Подлунными тропами (джен)

Гвен мерила шагами полупустой перрон. Бангорский вокзал редко когда, впрочем, можно было лицезреть в ином качестве — разве что в начале семестровых каникул и по их окончании. В этом заключался один из самых забавных, по мнению Гвенллиэн, парадоксов: в одном из самых маленьких городов Британии был расположен небезызвестный Бангорский университет — лучший в Уэльсе, как любили добавлять профессора Гвен. Но сейчас, в середине лета, город напоминал скорее не очень большую деревню, а на вокзальных скамьях дремала лишь парочка ожидающих.

Гвен бросила взгляд на висящие над перроном часы. Те меланхолично отсчитывали минуты, и от жары, казалось, лишь замедлились, разомлев на солнце.

В последний раз с Ремусом они виделись на его день рождения и весьма кратко. Потом — Гвенллиэн захлестнула преддипломная горячка, а Люпин пропал где-то в горах Албании, «выслеживая себе подобных», как он выразился, и их общение свелось к редким письмам, которые, увы, не слишком спешили из Восточной Европы.

Поэтому Гвен, изрядно соскучившись, не говоря уже о её давней мечте продемонстрировать Ремусу родной город во всей красе, позвала его в Бангор, стоило найтись поводу. И теперь нетерпеливо ждала на платформе поезда — Люпин хоть и был волшебником, но по не очень понятным Гвенллиэн причинам старался лишний раз магией не пользоваться. Гвен в глубине души немного удивлялась, но взяла за правило не лезть лишний раз людям в душу.

Ремус, жмурясь от яркого солнца, вышел из вагона практически в одиночестве и окинул взглядом перрон. Гвенллиэн, улыбнувшись, махнула ему рукой и поспешила навстречу.

— Ты как будто загорел! — ахнула она, подойдя поближе и с критическим прищуром разглядывая

покрасневший нос Люпина. — И выцвел, — отметила Гвен его выгоревшую шевелюру, кажущуюся в дневном свете слегка рыжеватой.

— Точнее, по нерасторопности обгорел в албанских горах, — со смехом поправил Ремус. Гвенллиэн, подтянувшись на цыпочках, крепко обняла его худые плечи, мимоходом замечая, что менее костлявым он, несмотря на подвернувшуюся работу, не стал. Впрочем, по мнению Гвен, Люпин вообще не отличался здоровьем, хотя при этом на удивление не вызывал ощущения слабости.

— Я могу тебя поздравить, как понимаю? — поинтересовался Ремус с лукавством во взгляде, отпуская её.

— Можешь! — степенно разрешила Гвенллиэн.

— В таком случае — с присвоением бакалаврской степени, мисс Конвей! — Люпин вытащил из потрёпанного рюкзака томик валлийских стихов и протянул ей. — Прости, подарок чисто символический, но мне показалось, что тебе в доме эта книжица вестимо нужнее.

— Издание — класс, — оценила Гвен. — Откуда у тебя эта прелесть?

— Разбирал бабушкин шкаф, — сознался Ремус. — А госпожа Ронвен всегда была прежде всего патриотом Уэльс. Прямо как ты. Так что если найду ещё что полезное — поделюсь.

— Я тебе по такому случаю даже готова помочь с уборкой! — воскликнула Гвенллиэн воодушевлённо, заботливо упрятывая книгу в сумочку.

— А то в обычное время мне мало у тебя веник отбирать приходится? — укоризненно вздохнул Люпин.

— Ну, так тебе не придётся его у меня отбирать, а я смогу помогать тебе на законных основаниях, без твоих вечных виноватых взглядов. Идиллия! — Гвен заговорщически подмигнула ему. — Что ж, я ведь обещала тебе экскурсию по Бангору?

— — —

— Ремус, это — море. Море, это — Ремус, — торжественно объявила Гвенллиэн.

— А ты, стало быть, чёрная королева? — подхватил шутку Люпин, глубоко вдыхая прохладный воздух.

— Оказывается, волшебники читают не только древние талмуды о таинственных проклятиях! —всплеснула руками в притворном ужасе Гвен.

— Ты удивишься — я даже современную фантастику читал, — улыбнулся Ремус. — Ребята из библиотеки вовлекли.

— Неужели после всего вашего магического мира впечатляет? — спросила Гвенллиэн с искренним любопытством.

— А почему нет? — Люпин пожал плечами и, нагнувшись, вытащил из песка овальную гальку. — Не думаю, что ошибусь, если скажу, что большая часть волшебников будет смотреть на достижения технического прогресса, как человек, с магией не знакомый, на волшебную палочку. Со смесью скептицизма, страха и восхищения, я полагаю. Пропорции в зависимости от характера.

— Не похоже, чтобы ты попал в эту категорию.

— Мне повезло родиться в семье «на перепутье». Потомственные волшебники — не то чтобы слишком, конечно, но имён шесть предков по прямой линии я вспомню; и гордые валлийские кельты — тут, пожалуй, традиция подольше и покрепче. А получился блудный нищий оборотень, — заключил он с усмешкой. — Хороша родословная, а?

— Не хуже царских кровей, — поддакнула Гвен, впрочем, с определённой долей серьёзности. — Как по мне, валлийские кельты — это уже серьёзная заявка. Куда уж волшебникам, пусть и трижды потомственным.

Ремус рассмеялся.

— В следующий раз буду тебя цитировать, — он оглянулся на горные махины, возвышающиеся вдалеке и, зажмурившись, подставил нос ветру.

— Я никогда раньше не думал, что горы могут быть такими разными, — произнёс Люпин вдруг.

— Ну, в Албании теплее, — «наверное», — мысленно добавила Гвенллиэн, припоминая школьный курс географии. — И горы выше.

Ремус качнул головой.

— Нет, не в этом смысле. Они даже кое-где внешне похожи, но разница — поразительная.

— Может быть, всё дело в том, что оттуда далеко до моря? — сыронизировала она, скидывая туфли, и шагнула в нахлынувшую волну. — Тёплая. Красота.

Люпин невольно улыбнулся и, присев на корточки, зачерпнул воды.

— Там я чувствовал себя, словно загнанный зверь, — произнёс он, задумчиво покачивая сложенную из ладоней лодочку. — Только вернувшись смог наконец...дышать, понимаешь?

— Видимо, тебя не слишком-то привлекала та работёнка, — вздохнула Гвенллиэн, усаживаясь рядом на собственных туфлях. — Прости за личный вопрос, но не столкновение с оборотнями ли тебя так выбило из колеи?

— Это не первый мой опыт общения с себе подобными, — усмехнулся Ремус, и на лице его залегла тень. — По сравнению с моим прошлым опытом, впрочем, в Албании была туристическая прогулка.

— Плохие воспоминания? — осторожно предположила она.

Люпин некоторое время молчал.

— Я был агентом в стане оборотней. Во время войны — помнишь, я упоминал Вольдеморта? — это было необходимо. Хотя не скажу, что мои попытки перетянуть их на нашу сторону увенчались каким-то успехом, — он обхватил себя за плечи. — Когда я вернулся с последнего из таких заданий, оказалось, что моих друзей — единственных близких — больше нет. А весь магический мир праздновал. Горькая ирония — они были последними жертвами той войны. Официальными, в смысле.

— Неужели у тебя никого не осталось? — спросила Гвен, разглядывая гальку под ногами.

Ремус дёрнул плечом.

— Гарри, — сказал он после очередной паузы. — Только Гарри, но он обо мне, скорее всего, даже не знает.

— Что ты имеешь в виду под «не знает»? — уточнила Гвен с явным непониманием в голосе.

— Гарри — сын моих лучших друзей. Лили и Джеймса Поттеров, которые и погибли в тот последний день войны. Их годовалый сын оказался единственным выжившим, — пояснил Люпин подозрительно спокойным голосом. — И... Нет, я не видел его ни разу за все эти годы. Один раз я пытался, но его тётя не пустила меня на порог. С тех пор я ежегодно ей писал, но ответа не было, да и... Быть может, для него так и лучше, на самом деле, — закончил Ремус неожиданно тихо.

— Ты в самом деле так думаешь? — Гвенллиэн исподлобья скосила взгляд на Люпина. В глазах его отражалось странное, до того момента не виданное ей выражение горькой потерянности.

— Не знаю, — произнёс он, методично вытаскивая из песка гальку. — Наверное, мне проще думать о том, что так лучше, а не о том, что я снова бессилен что-то сделать.

— Эта дама... Тётя Гарри — она как-то объяснила свой отказ?

— «Не собираюсь терпеть всяких уродов в своей жизни», — процитировал Ремус монотонно. — Она не слишком хорошо относится к магическому миру во всех его проявлениях, как я понимаю. Может быть, если бы я мог ей чем-то помочь материально, она была бы сговорчивее, но как ты помнишь, это не самая сильная моя сторона.

Гвен закусила губу, механически перебирая камушки.

— Земля вызывает Гвенллиэн Конвей, — тихонько окликнул её Люпин. — О чём так задумалась?

— О том, что не бывает безвыходных ситуаций, — отозвалась она после краткой заминки. — А если кажется, что его нет, его надо прорубить.

— Гвен, я ценю твою поддержку, правда, но я справлюсь, — Ремус коснулся её руки. — Может быть, мне повезёт, и я смогу когда-нибудь помочь Гарри. Но сейчас — как ни стыдно признавать — мне нечего предложить. Зарплаты библиотекаря хватает мне одному, да и то ограниченно, а те варианты, что подворачиваются иногда — это временно и обычно единоразово, так что рассчитывать не приходится.

Она неопределённо хмыкнула.

— Но ведь попробовать-то можно?

— Мне хотелось бы, чтобы ты была права, — признал Люпин. — И... В общем-то, после Албании я наконец-то расплатился со всеми долгами. Но, увы, пока ничего нового не предвидится.

— Не предвиделось, — поправила его Гвенллиэн и озорно улыбнулась:

— Конечно, прежде всего я тебя в Бангор зазывала, чтобы показать красоты близлежащего побережья, но есть и ещё одно дело, в котором я рассчитываю на твою помощь.

— — -

— Когда я поступила в университет, отец как раз вышел на пенсию, и они переехали в Кармартен, поближе к родственникам мамы, — Гвен включила свет и обвела рукой небольшую комнату с завешенными книжными полками стенами. — Добро пожаловать в мою, с позволения сказать, святая святых.

— Впечатляет, — одобрил Ремус, с интересом осматриваясь. — Уютно.

— Библиотекой можешь пользоваться невозбранно, — великодушно разрешила Гвенллиэн, сбрасывая сумочку на кресло. — Располагайся. Это вообще у нас гостиная когда-то была, но я её переоборудовала под «кабинет». Но надеюсь, ты не против временно поселиться здесь на диване?

— О, напротив, боюсь, тебе придётся оттаскивать меня за уши, — улыбнулся Люпин. — Или приманивать своим печеньем.

— Я польщена, что ты помнишь о моих кулинарных талантах, — Гвен подошла к столу и, выдвинув ящик, вытащила папку. — Вот материалы, кстати, из-за которых я тебя и позвала. Это план археологической экспедиции в районе Нарбета. Исследование Нарбетской крепости. Считается, что это одна из самых древних крепостей в Уэльсе — и создание её приписывают древним валлийцем, которые жили здесь до завоеваний.

— Нарбет? — Люпин подошёл поближе и уткнулся в карту. — Западный Уэльс...

— Считается, что именно эта крепость упоминается в древневаллийском эпосе Мабиногиона, — Гвенллиэн обвела пальцем отметку города Нарбет. — Мой знакомый археолог пригласил меня поучаствовать в раскопках. Им нужны добровольцы, на самом деле. Много работы — мало желающих. Больше на энтузиазме, чем на грантах. Но если найдём что-нибудь интересное, можно будет устроить публикацию.

— Тебя не смущает отсутствие у меня даже намёка на историческое образование?

— Нисколько. Я бы даже сказала, что в материале ты ориентируешься получше некоторых копателей. И к тому же... — Гвен запнулась, подыскивая слова, — про эту крепость разные легенды ходят. Не сочти за чрезмерное любопытство, но мне подумалось, что это может быть по твоей части.

— Например? — Ремус, явно заинтересовавшийся, поднял на неё взгляд.

— Тут собраны некоторые газетные заметки, — она постучала пальцем по папке. — Если ты не против, то я, пожалуй, схожу сделаю нам чаю, а ты пока можешь изучить...

— С печеньем? — пошутил Люпин.

— Всё зависит от того, будет ли твой ответ положительным, — усмехнулась Гвен.

— — — — — -

Ar Lan y Môr — «За морем», народная валлийская песня.