Вторая История (гет)

— Джон, ты уверен, что это правильно? — в очередной раз спросил Теон. — Я не хочу быть причиной конфликта с Великим домом. Поверь мне, последнее, чего я хочу, чтобы все вокруг считали меня причиной войны, заговора или чего-то вроде того. Снова.

Джон в очередной раз возвел глаза к потолку, показывая, как ему надоел этот вопрос.

— Лучше скажи, почему твоя сестра не отвечает на мои письма?

— Я не знаю, почему она не отвечает, — это сейчас меньше всего волновало Теона.

Он продолжал смотреть на Джона, ожидая ответа на свой первый вопрос.

— Ты хочешь, чтобы я поступил так, как себе придумал Тирелл? Менял решения по его желанию, быть может, взял в десницы кого-то, кого сама леди Маргари соблаговолит выбрать мужем, хоть бы и ее любовника с надушенной прической, и слушал голос лорда Мейса в любых вопросах только потому, что он этого захотел и притащился в мой дом со всем своим маскарадом и привел армию мне на порог? Чтобы мне пришлось каждый раз думать, в чью игру играет эта марионетка? Если ты действительно этого хочешь — тогда ты и впрямь решил быть причиной конфликта. Со мной.

— Эм… — такого Теон не ожидал.

— Я — король. Я должен защитить всех этих солдат, что он привел сюда, и весь его кружевной театр, и всех остальных. Ни Мейс Тирелл, ни кто-либо другой не будет помыкать мной.

Джон отчеканил эти слова железным тоном, а в глазах его заплясали невиданные доселе огоньки.

— Джон?.. — удивленно поднял брови Робб.

— Ты не согласен? — резко спросил тот, развернувшись к брату всем корпусом.

Робб в ответ только примирительно поднял руки, всем видом показывая, что ни с чем он спорить не намерен.

— Идемте уже покончим с этим Тиреллом, — призвал Робб всех.

Джон, разумеется, промаршировал первый, а Робб за его спиной развел руками, повернувшись в Теону, показывая, что он так же не понимает, что это сейчас было.

* * *

В Великом Чертоге было людно и шумно.

Мейс Тирелл входил в зал, во главе огромной свиты гордо вышагивая к высокому месту короля.

Глядя на это, Теон просто закрыл глаза, понимая, что ведя за собой такой парад, лорд Простора не идет за отказом. Признаться, он предполагал более личный разговор.

Куда более личный.

Все остатки надежды на то, что дело пойдет мирно, посыпались, едва из-за спины лорда показались слуги, тащившие обитый красной парчой сундук с серебряными застежками.

"Приданое. Они уже принесли приданое. И привели свидетелей своей щедрости и богатства".

Джон, а вслед за ним и все присутствующие поприветствовали лорда Простора почтительным кивком, коего требовали правила.

Мейс Тирелл держался уверенно и надменно.

И именно этому человеку Теон сейчас должен дать отказ, хотя более всего он хотел провалиться на месте.

Разумеется, слова Теона не понравились Тиреллу, вопрос был только в том, насколько он зол.

Услышав ответ, лорд Простора бегло оглядел Теона с головы до ног с колким презрением, словно бы и вообще не понимал, почему тот взял слово.

Лорд Мейс открыл и закрыл рот, по-видимому, пытаясь убедиться, что не ослышался.

— Завтра же моя семья возвращается в Хайгарден! — гневно выкрикнул он, глядя уже на одного Джона. — Мы не потерпим подобных оскорблений, кои при дворе этого короля называют "недоразумением", — вот тут он снова бросил полный ненависти взгляд на Теона. — И, разумеется, — торжествующим голосом добавил он, — Дом Тирелл не даст ни гроша голодному Винтерфеллу, равно как и присяги.

"Пекло, зачем? Зачем это все сейчас происходит?" — убито подумал Теон.

По Чертогу пошел испуганный ропот, в то время как Джон даже не изменился в лице.

Теон понятия не имел, что там роилось в голове Джона, но и понятия не имел, как тот может отказываться от присяги Тиррела.

Мейс Тирелл так и замер с надменным выражением, желая увидеть хоть каплю разочарования в Джоне. Не найдя в короле ожидаемого отклика, он резко развернулся на каблуках, проехавшись подолом плаща, который резко задернул, по лицу слуги, все так же стоящего с сундуком.

Тирелл вновь повернул голову к Джону с замершей маской злости на пухлом лице.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете.

Сцена поистине затянулась.

— Какие еще вопросы? — спокойным будничным тоном обратился Джон к глашатаю.

Оцепеневший было мальчишка спешно разгладил свой лист и сбивчиво отозвался:

— Посол из Белой Гавани с отчетом об укреплении Северного форда, мой король.

— Прошу, — Джон рукой указал молодому человеку в ливрее Мандерли на центр зала, где все еще стоял Тирелл, будто его там уже и не было.

Юноша аккуратно вышел ближе к королю, не вполне понимая, что делать.

Вести отчет о количестве используемой древесины в Белой Гавани послу пришлось под звуки топота Мейса Тирелла и гомон спешившей за своим лордом свиты.

Зал покинула добрая половина присутствующих.

* * *

Они схватили ее в богороще.

На глазах у Богов, которым она молилась, впервые за столько дней почувствовав в себе силы выйти из замка.

Молилась за Теона, молилась, чтобы леди Маргари и ее лорд-отец нашли в себе силы простить их, чтобы Маргари встретила мужа, с которым бы стала по-настоящему счастлива.

Но, кажется, в этот вечер Боги были глухи к ее молитвам.

Двое сильных солдат волочили ее как куклу, всунув кляп в рот.

Зачем?

Она и без того едва стояла на ногах, а кричать у нее не хватило бы сил. Солдаты перекинули ее через круп лошади и увезли прочь.

Очнулась она уже позже, в темной коморке, от жуткого холода. Человек, окативший ее водой, как-то странно, будто извиняясь, посмотрел на нее и был таков.

Теперь перед Джейни стояло трое людей: наверное, те, что притащили ее сюда и, по-видимому, их начальник, недовольно разглядывавший ее.

Джейни очень хорошо был знаком этот презрительно-высокомерный взгляд.

— Это точно она? Кому такая нужна? — с каким-то даже разочарованием спросил он. — Если вы не ту притащили — с того света вам бошки поотрываю.

— Точно-точно, в Винтерфелле бабы сисястые и болтливые! — гоготнул один.

— Это потому, что ты не знаешь, чем рот им заткнуть, — заржал второй.

— Заткнитесь, дубины. Вас никто не видел?

— Никто, — подтвердил тот, что умел затыкать бабам рот. — Только сука одна всю дорогу за нами тащилась — течная никак.

— А это потому, что от тебя воняет как от пса вшивого, — не остался в долгу первый.

— Течные суки меня не волнуют до тех пор, как они не начнут разговаривать, — снова отрезал старший. — Всё, идемте отсюда, мне еще вас всех, болванов, в дорогу собирать.

Сделав шаг к двери, он все остановился, еще раз посмотрев на вжавшуюся в угол Джейни.

— Нет, ну все-таки какой идиот заведет в постели эту вместо нашей миледи?

— Ай, у лордов свои причуды, — отмахнулся один. — Как по мне, так сиськи должны быть, что у наших баб, — он даже показал руками, что именно ему нравится, и начальник поддержал его довольным гоготом.

— Там Мегги уже эль наварила, небось, чего встали? — нетерпеливо встрял третий.

Но внезапно дверь отворилась, и ему пришлось упереться в спины замерших приятелей. Однако не прошло и секунды, как все трое бухнулись в поклон.

— М-м-млорд Тирелл, — пробормотали все трое разом.

Они явно были удивлены своему лорду в чулане.

В каморке едва хватало места для четверых, так что им пришлось буквально прошмыгнуть на четвереньках под руками двух охранников.

Ну, надо же, даже перед ней этот лорд взял себе охрану.

— Так вот кто посмел возомнить себя выше моей дочери, — голосом, полным отвращения, прошипел лорд Тирелл.

— Милорд, я не…

— Молчать!

Рука охранника в кожаной перчатке с готовностью отвесила ей пощечину.

Джейни почувствовала, как кровь пошла из уголка губ, почувствовала ее вкус и во рту.

— Дом Пуль, — с презрением плюнул Тиррел ей в ноги, — нет такого дома, — припечатал он. — На рассвете отправишься в Хайгарден, будешь драить лестницы в замке, раз уж ты решила, что твое место непременно при дворе, а поедешь в обозе моих солдат, чтобы каждый из них объяснил тебе, где именно твое место.

Когда дверь захлопнулась, Джейни села, поджав колени к подбородку, тщетно пытаясь согреться.

Это была даже не темница, какой-то забытый людьми и богами чулан, еще бы, она ведь даже не заложник.

Дурацкое платье липло к коже, разбитая губа кровила, на запястьях зрели синяки от рук тащивших ее солдат, а от холода зуб на зуб не попадал.

Забавно, теперь у нее будут черные синяки и свежие красные.

Еще вчера ей казалось, что ее кошмар закончился, она думала, что может быть счастливой, и вот она снова на холодном полу.

Зачем? Почему человеческая жестокость не знает границ?

У нее ведь совсем ничего не было — не было лорда-отца, знатного происхождения, золота, армии, связей. У нее не было ничего и никого.

Кроме Теона.

Но он-то им и понадобился.

Внезапно страх сковал сердце куда сильнее, чем холод.

Что, если они и с ним что-то сделали?

Эти страшные люди были способны на все ради своих желаний и тщеславия.

Она была согласна хоть тысячу лет драить полы Хайгардена, если бы это спасло ему жизнь.

Нет. Нет-нет-нет.

Джейни нащупала рану чуть ниже правого локтя, которая уже почти затянулась, становясь всего лишь шрамом.

Свадебный подарок.

"Так приятнее держать тебя под локоть".

Эта рана заживет насовсем, и разбитая губа тоже.

Теон жив и найдет ее.

Он всегда ее спасал.

* * *

Ее не было нигде.

Ни в замке, ни вокруг, никто ее не видел и никто не знал, где она может быть.

Теон, обежавший за половину часа весь Винтерфелл, устало облокотился на стену в ее комнате, закрыв лицо руками.

"Пекло, ну что же это такое?! Что не так с ним, с нею, со всем вокруг?"

Смысла подпирать стену не было, и он снова сорвался, направляясь к Джону.

Теон бежал, и как назло, у него под ногами путалась Нимерия по всему пути. Путалась под ногами, для такой огромной волчицы было мягко сказано, она попросту не давала и шагу ступить. Что ей от него могло быть нужно, он не понимал, Теон вообще успел забыть о ее существовании, настолько редко та появлялась в замке, но вот именно сейчас, казалось, была везде. Однако чаяния зверя сейчас меньше всего волновали Теона.

Так они оба буквально и завалились в кабинет Джона.

— Джейни исчезла, — выдохнул он.

— Что значит "исчезла"? — отвлеченно спросил Робб.

— Это значит — что ее нигде нет!

"Что еще, в пекло, может это означать?!"

Джон что-то растерянно ответил, переглянувшись с Роббом, но его голос потерялся в заливистом вое Нимерии.

Она дернула Теона за ногу, но когда тот вновь увернулся, влетела в центр кабинета.

— Тише, девочка, тише, — подскочил к ней Джон, пока она все вокруг не разнесла. — Что не так? — спросил он у Нимерии, которая крутилась юлой. — Ты уверен, что она не поехала куда-то сама?

— Нет, Джон! — Теон окончательно зарывался в панике.

— Куда она могла пропасть?

— Тиррелы.

В глазах Мейса Тирелла плескались и презрение, и жажда показать свою власть.

В их глазах Джейни перешла им дорогу, хотя, пекло, это был же он, он.

— Это не может быть совпадением, — добавил Робб. — Но ты понимаешь, что если мы заявимся к ним с ложными обвинениями, то развяжем войну?

— Да, поэтому я поеду в Отстоун один, — твердо сказал Теон.

Терять время было бессмысленно.

— Нет, ты не поедешь один! — рявкнул Джон, останавливая его шаг. Он выглядел разозленным. — Потому что если это правда, то Тиррел оскорбил не тебя, а меня, своего короля.

Джон замолчал в размышлении.

— Мы все поедем, — коротко объявил он.

У него снова в глазах вспыхнули те недобрые огоньки, что проявили себя утром.

— Вам не кажется, что она чего-то хочет? — спросил Робб, все это время разглядывающий Нимерию.

— Ты знаешь, куда нам нужно? — обратился к волчице Джон. — Она куда-то ведет.

— Мы поедем одни? Если мы окажемся у Тиррелов с их армией и… — Робб выглядел смущенным идеей.

Теон же потерял способность размышлять, а вой Нимерии перекрикивал последние обломки мыслей.

— Мы поедем одни, — отрезал Джон, закрепляя меч.

— Мы поедем одни вслед за Нимерией, куда бы ей ни было нужно нас отвести, — невесело подытожил Теон с мыслью о том, что он, наверное, никогда не сможет успевать за происходящим.

— Да, — снова решительно отрезал Джон.

* * *

Несмотря на слова Джона, отправились они не совсем одни.

По какой-то причине он также настоял, чтобы мейстер Фоллен пошел вместе с ними. У Джона в голове явно был какой-то план, по которому мейстер должен был чем-то помочь ему на месте.

Голова Теона шла настолько кругом, что он даже не пытался понять изгибы мыслей Джона.

Достаточно было уже того, что они скакали в ночь, неизвестно куда, полагаясь лишь на волков, дабы найти Джейни, с которой сейчас могло быть что угодно, а быть может, и развязать войну. Точнее, он скакал за Джейни, а Джон за тем, чтобы объяснить Тиррелу, кто здесь король. Робб был уверен, что они начинают войну.

Мерзкий комок подступал к горлу от мыслей об этом "что угодно", и том, что, возможно, он теряет время по пути совершенно не туда.

Что бы сейчас с ней ни случилось — причиной был только он.

Это он снова навредил ей.

"Как тебе вообще пришло в голову, что твоя жизнь может хоть немного напоминать нормальную?"

Строго говоря, шли они даже не за волками, а за одной только Нимерией.

Призрак двигался на полпрыжка позади, чутко следуя за сестрой. Это было тем немногим, что наводило на мысль, что они идут верно.

Волки вообще повели себя странно — на воротах Винтерфелла к ним подскочил Лохматый, жаждущий отправиться с собратьями, но Нимерия остановила его одним грозным рыком, и волк Рикона так и остался у ворот, будто охраняя свои владения.

Едва только они свернули на пролесок, который был объездом к Отстоуну, очевидное стало реальным, а Джон и до этого не проронивший и слова по дороге, еще более задумчиво нахмурился.

Вот тут Теон был рад, что они ушли вчетвером.

Волки выбирали кратчайший путь, и там, где четыре всадника еще могли пройти относительно быстро, конница тащилась бы до рассвета.

Оставалось только понять, чем это удобство обернется в Отстоуне.

* * *

Наконец, пройдя через бесконечный лагерь, который Тиреллам пришлось разбить на подступах к замку, они оказались во дворе Отстоуна, где полным ходом уже в сумерках шли приготовления к спешному отъезду.

Но, суета двора замерла при виде их.

А еще было удивительно, какую немую панику могли поднять всего два лютоволка одним своим обозленным видом: Нимерия и Призрак скалились буквально на всех.

Джон, не сходя с коня, обратился ко двору:

— Я прошу позвать лорда Мейса Тирелла.

Слуги тут же бросились исполнять указание.

Шло время, но лорд Тирелл не спешил появиться перед королем, которого не признавал.

Однако Джон оставался непоколебим, все так же сидя на коне.

По обе его руки в боевых стойках стояли волки, а Робб и Теон остались чуть позади него, перекидываясь недоуменными взглядами.

Спустя примерно час стала понятна причина промедления Тирелла. По обеим сторонам двора зазвучали горны, из дверей замка едва ли не выпрыгнул глашатай, затрещавший:

— Великий Лорд Мейс Тирелл, лорд Хайгардена и Хранитель Простора!

Мейс Тирелл чинно выходил во двор в парадном облачении, следом за ним вереницей тянулась и вся прочая знать замка, а одновременно с этим по обеим сторонам двора строилась армия Тиреллов.

Огромное число все прибывающих солдат в одинаковой темно-изумрудной форме стояло в виде подковы, кою венчал Тирелл со своей свитой и надменной маской победителя на лице.

Последней, когда весь этот театр действий уже развернулся, из дверей замка грациозно выплыла дочь Тирелла.

Та самая Маргари, из-за которой было столько шума, заняла какую-то странную позицию между Джоном и отцом, стоя будто со стороны, спиной к солдатам, но все же ближе к родителю.

По мере того, как это изумрудное море сжимало кольцо вокруг них, нечто ледяное сжималось в поджилках у Теона, буквально перекрывая воздух.

Он посмотрел на Робба — Теон видел его перед боями, видел испуганным и разбитым, в печали, растерянности и безумии — разным, но таким Робб еще не выглядел никогда: он будто замер в стеклянной гримасе, выпав из происходящего, в глазах застыл какой-то истеричный ужас, и только мелко дрожащий в стремени каблук выдавал в нем признаки жизни.

Джон же оставался в своем непоколебимом спокойствии, уверенно держась перед Тиреллом и армией, и выглядело это полнейшим сюром.

Наконец до Теона дошло, что тот просто спятил.

Вряд ли им удастся просто уйти отсюда, не говоря уже о Джейни, если она вообще здесь.

Теон на мгновение закрыл глаза в бессильном отчаянии: если только лишь из-за него сегодня не станет Джона, который нужен всем этим изумрудным солдатам и Просторской знати, еще более северянам и вообще всему живому, то Теон сумеет-таки превзойти себя в разрушении.

— Мейс Тирелл, — командным тоном обратился Джон, — я лишаю вас титула лорда Хайгардена и Хранителя Простора.

Все верно. Он же спятил.

Теон бегло оглядел знать за спиной Мейса.

Кто-то выглядел обескураженным или откровенно испуганным, у многих в этот миг округлились глаза, но немало было и тех, кто откровенно ухмыльнулся происходящему. Каждый по-своему: кто-то, усмехаясь над словами Джона, а кто-то наоборот.

"Большинство из этого клубка замерзших змей тут только для того, чтобы увидеть какой-нибудь позор Тиррелов", — вспомнил Теон слова Жаннет Грасс.

Но весь этот клубок всегда будет на стороне силы, а армия выглядела достаточно внушительным аргументом. Даже против двух разозленных волков.

Маргари Тирелл задумчиво изогнула бровь, беспокойно бросая взгляд то на Джона, то на отца.

Мейс Тирелл смотрел прямо на Джона.

Он выставил вверх пухлый палец, увенчанный перстнем с еще одним изумрудом, и рассмеялся в голос прямо в лицо тому, поведя перстнем из стороны в сторону.

— Ни я, лорд Хайгардена и правитель Простора, ни моя армия, — указал он перстом на солдат, — более ни признаем короля Джона Сноу, — фамилию Сноу он буквально выплюнул с презрением. — И мы можем доказать это делом, — с довольным видом победителя закончил он.

Джон спокойно кивнул, будто они обсуждали погоду, и так же спокойно развернулся на коне.

А что взять с безумца?

Робб беззвучно шевелил губами, а вот взгляд его так и оставался застывшим.

— Солдаты простора! — теперь Джон смотрел только лишь на армию. — Вы прибыли сюда, дабы дать присягу, но ваш лорд просит войны. Не многие из вас видели войну своими глазами, — действительно, та армия, что стояла перед ними, состояла в основном из юнцов, которые во время войны были еще подростками, — но я точно знаю, что война дотронулась до каждого из вас. Дотронулась костьми отца и брата, коих вы уже никогда не сыщете, криками женщин, слезами голодных младенцев, чей хлеб увезли куда-то вслед за отрядами, уродливыми лицами тех калек, что наводнили улицы в поисках куска пропитания, в которых вы с трудом узнаете вчерашних соседей и приятелей.

Тот, кого вы называете своим лордом, пришел в мой дом добрым гостем, но повел себя бесчестно и подло, украв человека под моей защитой, тем самым он оскорбил не меня — он оскорбил вас, приказывая теперь вам пойти на свою возможную смерть из-за его бесчестия.

Однако я пришел сюда один, у меня тоже есть войско, такие же солдаты, как и вы. И я не прошу своих солдат умирать ни за мое золото, коего у меня нет так же, как и у вас, ни за мои пустые желания.

Я — такой же солдат, как и вы, а солдаты не идут против своих.

Я прошу вас жить и тем самым победить саму смерть.

Смерть любого из вас за чужие желания будет бессмысленна — и кровь на моих руках. В моей стране ни один солдат не будет умирать за пустые слова. На той войне, куда поведу вас я, хотите вы этого или нет, вы не найдете золота или дешевых женщин чужого лагеря, но вы будете сражаться за саму жизнь, и я умоляю вас не умирать. Я хочу, чтобы каждый из вас вернулся на золотые земли Простора и жал весеннее вино под родным солнцем, рядом с молодой женой — но этого никогда не случится, не сделай вы свой выбор сами.

Вы пришли сюда дать присягу мне и стать частью моей армии. Вы честные солдаты и исполняете приказ своего лорда, но меня не волнуют слова Мейса Тирелла — когда придет время — он не встанет с мечом в руке защищать царство живых, защищать вас, как вы защищаете его.

Мне важны лишь вы — каждый из вас, чья жизнь ничуть не менее ценна, чем жизнь лорда.

Солдаты Простора, сделайте свой выбор, за что вы хотите сражаться, и я приму его.

Речь Джона дрожала в морозном воздухе, и после его слов можно было буквально услышать этот мороз, ведь никто больше не решался издать ни звука.

Джон все так же с коня оглядывал лица тех, к кому обращался.

Солдаты растерянно смотрели то на него, то на лорда Мейса, и переглядывались друг с другом.

Вдруг из стройных изумрудных рядов выбежал мальчишка, чьи рыжие кудри почти сливались цветом с красными ушами.

Выбежав вперед, упоенный моментом, он прозвенел:

— Король Джон — мой Король! — тут же припав на одно колено, выставив короткий меч вперед.

Этот звонкий голос буквально порезал тишину, выдернув всех из оцепенения. Тут и там несмело опускались на колено солдаты, повторяя за мальчишкой присягу, которая больше не звучала нелепо:

— Король Джон — мой король!

И вот уже был слышен стройный шорох одежд целых рядов, и быть может, весь Север слышал единое:

— Король Джон — мой король!

И можно было поклясться, что среди сотен этих голосов ясно слышался звонкий крик того мальчишки.

Солдаты приняли своего короля.

Джон спустился с коня и подошел к рядам, дабы лично посмотреть каждому в глаза.

К тому моменту, как он обошел всех, за его спиной стояла уже его армия — армия короля Джона.

Внезапно Нимерия, а за ней и Призрак взвыли на Луну, и их вой казался громче, чем когда-либо, и этот вой все нарастал, и вот уже каждый присутствующий обратил свой взор на раскрытые ворота Отстоуна, к которым со всех концов стекались сотни и сотни волков единой стаей.

Это было воистину потрясающе.

— Боги Севера принимают вашу присягу, — вновь обратился уже ко своим солдатам Джон. — Встаньте — Волки Простора!

— Волки Простора! Волки Простора! Волки Простора!

Джон, за спиной которого браталась ликующая армия, и стоял, кажется, весь Север самим собой, наконец, обернулся ко все еще оцепеневшей знати.

— Мейс Тирелл, вы вошли в мой дом — и оскорбили меня, — повторил Джон. — Я лишаю вас титула лорда Хайгардена и Хранителя Простора.

Теперь Тирелл смотрел затравленно, а на лице его дочери отобразится настоящий испуг.

— Я лишаю титула вас в пользу лорда Уилласа Тирелла, — продолжил Джон, под удивленный выдох многих и непонимающий взгляд Мейса. — Это последнее предупреждение дому Тиррел, — твердо произнес Джон, — а дабы я мог быть уверен в вашем понимании — леди Маргари отправляется в Винтерфелл.

— О, нет нужды в приказах, мой король! — внезапно подскочила Маргари в решительном и быстром реверансе. — Отец! Неужели эти гнусные сплетни о похищении благородной леди правда?! — она буквально отпрыгнула на сторону Джона. — Мой король, могу я просить защиты Винтерфелла от этого тирана?

Мейс Тирелл с какой-то тоской смотрел на дочь, в то время как на Джона ее жаркие слова не произвели столько впечатления.

Он вздохнул и повторил:

— Леди Маргари, вы отправляетесь в Винтерфелл. Сейчас же. И я обещаю вам достойное содержание и мою защиту, — ровным голосом произнес он. — Вас сопроводит мой мейстер.

О Боги, на месте был еще мейстер, о котором Теон успел напрочь забыть.

Робб же шепнул тому:

— Найдите Пуль, — и сделал жест паре ближайших солдат сопроводить его.

А вот при мысли о Джейни он и сам буквально одеревенел.

Тем временем Джон оглядел остальную знать Простора, уже совершенно не обращая взора на Тиреллов.

Мелкие и средние дворяне, рыцари, кастеляны и все прочие поспешили подхватить юбки и плащи, дабы преклонить колено, но вдруг Джон жестом остановил их.

— Милорды и леди, я бы хотел, чтобы каждый вас лично принес свою присягу, — твердо сказал он, а его слова подхватил вой сотен и сотен волков.

Что-то подсказывало, что они все произнесут свою присягу лично.

* * *

Двор Винтерфелла напоминал ярмарочную площадь, с той лишь разницей, что действие проходило на исходе ночи.

Две повозки и два больших обоза с розами на боках были наспех брошены посреди двора, люди с факелами сновали туда и сюда с какими- то сундуками, тюками и еще боги ведают чем.

Создавалось ощущение, что помимо одной леди Маргари в Винтерфелл перебралась не меньше чем пара дюжин благородных девиц.

Некоторое время Джон и Робб молча оглядывали происходящее.

— Кажется, леди Маргари своеобразно понимает положение заложника, — присвистнул Робб после того, как слуги начали вытаскивать атласные ширмы и позолоченные канделябры.

— Пусть делает что хочет, — устало буркнул Джон, отдавая коня, — она может сколько угодно делать вид, что ее игра столь тонка, что мне, северному бастарду, и не понять — это ничего не изменит.

— Джон, — остановил его Робб, — ты сегодня был… больше чем королем для всех этих людей. Я бы не смог так же. И я горжусь тобой. Тем, что ты мой брат, и тем, что ты мой король.

На лице Джона пробежала та самая, отцова тень смущенной улыбки.

— Ты просто не выспался, Робб, идем, — фыркнул он.

* * *

Джон устало поднимался к своей спальне.

"Ты был больше чем королем для всех них…"

Что вообще значит это "быть королем"?

С Тиреллом все получилось только благодаря надменной глупости последнего, но сколько еще куда более опасных игроков в престолы будет виться на его пути, сбивая с толку и не понимая, что зима — не время для детских игр.

Однако люди послушали его и пошли за ним — это было добрым знаком, как ни крути. И на этом он хотел, наконец, завершить этот день.

Поднявшись до самой спальни, Джон услышал шорох за спиной.

Тихонько, на мягких лапах, за ним следовала Нимерия.

— Девчонка, — потрепал ее Джон, впуская в комнату. — А ты молодец. Без тебя бы ничего и не вышло.

Он завалился на кровать, придавленный волчицей.

— Все сделала сама и свою армию привела, верно? — Джон запустил руку в темную шерсть и нашарил колтун. — Кто-то совсем не дает расчесывать себя, — с деланной укоризной заметил он, на что Нимерия только увернулась.

В этом колтуне было то, что щемило сердце куда больше любых слов.

— Любишь воевать одна, да, девочка?

Лохматая голова улеглась на его плече, жмурясь от поглаживаний.

Джон лежал, разглядывая потолок — он давно не помнил своих слез.

— Где же твоя хозяйка?..

* * *

Несмотря на то, что он оторвался от Робба и Джона и буквально влетел в Винтерфелл, сейчас он поднимался к ней на ватных ногах и с тяжестью в сердце.

Он до самого конца оставался в Отстоуне, не только чувствуя важность момента, который мог бы и вполне пройти без него, но и из-за того, что теперь ему было просто стыдно посмотреть ей в глаза.

Он чувствовал, как у него вновь опускаются руки.

Он тащил Джейни куда-то за собой, сам не зная, куда идет, и как видно, никакого блага это ей не приносило.

Есть ли у него вообще право на нее?

С этими мыслями он вошел к ней.

Она мирно и явно искусственно спала, скорее всего, в этом посодействовал мейстер.

Теон оглядел ее.

С щемящей болью он провел по подтеку на вспухшей губе.

"Пекло…"

Он презирал себя.

Когда она проснулась, рассвело уже окончательно, за окном стоял гвалт, в коридорах кто-то носился с чем-то тяжелым. Она проснулась и оглядела его с такой радостью, что Теон осознал, что до этого ему и стыдно-то и не было.

— Джейни… — он разглядывал покрывало, не в силах смотреть ей в глаза.

— Теон… Что-то не так? — беспокойно, но мягко спросила она.

— Что-то не так? — передернул ее вопрос он. — Я… Видят боги, я не хочу этого говорить, но я должен, — выдохнул он. — Я не сдержал обещание, я не могу тебя защитить, я никого не могу защитить. Я вообще не тот, кем ты меня представляешь. Поэтому если ты… если ты не хочешь выходить за меня замуж — я пойму.

В ответ она молчала, задумчиво глядя ему прямо в глаза.

— Я вообще не тот, кем ты меня представляешь, — повторил он. — Я даже не знаю, с чего ты все это взяла. Я… Я… — он начал тараторить что-то бессвязное до тех пор, пока не почувствовал ладони у себя на лице.

— Теон, — остановила его она. — Теон, я никогда не откажусь от тебя только потому, что кто-то другой этого хочет. Только если не хочешь ты. Сегодня там, возможно, впервые в жизни мне не было страшно. Ладно, было. Но… По-другому. Потому что я знала, что у меня есть ты — и ты придешь за мной. И это самое дорогое чувство в моей жизни, а ты — самый лучший мужчина на свете.

"Я не тот, кем ты меня представляешь", — обреченно подумал он.

Но ей удалось успокоить и эту бурю в его сердце.

Он и сам не понимал, как она это делает, но это было его самое дорогое чувство в жизни. Чувство, от которого не было сил отказаться, пусть даже он и понимал, что забирает не свое.

Когда она вот так клала голову ему на плечо, мерно убаюкивая то ли себя, то ли его, каким-то образом все прошлое ровно до этого момента, становилось бесконечно далеким и каким-то… прошлым?

— Мы произнесем клятвы завтра же на закате.

Он не хотел больше ничего ждать.

— Завтра? Но я не могу завтра, — вдруг заявила она.

— Почему? — у него уже даже не было предположений.

— Ну, платье снова порвалось, — смущенно пробормотала она.

Он же хотел сжечь эту тряпку.

— Спи.

А вот у него кажется, появились дела поважнее сна.

* * *

Heart beats fast

Colors and promises

How to be brave?

How can I love when I’m afraid

To fall, but watching you stand alone

All of my doubt suddenly goes away somehow

One step closer

I have died everyday waiting for you

Darling, don’t be afraid I have loved you for a Thousand years

I’ll love you for a Thousand more

Time stands still beauty in all she is

I will be brave, I will not let anything

Take away what’s standing in front of me

Every breath, every hour has come to this

One step closer

I have died everyday waiting for you

Darling, don’t be afraid I have loved you for a Thousand years

I’ll love you for a Thousand more

Christina Perry Thousand Years

Проснувшись, Джейни услышала, как вокруг уже давно все жило своей жизнью.

Это был мирный шум и мирный сон.

Такое новое чувство.

Теона рядом не было.

Осмотревшись, она заметила сверток на краю кровати.

Джейни взяла записку, лежавшую поверх свертка.

"Ты самая красивая. И ты моя".

Теплая радость разлилась в груди, стоило только глазам пробежать по этим строкам.

"На закате мы произнесем клятвы. Я не хочу больше ничего ждать".

Она аккуратно развернула подарок — темное длинное платье цвета ночи из теплой шерсти, серые ленты для волос из герба ее отца и серебристый шелковый плащ с голубой тарелкой.

Где он вообще взял плащ с ее гербом?

К тому моменту, как вошла Марта, она так и осталась сидеть, сияя, думая о чем-то своем и совсем ни о чем одновременно, разглядывая самый дорогой на свете подарок.

Джейни подскочила к ней, бросившись на шею. Удивительно, как тонкая девушка едва не сбила горничную с ног вместе с подносом.

— Ох, ты ж горюшко!

— Не горюшко! Не горюшко, Марта, не горюшко! — запела Джейни, кружась по комнате и закружив с собой окончательно растерявшуюся Марту. — А ты умеешь заплетать косы?..

* * *

— Да не вертись же ты, кто же лохматой-то замуж идет? — приговаривала Марта уже позже. — Совсем спокойно посидеть не можешь? — будто бы укорила она.

Джейни и вправду едва касалась стула, словно какая-то неведомая сила внутри тянула ее буквально взлететь вверх, и только ленты в руках Марты были способны ее удержать.

А еще она то и дело поглядывала в окно в ожидании того, как солнце наконец опустит свои лучи. Ну почему именно сегодня день такой длинный?

Джейни провела рукой по платью, зажмурившись.

"Ты самая красивая. И ты — моя".

— Так, а с этим мы что делать будем? — Марта указала на синяк над губой.

— А что-то можно сделать? — заметно погрустнела Джейни.

Она уже успела забыть и о синяке, и о вчерашнем дне, и вообще обо всем, что-то было когда-то ровно до сегодняшнего дня.

Теперь важным было одно.

И один.

— Что ж я, бита не бывала, что ли? — вздохнула Марта. — А чего делать-то потом? На работу нужно, а леди Кейтелин, да не забудут ее боги, строго на это смотрела. Если рожа опухла или, там, одежда в пятнах — лучше бы и не увидела. Так что я в этом деле толк знаю — замажем, да будто и не было.

Некоторое время Марта сосредоточенно колдовала над ее лицом.

— Да ты прямо мейстер, — изумилась Джейни, оглядывая ступку, чашку муки, целую гору мешочков каких-то трав и чего-то еще.

— Ха, скажешь тоже, доживешь до моих лет, еще не то знать будешь.

— Спасибо тебе, милая Марта, — улыбнулась Джейни.

Та в ответ только покраснела, шмыгнула носом и была такова.

Оставшись одна, Джейни задумалась, переводя дух.

Ей совсем не верилось, что это все — правда.

Еще очень давно, в теплые летние дни, она была совсем девчонкой, а маленькие леди только и делают, что мечтают и ждут, когда же их жизнь, прекрасная как песня, все-таки начнется.

А после смерти отца она была уверена, что ее жизнь уже закончилась, так и не успев сыграть свою мелодию.

И вот теперь, рядом с Теоном, все изменилось, и будто бы те самые колокольчики пели свою звонкую песню в сердце.

Отец…

Джейни осознала, что все это время не подпускала к себе мысли о нем, словно бы стыдясь встретиться даже с его образом.

Стыдясь показаться такой — сломанной и ничтожной.

Она закрыла глаза, глубоко вздохнув.

С самого детства она всегда чего-то боялась: лягушку у пруда, молнию во время дождя, рассказов мальчишек о свирепых грамкинах, а он всегда подходил к ней, брал за руку и спрашивал:

— Тебе не страшно, Маленькая Джейни?

— Ну, конечно же, страшно!..

И тогда он улыбался своей доброй улыбкой, которой он всегда немного стеснялся, и неизменно отвечал:

— Не нужно бояться, Маленькая Джейни, совсем ни к чему — лучше улыбнись.

А когда улыбаешься — уже и не страшно.

Она представляла его лицо, столь явно, что на миг показалось, что он войдет сейчас в дверь, чтобы отвести ее к чардреву, и обязательно возьмет за руку, чтобы тихо спросить:

— Тебе не страшно, Маленькая Джейни?..

— Не страшно, папа… Видишь, я улыбаюсь, — прошептала она.

В дверь постучали.

— Джейни, ты готова?

* * *

— Ты готова? — повторил Робб с улыбкой.

— Готова, — выдохнула Джейни, опустив глаза и быстро отбросив слезу. Добрую слезу. — Я — готова.

Ей казалось, что она не шла по ступенькам, а буквально пролетала их, едва касаясь. Робб такой большой, но, кажется, это она его тянула за собой.

Неведомое до этого момента чувство буквально распирало изнутри, согревая мягким теплом, не пуская ни тени малейшего сомнения.

Богороща в этот час казалась волшебной.

Все казалось волшебным.

Уходящие лучи солнца опускали свой мягкий розовый свет на багровые листья, покрытые чудным рисунком инея, каждая снежинка вокруг светилась ярким радужным кристалликом, а звенящая на морозе, которого Джейни совсем не ощущала, листва будто бы играла свою красивую мелодию.

Он стоял возле чардрева.

Он был рад ей. Он ждал ее.

Последний шаг к дереву, Джейни буквально впрыгнула к нему, а Робб только усмехнулся, отпустив ее.

Джон что-то говорил, а Робб ему что-то отвечал.

Она не слышала их — Джейни смотрела только лишь в его глаза, а он смотрел на нее.

Законнорожденная... расцветшая… из рода… пред ликом богов… Берешь ли ты…

— Да…

Да. Да. Да!

И он ответил:

— Да.

Все так же, не размыкая рук, они опустились на колени перед сердце-деревом и тихо-тихо, так, что слышали только они и боги, произнесли свою клятву:

— Без тебя — нет меня.

Его тяжелый плащ на ней мягко шуршал по снегу, он вел ее к замку, а она просто уткнулась ему в плечо и шла за ним.

* * *

Четыре кубка звонко стукнулись в замке.

Но Джейни, которая все так же крепко держала Теона под локоть, почему-то страшно смущалась сделать хотя бы глоток. Она и взгляд поднять смущалась.

Джон и Робб выразительно посмотрели на Теона.

Тот отпил вина, набрал воздуха.

— Я… Я не знаю, что я должен сказать, — усмехнулся он. — Не знаю, — повторил он, посмотрев на Джейни.

Ей казалось, ее красные щеки сейчас светят ярче всех люстр разом.

— Я хочу, чтобы каждый в моей семье, этом замке и этой стране был хотя бы вполовину столь же счастлив, как вы сейчас, — поднял кубок Джон.

— Угу, — очень серьезно согласился Робб. — У тебя шерсть в короне запуталась, — посмотрел он поверх Джона.

— Чего? — Джон растерянно провел рукой по короне, которой не было, и тут же пихнул Робба.

— Не дайте погаснуть тому, что держит вас вместе — это важно, — уже по-настоящему серьезно произнес тот, с какой-то тоской в голосе.

После его слов повисла смущенная пауза.

— Всё, вы все, прекратите делать вид, что вам со мной интереснее, — отмахнулся Джон, гордо подхватив графин. — С вином ночуют только одиночки, — фыркнул он напоследок.

* * *

Она была рядом с ним, в его руках.

Такая тонкая, хрупкая и... его.

Теон ощущал то, чего не чувствовал никогда — любовь.

Как посреди всего этого мрака эта маленькая девочка умудрилась принести столько света в его жизнь?

Он хотел бесконечно целовать ее и видеть, как ее робкое смущение рассыпается, потому что ей нравилось это.

Она была безумно красива, и кроме этого в тот миг он не знал больше ничего в целом мире.

— Моя Джейни.

— Твоя. Только твоя, Теон.