Слияние времен (гет)

— Seko!..

Гермиона распахнула глаза, тяжело дыша. Ярко-красная ткань полога трепетала от сквозняка и маячила перед лицом кровавыми волнами. Гермиона со стоном бросилась на подушку и откинула со лба прилипшие волосы. В горле противно першило то ли от фантомных криков из кошмара, то ли из-за открытого настежь окна, а тело дрожало — каждый порыв ветра проходил ледяной кисточкой по влажной коже. Вот из-за чего она так не любила зелье «сна-без-сновидений»: его действия никогда не хватало на всю ночь, и к утру воспоминания все равно возвращались.

Звук захлопнувшейся двери заставил Гермиону подпрыгнуть на кровати. Она посмотрела на часы: судя по времени, завтрак уже был в разгаре. Эта мысль мгновенно стряхнула всю сонливость — если она не поторопится, то имеет все шансы опоздать на первый урок. Гермиона скатилась с постели, путаясь в широком одеяле, и бросилась к сундуку.

На миг показалось, что вот-вот в комнату с криком, что Гермиона опять проспала, ворвется Джинни, как бывало не раз в последний год в школе. Тогда она почти каждую ночь проводила за пыльными фолиантами, тайком вынесенными из библиотеки, и наутро даже совместные усилия Лаванды и Парвати не могли ее разбудить. От этих воспоминаний сердце глухо ухнуло и забилось быстрее, каждым ударом больно покалывая ребра. Гермиона тряхнула волосами: все это осталось в прошлом, которое нужно похоронить в глубине памяти, как спрятала шкатулку с фотографиями на дне сундука.

Прислушавшись к себе и поняв, что от мысли о еде в горле встает склизкий ком отвращения, Гермиона потянулась, подхватила полотенце и направилась в ванную. Обжигающе-горячая вода вымыла из головы отголоски ночного кошмара, который все еще ярко мигал на краю сознания, стоило закрыть глаза. Одеревеневшие мышцы расслабились, и Гермиона откинулась на стену душевой кабины, подставляя лицо под бьющие струи. Она могла бы так стоять вечность, только бы не выходить за пределы спальни и не пытаться играть в странную игру «новенькая милая и недалекая француженка».

Гермиона передернула плечами, отбрасывая трусливые мысли, резко повернула кран и выключила воду. Нужно собраться с силами и успеть это сделать до конца завтрака, иначе она рискует не получить расписание. Хорошее мнение сложится о ней у преподавателей, если она не явится на первое же занятие. Гермиона представила, как будет стоять перед деканом и, глядя в осуждающие глаза профессора Макгонагалл, блеять, что проспала и не успела взять расписание. Вряд ли профессор примет ее оправдания за чистую монету, пусть Гермиона и считала, что смогла завоевать расположение декана.

Торопливо натягивая форму и одновременно заклинанием высушивая волосы, она то и дело косилась на часы. Минутная стрелка, казалось, соперничала в скорости с секундной, и время неслось вперед: Гермиона понимала, что уже не успевает к концу завтрака в Большой зал. Она не надеялась, что однокурсницы подождут ее или принесут пергамент и за ручку проводят до кабинета, особенно после подслушанного ночью разговора. Ни Эмма, ни Лили не прониклись к ней симпатией, а Сара, если будет как на празднике — засыпать на ходу, едва ли вообще вспомнит о ее существовании.

— Староста называется, — тихо ругалась Гермиона, накидывая на плечи мантию.

Если бы она вчера налаживала отношения с однокурсницами, что было бы более предусмотрительно, а не улыбалась Джеймсу, то сейчас не пришлось бы в спешке кидать пергаменты в сумку и дергать словно назло заевшую молнию. Нужно было быть последовательнее, а не сразу бросаться на Поттера, увиваясь вокруг него, как наргл вокруг омелы. От мысли, что ее интерес был настолько очевиден, что даже Эванс, вроде бы ни разу не взглянувшая в их сторону, это заметила, Гермиона поморщилась. Она бы не удивилась, узнай, что Мародеры наверняка уже засыпали Джеймса подколами насчет его популярности у новенькой.

Уже выходя из комнаты, Гермиона бросила взгляд в зеркало и резко затормозила, чуть не врезавшись в деревянную дверь. В гладкой поверхности отражалась девушка, лишь отдаленно напоминающая ее: бледная, осунувшаяся, с темными кругами под лихорадочно блестящими глазами. Непослушные волосы торчали в разные стороны, и если в длинном виде они еще имели более менее сносный вид, то в коротком делали ее похожей на соломенное пугало.

— Черт, — прошипела Гермиона и потянулась за волшебной палочкой.

Это раньше она могла наскоро расчесаться и побежать на занятия, а теперь за внешним видом придется следить не хуже какой-то Гринграсс, которая все семь лет ходила по школе с карманным зеркалом и заглядывала в него чаще, чем в учебники. Гермиона показала язык своему отражению и мысленно поблагодарила миссис Блэк, которая, несмотря на серьезное сопротивление со стороны «неряшливой грязнокровки», все же вбила в голову нужные заклинания. Если уж ей суждено опоздать и войти в кабинет под насмешливые взгляды однокурсников, то она должна сделать это с королевским видом.

— Доброе утро, — раздался за спиной голос Эммы.

Гермиона резко обернулась, и кончик палочки почти уперся в переносицу Блюм. Тело среагировало быстрее, чем мысль успела оформиться. Ладонь чуть дрожала, а пальцы не хотели разжиматься, словно Гермиона сама до конца не верила, что здесь, в этом месте, ей ничего не грозит. Что вообще могло произойти в спальне семикурсниц? Но года, проведенные в гуще боевых действий, нельзя было просто выбросить из памяти.

— Видимо, у тебя плохое настроение по утрам, — сглотнув, нарушила тишину Эмма. Гермиона виновато пожала плечами, отбросила палочку в сумку на полу и выжидающе уставилась на Блюм. Задорные кудряшки, подпрыгивающие при каждом движении, и слегка натянутая улыбка никак не сочетались с серьезным и настороженным взглядом серых глаз, обрамленных светлыми ресницами. — Проспала.

Гермиона кивнула, не зная, вопрос это был или утверждение. Она скрестила руки на груди и оперлась спиной на столбик кровати.

— Вот, возьми, — Эмма протянула скатанный в трубочку пергамент с расписанием.

С языка рвалось насмешливое: «А Эванс не против твоей заботы?» Гермиона посмотрела на простоватое лицо однокурсницы, пытаясь отгадать, что за игру та затеяла. Не верилось, чтобы Блюм настолько прониклась симпатией к новенькой, что решила испортить отношения с лучшей подругой.

— Спасибо, — она выдавила улыбку и мысленно вздохнула. Как она собирается год учиться с этими людьми, если даже простое участие и вежливые слова воспринимает в штыки? — У нас…

— …травология в четвертой теплице, — Блюм уже взялась за ручку двери, но оглянулась и спросила вполне миролюбиво: — Идешь?

— Нет, я еще не собралась, — Гермиона развела руками, словно извиняясь, и подошла к зеркалу, рассматривая отражение Эммы поверх своего плеча.

Совершенно не хотелось идти через весь замок с Блюм и напряженно молчать. Гермиона бы, может, и попыталась найти общие темы, если бы не подслушанный ночью разговор. Вспомнив об этом, она едва не застонала: если раньше в душе теплилась надежда, что отношения между Поттером и Эванс еще не наладились и есть шанс их незаметно разрушить, то сейчас Гермиона понимала — Лили придется заняться вплотную и точно не своими руками. Под влиянием неожиданной антипатии та вряд ли даже подпустит ее близко. Придется делать все чужими руками, а значит, без помощи Снейпа ей не обойтись.

План оформился в голове мгновенно, и Гермиона удовлетворенно кивнула: все же четко зная, что нужно делать, смотреть в будущее было намного легче.

— Эмма, — окликнула она, когда та уже почти вышла из спальни. Блюм повернулась, взглянув на нее с интересом, и Гермиона продолжила, сминая в руках пергамент и чувствуя себя на редкость глупо: — Прости. Ты просто неожиданно появилась.

— Кто-нибудь говорил, что у тебя реакция, как у человека, прошедшего сквозь войну? — Гермиона дернулась, будто от пощечины. Кровь отхлынула от щек, а под сердце что-то ударило холодом, отдаваясь болью. — Знаешь, мне бы хотелось послушать историю твоей жизни. — Эмма склонила голову набок и прищурила серые глаза. — Мне кажется, она у тебя интересная.

— Скучная до невозможности, — натянуто рассмеялась Гермиона. — Рассказывать особенно нечего.

Усмехнувшись, Эмма ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Гермиона уперлась лбом в зеркало, почти сразу запотевшее от ее тяжелого дыхания.

…как у человека, прошедшего сквозь войну…

— Войны не было и не будет. Я об этом позабочусь, — прошептала Гермиона, пристально смотря на свое лицо и пытаясь найти признаки решительности, которая была ей так необходима. Но карие глаза поражали своей пустотой.

Поджав губы, Гермиона отвернулась от зеркала и, взяв сумку, вышла из комнаты. В голову пришла мысль, что, согласно легенде, она не должна знать, где находятся теплицы. А значит, ей положено непременно потеряться по дороге. Возможно, Эмма на это и рассчитывала: ведь не могла же она не понимать, что новенькая не в состоянии самостоятельно найти дорогу в таком огромном замке. Гермиона тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Блюм ведь предложила пойти вместе, нельзя в каждом поступке однокурсников видеть тайные мотивы — они есть только у нее. Она вздохнула, понимая, что убеждает себя напрасно, слишком трудно начать доверять незнакомым людям и вглядываться в их руки, выискивая ножи, которые потом полетят ей в спину. Они же еще дети.

Гостиная оказалась пуста, что слегка подняло настроение. Внутри все противно сжалось при мысли, что пришлось бы терпеть любопытные взгляды. Гермионе хватило внимания вчера на распределении, когда она чувствовала себя словно на арене, по периметру которой стояли зрители, следящие за каждым шагом, отмечая ошибки и обсуждая между собой.

Не успела она дойти до портрета, как тот распахнулся. На пороге появился Роберт с девушкой, которая была на него чем-то неуловимо похожа. Гермиона даже не могла сказать, почему так решила. Высокий Роберт всегда сутулился, будто пытаясь стать незаметнее, и отводил взгляд, когда обращался к собеседнику. Девушка же рядом с ним словно родилась для того, чтобы обращать на себя внимание: такая же высокая и нескладная, словно длинноногий жеребенок, она явно ни секунды не могла устоять на месте, даже сейчас вертясь, как вредноскоп.

— Доброе утро. — Гермиона постаралась, чтобы голос звучал приветливо. Остановившись около них, она поняла, что если Грин не подвинется, то она не сможет пройти.

— Доброе, — эхом отозвался Роберт, мгновенно уставившись взглядом в пол и не сдвинувшись ни на дюйм. — Тебя ребята искали, а Эмма пошла сюда.

— Блюм меня нашла, — успокоила его Гермиона.

— Вы знакомы? Роберт, познакомь нас, — девушка, не в силах устоять на месте, подскочила к нему и повисла на руке.

— Гермиона, это моя сестра Кейли, — вздохнул Грин, и Гермиона с удивлением заметила, как он покраснел. Приписав это смущению из-за поведения сестры, она переключила внимание на нее. На шее Кейли висело не меньше четырех цепочек, запястья тоже украшали многочисленные деревянные браслеты. Опустив взгляд вниз, Гермиона с удивлением заметила, что из-под явно коротковатой мантии мисс Грин торчат джинсы. И это вместо форменной юбки.

— Не Кейли, а Кей, — поправила девушка брата, энергично тряхнув по-мальчишечьи короткими волосами, и добавила с укоризной: — Я же просила.

Гермиона с тоской кинула взгляд в сторону такого близкого, но недосягаемого выхода. Она понимала, что вырваться из цепких рук Кей, чьи синие глаза горели любопытством, будет непросто. Но, к счастью Гермионы, Кейли окликнули двое каких-то ребят, заглянувших в гостиную и подававших судорожные знаки руками. Мисс Грин ойкнула и испарилась настолько быстро, отпихнув в сторону брата, что едва не споткнулась на пороге. Из коридора донеслась приглушенная ругань и громкий топот ног.

Переведя растерянный взгляд на Роберта и ожидая от него объяснений — он-то уже привык к выходкам своей сестры, — Гермиона лишь покачала головой. Отчаянно покрасневший Грин, по своему обыкновению, уткнулся взглядом в стертые камни пола и явно был не расположен к откровенной беседе.

Оставив Роберта разбираться со своими мыслями, Гермиона проскользнула в освободившийся проем и поспешила на травологию, по дороге сверяясь с картой Мародеров и сворачивая в незаметные коридоры. Лишь выйдя на улицу, она спрятала карту в потайной карман сумки, не желая, чтобы кто-нибудь, пусть даже случайно, увидел этот потрепанный пергамент. И тем более Гермионе не хотелось, чтобы сами Мародеры узнали в этом пергаменте свою бесценную карту.

До теплицы номер четыре Гермиона добралась на удивление быстро: несмотря на скорое начало урока, там стояли лишь парочка пуффендуйцев, спрятавшихся под козырьком крыльца. Моросящий дождь, похоже, и не собирался заканчиваться: небо было затянуто серыми тяжелыми тучами до самого горизонта.

Гермиона поднялась на крыльцо соседней теплицы, рядом с дверью которой красовалась аккуратно выведенная черной краской цифра «2». С тоской смотря на темные облака, которые словно замерли на одном месте, она зябко поежилась: изморось проникала под тяжелую ткань форменной мантии, заставляя ее противно липнуть к телу и усиливая и без того не слишком приятные ощущения.

Вздохнув, Гермиона раскрыла учебник по травологии, отгородившись им от мира, и погрузилась в чтение. То ли под угнетающим действием непогоды, то ли из-за такого неудачного начала дня, но настроение было меланхоличным. Сейчас Гермионе не хотелось ничего, кроме как подготовиться к уроку: все остальное отошло на второй план и казалось совершенно неважным.

Возможно, виной тому был дождь, приглушающий все звуки, а возможно, она просто увлеклась чтением, но раздавшиеся совсем рядом голоса однокурсников были для Гермионы неожиданностью. С трудом заставив себя стоять спокойно и не делать резких движений, она выглянула из-за книги.

Из-за того, что она стояла вдалеке от остальных и совершенно у другой теплицы, подошедшие только что гриффиндорцы ее не заметили. Гермиона поняла, что черная мантия сливается с черной поверхностью двери, на которую она опиралась, а темная книга закрывает лицо. В голову пришла непрошеная мысль, что она уже второй раз за едва начавшийся учебный год становится невольной свидетельницей чужих разговоров.

— Кстати, где Грейнджер? Ее кто-нибудь видел сегодня? Кажется, ее не было на завтраке, — заметил Ремус отсутствие новенькой.

— Эмма должна была передать ей расписание, — отозвалась Сара. Гермиона поняла, что сейчас впервые услышала ее голос — настолько тихий, что казалось — это просто шепот ветра.

Гилфорд хмуро разглядывала что-то в стороне Запретного леса. Переведя взгляд туда, Гермиона не увидела ничего, заслуживающего внимания — даже высокие деревья были скрыты серой пеленой дождя.

— Я передала. Она знает, что у нас травология, — пожала плечами Эмма, безуспешно пытаясь трансфигурировать перо, найденное в недрах огромной сумки, в зонт. Это почти удавалось, но в последний момент зонт всегда отращивал перья, а то и гусиные крылья. — Даже сказала, что урок проходит в четвертой теплице.

— Ты сама доброта, — ехидно отозвался Джеймс, укрывшийся под одним зонтиком с Лили, которая напряженно о чем-то думала, нахмурив лоб, и, казалось, мыслями была далеко. — Неужели так сложно было проводить ее? Она же заблудится если не в замке, то на территории точно.

— Если так переживаешь, мог бы сам довести за ручку до теплицы, — огрызнулась в ответ Эмма. — Тем более что вы вчера нашли общий язык. — Гермионе показалось, что Джеймс украдкой бросил на Лили виноватый взгляд. Но через мгновение он уже твердо смотрел в глаза Блюм.

— Кто бы говорил. Ты сама вчера светилась дружелюбием, а сегодня уже она тебе не нравится. — Сириус бросился на защиту друга. — Вы что, успели за ночь подраться? Жаль, я этого не видел, — радостно заржал Блэк.

— Ты только представь, Бродяга, какое это было зрелище, — поддержал его Джеймс, мечтательно закатив глаза и понизив голос. — Трое девчонок — без обид, Сара, — в коротких ночнушках устроили драку. Ткань трещит, глаза горят, кожа блестит от пота…

— Извращенцы, — взвизгнула Эмма, пытаясь достать до гогочущих парней пернатым зонтиком. Больше всего досталось Сириусу, стоящему ближе. Но он успел спрятаться за Сару и, прикрываясь ею как щитом, махал перед собой зонтом, отобранным у Гилфорд.

Гермиона едва сдерживала улыбку, глядя на развернувшуюся шумную баталию. Закрыв книгу, она прижала ее к груди и весело смотрела, как высокий Сириус безуспешно пытается укрыться за миниатюрной Сарой. Но улыбка тут же пропала, стоило Гермионе заметить внимательный взгляд Гилфорд, направленный прямо на нее.

Гермиона почувствовала, как внутри все похолодело. Сама не понимая, чего так испугалась, она сжалась, словно сейчас раздастся крик: «Держи вора!» и все кинутся на нее. Дуэль взглядов длилась всего пару мгновений. Лишь увидев, что взгляд Сары скользнул в сторону, Гермиона почувствовала, как ледяная рука страха разжалась. На смену мгновенно пришла злость на себя. Гермиона поджала губы и слегка покачала головой: нервы совсем расшатались в последнее время — то за палочку хваталась, то от ужаса тряслась. Если так пойдет и дальше, то она провалит задание, даже толком не начав его.

Расправив плечи, Гермиона уже собралась подойти к ним, как однокурсники вновь вернулись к теме новенькой.

— До начала урока три минуты, а ее все нет, — взволнованно проговорил Ремус, взглянув на часы.

— Предлагаешь снарядить экспедицию на поиски Грейнджер? — лениво протянул Сириус, когда вновь почувствовал себя в безопасности. — Я пас.

Гермиона напряглась, опасаясь, что кому-то из них придет в голову проверить по карте Мародеров, где она находится. Но, к счастью, идея не получила поддержки. Искоса посматривая в сторону Эммы, Блэк помахивал зонтом. Заметив на лице Блюм недовольную гримасу, он многозначительно его приподнял, но все же, не слишком полагаясь на свое орудие, сделал шаг в сторону Гилфорд.

— Я тоже, — поддержала его Эмма, и по взглядам, которыми они с Блэком обменялись, Гермиона поняла: мир восстановлен. — Мне что-то не слишком хочется бегать по замку и искать бедную заблудившуюся девочку.

— Тогда надо эту было «бедную заблудившуюся девочку» не бросать в одиночестве, — раздраженно отозвался Ремус. Гермиона слегка улыбнулась, понимая, что у нее есть хотя бы один союзник среди однокурсников. Она была уверена, что может обратиться за помощью к Люпину и он ей не откажет.

— Не думаю, что она нуждается в нашей помощи, — отозвалась Сара. Понимая, что Гилфорд сейчас раскроет ее местонахождение, Гермиона напряглась.

Однако Сара не успела ничего сказать: в этот момент Лили словно очнулась ото сна:

— Конечно, не нуждается, — Эванс уцепилась за эту фразу как утопающий за соломинку. — Просить кого-то о помощи — ниже королевского достоинства. У нее была возможность дойти вместе с Эммой, но она решила, что важнее прихорошиться.

Несмотря на полные яда слова, голос Лили звучал устало, словно она провела мучительную бессонную ночь. Хотя… Гермиона вспомнила тот подслушанный разговор. Сейчас, глядя на бледное лицо Лили, она все яснее понимала, что у Эванс в жизни случилось что-то страшное. Настолько болезненное, что та не желала обсуждать это даже с лучшей подругой. Эмма и Лили стояли напротив друг друга, подчеркнуто не встречаясь взглядами. Да Гермиона и сама безошибочно разглядела ту грусть и безысходность в глазах Эванс, что не раз замечала за собой, ловя отражение в зеркале.

В этот момент она простила Эванс всё: все пренебрежительные слова, несправедливо прошептанные за спиной; все раздраженные взгляды, бросаемые украдкой. Гермиона знала, как тяжело в такие моменты сумасшедшего нервного напряжения сдержать эмоции в себе.

— Если она не воспользовалась подобной возможностью, значит, не сочла нужным, — прошелестела Сара. — Она сама справится со своими проблемами. Видно, что девочка неглупая.

На мгновение все замолчали, будто понимая разумность доводов. Гермиона еще с первых слов заметила странную реакцию: стоило Саре заговорить, как остальные замолкали. Не понимая, как у нее получалось добиться подобного эффекта, Гермиона вспомнила, сколько раз срывала голос, пытаясь достучаться до Гарри и Рона и донести до них хоть слово, и с любопытством посмотрела на Гилфорд. Та производила впечатление спокойной и слегка медлительной девушки с едва слышным голосом, немного замкнутой и меланхоличной. Большие темные глаза безо всякого выражения смотрели на мир из-под тяжелых век, обрамленные длинными черными ресницами. Ее хоть и с натяжкой — портила тяжелая челюсть, — но можно было бы назвать симпатичной, если бы не безразличное ко всему выражение лица. Единственной эмоцией, которую Гермиона за ней заметила, была недовольная гримаса и поджимание искусанных до крови губ, покрытых болячками. Казалось, Сара даже моргала реже, чем обычный человек.

Гермиона тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Если бы она не была невольной свидетельницей разговора, то не узнала бы и половины о своих однокурсниках, не смогла бы подмечать малейшие детали поведения, анализировать и делать выводы. И отношение ко многим было бы другим.

Опираясь спиной о черную поверхность двери, Гермиона скрестила руки на груди, глядя на приближающуюся группу учеников — судя по отворотам мантии, пуффендуйцев. С их появлением разговор, к ее облегчению, перешел на другие темы. Конечно, было интересно узнать, что о ней думают однокурсники, но мнение некоторых совершенно не хотелось слышать.

— Видели нашего нового учителя по защите? — спросила худенькая девчушка с тонкой косичкой, перекинутой через плечо, и льняной челкой. Несмотря на значок старосты с гербом Пуффендуя и цифрой семь, выглядела она лет на четырнадцать, не более.

— Его было сложно проглядеть, — усмехнулся Джеймс. — Когда он вошел в зал, у меня даже вилка из рук выпала.

— Говорят, он потрясающий преподаватель, — возразил ему кто-то.

Гермиона с любопытством прислушалась, боясь пропустить хоть слово. Если о других преподавателях информацию она добыла с легкостью — большинство за двадцать лет так и не покинуло занимаемый пост, — то имени учителя по защите от темных искусств даже не удалось найти. Из-за того, что они ежегодно сменялись, большинства имен просто не было в картотеке школы, что создавало определенные трудности для Гермионы.

— Его вчера не было на распределении, потому что он был на каком-то задании министерства, — поддержал говорившего другой пуффендуец. — Наверное, поэтому он за завтраком выглядел таким уставшим.

— Сэнди, он выглядел таким уставшим, потому что ночью на пару со Слизнортом пополнял запасы медовухи на весь учебный год, — перебил его Джеймс, а Сириус залился лающим смехом. Пуффендуец с раздражением уставился на них, собираясь отстаивать свою позицию до конца, но благоразумие мгновенно вернулось к нему от тычка однокурсника. Он что-то горячо зашептал Сэнди на ухо, незаметно указывая на Мародеров с явной опаской во взгляде.

Гермиона грустно покачала головой. Если верить рассказам Гарри, Джеймс и его друзья в школе не гнушались использовать не только магию, но и физическую силу, защищая свою точку зрения. Конечно, Сэнди не сильно уступал Поттеру в ширине плеч, но ростом был на голову ниже. Гермиона не верила, что это даст ему хоть какую-нибудь поблажку в схватке, которую никак нельзя будет назвать честной: вряд ли остальные Мародеры останутся в стороне. Что-то подсказывало, что не останови пуффендуец Сэнди, то расплаты было бы не избежать. Если не здесь, то в другом месте, более безлюдном, он поплатился бы за свои слова.

Зло усмехнувшись, Гермиона крепче обхватила себя руками. Храбрые гриффиндорцы… Она была уверена, что они бы не удовлетворились честным поединком — напали бы исподтишка. От осознания этого стало настолько больно, что Гермиона какое-то мгновение не могла дышать. Сжав пальцами плечи, она почувствовала, как глаза наполнились влагой: все сказки, рассказанные Сириусом и Ремусом о настоящих друзьях и беззаботной юности, разбились о действительность. Возможно, профессор Снейп был прав, и Мародеры действительно просто шайка, не гнушающаяся ничем.

«Хватит, — мысленно прошептала себе Гермиона, качнув головой и стараясь избавиться от подобных мыслей. В подобном вопросе слушать Снейпа — верный способ увидеть в Джеймсе и его друзьях врагов. — Нужно делать собственные выводы». Вот только выводы были слишком неутешительны, и лишь с большим трудом ей удалось задвинуть эти мысли на задворки сознания.

— Да он похож на толстую уродливую лошадь, — не желал успокоиться Сириус. — Я удивляюсь, Сохатый, что у тебя еще аппетит не отбило при взгляде на него. Я даже доесть спокойно не мог, боялся подавиться от смеха.

Гермиона поджала губы, не одобряя подобного отношения к учителю, но промолчала. Она понимала, что привлечь к себе внимание — явный способ устроить ссору. Она точно не сможет сдержаться и выскажет Блэку все, что думает о его манерах и словарном запасе.

Но Лили не было нужно соблюдать тишину, и она не собиралась сдерживаться. Судя по всему, ей тоже не пришлись по душе высказывания Блэка. Но в ответ на гневную тираду Блэк, подойдя почти вплотную, что-то прошипел Эванс в лицо, за что мгновенно получил подзатыльник от побледневшего от злости Джеймса.

Сейчас Гермиона пожалела, что стоит не рядом с ними. Что такого мог сказать Блэк на вполне, в общем-то, безобидные слова, что привело его друга в такое бешенство?

Лишь появление профессора Стебль не дало разгореться конфликту.

«Как всегда пунктуальна», — с улыбкой подумала Гермиона, взглянув на часы. Приятно было осознавать, что хоть что-то осталось неизменным.

Профессор Стебль бодрым шариком скатилась со ступеней теплицы номер три, на ходу поправляя свою потрепанную остроконечную шляпу. Та от быстрого шага сбилась набок, открывая каштановые волосы, еще не тронутые сединой. Порывшись в глубоких карманах темно-зеленой мантии, профессор извлекла громоздкий медный ключ, выглядевший настолько массивно, что Гермиона задумалась, как мисс Стебль носила такую тяжесть в кармане.

Гермиона решила подождать, пока все остальные зайдут внутрь, не желая раскрывать свое убежище.

— Не принимай слова Сириуса всерьез. Он не хотел говорить этого о… — Джеймс придержал Лили за рукав мантии, когда все уже были внутри.

— Знаешь, Поттер, мне не нужны ни твои, ни его извинения, — зашипела Эванс, отдергивая руку. — И сколько раз я просила не хватать меня. Мне это неприятно.

— Можешь расслабиться, я больше к тебе не притронусь, — Джеймс демонстративно скрестил руки на груди, сверля Лили разозленным взглядом.

Совершенно не желая стать невольной свидетельницей их ссоры, Гермиона тихо спустилась со ступеней и вышла на главную тропинку. Она, уже не скрываясь, направилась к спорящим, делая вид, что только подошла.

— Привет, — с нарочито беспечным видом поздоровалась Гермиона, чем заслужила сразу два раздраженных взгляда. Не обращая внимания и стараясь удержать на лице маску абсолютно беззаботного человека, она поравнялась с ними. От натянутой улыбки сводило скулы, но, чувствуя ярость Эванс, Гермиона не могла отказать себе в удовольствии позлить ее еще больше.

Проходя мимо, она едва не задела Лили плечом, одновременно дружелюбно улыбаясь и смеряя ответным ледяным взглядом. Гермиона с грустью подумала, что в других обстоятельствах они могли бы стать подругами, ведь у них было много общего. Но сейчас они стали соперницами еще задолго до того момента, как встретились, и, к сожалению, ничего уже нельзя изменить.

Гермиона поравнялась с Джеймсом и пристально посмотрела в его глаза, пытаясь понять, почему он позволяет Эванс так себя вести с ним, почему терпит такое отношение. Ведь если судить по всему, что она знала, то Джеймса Поттера никак нельзя было назвать слабым и терпеливым человеком. Но сейчас почему-то чем больше она наблюдала за ним, тем больше разочарования испытывала. На миг она почувствовала что-то похожее на отвращение, но тут же прогнала эти мысли.

Зайдя в теплицу, Гермиона сразу потянулась к застежке мантии. От духоты закружилась голова, а влажный воздух оседал на коже каплями пота. Попыталась вздохнуть, но горячий воздух лишь обжег легкие, не принося никакого облегчения. От царившего запаха удобрений и перепрелых листьев становилось только хуже, и она судорожно закашляла, вытирая выступившие слезы.

Все собрались около большого стола, внимательно слушая объяснения профессора Стебль. Гермиона мотнула головой, прогоняя назойливый гул в ушах, и поспешила занять свободное место возле преподавателя. С трудом сдерживая желание начать обмахиваться книгой, Гермиона оказалась между Сарой и какой-то рыжеватой веснушчатой девочкой из Пуффендуя с блеклыми глазами за толстыми стеклами очков. Обе не обратили на нее ни малейшего внимания, чему Гермиона была несказанно рада. Она ненавидела разговаривать на уроках, не желая пропускать даваемую преподавателями информацию.

Растение, произраставшее в кадках в центре теплицы, было прекрасно знакомо Гермионе.

— Давай зайдем с заднего входа. Этим ублюдкам ничего не останется, кроме как броситься прямиком в ловушку, — голос Джереми звенел от едва сдерживаемого возбуждения.

— Тише, окно открыто, — прошептала Гермиона, пристально наблюдая за домом. Хозяин, которого они так долго искали, находился внутри, всего в паре десятков метров от их укрытия.

Чей-то силуэт отбрасывал темную тень на колышущуюся от летнего ветра занавеску, и Гермиона сильнее сжала в руках палочку. Если бы не паранойя хозяина дома, из-за которой он окружил свое убежище всеми известными защитными заклинаниями, они были бы уже там. Но хитрое переплетение защитных и сигнальных чар заставляло их вот уже четвертый час сидеть в укрытии неподалеку.

— Черт, откуда они только берутся? — Джереми взмахнул руками в тщетной попытке отогнать надоедливую мошкару. — Кусаются, сволочи.

— Прекрати, — проговорила Гермиона, с тревогой поглядывая на окна. Как бы мельтешение напарника не привлекло внимания.

— Да надоело здесь сидеть, у меня ноги затекли.

— Хватит, — уже решительнее оборвала Гермиона, подставляя лицо теплому ветру. Да, конечно, Джереми Смит был ее напарником больше нескольких месяцев, и она не могла бы пожелать лучшего. Но временами он был совершенно невыносим.

— Я не понимаю, чего мы ждем. Остальные уже полчаса как на местах, — Джереми беспокойно заерзал, с раздражением оглядываясь по сторонам, словно эти «остальные» находились вокруг и ждали лишь его сигнала.

Гермиона покачала головой. Несмотря на свои двадцать пять лет, Джереми был, по сути, еще ребенком — вспыльчивым, нетерпеливым и непоседливым ребенком. Мысленно вздохнув, Гермиона посмотрела на него. Высокий и нескладный, Джереми сидел, согнувшись в три погибели, подтянув колени практически к подбородку. Но даже несмотря на неудобную позу в течение нескольких часов, на его лице не было и тени усталости: черные глаза лихорадочно блестели в преддверии хорошей битвы, а руки ни на миг не оставались в покое, то теребя то застежку мантии, то взъерошивая белые в свете луны волосы.

Еще раз вздохнув, Гермиона перевела взгляд на часы и мгновенно подобралась, сжав в руке волшебную палочку. До назначенного срока оставалось три минуты. Сейчас должен быть первый сигнал.

— Уже пора? — возбужденно отозвался Джереми, доставая свою палочку.

Гермиона не ответила, напряженно всматриваясь в бархатное августовское небо, усыпанное звездами. Зеленый сноп искр взвился над деревьями — над ними натянуто поле, блокирующее все магические перемещения. Резко развернувшись в противоположную сторону, Гермиона замерла в ожидании второго сигнала. Воцарившаяся тишина, казалось, была проникнута напряжением настолько, что его можно было потрогать. Даже Джереми затаил дыхание, застывшим взглядом всматриваясь ввысь.

Сноп голубых искр — защита снята с дома — еще не успел погаснуть, как они уже сорвались с места. Быстро и бесшумно они приближались к задней двери, стараясь действовать максимально аккуратно и слаженно. Оба понимали, что счет идет на секунды: хозяин дома не мог не заметить снятие охранных заклинаний.

Дверь резко распахнулась, и шедший на пару шагов впереди Джереми бросился вправо, скрываясь за кустом какого-то растения с темно-зелеными треугольными листьями.

Гермиона вскинула палочку, намереваясь атаковать открывшуюся цель. Но истошный крик Джереми заставил ее резко развернуться.

Следующие события промелькнули с фантастической скоростью: чьи-то крики, топот ног убегающего хозяина дома и сожженные, словно кислотой, лицо и руки Джереми.

Смерть наступила почти мгновенно.

Все эти воспоминания пронеслись перед глазами за доли секунды, и Гермиона до боли закусила губу, пытаясь прогнать чувство холодного страха, сковывающее грудь. Попытавшись расслабиться, она перевела взгляд на остальных учеников.

Лили и Джеймс уже были здесь, хотя Гермиона не видела, как они вошли. Она скользнула по ним безразличным взглядом, почти машинально отмечая недовольно поджатые губы и глубоко засунутые в карманы брюк руки Джеймса и скрещенные на груди руки Эванс. Встретившись глазами с Ремусом, который ободряюще ей улыбнулся, Гермиона почувствовала, как холод покидает ее, и не смогла сдержать ответной улыбки.

— Кто знает, что это за растение? — профессор Стебль обвела притихших учеников строгим взглядом.

Рука взметнулась вверх быстрее, чем Гермиона успела осознать, что делает. Кроме нее ответ знали только двое: Лили и Сэнди, пуффендуец.

— Мисс Грейнджер, кажется? Не поведаете ли нам об этом растении? — обратила внимание на новенькую профессор Стебль, видимо, желая лично оценить уровень знаний. Гермиона мысленно усмехнулась: неужели та не доверяет министерской оценке за экзамены?

— Данное растение относится к роду Toxicodendron, а точнее, к одной из самых опасных разновидностей вида Toxicodendron diversilobum. — Перед глазами Гермионы все еще стояло то, что осталось от лица Джереми, и она тряхнула головой, прогоняя болезненные воспоминания. Взяв себя в руки, Гермиона начала быстро пересказывать давно заученный текст: — Растение может приобретать различные формы: в солнечных местах оно произрастает как плотный кустарник, в теневых — как лазающая лиана. Как сказано в «Энциклопедии ядовитых растений», наибольшую опасность оно представляет в период своего цветения. Мелкие цветки ярко-оранжевого цвета способны выделять активную кислоту, которая поражает мягкие ткани человека, что приводит к почти мгновенной смерти. Цветение продолжается два с половиной месяца. В остальное же время растение почти безвредно, а слизь, выделяемая необычными темно-зелеными листьями при прикосновении, опасна лишь при попадании на слизистые оболочки глаза. В результате этого проявляется неприятное жжение и наступает временная потеря зрения. Однако это легко лечится. Некоторых детей родители учат распознавать это растение по поговорке «Leaves of three, let it be*».

— Десять баллов Гриффиндору, — произнесла профессор Стебль и тепло улыбнулась Гермионе. — А сейчас я попрошу всех надеть очки и перчатки и, разделившись по трое, пересадить растения в расставленные у той стены кадки. И прошу соблюдать предельную осторожность, не забывая о рассказанном мисс Грейнджер.

Гермиона оказалась в компании Петтигрю и незнакомого пуффендуйца. Такое соседство не радовало, и она с тоской оглянулась по сторонам, надеясь, что еще может улизнуть. Остальные Мародеры уже стояли в стороне, тихо, но эмоционально разговаривая. Джеймс и Сириус в два голоса что-то доказывали Ремусу, который отрицательно качал головой, явно не соглашаясь с их доводами.

Вздохнув, Гермиона подумала, что сейчас согласилась бы работать даже с Лили и Эммой.

— Откуда ты так много знаешь об этом растении? — с нескрываемым любопытством в голосе спросил Питер.

— Я люблю читать, — пожала плечами Гермиона, пристально глядя в его серо-карие глаза и не понимая, почему не может пробудить в себе той злости и отвращения, что переполняли раньше.

— Я тоже. Но мне никогда бы не пришло в голову заучивать «Энциклопедию ядовитых растений», а в учебнике по травологии этой информации нет — я его читал, — гнул свою линию Петтигрю.

— Вот как? — холодно переспросила Гермиона, приподняв бровь. Питер не производил впечатление человека, не просто любящего читать, но и читающего школьные учебники.

Пользуясь возможностью, Гермиона рассматривала повернувшегося к ней спиной Питера. Щуплый мальчишка с короткими, мышиного цвета волосами выглядел слабым и тщедушным. Про таких обычно говорят, что с ними ничего интересного не случается. Глядя на него, Гермиона понимала, насколько обманчива внешность: никто и предположить не мог, какую роль он сыграет в этой войне.

В этот момент Петтигрю, почувствовав изучающий взгляд, обернулся и вопросительно посмотрел на Гермиону. Она не знала, что он увидел в ее глазах, но его улыбка медленно померкла.

Гермиона с трудом, но заставила себя расслабиться и сумела выдавить подобие доброжелательной улыбки. Лицо Питера разгладилось, став по-детски открытым, и Гермиона в который раз подумала, что не знай она о его будущих действиях, то могла бы относиться к нему совсем по-другому. Возможно, они даже смогли бы со временем найти общий язык.

— Так ты и есть та самая новенькая? — прервал дуэль взглядов переминающийся с ноги на ногу пуффендуец.

Гермиона мысленно покачала головой, неужели никто из них не понимает всю глупость этого вопроса. У нее появилось желание из вредности ответить «нет» и посмотреть на реакцию. Но она все же смогла себя пересилить, улыбаясь еще шире и чувствуя, что еще немного и эта улыбка так и застынет на ее лице навсегда.

— Чудеса логики, — не сдержавшись, отозвалась Гермиона.

— Что? — переспросил пуффендуец от неожиданности.

— В школе всего один новый человек, — вздохнула Гермиона, — а в классе всего одно незнакомое тебе лицо. Я просто удивлена твоим логическим мышлением. Как ты сумел меня так быстро вычислить?

— Это было несложно, — самодовольно ухмыльнулся он. Гермиона с подозрением посмотрела на пуффендуйца, справедливо полагая, что тот издевается. Но он был абсолютно серьезен. — Меня зовут Зак Эдисон, а ты, должно быть, Гермиона Грейнджер?

— Ты меня поражаешь, — с иронией произнесла Гермиона, склонив голову, и с грустью подумала, что урок будет долгим.

* * *

— Расскажи мне о своих друзьях, — попросила Гермиона Питера, опуская растение в придерживаемую им кадку. Она уже несколько раз ловила на себе взгляды Джеймса и Сириуса, неимоверно раздражающие и мешающие сосредоточиться на работе. Поттер и Блэк, казалось, не замолкали ни на минуту, что-то бурно обсуждали и косились на нее, из-за чего Гермиона чувствовала себя неуютно.

Когда они окончательно вывели ее из себя, Гермиона отпихнула в сторону корень растения, норовивший лишить ее руки, и, откинув влажные волосы со лба, с возмущением уставилась на Джеймса. Вопреки ожиданиям, тот не стушевался под ее взглядом, а наоборот — весело подмигнул, заговорщицки улыбнувшись. Вспыхнув, Гермиона отвернулась и больше не поворачивалась, пытаясь игнорировать сверлящие спину взгляды.

— Вы давно дружите?

— С первого курса, — после паузы отозвался Питер и замолчал, пытаясь отцепить сопротивляющиеся корни от краев кадки.

Поняв по его тону, что дальнейшие расспросы бесполезны, Гермиона постаралась сосредоточиться на работе, благо это было последнее растение в их группе. Работать с Питером оказалось неожиданно приятно: он старательно выполнял свои обязанности, не отвлекал глупыми разговорами, как Зак. Насколько Гермиона могла понять, Петтигрю довольно неплохо знал предмет, что удивляло. Ведь со слов Ремуса, Сириуса, да и профессора Макгонагалл, на занятиях он не блистал. Конечно Гермиона понимала, что их мнение стало предвзятым после поступка Питера, но человек, которого она сейчас видела перед собой, был совершенно другим. И впервые ей пришла в голову мысль, что, возможно, все было совсем не так, как описывали, и причины, побудившие Петтигрю примкнуть к Темному лорду, были иными.

Вздохнув, Гермиона сняла жесткие перчатки, разминая затекшие запястья, и обернулась на Мародеров, к которым уже присоединился Питер. Увидев, что они направились к выходу, она бросилась наперерез, собираясь якобы случайно столкнуться в дверях. Нельзя ни на миг забывать, зачем она здесь, и Гермиона хотела разыграть сцену беспомощной новенькой, которая наверняка заблудится без посторонней помощи в огромном замке. Чтобы этого не случилось, бравые гриффиндорцы должны ее «спасти».

Поравнявшись с Мародерами, она не успела и рта раскрыть, как Ремус сам предложил помощь:

— У нас сейчас зельеварение. Мы проводим тебя в подземелья, — Ремус улыбнулся ей, и Гермиона посмотрела на него с юлагодарностью. Большей удачи и ожидать нельзя было.

— Спасибо. Я бы точно заблудилась: этот замок такой огромный. Я даже теплицы искала так долго, едва на урок не опоздала.

Проходящая мимо Сара обернулась на миг, еле слышно фыркнула, но промолчала. Вскинув голову, Гилфорд прошествовала к двери, увлекая за собой Зака.

Не успела Гермиона порадоваться такому повороту событий, как сзади подошла Лили, едва не задев плечом. Гермиона сцепила зубы: не хотелось выглядеть в глазах Мародеров скандалисткой, ей нужно произвести на них самое благоприятное впечатление. А Лили, словно нарочно, замедлила шаг, ожидая приближающуюся Эмму, и явно собиралась идти на урок в компании однокурсников.

Такое близкое соседство Эванс не могло не напрягать Гермиону. Как она должна обольстить Джеймса Поттера, если Лили будет постоянно кружиться рядом? Гермиона понимала, что в прямом противостоянии ей не на что рассчитывать — да и что она могла сделать по сравнению с той, в которую Джеймс влюблен столько времени. Оставалось лишь надеяться, что со временем ситуация изменится в ее пользу, и Гермиона была решительно настроена, чтобы осуществить это как можно скорее.

Гермиона слегка поморщилась и прибавила шаг, поравнявшись с Поттером. Бежать по раскисшей от дождя дороге было неудобно, и она едва не упала, поскользнувшись, но не решилась взять его под локоть — слишком рано нарушать границы, сначала нужно договориться о мире.

— Джеймс, — тихо позвала она, не зная, как начать разговор. Поттер обернулся, скользнув растерянным взглядом. Гермиона с непонятной обидой поняла, что до этого он и не заметил ее присутствия: Джеймс был настолько погружен в свои мысли, что не обращал внимания ни на что вокруг. Гермиона закусила губу с неизвестно откуда взявшимся раздражением и отвела взгляд от его лица, смотря на приближающуюся громаду темного замка. Высокие башни, казалось, упирались прямо в свинцовое небо, по которому лениво плыли грозовые тучи.

— Я знаю, что ты недавно потерял родителей, — продолжила она. Увидев, как он вздрогнул, словно сжался, Гермиона почувствовала легкую тень удовлетворения и тут же устыдилась своих мыслей. Кому как не ей знать, как болезненна может быть эта тема. — Мне жаль. Знаешь, я понимаю тебя. — Джеймс вскинул голову, пристально смотря на нее потемневшими карими глазами, но Гермиона уже отвернулась. — Мои родители тоже погибли не так давно.

— Мне жаль, — эхом отозвался Поттер. Искоса взглянув на него, Гермиона заметила, что он хмурился. — Расскажи мне о них.

— Они были замечательными людьми, — прошептала Гермиона, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Всегда верили в меня и верили мне, несмотря ни на что. Лишь благодаря им я смогла стать той, что стала.

— Как ты решилась на то, чтобы все оставить? Ведь у тебя во Франции остались близкие люди, родственники, друзья… — было похоже, что в его голосе звучал искренний интерес.

— Я по ним очень скучаю, — неопределенно произнесла Гермиона. Врать ему было неприятно, да и не хотелось этого делать. Сглотнув слезы, она постаралась подавить взбудораженные эмоции и продолжила: — Но друзья поняли и приняли мой выбор. — Как бы ей хотелось, чтобы это на самом деле было так.

— Видимо, у тебя хорошие друзья, — улыбнулся ей Джеймс.

— Самые лучшие, — подтвердила Гермиона, стараясь незаметно стереть выступившие снова слезы. Кажется, ей это удалось. Во всяком случае, Джеймс не показал, что заметил ее слабость. — Теперь твоя очередь, — Гермиона тряхнула головой, словно отгоняя грустные мысли. — Где ты живешь?

— Около города Скибберин, это в графстве Корк. У нашей семьи там небольшой домик.

— Почему же не остался в родовом поместье? — тихо спросила Гермиона, повернувшись к нему и пристально смотря в глаза.

— По той же причине, что и ты не осталась во Франции. Бежал от самого себя, — Поттер деланно-равнодушно пожал плечами и тут же усмехнулся, признавая свою попытку провальной.

— Увлекательное занятие, не правда ли?

— Очень.

Глядя друг на друга, они рассмеялись, и Гермиона порадовалась своей маленькой победе: они все же нашли общий язык. Теперь она на шаг ближе к исполнению цели.

Она заметила, как Лили, вероятно услышав их смех, обернулась, пристально смотря на мгновенно подобравшегося Джеймса, с которого слетела всякая веселость. Гермиона не смогла понять значения взгляда, но ощущение невидимой нити, связывающей этих двух людей, было похоже на ощущение петли, в мгновение ока затянувшейся на ее шее. Воздух словно одним ударом вышибло из легких, и смех встал где-то в горле, причинив мучительную боль и заставив пальцы судорожно сжаться.

Гермиона почувствовала, как ноги сами ускорили шаг. Лишь догнав остальных, она обернулась: Джеймс вновь погрузился в свои невеселые мысли. Гермиона поджала губы, она займется его демонами, как только разберется со своими.

*«Листьев три — обходи»