Слияние времен (гет)

2.2.1. Тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Родной Хогвартс. Прогулка по памятным местам в сопровождении Рубеуса Хагрида

Ответ профессора Дамблдора пришел тем же вечером, как Гермиона отправила письмо. В нем она просила разрешения на перевод в Хогвартс, написав, что по личным обстоятельствам не может продолжать учебу во Франции. К письму приложила полученный утром табель с оценками за экзамены.

Открывая конверт, Гермиона рассчитывала увидеть слова, укрепляющие или разбивающие вдребезги ее надежды. Она готова была к любому решению директора — даже отказу.

Все оказалось хуже. Дамблдор вежливо, но неуклонно настаивал на встрече. Это не входило в ее планы: одно дело — написать пару писем и все решить, но совершенно другое — личный разговор, в ходе которого она будет как на ладони. Особенно, если учитывать ее жалкие познания в области окклюменции. Гермиона не надеялась, что и в этот раз удастся выпутаться из ситуации так же легко, как в случае с мистером Бэлоу. Глупо и сравнивать их: жадного министерского работника и величайшего мага, который, кажется, видит собеседника насквозь.

Гермиона понимала, что перед разговором с профессором Дамблдором нужно защитить мысли и у нее нет иного выхода, кроме как достать из запасов зелье, сваренное под руководством миссис Блэк. Вальбурга утверждала, что оно поможет закрыть сознание, но Гермиона до последнего момента не думала, что решится выпить его — рецепт не был похож ни на один из тех, что она знала. Однако за оставшееся до утра время она вряд ли успела бы сделать другое зелье или найти надежное заклинание, а по­купать готовое снадобье хотелось еще меньше — все же, несмотря ни на что, Гермиона не подвергала сомнению знания Вальбурги Блэк.

* * *

Как и обещал профессор Дамблдор, порт-ключ перенес ее к воротам Хогвартса. Гермиона глубоко вздохнула и сжала дрожащие пальцы. Она и не представляла, как тяжело будет вернуться сюда, и один взгляд на возвышающийся вдали замок заставлял сердце болезненно сжиматься. Позволив себе только миг переживаний, Гермиона поджала губы и заправила выбившийся из тугого пучка локон. Она должна предстать перед директором собранным, серьезным человеком.

Гермиона спускалась с холма, шипя сквозь зубы ругательства и проклиная моду. Одежда этого времени вгоняла в отчаяние: любимые джинсы, майки и кроссовки сменились широкими юбками, брюками-клеш, кофтами со строгими воротничками и туфлями-лодочками. Чтобы не упасть на раскисшей после ночного дождя грязи, ей пришлось подобрать полу мантии и длинную юбку почти до колена. Оставалось надеяться, что ее никто не видит.

Вдалеке показалась знакомая фигура, и Гермиона улыбнулась, прибавив шаг. Она даже не догадывалась, как скучала по Хагриду, по дням, когда они с Гарри и Роном бегали к нему после уроков, когда она готовила речь в защиту Клювокрыла или пряталась, обидевшись на друзей.

На душе потеплело — на миг Хагрид стал той ниточкой, что связывала ее с прошлым.

— Здравствуйте, мисс…

— Можно просто Гермиона, — улыбнулась она.

— Хорошо, Гермиона, — пробасил Хагрид, слегка стушевавшись. — Профессора Дамблдора, э… срочно вызвали в министерство. Он сказал, чтобы вы его подождали. Это может занять, того, пару часов.

— В этом случае, не могли бы вы устроить мне небольшую экскурсию по окрестностям? — Гермиона перевела взгляд на величественно возвышающийся замок. Летнее солнце отражалось от цветных витражей, а легкий ветерок играл в кронах деревьев Запретного леса — самая подходящая погода для прогулки по памятным местам.

— Конечно.

Он был неплохим рассказчиком, несмотря на то, что временами запинался и путался. Но это было не так важно: она почти не слушала, просто упиваясь звуками его голоса и ощущая, как в груди поднимается уже подзабытое чувство счастья от простой прогулки с другом. Она не помнила, когда в последний раз на душе было так спокойно.

Около часа они бродили по окрестностям, и Гермиона неустанно вертела головой, впитывая знакомые образы, проникнутые безмятежностью. Эти места казались совсем другими, словно не были связаны с теми, где спустя двадцать лет произойдет битва, предопределившая исход войны.

Гермиона не заметила, как они подошли к хижине. При взгляде на небольшой домик внутри что-то сжалось. Как часто они с Гарри и Роном, засидевшись допоздна и опасаясь получить наказание и потерять баллы, возвращались в спальни, укрытые одной мантией-невидимкой на троих.

На огороде позади хижины уже прорастали тыквы, которые к середине осени будут высотой с человека, а в конце октября украсят собой Большой зал. Гермиона слегка улыбнулась при мысли, что в будущем ничего не изменится — в каком восторге она была в свой первый Хэллоуин в школе.

— Куда бы ты хотела поступить? — спросил Хагрид, наливая по второй чашке чая. — Угощайся кексами. Вкусные.

— Нет, спасибо, — Гермиона покачала головой и ответила: — Я бы хотела учиться в Гриффиндоре. Много читала о факультете и его основателе.

— Это факультет смельчаков, — улыбнувшись, пробасил Хагрид.

Гермиона на мгновение замерла, задумавшись, куда направит ее шляпа. Конечно, хотелось надеяться, что на родной «львиный» факультет. Но вдруг нет? В этом времени она уже не была гриффиндоркой — храброй и самоотверженной. Она хитрила, изворачивалась и лгала, словно цвета ее дома серебристо-зеленые. У Гермионы был и запасной план на случай, если она все же попадет в Слизерин, но думать об этом не хотелось. Представлять, как она будет налаживать отношения не с Мародерами, а с Пожирателями смерти, было противно.

* * *

Обхватив себя за плечи, Гермиона стояла на пороге. Большой зал заливал солнечный свет, но она куталась в мантию, цепляясь похолодевшими пальцами за черную ткань.

Конечно, ничего не предвещало трагедии, что разыграется здесь спустя двадцать лет. Да Гермиона и не могла сказать, что ожидала увидеть. Пятна крови? Тела друзей? Все было так, как она и запомнила с первого курса — четыре длинных дубовых стола, над которыми развевались флаги факультетов.

Но даже от такой до боли знакомой картины в груди противно замирало сердце. Гермиона тряхнула головой: нужно прийти в норму. Перестать вздрагивать, ожидая, что вот-вот пол станет скользким от крови, а тишину разорвут крики раненых и десятки боевых заклинаний. Перестать судорожно сглатывать, ощущая почти физически, как с каждым вздохом в горле оседает привкус крови. Перестать сжимать ладони, пытаясь сдержаться и не выхватить волшебную палочку.

Она не представляла, как сможет провести здесь год: каждый день спускаться к завтраку, общаться с однокурсниками, праздновать Хэллоуин и Рождество.

Хотелось броситься вон и никогда больше не возвращаться.

— Пойдем? — рядом переминался с ноги на ногу Хагрид, про которого Гермиона уже успела забыть.

— Да. — Чувствуя, что должна что-то сказать, она неопределенно махнула вверх рукой и прибавила: — Потолок потрясает воображение.

— Уверен, тебе понравится и все остальное в Хогвартсе, — пробасил Хагрид.

— Не сомневаюсь, — голос был наполнен сарказмом, но Гермиона была уверена, что полувеликан этого не заметил.

2.2.2. Тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Родной Хогвартс. Аудиенция у Альбуса Дамблдора

Профессор Дамблдор, казалось, уже не ждал ее. Полностью погруженный в работу, он писал что-то на длинном свитке пергамента. Тишину кабинета нарушал только скрип белоснежного пера, изредка окунаемого в изумрудные чернила.

Лишь сейчас Гермиона почувствовала предательскую робость. Она в нерешительности остановилась в дверях. Ждать, пока профессор Дамблдор сам заметит ее, неправильно, но обратить на себя внимание было страшно.

Оттягивая этот момент, Гермиона осмотрелась: кабинет был заполнен низкими столиками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы; одни постоянно трещали и звякали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма, которые змеями тянулись к узким стрельчатым окнам. Портреты бывших директоров негромко переговаривались, искоса поглядывая на Гермиону.

Она вздохнула, собираясь с духом. Профессор Дамблдор, будто ощутив чужое присутствие, поднял голову и пристально посмотрел на нее. Гермиона почувствовала, как спина покрылась холодным потом, и мысленно похвалила себя за предусмотрительность — сегодня утром, собираясь в Хогвартс, она все же выпила зелье. Оставалось надеяться, что оно подействует и директор не будет слишком настойчив.

В глазах профессора Дамблдора промелькнуло подозрение, но через мгновение выражение его лица вновь сменилось на спокойно-непроницаемое.

— Мисс Грейнджер? Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на мягкое, обитое ситцем кресло.

Сев на самый край, Гермиона выпрямилась, закусила губу и уставилась в пол. Портреты замолчали, и даже серебряные приборы перестали пыхтеть — в воцарившейся тишине она чувствовала себя неуютно. А профессор Дамблдор вновь задумался о чем-то, следя за ней из-под полукружий очков и сцепив пальцы.

Не в силах выдержать этот взгляд, Гермиона опять принялась рассматривать помещение. Почти вся противоположная стена была заставлена высокими стеллажами с книгами — личная библиотека директора школы. Гермиона попыталась отыскать взглядом «Тайны наитемнейшего искусства» — книгу, которая так помогла им с Гарри и Роном с крестражами. Помнится, тогда она приманила ее простым «акцио».

— Ваши оценки за экзамены впечатляют, мисс Грейнджер, — прервал затянувшееся молчание профессор Дамблдор.

Гермиона смущенно улыбнулась — ей нравилось, когда ее работа оценивалась по достоинству, а похвала директора не могла не польстить самолюбию. Но беспокойство не покидало: по тону профессора Дамблдора невозможно было понять, какое решение он принял.

— Я всегда любила учиться, — ответила Гермиона, старательно имитируя французский акцент. Сейчас как никогда было важно придерживаться легенды, ведь малейшая неточность могла поставить крест на всех планах.

— Я надеюсь, что вы и в нашей школе будете проявлять подобное стремление, — наконец улыбнулся директор.

До момента, когда заветные слова были произнесены, Гермиона и не догадывалась, в каком напряжении находилась. Даже дышать стало проще, и она не смогла сдержать лучезарной улыбки, едва не рассмеявшись от облегчения.

Она расслабленно откинулась на спинку кресла, положив дрожащие руки на высокие резные подлокотники.

— Но я, как директор, должен знать о своих учениках чуть больше, чем фамилию и табель успеваемости. Разрешите задать вам пару общих вопросов? — Гермиона мысленно подобралась, ощущая неясную угрозу, и еще раз прокрутила в голове легенду.

Первые вопросы предсказуемо были о семье. Гермиона отвечала без запинки и почти правду, исключая редкие детали. Она рассказала, что после смерти родителей, погибших в результате несчастного случая, ей было невыносимо оставаться там, где о них напоминала каждая вещь. Поэтому она решила бросить все и «начать жизнь с чистого листа».

— Вы прекрасно говорите по-английски, мисс Грейнджер, — пристально смотря ей в глаза, произнес профессор Дамблдор, по-прежнему опираясь локтями о стол, соединив кончики пальцев. Хоть его слова и были утверждением, Гермиона не могла не услышать скрытый вопрос.

— Моя мать была англичанкой, — поспешила ответить она и тут же добавила: — По ее настоянию я выучила английский язык.

Не будь Гермиона готова, то не заметила бы чужого присутствия в своих воспоминаниях — настолько, оказалось, профессор Дамблдор виртуозно владел легилименцией. Вторжение было таким легким, что она без труда сосредоточилась и воскресила в памяти лица родителей. Это были волшебные недели, которые они провели семьей в Париже. Конечно, получилось немного размыто — сейчас выпитое зелье лишь мешало, — но это можно было списать на шок и время, прошедшее с тех пор. Зато в мыслях явно ощущались сожаление и горечь утраты.

Видимо, профессор Дамблдор удовлетворился этими воспоминаниями, потому что Гермиона почувствовала, как он покидает ее сознание. Она понимала мотивы его поступков: он ответственен за жизни стольких людей. Не мог же директор подвергать риску других учеников, принимая в Хогвартс неизвестно кого и откуда.

Своеобразному «допросу» положил конец приход профессора Макгонагалл.

— Минерва, это мисс Гермиона Грейнджер. Она только что перевелась в Хогвартс из Шармбатона в связи с потерей родителей.

— Мои соболезнования, мисс Грейнджер, — профессор Макгонагалл с жалостью посмотрела на нее, но тут же, словно одернув себя, сменила тон на более деловой: — Вы уже освоились в Великобритании? Может быть, вам нужна помощь в подготовке к учебному году или еще что-то?

— Нет, профессор, спасибо.

— Вы можете обращаться по любому вопросу ко мне или к профессору Дамблдору. Мы будет рады вам помочь, — отозвалась профессор Макгонагалл, вручая плотный конверт, в котором были все необходимые списки.

Гермиона приняла это за сигнал, что задержалась.

На выходе она обернулась, почти подчинившись желанию рассказать о крестражах. Хотелось переложить хоть часть груза на плечи тех, кому она доверяла. Но что-то остановило. Возможно, воспоминание о том, как профессор Дамблдор обрек себя на смерть, поддавшись слабости и дотронувшись до кольца Мраксов. И, открыв часть, пришлось бы поведать и об остальном.

Гермиона поджала губы и, так к и не произнеся ни слова, ушла.

* * *

— Что ты думаешь о мисс Грейнджер? — уже позже спросил директор, устало откинувшись на спинку кресла.

— Она производит вполне благоприятное впечатление, — пожала плечами профессор Макгонагалл. — Да и уровень ее знаний… Ты же видел результаты экзаменов, Альбус. Уверена, мисс Грейнджер попадет на Когтевран или Гриффиндор.

— Ты была бы рада видеть ее на своем факультете, Минерва? — улыбнулся профессор Дамблдор.

— Безусловно. В ней чувствуется не только недюжинный ум, но и внутренний стержень, и храброе сердце. Мисс Грейнджер станет достойной представительницей дома Гриффиндор, — профессор Макгонагалл кивнула, словно подтверждая свои слова. За столько лет, что она занимала должность декана красно-золотого факультета, она научилась с первого взгляда видеть в людях черты, присущие гриффиндорцам.

Но директор не разделял ее оптимизма. Сведя седые брови, профессор Дамблдор задумчиво уставился в распахнутое настежь окно. Казалось бы, после разговора подозрения должны были пропасть, но этого не случилось. Даже заглянув в воспоминания, он не мог избавиться от ощущения, что нечто в этой истории ускользнуло от его внимания.

— Ты не заметила что-то странное в ее поведении, Минерва? — нахмурившись, спросил профессор Дамблдор.

— Нет, а должна была? — удивилась она. — Девочка держалась скованно и была грустная, но это неудивительно — она недавно потеряла родителей. Ты, наверное, подверг ее настоящему допросу, Альбус? — она пристально посмотрела на него, но через секунду переменилась в лице: — Ты ее подозреваешь?

— Нет, конечно, — покачал головой директор и под взглядом профессора Макгонагалл прибавил: — Но… Мне кажется, французский акцент был несколько нарочит и выставлен напоказ, — навязчивая мысль наконец сложилась в слова.

На мгновение тревога передалась профессору Макгонагалл, заставив нахмуриться.

— Я не обратила на это внимание, — призналась она. — Но ведь она еще ребенок. — Профессор Дамблдор не смог сдержать улыбки: для декана Гриффиндора все студенты с первого по седьмой курс были и остаются детьми. — А если ты ее подозреваешь, то почему разрешил перевестись в Хогвартс?

— Даже если считать мисс Грейнджер ребенком, она появилась здесь отнюдь не случайно.