых мыслей, не дававших ему покоя с тех самых пор, как Фродо поведал о странной попутчице, что сопровождала его от Бри. Тогда, пять дней назад, Гендальфом овладела необъяснимая тревога, а присутствие зла стало ощущаться особенно остро. Волшебник чувствовал, что мир, замерший в хрупком балансе, мог в любой момент рухнуть — тому было множество знаков вокруг. От истории, описанной Фродо, так и веяло чужим недобрым замыслом, и он торопился встретить неизвестную у брода, ожидая самого худшего.

Каково же было его удивление, когда, проведя у Бруинена без малого два дня, он увидел среди направлявшихся к воде путников ту самую девчонку, так обеспокоившею его. "Гендальф! Наконец-то!" — радостно вскричала она при виде его фигуры и начала подгонять измотанных дорогой хоббитов. Чумазая, испачканная в грязи и паутине, носившая старые мужские сапоги и потрепанную одежду, она бросилась к нему на встречу так, будто увидела доброго друга. На ее усталом обветренном лице сияла широкая улыбка, а глаза, несмотря на залегшие под ними тени, излучали радость и спокойствие. Уверенно преодолев брод, она подбежала к нему и начала сбивчиво рассказывать что-то про Радагаста и Росгобель, но он остановил ее.

— Как зовут тебя? — задал он ей очевидный вопрос.

— Искорка, — нисколько не смутившись назвалась она. — Мне нужно тебе все рассказать, Гендальф! Это очень важно.

— Хорошо, но сначала мы доберемся до дома Элронда. И надо наконец помочь Арагорну переправить через Бруинен хоббитов, — показал Гендальф на остальных путников, все еще стоящих на противоположном берегу и недовольно смотрящих в их сторону.

Так Гендальф познакомился с Искоркой и теперь пребывал в абсолютном смятении по поводу нее. Ничто в ее облике, ее словах и поступках не вызывало подозрений, она была открыта и приветлива. Но в то же время, что-то настораживало волшебника, мимолетным дуновением ветра проходясь по краю его сознания. И сейчас, наблюдая за пробуждающимся солнцем, он с нетерпением ждал, когда девушка проснется и наконец расскажет все то, что с таким рвением пыталась поведать вчера у брода.

Но Искорка не знала о нетерпении Гендальфа. В этот рассветный час она крепко спала, так, как можно спать только после долгой дороги и неуютных ночевок на холодной земле. Ничто не тревожило ее этой ночью и сон, наконец, приносил отдых и облегчение. Но вот и до ее подушки добрался луч неугомонного солнца. Пробежавшись по волосам и замерев на секунду на скуле он защекотал ее по носу и тронул сомкнутые веки. Она проснулась. Прислушавшись к себе она еще немного полежала с закрытыми глазами, а затем потянула затекшую спину и встала. Этот день настал: наконец, она расскажет все Гендальфу и сбросит тяготившее ее бремя.

* * *

Когда девушка нашла Гендальфа на террасе, ему уже успели принести завтрак, к которому он, впрочем, так и не притронулся. Близость ее появления он распознал издалека — так изменилась общая гармония утра от ее стремительного движения по коридору. Вихрем влетев в высокий проем и взволновав ткань портьеры, она разрушила его уединение еще до того, как издала первый звук.

— Гендальф! Я ищу тебя уже целую вечность! — порывисто проговорила она за спиной волшебника, и тот даже не глядя ей в лицо заметил радостные всполохи в глубине ее глаз. Она обошла его кресло и села напротив, открытым взглядом посмотрев на него.

— Вечность? — удивленно поднял он брови. — Не слишком ли долго выходит для человеческой жизни?

— Иногда одно единственное мгновение растягивается на целую вечность, а для меня здесь минули уже тысячи таких, — неожиданно серьезно ответила она. — У меня очень важный разговор, — продолжила она и к его удивлению достала из-за пазухи листок бумаги. — Рассказ будет долгим.

И она поведала ему свою историю, с каждым словом становившуюся все удивительнее. Чем больше подробностей о прошлом и будущем она рассказывала, тем в более глубокие раздумья погружался Гендальф. Но волновали его не только и не столько события грядущей войны и вероятные варианты грядущего. Нет, все то время, пока она сбивчиво и торопливо пересказывала ему то, что знала, периодически сверяясь со своими записями, он не отрываясь вглядывался в ее лицо. Девушка была очень бойкой и деятельной, это читалось по тому, как она морщила лоб или закусывала губу во время рассказа, по суматошному поерзыванию в кресле и блеску в глазах. Она старалась заставить его поверить себе, но при этом говорила правду и ничего не утаивала. Из ее рассказа он убедился, что она привязалась к этому миру и — кто бы мог подумать! — к Айвендилу. И тем не менее, что-то в ней не давало ему покоя. Закончив слушать всю историю Войны кольца, он закурил трубку.

— Твой рассказ звучит очень правдиво, — сказал Гендальф после первой затяжки. — Мне сложно поверить в это, но если ты действительно описала наше будущее, меня оно радует.

— Да, но многое уже изменилось, Гендальф! Фродо не был ранен у Заверти, назгулов не смыло потоком и они, вероятно, все еще рыщут по тракту.

— Верно. Но и так ты открыла многое, что было скрыто от наших глаз, — он надолго замолчал и взглянул на горизонт. Сегодня был поистине прекрасный осенний день. Лес раскрасился в золото и охру и выглядел торжественно строгим. Ничто не нарушало его царственного покоя, и Гендальфу хотелось бы долго сидеть так и смотреть на него. — Теперь я должен задать тебе главный вопрос, который естественно возникает в свете твоей осведомленности о будущем, — неспеша продолжил Гендальф. — Возьмешь ли ты кольцо, чтобы отнести его в Мордор? — строго проговорил он и перевел взгляд на Искорку.

— Я?! — недоуменно воскликнула она. — Но почему?

— Ты знаешь очень многое и, безусловно, сможешь выбрать правильный путь и избежать опасностей.

Искорка подняла на него растерянный взгляд, который выдавал, что даже в мыслях своих она не рассматривала такой вариант. На лице ее Гендальф уловил целый калейдоскоп эмоций. Растерянность и недоумение, проступившие в первые минуты, сменились испугом, но за ним неожиданно проступило сомнение, заставившее ее замиреть. Сквозь сомнение медленно проявлялись жажда и страсть, наконец, завладевшие всеми ее чертами. Губы поджались, в глубине глаз зажегся огонь, горячий и недобрый. Гендальф уже успел нахмурить брови и собрался начать говорить, как огонь отступил и на лице девушки отразились ужас и страх.

— Нет, Гендальф! — в тот же момент вскрикнула она. — Не давай мне его, не вздумай даже предлагать его мне! — поспешно продолжила она. — Ты знаешь не все.

И рассказ продолжился. Признаться, эта часть истории взволновала его куда больше. Искорка поведала ему и об орках, ищущих огненный цветок в Лихолесье, и о странном, по ее мнению, предположении Радагаста, что огненный цветок — это она, и о подожженной ветке, и о снах. В конце концов, забравшись с ногами на кресло она начала обеспокоенно рассказывать Гендальфу о своей головной боли и ужасном кошмаре, увиденном на одной из стоянок по пути в Ривенделл.

— Это кольцо, Гендальф, я чувствую его! Оно влияет на меня, мне нельзя и близко подходить к нему!

— Кольцо влияет на всех, Искорка, очень мало кому удается не слышать его зова. Не кори себя.

— Но риск огромен. Я знаю слишком многое, врагу не должно быть обо мне известно.

— И не будет, — попытался успокоить ее Гендальф. — Совет уже завтра. В ближайшее время кольцо покинет Ривенделл, а тебя я попрошу приютить Владыку Элронда.

— Но Гендальф, — немного поколебавшись начала она. — Я хотела тебя спросить, не знаешь ли ты, как отправить меня обратно?

— Не я привел тебя сюда, не мне знать обратный путь, — на этих словах она потупила взгляд. — Но надежда есть. Я думаю, мы можем попробовать найти выход, как только устраним угрозу кольца. Но довольно на сегодня серьезных разговоров. Пора бы нам подкрепиться, ты не считаешь? — и тут он улыбнулся и с удовольствием принялся намазывать масло на ароматный хлеб.

* * *

Искорка стояла в светлой комнате, которую ей отвели в доме Элронда, и всматривалась в большое напольное зеркало. Из него ей в ответ смотрела почти незнакомка. Конечно, она знала, что изменилась, но за год, проведенный в Средиземье, это было первое большое и ясное зеркало, попавшееся ей. У Радагаста в хижине, также как и в "Гарцующем пони", были только маленькие тусклые зеркала. И вот теперь отражение показывало ей кого-то жутко похожего на нее, но не ее прежнюю. Волосы сильно отросли и спускались теперь тяжелым полотном ниже лопаток, кожа на лице огрубела и стала темнее, явственней проступили скулы. Брови, казалось, стали еще гуще и выделялись темными мазками. Фигура ее странно смотрелась в простой холщевой одежде. Она постарела? Да, наверное, хотя ни кожа, ни волосы не были тронуты временем, — следы возраста выдавали глаза. Когда ее глаза стали такими?

Она в задумчивости отвернулась от зеркала и стала дальше собираться к вечернему пиру. Ее сменная одежда, конечно, не подходила для праздников, но, по крайне мере, была сухой и чистой. Хуже было с обувью: сапоги так и не просохли до конца и в мокром было неуютно. Закончив собираться, она затянула пряжку ремня и отправилась в сад, где они условились встретиться с хоббитами. С дозволения Гендальфа и получив клятвенное обещание держать язык за зубами, она рассказала им и Арагорну правду о себе, не открывая ничего из вероятных событий будущего. Ожидаемо, после такой новости ей пришлось провести с хоббитами весь оставшийся день, удовлетворяя их любопытство.

— Чем ты занималась там, в своем мире? — взволнованно спрашивал ее Пиппин.

— Хм, как бы тебе это объяснить... Пожалуй, я рассказывала истории, — наконец подобрала она слова. — Истории о прошлом моего мира.

— Ничего себе! — восторженно отозвался Сэм. — А можно нам тоже послушать какую-нибудь историю?

— Хорошо, Сэм, но как-нибудь в другой раз. У нас осталось мало времени до вечернего пира, а ты, верно, не хотел бы пропустить встречу с таким количеством эльфов.

Искорка конечно знала, что Сэму не терпелось посмотреть на эльфов, он только и мог, что строить различные предположения о них. Какие песни они споют? Во что будут одеты? Станут ли танцевать? Она добродушно потешалась над его нетерпением. Чего ожидала она сама от встречи со старшими детьми Илуватара? Пока что единственным знакомым ей эльфом был Глорфиндель, но их встреча была короткой и по ней нельзя ничего было сказать наверняка. Пожалуй, она — пускай и не так восторженно, как Сэм — ждала этого вечера. И теперь, проходя в сопровождении хоббитов через сад в сторону торжественных залов Последнего Домашнего Приюта, испытывала волнение и трепет.

В трапезном зале их у самого входа встретил Гендальф. И тут им пришлось разделиться — Фродо прошел с Гендальфом к главному столу, а Искорка с остальными хоббитами отправилась за один из боковых. В зале стоял гул от десятков голосов. Сэм только успевал крутить головой, удивляясь множеству окружавших его эльфов, а когда места за их столом заняли одетые в светлые одежды девы, он, кажется, и вовсе перестал дышать. Искорка тепло улыбнулась его смущению и решила попробовать сгладить неловкость.

— Mae govannen, — поприветствовала она их. — Позвольте в этот светлый час представиться вам и назвать моих спутников, — и Искорка по очереди представила каждого из хоббитов и назвалась сама.

— Mae govannen, — откликнулась на приветствие темноволосая девушка в голубом. — Мы рады приветствовать гостей Владыки в Последнем Домашнем Приюте. Мое имя Нинуиэль, а это моя сестра Миримэ, — показала она на свою соседку и улыбнулась одними губами.

— Откуда вы прибыли в Ривенделл? — поддержала беседу Миримэ.

И Искорка стала с удовольствием наблюдать за тем, как оживились хоббиты. Говорить о Шире они могли бесконечно и удавались им эти разговоры лучше прочих. Даже застенчивый Сэм не смог сдержаться и начал рассказывать о прекраснейших садах Шира и своей особой гордости — морозостойких розовых кустах, которые он высадил на лужайке старого дома мастера Бильбо. При упоминании имени Бильбо их собеседницы, слушавшие хоббитов до этого несколько отстраненно, оживились и принялись хвалить его стихи и баллады.

— Мы любим слушать его вечерами в большом зале, — поделилась Нинуиэль. — Интересно, что он приготовил на сегодня?

Слушая как хоббиты на перебой начали расспрашивать девушек о Бильбо, Искорка углубилась в свою трапезу и вдруг почувствовала себя неуютно. Понаблюдав за своими ощущениями, она уловила чей-то внимательный взгляд. С удивлением осмотрев зал, она поняла, что на нее смотрел сам Владыка Элронд. Он сидел во главе большого стола, за которым Фродо что-то увлеченно рассказывал одному из гномов. Искорка поймала его взгляд и робко улыбнулась, после чего тот перестал смотреть на нее и вернулся к беседе.

— Какие из баллад ваши самые любимые? — спросила она у Нинуиэль и Миримэ первое, что пришло в голову.

— Нинуиэль любит балладу о Берене и Лютиэнь, а мне больше по нраву сказания о Гондолине, — отозвалась Миримэ. — Я часто пою их за работой.

— Неужели эльфы работают? — очень бестактно спросил Пиппин.

— Мы вышивальщицы при леди Арвен и это большая честь, — продолжила Миримэ.

Но тут их разговор прервался, поскольку Элронд поднялся со своего места и вместе с Арвен направился в другой зал. Время трапезы закончилось, и теперь им представится возможность самим услышать эльфийское пение и поприветствовать, наконец, Бильбо. Проходя по большому залу, в котором разливалась мелодичная трель арфы, Искорка украдкой рассматривала обитателей Ривенделла. Эльфы, одетые в легкие летящие одежды, сплошь с темными косами, стройные и гибкие как молодая лоза, пели и танцевали под ангельски прекрасную музыку. В их движениях и голосах сплетались скорость и покой, быстрота и размеренность. Каждый из них представлял удивительный сплав несочетаемого: юности и мудрости, беспечености и серьезности, горячности и строгости. Они казались непосредственными, словно дети, но через мгновение уже застывали во взрослой степенности. Было в них что-то потустороннее, так показалось Искорке.

Затерявшись в толпе, она не заметила, как лишилась компании хоббитов и теперь силилась отыскать хоть кого-нибудь знакомого. Нашелся Арагорн, но он, конечно, рад был увидеть Арвен, и Искорка не посмела к нему подойти. Бильбо был центром внимания собравшихся и рядом с ним обнаружился Мерри. После еще одного круга по залу она заметила уснувшего в углу Сэма, рядом с которым также клевал носом Фродо. В конце концов она решила присоединиться к публике, слушавшей Бильбо, и продолжить наблюдать за эльфами. Старый хоббит затянул очень красивую песнь, которую с удовольствием слушали окружившие его эльфы. Искорке было тепло смотреть, как он кокетничает с собравшимися, пытаясь заставить их угадать, какая часть сочинения его, а какая — Арагорна.

— Сложно установить разницу между двумя смертными, — отзывался на показное недовольство Бильбо Линдир. — Смертные нам не интересны, у нас полно своих дел, — продолжил он объяснять хоббиту, почему не может отличить часть, написанную Арагорном, и Искорке вдруг стало горько от этих слов.

В кругу эльфов неожиданно стало не по себе и она решила не дослушивать этот разговор и отправиться поискать еще кого-нибудь из знакомых. Пиппина нигде не было видно, а Сэм и Фродо так и спали в углу зала, утомленные эльфийским весельем. Время здесь и правда будто текло медленнее, неудивительно, что переполненные впечатлениями хоббиты уснули. Наконец, она заметила своих соседок по столу, стоявших к ней спиной возле высокого оконного проема, и отправилась к ним. Подойдя чуть ближе она стала невольной слушательницей их разговора.

— Все же эти хоббиты очень смешные создания, — весело звучал голос Миримэ. — На них нет и отпечатка величия Эру.

— Но за ними интересно наблюдать, — ответила Нинуиэль. — Хотя и сложно представить, как такой короткий век может быть осмысленным. И как жаль беднягу Бильбо! Эта старость, что приходит к смертным, так ужасна.

Услышав это, Искорка поспешила развернуться и пойти в противоположном направлении. С ее глаз будто спала пелена. Восторг и восхищение, которые она испытывала при взгляде на эльфов, теперь сменились досадой и злостью. Им нет дела до смертных. Их очень мало волнует, что станет с лесами и реками Средиземья. Они будут порхать, как райские птицы, и всегда смогут укрыться за морем, окутанные любовью и заботой Валар. Она с горечью оглядела зал и ей расхотелось наблюдать за их весельем. Выйдя через широкий проход она спустилась в сад.

Блуждая между кустов и плодовых деревьев Искорка вышла к небольшому помосту, с которого открывался вид на водопад. Этот край был поистине прекрасен. Шумные воды Бруинена завораживали своей силой, пробивающей дорогу через скалы и перемалывающей большие камни в мелкую гальку. В каждом камне и каждой травинке чувствовалась великая и кипучая жизнь. Неужели зов моря так силен, что эльфы готовы покинуть этот удивительный край? Допустить его забвение? Ей вспомнился Росгобель и окружавший его лес. Даже в нем, погрязшем в паутине и увядающем под тенью, чувствовалась красота и сила. Она предпочла бы вернуться туда, вместо того, чтобы оставаться здесь, в Имладрисе, как предлагал Гендальф. Искорка усмехнулась. Если останется здесь, то станет для таких как Нинуиэль и Миримэ очередной потехой, подобно старому Бильбо. За этими невеселыми думами она не услышала шагов у себя за спиной и потому вдрогнула, когда совсем близко раздался мягкий голос.

— Не печалься, Тинвэ, они не хотели никого обидеть, — Искорка обернулась и увидела перед собой Арвен. От ее красоты перехватило дыхание, так сияли в свете Луны ее черты.

— Почему вы называете меня Тинвэ? — сбросив с себя оцепенение, спросила она.

— Потому что так тебя зовут на нашем языке. Ты же знаешь синдарин.

— Я не в обиде на них, — продолжила разговор на всеобщем Искорка. — Негоже обижаться на слова, не предназначавшиеся для твоих ушей.

Арвен улыбнулась.

— Нинуиэль и Миримэ талантливые вышивальщицы. Они юны, красивы и беспечны, живут мечтами о прекрасном крае, в котором найдут свое счастье, — продолжила Арвен. — Они ничего не знают об истинном величии Бильбо.

— Конечно, — поспешила ответить Искорка и снова устремила свой взор к водопаду. Короткий разговор с Арвен на этом закончился и она осталась одна со своими тягостными мыслями.

* * *

— Я же сказала, что не пойду с вами, — с раздражением ответила Искорка на стук в свою дверь. Мерри и Пиппин, как и она не попавшие на совет у Элронда, с самого утра пытались вытащить ее из комнаты. Но вчерашняя меланхолия никуда не делась, и настроения веселиться, пускай и в дивно красивом месте, у Искорки не было. Стук повторился, и она все же встала с кресла и отправилась к двери, чтобы хоббиты по одному ее лицу смогли понять категоричность отказа. Открыв дверь в боевом настроении, она растерялась, не обнаружив за ней Мерри и Пипа. На пороге стояла спокойная эллет с подносом в руках.

— Госпожа Тинвэ, — обратилась она к Искорке и это нелепое сочетание слов вогнало ту в еще больший ступор, — я принесла вам немного свежих фруктов к завтраку.

И тут Искорке не осталось ничего другого, как посторониться и пропустить девушку в комнату.

— Спасибо, но вдряд ли ко мне уместно обращаться "госпожа". Не могу похвастаться знатностью происхождения.

— Как и другие, вы почетная гостья в доме Владыки, — поставив поднос на стол отозвалась эллет.

— Но я точно не настолько важная персона, чтобы приносить мне еду в комнату.

— Леди Арвен отметила, что вы не спустились сегодня к завтраку, и велела позаботиться о вас.

— О... Прошу передать мою благодарность милейшей леди Арвен, — в конец растерявшись продолжила Искорка. — И вам большое спасибо.

Эллет вежливо склонила голову на прощание и Искорка повторила ее жест.

— Госпожа Тинвэ, — усмехнулась она сама себе, когда осталась одна, — еще чего не хватало.

Но внезапная забота Арвен была приятна и заставила ее устыдиться своих вчерашних мыслей. Искорка надкусила сочную грушу и закрыла глаза от удовольствия. Все же пропустить завтрак было опрометчивым решением, совет никак не кончался, а до его завершения на обед можно было не рассчитывать. Расположившись у окна, она принялась наблюдать за происходившим в саду. Изредка покой тенистых аллей тревожило движение птиц или ветра, и Искорка удивлялась, насколько неспешно проходит здесь время. Медитаивная тишина и наступившая сытость разморили ее, и она погрузилась в сон.

Проснулась Искорка, когда солнце уже перевалило за полдень. Совет наверняка закончился, а она так и не узнала, как все прошло. Спеша найти Гендальфа, она направилась в сторону зала, где сегодня накрывали обед, и, уже проходя в дверь, нос к носу столкнулась с хмурым мужчиной.

— Вы?! — вырвался у нее удивленный возглас, как только она опознала в нем того самого человека из Бри, для которого переписывала книгу. Он выглядел не так представительно, как при их первой встрече: под легким доспехом с древом Гондора виднелась несвежая рубаха, а на лице явственно проступала усталость. Поняв, что ее приветствие прозвучало не очень учтиво, Искорка поспешила исправиться: — Добрый день!

Впрочем, мужчина выглядел не менее удивленным.

— Добрый, — откликнулся он, осмотрев ее с головы до ног. — Поистине, дом Владыки Элронда полон сюрпризов. Не ожидал, что еще когда-нибудь встречу вас.

— Взаимно, — только и ответила Искорка, проходя мимо него в зал и направившись напрямик к Гендальфу. Ей не терпелось расспросить того о совете и тратить время на размышления о старом знакомом из Бри не хотелось. — Как прошел совет? — спросила она волшебника, едва поравнявшись с ним.

— Предсказуемо, — многозначительно улыбнулся он ей. Значит, никаких сюрпризов не было — сделала для себя вывод Искорка. — Хранителем останется Фродо, — будто в подтверждение ее мыслей продолжил Гендальф, — в ближайшее время Владыка Элронд выберет ему спутников. Я поговорю с ним на счет Боромира.

— Хорошо, — откликнулась Искорка. Все шло по плану. — Кстати, кто этот человек, с которым я столкнулась в дверях? — спросила она волшебника.

— Ты разве не узнала его? Это же он и есть, Боромир.

— Боромир?! — брови удивленно поползли вверх по ее лицу. Она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на него, но тот уже покинул трапезную. — Я уже встречалась с ним, — поспешила пояснить она Гендальфу, — в Бри, год назад. Подумать только! Почему он не остаётся на трапезу?

— Устал после долгой дороги. По крайней мере, такую причину назвал сам.

В зале появился Владыка Элронд и после этого присутствовавших пригласили к столу. В отличие от предыдущего вечера, когда на ужин собрались, кажется, все обитатели Последнего Домашнего Приюта, сегодня собравшихся было куда меньше, все разместились за одним единственным длинным столом. Искорку Гендальф усадил рядом с собой. Напротив них расположились задумчивый Фродо и радостно ожидающий обеда Бильбо. Подали горячее. Искорка украдкой рассматривала сидящих. Арагорн тихо и серьезно переговаривался с похожими как две капли воды эльфами — близнецами Элладаном и Элрохиром. Арвен сидела рядом с отцом в глубокой задумчивости и, кажется, вовсе не притронулась к еде. Чуть поодаль от Искорки и Гендальфа сидели трое гномов, в самом молодом из которых она опознала Гимли. У Гимли была окладистая рыжая борода, ухоженная и очень аккуратная. Лицо его было широким и гладким и, несмотря на бороду, выдавало в нем юность. Двое его спутников были куда старше, но распознать среди них Глоина Искорка не смогла. Гномы, невысокие и коренастые, с длинными бородами и куститстыми бровями, смотрелись странно среди окружавших их эльфов, которые на контрасте выглядели еще более гибкими и тонкими. Помимо эльфов Ривенделла — темноволосых, одетых в просторные светлые одежды из переливающихся мягких тканей, за столом, почти напротив гномов, сидели двое, в которых Искорка тотчас опознала гостей из Лихолесья. Светловолосые, они были одеты в походные костюмы зелено-коричневых оттенков и сосредоточенно слушали громкий разговор гномов.

— Кто из этих двоих Леголас? — очень тихо спросила Искорка Гендальфа.

— Ближний к нам, — ответил он и Искорка внимательнее вгляделась в черты эльфа. Тот сидел очень прямо. Несмотря на то, что идеальное лицо его казалось расслабленным, ледяные глаза выдавали напряжение. Искорка прислушалась к речам гномов. Они вспоминали события битвы Пяти воинств.

— Нет веры словам эльфов, — говорил Гимли глубоким басом, — мы научены горьким опытом Трора. Они не чтут никаких союзов, — спутник Леголаса в этот момент очень порывисто вдохнул и поджал губы. Гимли же, будто и не замечая внимания лихолесцев, продолжал расписывать доблесть гномов Эребора.

— Не ожидала, что они так похожи, — шепнула Искорка Гендальфу, наблюдая за речью гнома.

— Кто? — переспросил он.

— Гимли и Леголас. Неудивительно, что они станут хорошими друзьями.

Гендальф скептически осмотрел ее.

— И чем же они по-твоему похожи?

— Горячностью, нетерпеливостью, вспыльчивостью, — начала перечислять она.

— Сын Трандуила абсолютно невозмутим, — парировал Гендальф, на что Искорка хмыкнула и хитро улыбнулась. Она смотрела на Леголаса не отрываясь и уже видела, как побелели костяшки на его руке, сжавшей вилку, и какой упрямой стала линия тонких губ.

— Через три... Два... Один... — и тут Леголас взорвался. Он со звоном положил вилку на тарелку и тихо, но резко сказал что-то гномам, и они мгновенно замолчали. Лицо Гимли стало красным, а брови сошлись на переносице. Он хотел что-то сказать, но другой гном — наверное, Глоин — его остановил. Искорка победоносно посмотрела на Гендальфа, а тот поднял брови в удивлении.

— Ну надо же, — на грани слышимости проговорил он. — Нас ждет много сюрпризов.

Кажется, более никто из собравшихся не заметил этой короткой перепалки между Леголасом и Гимли и остаток обеда прошел спокойно и размеренно. Искорка продолжала тихо переговариваться с Гендальфом, и настроение ее с каждой минутой улучшалось. Компания волшебника была необъяснимо приятна, он внушал ей уверенность и спокойствие и одним своим видом прогонял все невеселые мысли. К концу обеда она настолько приободрилась, что согласилась на уговоры хоббитов отправиться вечером в дальний угол сада на открытую площадку, где эльфы ловят лунный свет. В конце концов, хоббиты скоро покинут Ривенделл вместе с братством, и как знать, увидится ли Искорка с ними вновь.

* * *

Ожидание решения Элронда, как Гендальф и предполагал, не растянулось на долго. Предсказания о будущем, которые передал ему волшебник еще до совета, должны были рассеять последние сомнения о составе хранителей и ускорить подготовку к походу. Сейчас Гендальф шел длинным коридором к кабинету, в который его пригласил Элронд, и обдумывал, кого можно предложить на замену Боромиру. Элронда он застал за изучением карты Эриадора и с выражением глубокой задумчивости на лице.

— Я знаю, ты считаешь участие всех четырех хоббитов в этом походе хорошей идеей, но я все еще сомневаюсь на счет младшего из них, — начал Элронд разговор.

— Решение остается за вами, Владыка, но я не вижу причин отказывать Пиппину в участии только из-за его юности, — отозвался Гендальф. — Меня больше волнует предполагаемое участие сына наместника Гондора. Зная, что он не устоит перед искушением кольца, разумно ли отправлять его в поход? Боромир доблестный воин, благороднейший из людей, но он слишком озабочен спасением Гондора и не видит за ним общей цели.

Элронд облокотился на подлокотники своего кресла и сложил пальцы домиком. Пару минут он молчал, обдумывая слова волшебника, и наконец отозвался.

— Хорошо, Гендальф, значит решено: Боромир не пойдет с Хранителем, а отправится обратно в Гондор. Выходит, в вашем отряде не хватает еще одного члена.

— Да, Владыка, и я надеюсь, что Вы выберете искуснейшего из своих воинов нам в помощь. Возможно, сам Глорфиндель окажет нам честь?

— Глорфиндель? Нет, Гендальф, я думал вы заберете с собой Тинвэ.

— Тинвэ? — удивленно уставился Гендальф на Элронда. — Я надеялся вы спрячете девочку, Владыка. За ней ведется охота, вам ли этого не понимать?

— Оставить ее в Последнем Домашнем Приюте? Нет, и не проси, об этом не может быть никакой речи. Я не оставлю ее здесь. Она покинет Имладрис, с вами или без, — отчеканил Элронд. — Она искажена, Гендальф, в ней живет тьма, ты сам это видишь.

— Я вижу огонь, Элронд, — возразил Гендальф.

— И ты знаешь, чья это сила. Она здесь по воле самого Мелькора, неужели ты думаешь, что я допущу такую опасность в последнем пристанище эльфов?

— Но в ней есть и свет! Чистый и сострадательный, она искажена не более, чем всё в Арде.

Элронд стиснул зубы и исподлобья взглянул на Гендальфа. Упрямые глаза его прожигали волшебника насквозь.

— Твоя вера в смертных, дорогой друг, поистине безгранична. Но я видел их слабость и знаю, как переменчивы их сердца. Смертные не ведают мудрости, не видят хрупкости этого мира и не способны жертвовать своими страстями. Ошибка одного — великого! — смертного стоила нам всего. И ты продолжаешь верить в них? Веришь в эту девчонку, вспылчивую и нетерпеливую, не прожившую и полстолетия? Не прошедшую ни одной битвы? Не смиренную горечью потери? Она не выдержит ни одного удара Саурона, не устоит перед искушением тьмы, которая живет в ней, — он сделал паузу, встал и подошел к окну. Устремив взгляд вдаль, на прекрасные водопады своего края, он продолжил: — Во многом поэтому я хотел бы, чтобы она шла с вами и была под контролем, под твоим контролем, Гендальф. Если Саурон начнет искушать ее ты единственный будешь способен понять это и предотвратить.

Гендальф молчал.

— Хорошо, Владыка, — наконец заговорил он. — Если таково твое решение, я его исполню.

— Не думай, что мне не жаль девочку, — повернулся к нему лицом Элронд. — Я хотел бы избавить ее от этого бремени, но тут нет моей власти. При других обстоятельствах она была бы желанной гостьей в Имладрисе. Но сейчас я не могу так рисковать.

Но Гендальф ничего не ответил. Он вежливо поклонился Элронду и вышел из залы.

* * *

Искорка торопилась на открытую террасу в западной части дома Элронда, куда ее попросил после завтрака прийти Гендальф. Он собирался обсудить план грядущего похода, наверное, хотел, чтобы Искорка сама рассказала хранителям то, что знала. Значит, они скоро отправятся в путь и она останется в Ривенделле только в обществе малознакомых эльфов. Эта мысль наводила грусть.

— Искорка, — поприветствовал ее Гендальф. — Проходи, мы тебя заждались. Теперь все в сборе и мы можем открыто поговорить о походе.

Искорка осмотрела присутствовавших на террасе и обрадовалась, не обнаружив среди братства Боромира. Пока Гендальф продолжал говорить об их планах, она искала глазами новое лицо, но не находила. Пересчитав собравшихся, она поняла, что их всего восемь.

— Постой Гендальф, — прервала она волшебника, — но вас только восемь. Я думала, Владыка Элронд захочет выбрать девятерых, по количеству Черных Всадников.

— Нет, Искорка, ты ошиблась, — начал отвечать Гендальф. — Нас девять. Ты отправишься с нами, так решил Элронд.