Слияние времен (гет)

Крутанув часы, она исчезла… Но тут же вернулась обратно, оказавшись в пропахшей пылью гостиной дома Блэков. Вторая попытка закончилась тем же, но Гермиона попробовала вновь. И снова. И снова.

Ее словно что-то отбрасывало назад, мешая совершить задуманное. Что в таком, казалось бы, безупречном плане могло дать сбой? Почему маховик перестал действовать?

Закусив губу, Гермиона в отчаянии встряхнула его, едва не сорвав песочные часы с оси. Горечь и злость переполняли, но больше всего она страшилась, что, отрезвленная неудачей, не осмелится это повторить.

Гермиона с трудом взяла себя в руки и поднесла прибор ближе к неровному свету чадящих факелов. Она надеялась, что все дело в какой-то мелкой неисправности. Маховик светился почти неуловимым молочно-белым сиянием — значит, он должен работать.

Скинув рюкзак на пол, Гермиона едва сдержалась, чтобы не запустить ставшей бесполезной безделушкой в стену, и заметалась по полупустой комнате. Сжав руками голову, она пыталась вспомнить все, что знала о маховиках времени.

Согласно имеющимся данным, перемещаться в прошлое с их помощью было возможно. Пусть и в недалекое, но ведь возможно!

Озарение пришло внезапно, заставив Гермиону замереть посредине гостиной, едва не врезавшись в низкий журнальный столик. Она вспомнила о маггловском учебнике по физике, который прочла летом после пятого курса. В нем говорилось о принципе самосогласованности*. Смысл определения сводился к тому, что прошлое уже написано и вероятность изменить его стремится к нулю. Ведь, будь у него такая возможность, профессор Дамблдор спас бы свою сестру Ариану, родителей Гарри, Сириуса и многих других людей; Невилл сумел защитить родителей; Снейп не дал погибнуть Лили…

Если бы игры со временем были возможны, то никто не доверил прибор тринадцатилетнему ребенку. Рассуждая логически, Гермиона понимала, что не одна она использовала его в школе — он был и у Перси Уизли, и у сына Бартоломеуса Крауча, которые получили по двенадцать СОВ, что без маховика времени было нереально.

Значит, изменить прошлое нельзя. Осознание этого оглушило, и Гермиона тяжело опустилась на диван. Невозможно. Так что же ей делать? Продолжать бороться за никому не нужные идеалы? Сдаться и умереть? Или не переставать искать выход, слепо натыкаясь на углы?

Съехав на пол, словно сломанная кукла, Гермиона обхватила голову руками, беззвучно сотрясаясь в рыданиях. В своем горе она даже не замечала истерично завывающего портрета Вальбурги Блэк.

— Ублюдочная грязнокровка, осквернившая присутствием особняк древнего и знатного рода…

— Нет больше твоего «древнего и знатного рода», все умерли. Не осталось никого — ни потомков, ни наследников, — тихо ответила Гермиона, закрыв глаза.

Миссис Блэк осеклась на полуслове.

— Замолчи! Как ты смеешь говорить подобное? Ты… — Казалось, от возмущения Вальбурга Блэк сейчас перевалится через раму, но в ее голосе послышалось отчаяние. — Как — никого не осталось? Ты лжешь! Род Блэков будет жить вечно. Кричер, Кричер!

— Кричер погиб при штурме Хогвартса второго мая 1998 года.

— Какой еще штурм Хогвартса? Ты врешь, порождение грязной крови, — нервно заломила когтистые руки миссис Блэк.

Гермиона устало и отрешенно, сама не понимая, зачем это делает, рассказала все: как погиб Регулус; как умер Драко; как исчезли с древних гобеленов имена Люциуса и Нарциссы Малфой, Андромеды Блэк-Тонкс с ее двухлетним внуком Тедом; как нелепо ушел за грань Сириус, отправленный в арку своей кузиной — Беллатрикс Лестрейндж, пережившей его всего на четыре года. Она рассказала, как канули в небытие род Поттеров, Лонгботтомов, Уизли, Пруэтт, Крауч, Берк и многие другие. Рассказала, как пал Хогвартс, как Наземникус Флетчер выносил из особняка фамильное серебро.

Вспоминать эти горькие моменты было невыносимо. Гермиона почувствовала, как по щекам покатились слезы, и обхватила себя за плечи, содрогаясь то ли от рыданий, то ли от холода — по коридору гуляли сквозняки, еле заметно шевеля занавеси рядом с портретом. Упиваясь болью и жалостью к себе, она сидела на каменном полу, понимая, что все кончено.

— Назови свое имя, если уж ты пришла в мой дом, — нарушила тишину Вальбурга Блэк.

Гермиона распахнула глаза и удивленно взглянула на миссис Блэк. Первым желанием было проигнорировать своенравный портрет, но она знала, что не сможет этого сделать. Где-то в глубине души проснулось сочувствие.

— Гермиона Джин Грейнджер.

— Не приходится ли тебе родственником известный зельевар — Гектор Дэгуорт Грейнджер?

— Я магглорожденная.

— До чего дошел знатный и древний род Блэков: в его доме уже и грязнокровки стали частыми гостьями…

Смотря на надменное лицо миссис Блэк, театрально-небрежно поправляющей съехавший набок чепец, Гермиона часто заморгала, пытаясь сдержать вновь подступающие слезы. Как же она ненавидела, когда ее тыкали носом в происхождение, говорили, что чего-то недостойна из-за грязной крови. Неужели она хуже, чем остальные, просто потому, что родилась в семье магглов?

— Правильно ли я поняла: ты хотела отправиться в прошлое, чтобы изменить настоящее? — как ни в чем не бывало продолжила миссис Блэк. — Это глупо. Если бы ты родилась в нормальной семье, то знала, что маховики времени для этого не предназначены, — Вальбурга Блэк, неожиданно ставшая воплощением спокойствия, пригладила седые волосы. — Но я могу тебе помочь.

— Как?

— Я могу рассказать о единственной возможности переместиться во времени. Но лишь после того, как ты поклянешься своей жизнью, душой и магией, что сохранишь мой род и возвеличишь его.

— Значит, способ все же есть, — задумчиво произнесла Гермиона, обращаясь скорее к себе. Внутри поднималась волна радости: не все потеряно — еще есть шанс. От былой усталости не осталось и следа, Гермиона вновь была готова к схватке.

— Конечно, есть, глупое создание, — надменно протянула миссис Блэк.

— Клянусь, — слова, произнесенные шепотом, неожиданно громким эхом отразились от каменных стен.

— Ты смеешься? Кто учил тебя произносить клятвы? — взъярилась Вальбурга Блэк. — Ты должна поклясться на крови.

Какие-то сомнения все еще были у Гермионы, и она неуверенно переспросила:

— Откуда я могу знать, что вы не лжете?

— Следи за своим языком! — вскричала миссис Блэк. — Встань прямо, грязнокровка. Ты находишься в доме самого знатного и самого древнего рода — Блэков. Эта фамилия насчитывает два тысячелетия. Быть Блэком — то же самое, что иметь королевскую кровь. Ты думала, что «Блэк» — это просто фамилия? — громкий и властный голос Вальбурги Блэк заполнил помещение. Гермиона почувствовала, как виски взорвались болью, одновременно ощущая, что миссис Блэк давит на нее, словно пытаясь подчинить своей воле. — Мы столетиями накапливали знания. Многие из них настолько опасны, что погребены только в нашей родовой памяти… — в глазах миссис Блэк горел фанатичный огонь.

Гермиона поняла, что согласится. Другого выхода у нее не было.

* * *

Десять дней спустя

— Теперь добавь четыре капли крови из указательного пальца левой руки и мешай по часовой стрелке. Двадцать раз, а не девятнадцать! Убери с огня и поставь на лед, — раздавала команды миссис Блэк.

Гермиона устало оперлась о кухонный стол и вытерла лоб платком, которым подвязала давно подстриженные волосы. Если бы она десять дней назад знала, на что подписывается, давая клятву, то несколько раз подумала, прежде чем совершить столь опрометчивый поступок.

В прошлом плане все было просто: украсть маховик времени, перенестись в семьдесят седьмой год, сделать так, чтобы Гарри не родился, а Избранным стал Невилл… Но осуществить это не представлялось возможным — маховик не был предназначен для подобных целей, поэтому путешествие в прошлое откладывалось на неопределенный срок. А сейчас Гермиона вместо того, чтобы искать выход из этой ситуации, варила зелье вхождения в род на обшарпанной кухне дома Блэков.

Гермиона настаивала на своем плане, споря с миссис Блэк, утверждающей, что ее способ — «полная чушь и ни на что не годен». Безоговорочную победу одержала Вальбурга Блэк, осмеявшая и раскритиковавшая все острыми, как нож, фразами.

Мало просто отправиться в прошлое, Гермионе была нужна новая биография, знание времени и, как говорила миссис Блэк, самое важное — «основы поведения в приличном обществе».

— Гермиона, — миссис Блэк разговаривала с ней почти как с ребенком, — как ты собираешься поступить в Хогвартс, если у тебя нет даже даты рождения? В 70-х годах идет война. Тебя, появившуюся неизвестно откуда, проверят тысячу раз. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь провести в Отделе тайн в качестве лабораторной крысы?

Помешивая остывающую субстанцию, Гермиона с трудом сдерживала дыхание — зелье пахло отвратительно, перебивая застоявшийся запах сырости и пыли.

Вальбурга Блэк, будучи прекрасно осведомленной, что грязнокровок и чистокровных легко вычислить — ведь магическое сообщество немногочисленно, — утверждала, что Гермионе повезло с фамилией. Грейнджеры — французский род, который четыреста лет назад был известен зельеварами и гербологами, но потом «уснул» в связи с постоянно рождающимися сквибами. Как утверждала миссис Блэк, этот род никогда не был ни богат, ни знатен.

Гермиона была ошарашена, когда узнала, что в подвалах дома Блэков хранилась коллекция крови и волос всех более-менее известных людей. Она не могла представить, кто все это собирал, как и, главное, зачем? На все вопросы миссис Блэк лишь загадочно улыбалась, ничего не отвечая. Но сама Гермиона подозревала, что или для шантажа, или для проведения ритуалов.

Еще больший шок она испытала, когда поняла, что там есть и кровь ее будущего «отца» — Махимуса Грейнджера, герболога, работавшего на французское министерство магии. Он сгинул в 70-х годах в Африке, собирая какие-то редкие растения. Махимус был сиротой, как и его жена — англичанка-полукровка, в девичестве Голдье, которая тоже погибла. Никто не знал, были ли у них дети.

Понимая, что ее «родители» не отличались ни богатством, ни известностью, Гермиона надеялась, что и она не привлечет пристального внимания.

Но ее не покидало ощущение, будто миссис Блэк чего-то недоговаривала…

— Ну а теперь обмакни в зелье перо феникса и начерти руны родства на ногах и руках, — продолжала командовать Вальбурга Блэк.

* * *

Три недели спустя

— Je suis n?e en Normandie**… — в который раз тоскливо проговаривала Гермиона.

— Никуда не годится! Мерлин, — застонала Вальбурга Блэк, страдальчески заламывая руки. — Ты выпила четыре порции зелья быстрого обучения языку. Откуда у тебя такой ужасный акцент?

— Можно сказать, что я жила с матерью, которая была англичанкой.

— Ох… делай, что хочешь, твой французский безнадежен.

Гермиона уже месяц не только практиковалась во французском, но и заучивала факты из жизни 60-х и 70-х годов. Ну зачем ей знать, кто одержал победу в чемпионате по квиддичу в 1973 году? Или кого выбрал ведьмой года еженедельник «Witch weekly» в 1977? Или акции какой компании пойдут вверх в 1979?

Миссис Блэк заставляла Гермиону запоминать все новую и новую информацию.

Но когда она узнала, что та намеревалась влюбить в себя Джеймса Поттера, то…

— Ты? Влюбить в себя? Джеймса Поттера? — запрокинув голову, Вальбурга Блэк расхохоталась. — Девочка, когда ты в последний раз смотрелась в зеркало? — Гермиона почувствовала, как щеки залила краска. Неужели все так плохо? — Как ты собираешься привлечь внимание Джеймса, этого избалованного мальчишки, выглядя так, как сейчас? Выпрямись! — внезапно окрикнула миссис Блэк.

Рефлекторно подчинившись, Гермиона кинула взгляд в затянутое паутиной зеркало в конце коридора. Увиденное там ее не порадовало. Тусклые волосы были кое-как собраны на затылке, и из пучка в разные стороны торчали непослушные пряди. Бледное лицо с поджатыми губами и темными кругами под глазами выделялось ярким пятном. Плечи опущены, словно она древняя старуха. Фигуру — за последний год Гермиона похудела до невозможности — скрывали старая вылинявшая футболка и потрепанные джинсы. Взглянув на свои руки, Гермиона с грустью отметила коротко подстриженные ногти и пальцы в пятнах чернил — за годы, проведенные в магическом мире, она так и не смогла научиться аккуратно писать пером.

Видя, что Гермиона отчаялась, миссис Блэк сменила гнев на милость:

— Это мы сможем исправить: пара зелий и заклинаний, и мало кто скажет, что перед ним не красавица. Но что ты собираешься сделать с манерами? Тебя дикари воспитывали? — Вальбурга Блэк прошептала что-то о «грязной крови».

— А что вам не нравится в моих манерах? — разозлилась Гермиона, приняв критику родителей близко к сердцу.

— Все, — отрезала миссис Блэк. — Как ты говоришь, стоишь, двигаешься...

Гермиона вздохнула, понимая, что это лишь начало.

* * *

Месяц спустя

— Наверное, в мире магглов считается нормальным, если ребенок пролежит в школе окаменевшим несколько недель…

— Нет, но…

— Или будет забит троллем — или кто там у вас в маггловском мире обитает? — в туалете…

— Миссис Блэк!

— Первым делом Альбус Дамблдор, как директор школы, должен был незамедлительно сообщить о нападениях на студентов попечительскому совету и аврорату и переправить всех пострадавших в больницу Святого Мунго. А мандрагоры для зелий можно было закупить и на континенте, а не ждать, пока они созреют в теплицах Хогвартса.

Вальбурга Блэк своими едкими и циничными замечаниями не только развеяла те крохи веры в Дамблдора, которые еще оставались у Гермионы, но и разложила по полочкам все комбинации, которые ей, Гарри, Рону, профессору Люпину, семье Уизли, Сириусу и многим другим пришлось отыграть. Досталось всем: мадам Помфри миссис Блэк обвинила в некомпетентности, Минерву Макгонагалл — в предвзятости и инфантильности, Флитвика — в нежелании видеть дальше собственного носа, министра Фаджа — в паранойе. Список был бесконечен...

Но, конечно, самую сильную реакцию Вальбурги Блэк вызвала история о Г.А.В.Н.Э. Казалось, миссис Блэк сейчас выпадет из рамы — настолько сильно она смеялась, утирая слезы. Как выяснилось, домовики привязаны к родовой магии дома и без хозяина начинают сходить с ума.

А жизнь Гарри Поттера Вальбурга Блэк анализировала так скрупулезно, что Гермиона едва не расплакалась.

Такие беседы велись очень часто, и она уже не знала, чему и кому верить — все перевернулось с ног на голову.

— Все имеют свои мотивы и защищают свои интересы. Ищи подоплеку во всем.

* * *

Полтора месяца спустя

«…Альбус Дамблдор, этот старый лис, обязательно заметит пробелы в твоей истории, но мы его перехитрим. Когда он узнает, что ты никогда не училась в Шармбатоне, скажешь, что солгала специально — чтобы тебя не унижали из-за того, что была на домашнем обучении. Это собьет его со следа…»

«…яды никто не отменял. Если ситуация выйдет из-под контроля, то используй все, что сможешь — Лили Эванс должна умереть…»

«…если будет нужно, не бойся сломать Регулусу позвоночник. Со сломанной спиной он не пойдет за крестражами, но род продолжить сможет…»

«…запомни, имя любовницы Крауча — Элизабет Коул…»

«…назови мне имя министра магии Австрии…»

В постоянных наставлениях — не забудь, назови, не растеряйся, запомни — прошли последние дни. Все это время Гермиона безуспешно пыталась выведать у Вальбурги Блэк хоть что-нибудь о ритуале, но та или молчала, или тут же переводила тему. Это настораживало Гермиону, но ничего сделать она не могла — пробовала искать информацию в книгах, но лишь потеряла время. Разговорить же своенравный портрет никак не удавалось.

Гермиона все яснее осознавала, что именно ей предстоит. Только сейчас она начала понимать, сколько сил требуется для выполнения этого плана — ведь она будет на виду двадцать четыре часа в сутки, постоянно придется придерживаться легенды, малейшая ошибка может обернуться катастрофой. Под силу ли ей подобное? И что случится, если она все же не справится? Гермиона боялась, что своим вмешательством сделает хуже, но другого пути не было.

В день, когда Гермионе следовало отправиться в прошлое, миссис Блэк была собрана и серьезна. Она не раз заставила перепроверить бездонную сумку, куда Гермиона сложила книги, зелья и все деньги, что нашла в доме — нужно же ей на что-то жить в том времени, куда она перенесется.

Оказалось, что именно песок, заключенный в часах, под влиянием магии перемещал время вокруг волшебника, и если его правильно использовать, то можно добиться нужного эффекта. Для этого надо было лишь прочитать заклинание.

Гермиона послушно проговаривала странные слова, одновременно понимая, с какой тоской и даже жалостью смотрит на нее Вальбурга Блэк. Гермиона хотела возмутиться: она поверила старухе, а та посмеялась...

Пространство вокруг задрожало, и время с немыслимой скоростью начало прокручиваться назад — словно кто-то невидимый отматывал «пленку фильма» обратно на начало.

Будущее сгорало в пламени магии.

*Имеется в виду принцип самосогласованности, впервые сформулированный русским астрофизиком — Игорем Дмитриевичем Новиковым в середине 1980-х годов.

**Я родилась в Нормандии (фр).