Однажды в Сан-Франциско (гет)

Драко велел принести всем чаю с закусками в гостиную, а сам тем временем закрылся в своем кабинете, пытаясь переварить недавно услышанное. Гермиона в смертельном сне! Во сне, блять! Кого винить и что делать? Нет, что делать — понятно. Но вот как это сделать? Как, мать вашу?! Огромная куча мыслей с высокой скоростью пролетали в его голове.

И тут в дверь настойчиво постучали. Драко раздраженно зарычал. Неужели все эти идиоты не могут оставить его в покое хотя бы ненадолго?

— Драко, это я! — послышалось за дверью.

— Входи, — раздраженно ответил Драко, взмахивая палочкой и отменяя запирающие чары.

Блейз вошел.

— Ты как?

— А сам как думаешь?

— Драко, — быстро заговорил Забини, — пока ты не принял окончательное решение…

— Нет, Блейз! Даже не начинай! — оборвал его Малфой.

— Да твою ж мать, Драко! — почти закричал Блейз. — Ты не можешь этого сделать! Я знаю, — тут же сказал Блейз, узрев, как исказилось от гнева лицо его друга. — Я знаю, что ты хочешь вернуть жену, но тебе нельзя во все это ввязываться. Ты сам знаешь — шанс на успех невелик, и если вы оба погибните в этом сне, то… — Блейз снова услышал раздраженное рычание друга. — Ваш сын… он останется сиротой как Поттер.

Последняя реплика Блейза повисла в воздухе, разорвав собой невидимую бомбу и больно ударив Драко. Все погрузилось в молчание. Малфой уперся обеими руками о стол, склонив голову и словно мучительно что-то обдумывая. Блейз стоял рядом с входной дверью, натянутый, будто стрела.

Было неясно, сколько продолжалось это молчание.

— Я вернусь... — прохрипел Драко.

— Это неизвестно, — заспорил Блейз. — Дружище, я понимаю — это сложный выбор, и я знаю, какими отношениями ты связан с Гермионой, но… поверь, именно сейчас нужно отступить.

— Нет! — запальчиво оборвал его Драко, повышая голос. — Я не потеряю ее!

— Драко, черт тебя дери, ты что, не понимаешь, что если ты не вернешься, твой сын останется один! Утрата супруги — это страшно, и я очень сочувствую Гермионе; но чем станет потеря для вашего сына обоих родителей? Прости, но, возможно, сейчас ты должен действовать в интересах своего ребенка.

— Я вытащу ее, у меня получится, — упрямо заявил Драко.

— Малфой, из всех, кто пытался провернуть подобное, только у одного получилось. У тебя есть сын, и он вырастит сиротой, если ничего не получится, и ты скопытишься в этом ее сне.

— Я пойду, Блейз.

— Потому что потом тебя будет мучить чувство вины?

— Нет, не поэтому. Совсем не поэтому. С чувством вины можно справиться, но… — Драко хотел сказать еще кое-что, но не смог и вместо того произнес лишь: — Я должен пойти туда и вытащить ее.

— Но…

Блейз уже не знал, какой аргумент еще привести. Сейчас перед собой он видел сумасшедшего, который готов совершить самоубийство.

— Я вернусь, — тихо сказал Драко. — Но если нет, — он проглотил неприятный ком внутри, — позаботься о нем. Скажи, что…

При этих словах, Блейзу захотелось ударить друга.

— Ты псих!

— Блейз, это мое решение! — в ответ закричал Малфой.

— Почему? — в отчаянии спросил Забини.

— Потому что! Ясно тебе?! Потому что! — в ярости выпалил Драко.

— Ладно, мне тебя не переубедить, верно?

— Только заметил? — саркастично переспросил тот, успокаиваясь. — А я уже хотел пари заключать, как скоро ты поймешь, что переубеждать меня — безнадежное дело.

Блейз ухмыльнулся против воли.

— Но ты ведь понимаешь, что твой сын поймет тебя, если… — Забини пытался ухватиться за любую соломинку.

— Блейз, я решился идти в сон не поэтому! — устало взвыл Драко. — Не потому, что оставь я все как есть, мне потом будет не посмотреть в глаза своему сыну. Блять, не поэтому! Ты не поймешь почему! И все вы ни хрена не понимаете!

— Ты точно псих, — подавлено выдавил Блейз, осознавая, что переубедить Драко у него не вышло.

— Да, возможно.

— Знаешь, все же подумай еще, — предложил он, не испытывая и малейшей надежды, что будет услышан.

Драко рассеянно кивнул, отходя от стола и начиная мерить шагами пространство кабинета, который был обустроен в темно-коричневых и охровых тонах. Он был обставлен массивной мебелью из орехового дерева и дорогой кожи. Вся обстановка могла бы смотреться безвкусной и вычурной, если бы не дышала изяществом и безукоризненным вкусом. В кабинете не было цветов; почти все, за исключением одной фотографии, было настроено исключительно на деловой лад.

— Черт, Малфой, это самое безумное, что ты делал в своей жизни! — выдохнул Забини, берясь за ручку двери.

Драко ответил ему знакомой ухмылкой, и Блейз вышел из помещения.

«Конечно, блять! — подумал про себя Малфой, когда остался один. — А то я не в курсе, что все это — сумасшествие чистой воды. Я-то наивный полагал, что ничего безумнее, чем то, что было со мной на шестом и седьмом курсах проклятого Хогвартса, — в принципе быть не может. Починка ебанного Исчезающего шкафа, попытка убить бородатого интригана и обман Темного Лорда. Ага — не может! Как же!»

Погрузившись в свои мысли и проведя какое-то время в одиночестве, Драко сделал то, что хотел с того самого времени, как покинул всех своих посетителей в гостиной. Войдя в комнату, где лежала его жена, спавшая беспробудным сном, Драко опустился на колени перед спящей Гермионой. Он смотрел на ее спокойное, расслабленное лицо. Обреченно взяв ее руку в свою, он нежно прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони.

— На случай, если у меня не будет больше возможности сказать тебе, Грейнджер… — проговорил он, игнорируя комок в горле. — Помнишь день нашей свадьбы? Я сказал тебе тогда, что если с тобой что-то случится, я пойду куда угодно и сделаю что угодно, лишь бы спасти тебя. Тогда это звучало, как очередная пафосная слащавая хрень, которою люди из раза в раз повторяют на свадьбах. И ты улыбнулась, думая, что эти слова от моего романтическое настроения; но вся правда в том, что я в тот миг был абсолютно серьезен. Я знал, что если в нашем неспокойном мире с тобой что-то случится, я сделаю все, лишь бы спасти тебя. Я знаю, что… Блейз прав. Если я погибну вместе с тобой в этом сраном сне, наш ребенок останется один. И я… — он сделал глубокий вздох, дабы успокоить подступившие чувства. — Я не хочу, чтобы все закончилось именно так, но я все равно иду спасать тебя. Я не могу иначе. И я не собираюсь просить прощения за свой выбор сейчас. И не стану его просить тогда, когда ты вернешься в мир живых вместе со мной.

* * *

Все собрались в той же гостиной. Мей открыла какую-то тетрадь, деловито посматривая в нее и перелистывая страницы, Драко велел принести большую грифельную доску и мел, а Ли деловито молчал.

— Итак, — начал Ли, устремляя свой взгляд на три пары напряженных глаз, — мы с Мей собрали кое-какие сведения о том, как работает Энигма и сейчас поделимся ими с вами. И сразу начну с хорошего: хоть сон и дает жертве иллюзию идеальной жизни, но он несовершенен. А это означает, — стал пояснять он, поймав сразу несколько вопросительных взглядов, — что иллюзия дает осечку. Человек, у которого получилось одолеть Энигму и выбраться живым, рассказал нам, что несовершенством сна его близкого было отсутствие некоторых других близких, что несколько ослабило путы, удерживающие жертву.

— Значит, жизнь не такая уж идеальная? — спросил Драко.

— В каком-то смысле, — уклончиво ответила Мей. — Мы уже говорили о то, что сон будет всеми силами держать вашу жену, чтобы потом съесть ее. А до поры до времени у нее будут все и вся. Все то, о чем она могла мечтать. Но если повезет, во всем этом идеальном ложном бытии не будет кого-то или чего-то важного для нее. И это дает нам дополнительные шансы. И, кстати, когда погрузитесь в сон, не вздумайте просить помощи у местных. И вообще, не контактируйте с ними без крайней нужды. Все «люди» в ее сне — это части этого сна. Они будут стараться убить вас или как-то иначе вывести из игры. Будьте осторожны.

Она замолчала на несколько секунд. Затем, порывшись в своей сумке, выудила оттуда два пистолета.

— Откуда это у вас?! — пораженно вскричал Гарри, как только оружие оказалось на столе.

— Не важно, — ответила Мей. — Вполне возможно, это ему пригодится. Ты знаешь, что это? — спросила она Драко.

— Да. Магловское оружие, — коротко ответил тот.

— Это называется пистолет, — важно ответила Мей. — Это — пистолеты системы глок, модель девятнадцать-одиннадцать. На данный момент — самое эффективное короткоствольное огнестрельное оружие.

— Вы знаете разницу между магловским огнестрелом и Убивающими заклятиями в нашем мире?

— Да, — односложно ответил Драко.

— Чудно, — одобрила Мей. — Умеете обращаться?

Драко покачал головой.

— Не беда, я научу. Вам доводилось когда-нибудь убивать?

— Нет, никогда.

— Ясно. Но если вдруг придется защищать себя в мире ее сна, то помните: все эти «люди» — не живые. Это лишь…

— Проекции? — предложил Гарри.

— Да, можно и так сказать, — согласилась Мей. — В общем, вы не должны думать, что стреляете по настоящим людям. Но их можно убить из этого, — она кивнула на оружие. — И они могут убить вас.

— Как вы их через границу провезли? — спросил Драко.

Гарри, Мей и Ли внимательно посмотрели на него.

— Да, — спокойно ответил Малфой, — я в курсе, что такие штуки непросто переправить из одной страны в другую. Нужно разрешение.

— Это не важно, — ровно ответила Мей.

— Не важно? — сверкнув глазами, спросил Драко.

— Не важно, — холодно подтвердила она. — Давайте оставим законность наших методов на другой раз, а сейчас подумаем, как нам вытащить вашу жену.

Малфой слегка приподнял уголок губ, затем кивнул, а Мей продолжила:

— Как мы уже говорили, чтобы спасти ее, необходимо уговорить уйти с вами, притом, что, скорее всего, вы будите совершенно чужим и незнакомым для нее человеком. Так было в первый раз, — пояснила она в ответ на вопросительно поднятые брови Блейза. — Здесь вам поможет то, насколько хорошо вы знаете свою жену и… — Мей замолчала.

Пауза уже начала казаться странной, но тут Ли пришел на помощь и продолжил за сестру:

— Вы ведь помните, что вам нужно убедить ее покинуть то место, в котором она якобы живет. В прошлый раз проводнику удалось убедить жертву уйти с ним, посеяв в его голове сомнения относительно реальности происходящего.

— А так можно? Подталкивать жертву к нужному умозаключению? — спросил Драко.

— Да, так можно. Нельзя сообщать жертве напрямую, что она находится в иллюзорном сне. Но делать все, чтобы она сама пришла к такому выводу — можно.

— Но откуда вы знаете как можно, а как нельзя? — спросил Гарри.

— На самом деле мы не знаем, — ответил Ли. — Но в случае, когда у проводника все получилось, он не сообщал ничего жертве напрямую. Возможно, другие проводники, которые погибли в сонной иллюзии, как раз и допустили подобную ошибку, сразу выложив жертве все напрямую. К сожалению, узнать наверняка нет никакой возможности, потому что следить за тем, что происходит во сне, мы не можем.

— А я могу просто сказать, что ей нужно уйти со мной, не уточняя, что она находится во сне? — задал вопрос Драко.

— Да, так тоже можно, — ответила Мей. — Но вы ведь понимаете, что она послушает вас в только том случае, если вы установите с ней доверительные отношения. И времени у вас не так чтобы очень много. В прошлый раз проводник говорил, что времени в иллюзии у него было ровно на месяц. Но как будет в этот раз — неизвестно. И, как мы уже говорили ранее, когда вы окажитесь в Энигме, она это почувствует и начнет сопротивляться. Сон будет настраивать ее против вас. Тонко, осторожно. Это нужно запомнить хорошо.

Малфой кивнул.

— Вам нужно сразу подобрать к ее сердцу ключ и расположить к себе. Предлагаю сейчас определить, что именно вам может помочь, а также прикинуть варианты, где ваша супруга могла бы оказаться.

Драко вздохнул.

Гермиона…

Он мог бы говорить о ней часами, но только одному человеку — самому себе. Делиться знанием Гермионы с кем-то другим он считал недопустимым, почти кощунственным. Он никогда не говорил никому ни о ней самой, ни о своих чувствах к ней. А в те моменты, когда его захлестывали эмоции с головой, он писал ей письма, рассказывая о том, что испытывает. Некоторые из этих писем затем попадали в руки Гермионы, но большая их часть так и оставалась неизвестной никому, кроме их автора.

И что сейчас? Вот эти два проходимца требуют чтобы он, Драко Малфой, вот так взял и начал рассказывать им о его Гермионе.

— Мистер Малфой! — прозвучал звонкий голос Мей, вырывая его из раздумий; он посмотрел на нее сосредоточено, с ноткой недовольства, однако все же осознавая, что сейчас рассказ о его Гермионе — суровая необходимость, а, будь ситуация другой, он просто послал бы их всех к черту.

— Нам сейчас пригодится любая информация, мистер Малфой. Кем была ваша жена? Что она любила?

Драко глубоко вздохнул, кивая в знак того, что понимает важность ситуации. Мей и Ли выжидательно смотрели на него.

— Она любила точные науки, — наконец начал Драко. — Как и я. Всегда пыталась найти всему объяснения. Не любила полагаться на «просто верь». Не уважала астрологию, прорицания, гадания.

«Рациональность» — записал Ли на доске.

— Можно поточнее про точные науки, — попросила Мей.

— Нумерология из волшебных наук и математика — из магловских. Они похожи.

Ли сделал необходимые записи.

— Кем она работает?

— Руководителем отдела по надзору за гражданскими правами при следствии и судопроизводстве, — дал ответ Драко.

— Ей нравится ее работа? — продолжил расспрашивать Ли.

Драко задумался. Гермиона всегда была чувствительна к вопросам гуманизма, правовой и социальной справедливости. Она наладила работу отдела и была, должно быть, самым принципиальным сотрудником в Министерстве, которого нельзя было купить. Мракоборческий отдел, вероятно, ненавидел ее, но запугать был не в силах, ибо Гермиона Малфой действовала жестко и правильно, кого-то отправив в отставку, а для кого-то добившись позорного увольнения.

Был даже мракоборец, осужденный условно за попытку шантажа. Она верила в то, что делает важное и необходимое дело, вот только действительно ли оно ей до сих пор нравилось? Драко был не уверен. В первые годы работы в данной должности Гермиона просто сияла. Она светилась, когда ей удавалось решить важную задачу, да и сами задачи как будто заводили в ней механизм вкуса к жизни; но со временем она стала все чаще морально и физически уставать.

Драко нередко спрашивал супругу, все ли в порядке и, чуя неладное, предлагал ей взять длительный отпуск. Говорил о том, что они могли бы всей семьей отправить куда-нибудь на тропический остров, отдохнуть как следует. Гермиона отказывалась, мотивируя свой отказ избитым «пока не время», но не скрывала от мужа того, что устала от работы. И Драко, получив подобный ответ и решив, что сама по себе система государственного управления Магической Британии разочаровала Гермиону, больше не задавал вопросов. Мог ли кто-то из ее политических врагов подослать убийцу? Или Гермиона знала, что на нее готовится покушение и решила сама распутать этот клубок, даже не обмолвившись ни единым словом с ним?

Последняя мысль поселила недобрый болезненный холодок внутри Драко. Не хотелось признаваться себе в том, что кто-то из сотрудников Министерства мог попытаться устранить ее таким образом. Да и то, что Гермиона, вопреки своему уму и жизненному опыту, не доверилась никому — тоже не обнадеживало.

Драко посмотрел на Гарри Поттера.

— Поттер, она что-нибудь говорила тебе?

— О чем? — в ответ спросил Гарри.

«О цвете твоей шевелюры, идиот», — с раздражением подумал Драко, но вслух сказал:

— О своей работе. Что-нибудь тревожное или, может быть, она вела себя странно, когда вы виделись в последний раз?

— Да нет, ничего такого.

Драко кивнул, затем, осознав, что ему нужно что-то ответить, перевел взгляд на Ли и проговорил:

— Когда она начала работать в своей нынешней должности, то ей очень нравилась ее работа, она горела ей, но в последнее время она как будто стала от нее уставать. И я не могу с уверенностью ответить нравилась ли она ей в последние месяцы или нет.

Ли кивнул, сделав краткую запись.

— Она была маглорожденной, — неожиданно вставил Гарри.

«Маглорожденая» — записал Ли.

— Ее хобби? — спросил он.

— Она любила сложные загадки, любила читать научно-популярную и изредка художественную литературу.

«Интеллектуал» — записал Ли на доске.

— Что ее раздражало? — последовал от Ли следующий вопрос.

— Несправедливость, — ответил Драко. — Она терпеть не могла социальную и правовую несправедливость. Тот отдел, главой которого она являлась, она же сама и создала.

«Убежденный либерал» — записал Ли.

— Дети? — спросила Мей.

Драко кивнул вместо ответа.

— Она любит детей? — продолжила спрашивать Мей.

— В чем суть вопроса? — резко спросил Драко в ответ на ее вопрос.

— Это простой вопрос: любит ли ваша супруга детей?

— Она любит нашего ребенка, — холодно ответил Малфой.

— А детей вообще? — настаивала девушка.

— Нет, не думаю, — задумчиво ответил Драко. — Не помню, чтобы она любила детей как таковых или была склонна к мелодраматическому сюсюканию с чужими детьми.

Мей кивнула, а Ли сделал очередную запись на доске.

— Что же, пройдемся по нашим записям, — резюмировал Ли. — Ваша жена — убежденный либерал, интеллектуал, рациональный человек.

— Да, — подтвердил Драко, — все это о ней, а рацио всегда было ее сильной чертой.

— Как думаете?.. — нерешительно начал Ли, и Драко перевел свой взгляд с Мей на него, вопрошая молодого китайца лишь глазами. — Как думаете, мистер Малфой, для вашей жены была важна ваша семья?

— Что?! — поперхнулся Драко.

— Простите, — стушевался Ли. — Я не ради любопытства интересуюсь. Все эти сведения крайне важны. Понимаю, что для вас весьма неприятно отвечать на личные вопросы, но в данном деле важна любая мелочь.

— То есть то, что я собираюсь рискнуть своей жизнью ради нее — вам ни о чем не говорит? — вспылил Драко.

— Простите, — холодно отозвалась Мей. — Я не верю в спасителей. Нам довелось пообщаться с теми, кто пытался вытащить своих родных из иллюзии, и не всегда ими двигала любовь. Иногда это было чувство вины или долга, или суицидальные жертвенные наклонности. Да и вообще, мужчина-спаситель — это что-то из дешевой романтической оперетты, — поморщилась Мей. — Для жизни важнее то, как мужчина относится к тебе каждый день.

— Не хочется, но придется признать, — неожиданно подал голос Гарри. — У них все хорошо. Гермиона вроде была счастлива.

— А вы что скажите? — спросила Мей у раздраженного Драко.

— А причем тут я? — недовольно проворчал тот.

— Это важно… — устало повторил Ли.

— У нас все в порядке, — коротко ответил Малфой.

«Хера с два я им вот так все выложу!» — тут же упрямо подумал он.

— Хорошо, — резюмировал Ли. — Значит, можем сделать вывод, что брак у вас благополучный.

Драко скрипнул зубами, а Ли сделал очередную запись.

— А хронология поменяется или останется прежней?

— Вы хотите знать, забросит вас в прошлое или в будущее?

Драко утвердительно кивнул.

— От человека, которому удалось победить Энигму, мы знаем, что год будет тем же, — ответила Мей. — То есть ваша жена, скорее всего, окажется в две тысячи одиннадцатом году, но вот вопрос: где? Вы говорили, ваша супруга — маглорожденая… Как она относилась к магловкому миру?

— Нормально, — пожал плечами Драко.

— То есть у нее не было отторжения или неприятия к тому миру, где она родилась?

— Да, — подтвердил Малфой. — Мы даже посещали его время от времени.

— Хорошо, — заметил Ли. — Стало быть, существует вероятность, что ваша супруга может оказаться в магловском мире. Умеете водить автомобиль?

— Умею.

— Это хорошо. Если это магловский мир, то удирать из локации, в которой она окажется, очень удобно именно на авто.

— И да, — вставила Мей, — вы можете взять с собой вещи, которые могут вам там пригодиться. В первом случае предметы перенеслись в сон вместе с проводником. Вы можете взять с собой деньги, документы, еще что-нибудь.

— И помните, — серьезно вставил Ли. — Если умрете там…

— Умру и здесь, — закончил Драко.

— Поэтому мы дадим вам с собой оба глока, могут пригодиться, — серьезно заметила Мей.

— Как я понимаю, я все буду помнить, верно?

— Да, будете, — ответил Ли. — Только не забудьте, что времени у вас немного. И, наверное, вам стоит выбрать другое имя.

— Какая у меня будет внешность? Моя или чья-то другая?

— Этого мы не знаем, — пожал плечами Ли. — Возможно, ваша, а возможно — нет. И… — он помедлил. — Вполне может быть, что иллюзорная проекция, похожая на вас, будет рядом с вашей женой.

— То есть кто-то, кто будет косить под меня, будет ошиваться рядом с моей женой?! — возмущенно переспросил Малфой.

— Да, если вы были важны для вашей супруги, то кто-то похожий на вас, но не вы, а скорее… ее представление об идеальной версии вас, будет рядом с ней.

— Великолепно! — проворчал Драко. — Она там будет с фальшивым мной. Просто радужные перспективы!

— Это иллюзия, — напомнила Мей. — Помните, что мы говорили: самые потаенные мечты.

— Охренеть!

— Мы предупреждали: это неприятно и опасно.

— А что будет помнить сама Гермиона?

— От спасенной жертвы мы слышали, что, находясь под Энигмой, у человека есть фальшивая жизнь, есть фальшивые воспоминания, но они не носят четкий характер. Все как во сне, — ответила Мей. — Но, опять же, как будет с вашей супругой — мы не знаем.

— А видоизменить свое имя я могу? Например, перевести его на другой язык?

— Да, попробуйте, — ответил Ли.

— Есть еще что-то, что мне необходимо знать?

Мей глубоко вздохнула.

— Хотели бы дать вам больше информации, но, к сожалению, это все, — и она закрыла свою тетрадь.

— Ясно, тогда предлагаю передохнуть, — проговорил Драко таким тоном, который давал понять окружающим, что сказанное им это на самом деле не предложение.

— Хорошо, передохнем, — согласился Ли. — Соберите вещи, которые, по вашему мнению, смогут вам помочь, а после Мей научит вас обращаться с глоком. И, возможно, нужны будут еще кое-какие документы.

Драко кивнул, затем поднялся и вышел из гостиной. Ему нужно было еще кое-что сделать.