Слияние времен (гет)

Сара взвизгнула и хлопнула в ладоши, выбив за линию очередной камень Эванс. Гилфорд так искренне и по-детски радовалась каждой маленькой победе, что невольно думалось — не было ли первое впечатление о старосте ошибочным.

— Гермиона, присоединяйся, — снова обернулась к ней Эмма. Гермиона улыбнулась, покачала головой и удобнее устроилась на постели с картой Мародеров, спрятанной под астрономическими схемами.

Игра в плюй-камни продолжалась уже два часа, и пока счет велся с попеременным успехом, подогревая интерес гриффиндорок. Эмма не раз приглашала «новенькую» в компанию, но Гермиона отнекивалась, искоса наблюдая за однокурсницами.

Сара светилась счастьем от каждого набранного очка и разочарованно выдыхала каждый раз, когда ее камень выбивали с поля. Эмма играла сосредоточенно, наклоняла голову и точно прицеливалась перед броском, и немилосердно жульничала, что с наигранным возмущением отрицала, если ее ловили за руку. Даже Лили улыбалась вполне по-доброму, и эта улыбка преображала обычно нахмуренное в недовольстве лицо, наполняя черты каким-то ведьминским магнетизмом. Зеленые глаза искрились весельем, и она становилась так похожа на сына, что у Гермионы перехватывало дыхание.

Чем больше она смотрела на Эванс, тем яснее понимала, что у нее нет ни малейшего шанса в прямом противостоянии. Конечно, она не раз слышала, что мать Гарри была красавицей, но лишь столкнувшись лицом к лицу, осознала, насколько эти разговоры были правдивы. Особенно сейчас, когда на миг исчезли те тусклые ожесточение и боль, за которыми Лили словно прятала самую яркую частичку себя.

Гермиона, с гордостью называя себя человеком трезвомыслящим, старалась так же трезво относиться и к себе. Она не считала свою внешность сколько-нибудь примечательной: пусть она и набрала в весе, но все же оставалась худой до болезненного вида. Можно было только радоваться, что угловатую фигуру надежно скрывала форменная мантия.

Гермиона могла с помощью выученных чар «создать» лицо: прибавить выразительности глазам, объема ресницам, румянца скулам, пухлости губам… Но все равно раз за разом ловила в отражениях затравленный взгляд, напряженную позу и руку, готовую мгновенно метнуться к палочке. Это сводило на нет все усилия.

— Эмма! Опять? — вскрикнула Эванс и шутливо пихнула ее в бок.

— Ничего подобного, он сам так упал, — отозвалась та, на всякий случай отползая подальше.

— Нет, ну ты это видела? — Лили обратилась к Гилфорд и возмущенно ткнула в сторону Блюм. — У нее за лето атрофировалась совесть.

Гермиона и Сара фыркнули, глядя на притворно-яростную Эмму.

— Неправда, — с достоинством произнесла она и скрестила руки на груди, — это просто невозможно: у меня ее и не было. И вообще, это Сара жульничает — она одна почти чистая*.

— Ну конечно, — Гилфорд всплеснула руками, — то есть это я только что «незаметно» закинула палочку под кровать?

Гермиона уткнулась к карту, пытаясь сдержать смех и для этого не вслушиваться в яростную перебранку: Эмма отрицала всякие намеки на то, что «какой-то кусок деревяшки» имел к ней отношение, и призывала продолжить игру и не обращать внимание на мелочи. Нужно было сосредоточиться на поиске Блэка.

Один метался почти по соседству, в спальне парней-семикурсников, и будто бегал из угла в угол, постоянно пересекаясь с точкой Джеймса Поттера. Гермиона перевела взгляд на гостиную слизеринцев и удивленно вздернула бровь: в отличие от большинства своих однокурсников Регулус проводил время где-то за пределами подземелий. Плохие отношения с будущими соратниками или ушел навестить девушку? Ни о том, ни о другом в его дневнике не было ни слова.

Заинтригованная Гермиона заскользила пальцем по нарисованным этажам, ища его имя. Неужели он ушел за пределы замка?

Блэк обнаружился на одном из верхних этажей, около северной башни. Он так близко стоял к другому человеку, что его имя было почти не разобрать — две надписи накладывались друг на друга, и Гермиона нахмурилась, пытаясь прочитать, кто рядом с ним. Кейли Грин.

Она беззвучно выдохнула и удивленно распахнула глаза.

Он и Кейли?.. Словно в противовес ее догадкам, точка Грин бросилась в сторону и начала быстро удаляться. Блэк еще немного постоял и направился к лестницам. Гермиона с сомнением посмотрела на надпись, думая, стоит ли его догонять, чтобы дать первое задание, но тут же покачала головой: Регулус шел слишком быстро, почти бежал, и, судя по всему, в гостиную.

Гермиона снова вздохнула и подперла рукой подбородок, разглядывая прямоугольник, обозначающий кабинет зельеварения. Там сейчас находились Слизнорт и, как ни странно, Северус Снейп. Размышляя, постараться ли поговорить со Снейпом самой или вначале заручиться поддержкой Блэка, она не заметила приближающейся опасности и вздрогнула, лишь когда над ухом раздался голос:

— А что это? — Сара с недоумением заглядывала через плечо и, прищурившись, пыталась понять, что за пергамент Гермиона рассматривает так внимательно.

— Ничего. — Карта Мародеров тут же была торопливо свернута и для надежности перекочевала под астрономические схемы. — Вы уже закончили?

— Нет. Просто Эмма немного разозлилась. — Гилфорд продемонстрировала поднятый камень, который, видимо, не смогла удержать даже слабенькая магия поля.

Усмехнувшись, Гермиона откинулась на подушку, словно невзначай закрывая локтем пергаменты, и уже собралась ответить, но Эванс перебила громким криком:

— Блюм! Это уже не смешно. Сара, иди сюда, посмотри: она специально вытолкнула его, чтобы украсть два твоих камня, — в ее голосе звенело неподдельное возмущение предательскими действиями подруги.

Гермиона аккуратно сложила карту Мародеров в шкатулку и запихнула ее в тумбочку, под учебники. Уже поднимаясь с постели, она перехватила задумчивый взгляд Эванс, словно та разгадывала в уме сложный ребус или собирала паззл, механически подбирая кусочки.

Гермиона передернула плечами от противного ощущения, что никого не обманула своими схемами, и прикоснулась к серебряному ключику, спрятанному на длинной цепочке под блузкой. Без него шкатулка ни за что не откроется — продавец в Косом переулке долго убеждал в этом, — а пара дополнительно наложенных заклинаний оставят после себя сильное впечатление и надолго отобьют охоту лазить по чужим шкафам в поисках скелетов.

Лили продолжала смотреть, и Гермиона чуть вздернула подбородок, без слов говоря, что свои тайны будет защищать до последнего, а если придется, то и распахнет дверцы ее шкафа. Эванс фыркнула и отвернулась, бросив последний косой взгляд на тумбочку.

По позвоночнику словно провели ледяной кисточкой, и Гермиона мысленно пообещала себе, что сегодня же ночью поставит еще пару заклинаний и завяжет сигнальные чары на ключе. Выходом было бы перепрятать шкатулку, но в комнате это делать бессмысленно — нет такого места, куда бы не залезла жаждущая узнать все секреты девушка.

Уже у дверей Гермиону нагнал крик:

— Блюм, чтоб тебя нюхлеры съели! Прекрати сейчас же! — от голоса Лили, казалось, вот-вот зазвенят стекла.

— Не могу я с вам играть. Вы жульничаете, — грустно отозвалась Эмма и демонстративно шмыгнула носом.

Эванс, судя по звуку, поперхнулась от такой наглости, а Сара только фыркнула и исподтишка убрала с поля пару камней, пользуясь тем, что однокурсницы отвлеклись.

— Мы?..

— Да, вы. И вообще, какой смысл играть честно, если при этом не выигрываешь, — пафосно произнесла Блюм, вскидывая голову и смотря на них, как гений-оратор на необразованную толпу.

Гермиона усмехнулась — фраза как нельзя лучше подходила к ее плану. Может, стоит подумать над возведением этих слов в ранг девиза?

* * *

Налетевший сзади Сириус чуть не сбил ее с ног. Гермиона с трудом сдержалась, чтобы не высказать Блэку свое недовольство, но вовремя прикусила язык. Нельзя ввязываться в конфликт с друзьями Поттера, если она хочет завоевать его расположение.

— Прости, — притворно-покаянно протянул Сириус и картинно прижал руку к сердцу. Ремус рядом только покачал головой и придержал закрывающийся портрет.

Гермиона мысленно скривилась, буркнула про себя: «Позёр» и тут же расплылась в улыбке:

— Ничего страшного, — она захлопала глазами, надеясь, что выглядит достаточно глупо для «новенькой из Франции». Судя по лицам Люпина и Блэка, она едва не переборщила с девичьей недалекостью. Пытаясь выправить ситуацию, Гермиона добавила в голос иронии и пожала плечами: — Мне даже не больно. — Плечо словно прижгли каминной решеткой от такого легкого движения.

Слегка улыбнувшись Ремусу, она нарочно проигнорировала Блэка и проскользнула в портретный проем. Гермиона старалась идти ровно, всем своим видом демонстрируя хорошее настроение — на случай, если Мародеры смотрели вслед. Но только портрет закрылся, отсекая от коридора гомон из гостиной, как она прижалась к стене, комкая левой рукой мантию у шеи, и закусила губу.

Она почти забыла, как это больно: кость плеча будто превратилась в лавовый поток, посылая волны обжигающего жара от шеи до локтя и в ключицу. Было удивительно, как левая ладонь еще не обуглилась до мяса. Чертова рука, чертово заклинание, чертов Малфой.

Гермиона зашипела, прижимаясь затылком к камню и стискивая зубы. Это пройдет через пару минут, всегда проходило. Но никогда не оставляло: любой сильный удар, и из глаз уже сыплются искры, заставляя скулить, как испуганного книзла. Она не верила, что когда-нибудь сможет полностью избавиться от боли.

Прошедшая война оставила следы не только в душе, но и безобразные отметины на теле: ожог на лопатке, рубец через все бедро, три тонких царапины на животе, багровый шрам на плече. Все это надежно скрывала одежда, но Гермиона с усмешкой понимала, что будет, если кто-то из однокурсников это увидит. Образ разлетится на осколки — у милой француженки не может быть таких страшных украшений.

Со стороны поворота послышались шаги, и Гермиона выпрямилась, мысленно одернув себя. Что-то она расклеилась, а ведь давала себе обещание не вспоминать, чтобы лишний раз не расстраиваться, осознавая, во что превратилось некогда красивое тело. Представив, какое лицо будет у парня, перед которым она решит раздеться, она едва не фыркнула.

«Хватит», — раздраженно оборвала себя Гермиона и, натянуто улыбнувшись, чуть кивнула показавшейся в коридоре Грин с каким-то светловолосым парнем. На миг бросила косой взгляд на Кейли, было интересно, какие все же отношения связывают ее с Блэком. Слабо верилось, что семья разрешила бы Регулусу роман с такой девушкой, как Грин: уж слишком комично бы та смотрелась в своих джинсах и фенечках рядом с Вальбургой Блэк, разглядывая родовой гобелен. А в то, что Регулус решится на тайные встречи, верилось еще меньше.

— Гермиона, а ты куда? — синие глаза искрились любопытством, и Кейли склонила голову набок, вместе с парнем разглядывая Гермиону с таким интересом, словно та была редким экспонатом в музее магических искусств.

— В совятню, — ответила она и добавила, словно оправдываясь: — Хочу письмо отправить.

— Тебя проводить?

Гермиона на миг нахмурилась, но вспомнила, что ей же не должно быть ничего известно о замке. На одной чаше весов стоял образ, на другой — одиночество. Спустя всего пару мгновений второе перевесило: ее легенда и так не подвергалась сомнению, а терпеть кого-то всю дорогу до северной башни совершенно не хотелось.

— Спасибо, я знаю дорогу.

Она неловко махнула левой рукой и, улыбнувшись, поспешила прочь.

— Ты не видела моего брата? — раздалось ей вдогонку, и Гермиона покачала головой, не обернувшись.

Боль проходила, оседая тупой пульсацией в области ключицы — каждый всплеск совпадал с шагом, заставляя морщиться и ступать легко, еле слышно.

Чтобы отвлечься, Гермиона пыталась занять себя посторонними мыслями. Основной темой в последнее время было лишь одно: как подобраться к Джеймсу Поттеру? Отбрасывая такие безумные варианты, как похищение, стирание памяти или, того веселее, убийство, она осознавала, что у нее только два пути: начать подлавливать его, когда он один, и пытаться вести проникновенные беседы и мозолить глаза, пока не привыкнет, или постараться влиться в компанию Мародеров и притвориться одной из них — веселой, беззаботной, безбашенной.

Гермиона склонялась к первому, но Поттер так редко появлялся где-нибудь без своей свиты, что невольно возникал вопрос: не окажется ли так, что за весь год учебы минуты наедине не соберутся даже в несколько часов? Но второй путь подразумевал очередное притворство, а Гермиона знала, что ее актерские способности оставляли желать лучшего, их предел — милая француженка. Оставалось надеяться, что есть еще какие-то скрытые резервы, которые она пока не обнаружила в себе.

В любом случае, прежде чем начинать «атаку на Поттера», нужно было убрать из его поля зрения Эванс. И в этом сможет помочь Снейп. Если правильно сыграть на его чувствах к Лили, то была вероятность заполучить еще одного союзника. Гермиону передернуло от мысли, что помощников она ищет исключительно на «змеином» факультете, среди хитрецов, предателей и приспешников Волдеморта.

Наметив план действия, она немного успокоилась. Все же, зная, что делать, она чувствовала себя гораздо увереннее, а привычные размышления отзывались чем-то теплым в душе: вот она — прежняя, никуда не делась, не исчезла, а просто спряталась где-то под слоями напускного цинизма. Пусть даже Гермиона и знала, что эти чувства — просто самовнушение.

* * *

Узкую винтовую лестницу северной башни продувало ветрами. Сквозняк стелился по стертым ступеням, трепал полы мантии и обвивал ледяными порывами лодыжки. Гермиона спешила наверх, стараясь не стучать зубами от холода. Она цепко хваталась за каменные выступы, чтобы ненароком не упасть, зябко куталась в кофту и радовалась, что не догадалась выскочить из спальни в одной мантии. Сквозь стрельчатые окна было видно клубящееся тучами небо, а грозовые отсветы едва освещали лестницу, оседая на стенах призрачными вспышками.

Наверху что-то грохнуло, но гром тут же заглушил все звуки. От очередного раската задребезжали стекла в рассохшихся окнах.

Поднявшись еще на пролет, Гермиона увидела распахнутую раму, с противным скрежетом бьющуюся о стену, и едва не упала, поскользнувшись. Вместе с порывом ветра в башню влетали косые струи дождя, собираясь лужами в выбоинах и трещинах и ручейками сбегая по крутым ступенькам. Она схватилась левой рукой за подоконник, и плечо резко прострелило болью.

Гермиона вскрикнула и заморгала, пытаясь рассеять темноту перед глазами. В висках стучало почти так же громко и часто, как и в груди. За пару месяцев в этом времени она уже и забыла, как это — сжиматься от боли в старых ранах.

— Черт, — едва слышно выругалась она, и от этого слегка полегчало.

Гермиона прислонилась с стене рядом с окном и подставила ладонь под дождь. Крупные капли врезались в пальцы, обволакивали их прохладой и падали вниз. Боль понемногу отступала, будто утекала вместе с водой, и на душе становилось чуть спокойнее. Буйство стихии умиротворяло.

— Все хорошо, — четко проговорила Гермиона. Она прикрыла глаза и тут же распахнула их, насторожившись. В тональности дождя что-то изменилось, словно из него пропал звук… шагов? Раскат грома снова наполнил башню дребезжанием стекол, заглушив все.

Неужели нашелся еще один сумасшедший, которого занесло этим вечером на самый верх северной башни? Ну тогда он точно признает в ней родную душу, услышав, как она разговаривает сама с собой.

Вздохнув, Гермиона начала подниматься наверх, внимательно смотря под ноги, чтобы в очередной раз не оступиться. В темноте она нащупала металлическое кольцо, с силой толкнула дверь, распахивая, и окинула взглядом круглое помещение.

Потревоженные совы недовольно заворчали от громкого скрипа петель и снова нахохлились, пытаясь спрятаться от вездесущего дождя. Кроме них в помещении никого не было. Гермиона недоуменно пожала плечами. Показалось? В мирном времени нервы определенно начали сдавать: привычная к постоянному напряжению психика искала опасности там, где их не могло быть. Но все же что-то будто сверлило под лопаткой, указывая, что она не одна здесь.

Гермиона сжала в кармане палочку и медленно направилась к проему в противоположной стене. За спиной кто-то зашевелился, и она чуть повернула голову, прислушиваясь и представляя, что через мгновение ударит назад боевым заклинанием и наверняка покалечит ни в чем не повинного студента. Что-то стукнуло. Гермиона резко обернулась, вскидывая палочку, но успела увидеть только край черной мантии, исчезнувший за дверью. Кто-то явно не хотел ни с кем встречаться.

Мысленно махнув рукой — ей ли не знать про странности? — Гермиона уже вытащила из кармана письмо, как топот ног по ступеням оборвался, послышался грохот и приглушенный крик. Сорвавшись с места, она бросилась к лестнице. Гермиона бежала вниз, перескакивая через две ступени, и представляла, как на пролете живописно раскинулось тело со сломанной шеей.

Под распахнутым окном сидел высокий парень, и, приглядевшись, она с удивлением узнала Роберта. Грин баюкал уже распухшее предплечье и сдавленно всхлипывал. Услышав, как она сбегает к нему, он вскинул голову. Во взгляде на миг мелькнула паника, тут же сменившись облегчением. Узкие губы кривились от боли, и Роберт часто моргал, пытаясь скрыть слезы. Глупые стереотипы, что парни не должны плакать.

— Покажи.

Гермиона присела рядом, протянула руку и аккуратно начала закатывать его рукав. Грин резко выдохнул сквозь сжатые зубы и напрягся. На узкой ступени они сидели вплотную, и Гермиона оказалась почти втиснутой в каменную стену.

— Перелом, — констатировала она, а Роберт только громче засопел, кидая недовольный слезящийся взгляд из-под упавшей на глаза челки. — Сейчас я попробую что-нибудь сделать, — пообещала Гермиона, вытаскивая палочку.

Война заставила ее пройти экспресс-курс медицинской подготовки, выучить все заклинания, которые в мирном времени не каждому профессиональному колдомедику пригодились бы. Но она всегда была благодарна этим знаниям, да и не могло быть иначе: особенно в моменты, когда друг или соратник корчился от боли, а у нее оставалось меньше минуты, чтобы чарами стянуть края раны и наложить повязку.

Взмах палочкой, и кожа на руке засветилась едва уловимым голубоватым светом. Роберт немного расслабился и протянул руку, все еще настороженно поглядывая на Гермиону. Она выдернула заколку из пучка и трансфигурировала ее в шину, очередное заклинание — и предплечье было жестко зафиксировано. Грин неловко одернул рукав, закрыв белоснежные бинты, и буркнул:

— Спасибо.

Усмехнувшись, Гермиона откинула назад густые волосы, тяжелые от косых струй дождя. Стихия и не думала униматься: она безжалостно била через открытое окно по двум людям, хлесткими каплями проникая под одежду. Молнии сверкали над озером, яркие росчерки соединяли небо и землю. Гермиона передернула плечами, кутаясь в мокрую мантию, и, не смотря на Роберта, произнесла:

— Тебя сестра искала.

— К-кейли? — переспросил он.

— Да, — Гермиона повернулась, с интересом разглядывая побледневшее лицо. — Она спрашивала о тебе. — Роберт невнятно промычал, старательно поправляя что-то во внутреннем кармане, и она склонила голову набок. Странный он какой-то: даже если не брать в расчет безуминку в глазах, Грин был чересчур нервным, вздрагивал от каждого громкого звука и норовил втянуть голову в узкие плечи, что при его росте казалось нелепым. — Тебе нужно показаться мадам Помфри, — со вздохом перевела она тему, — это точно перелом. Необходимо отлежаться, чтобы кость срослась нормально, если ты не хочешь всю жизнь потом мучаться от боли, — Гермиона неосознанно прикоснулась кончиками пальцев к бедру.

— Конечно, — поспешно отозвался Роберт.

Встав, Грин попытался закрыть окно, но разбухшая рама застревала на полпути. Глухие удары отзывались болью в затылке. В раздражении хлопнув слишком сильно, он поскользнулся, неловко взмахнул руками, пытаясь удержаться на узкой ступеньке, и с размаху ударил шиной по плечу Гермионы. Она не знала, кто взвыл первым: боль была ослепляющей. На мгновение даже всполохи молний за окном померкли.

— Я пойду, — сдавленно произнесла Гермиона и, стиснув в кулаках мантию, направилась наверх.

— Грейнджер, — окликнул Роберт, когда она уже почти скрылась за поворотом лестницы. Гермиона обернулась. Грин смотрел куда-то вниз, баюкая покалеченную руку. — Не говори Кейли, что видела меня здесь.

— Может, мне Непреложный обет дать? — Внутри закипала злость: лучше бы вообще не спускалась, сам бы как-нибудь справился.

— Непреложный обет? — с непонятным остервенением сказал он. — Его слишком легко нарушить.

Гермиона только покачала головой, мало ли что он бормочет. Но в груди уже заворочался скользкий ком дурного предчувствия. Нужно завтра же переговорить с Блэком.

А сейчас лучше поторопиться, чтобы успеть отправить письмо Розе и вернуться в гостиную до отбоя.

* * *

Гермиона ласково провела пальцами по лакированной крышке шкатулки. Она готова была поклясться, что магия каждый раз отзывалась теплом на прикосновения хозяйки. И при мысли, что кто-то копался в ее вещах, в груди Гермионы тут же поднималась волна злости. Она даже точно знала, на кого эта злость направлена.

Эванс так и не пожелала угомониться и наверняка бросилась к шкатулке, как только «новенькая» вышла, а остальные однокурсницы отвернулись. Неужели ей настолько интересны чужие тайны, что она не побоялась переливающуюся защитными чарами руну на крышке шкатулки и попыталась вскрыть ее не просто заклинаниями, но и простым маггловским способом? Лили повезло, что в ее арсенале не оказалось ничего более существенного, чем пара школьных формул и заколки, иначе магия жестоко наказала бы ее за вторжение.

При мысли, что и простенькая защита наверняка доставила Эванс несколько незабываемых минут, а пара легких разрядов тока пополнили копилку жизненного опыта, Гермиона удовлетворенно улыбнулась — так ей и надо. Может быть, это отучит Лили проветривать чужие шкафы.

Пока Гермиона лениво размышляла, стоит ли накладывать еще чары или Эванс оставит ее в покое, на лестнице, ведущей в спальни мальчиков, хлопнула дверь, и по ступеням загрохотали шаги. Через пару секунд в гостиную выскочил Джеймс.

Поттер был похож на мокрого филина, только что совершившего дальний перелет под дождем: весь встрепанный, взъерошенный, со сбившимся галстуком, торчащей из брюк рубашкой и волосами, встопорщившимися словно перья мокрой птицы. Карие глаза озорно блестели, и Джеймс улыбался так заразительно-весело, что невозможно было не ответить.

— Не спится? — спросил он, падая в соседнее кресло.

Гермиона покачала головой и закинула ногу на ногу, тщательно следя, чтобы полы халата несильно разошлись. И одновременно, чтобы в разрезе мелькнули коленки и край пижамных шорт — тех самых, любимых, которые вызвали косые переглядывания у новых однокурсниц.

Судя по взгляду, Джеймс ноги оценил.

— И тебе? — чуть улыбнулась Гермиона и склонила голову набок, лукаво поглядывая на него из-под ресниц. В глубине души шевелилось презрение к себе за эти жеманные действия. Кокетливые ужимки были совершенно не ее стихией, наоборот — она всегда с пренебрежением относилась к девушкам, которым нечем было заинтересовать парня, кроме как смазливым личиком. А сейчас превратилась в одну из них.

— Некогда спать, челядь требует великих подвигов. — Гермиона фыркнула. Интересно, кто из них научил другого таким пафосным речам: Блэк Поттера или Поттер Блэка? — Иначе, говорит, перестанем восторгаться.

— Признание толпы так дорого дается? — удивленно переспросила она, принимая правила игры. — Бессонные ночи — большая плата.

— Ну иногда они и ценный подарок, — Джеймс лукаво подмигнул. Гермиона на миг замешкалась, но, поняв смысл слов, ощутила, как кровь прилила к щекам. Словно забавляясь ее смущением, он продолжил: — Но сегодня из постели меня выгнала первая причина.

— Жаль, — Гермиона пожала плечами и подобрала под себя ноги.

Распахнувшийся халат открыл не только бедра, но и глубокий вырез на майке, и она мысленно улыбнулась, глядя на растерявшегося Поттера. Решив, что успех нужно немедленно закрепить, Гермиона положила руку на спинку дивана, устроила на ней подбородок, чуть прикусила губу и посмотрела на Джеймса, пытаясь припустить во взгляд поволоку и одновременно чувствуя себя редкостной шлюхой.

Хотелось сказать что-то еще, что-нибудь кокетливое и глупое, но все слова словно застревали по пути . Взгляд Джеймса скользил по ее лицу, и Поттер словно в задумчивости покусывал губу. Гермиона мгновенно стушевалась: совсем не такой реакции можно было ждать от парня.

— Ты… — неловко начала она и тут же замолчала. Горло сдавливало от смущения, и хотелось прикрыть колени чем-нибудь, желательно — плотным пледом.

Джеймс едва заметно усмехнулся, отчего Гермиона неловко повела плечами, сжала внезапно вспотевшие ладони и вздернула подбородок. Но разразиться оправдательной речью она не успела.

По лестнице загрохотали шаги, и в гостиную выскочили остальные Мародеры. Возглавлял шествие Сириус, размахивающий мантией-невидимкой, словно флагом. Увидев, что Джеймс перед камином не один, Блэк резко остановился, вызвав приглушенные проклятия Ремуса и Питера, впечатавшихся в его спину. Он попытался спрятать мантию в карман, но, поняв всю бесполезность этого действия, просто запихнул ее Петтигрю за шиворот, сделав его — невысокого и щуплого — похожим на горбуна Квазимодо.

От внимательных и, казалось, понимающих взглядов друзей Поттера Гермиона почувствовала, как краснеют щеки.

— Не хочется тебя отвлекать, Джеймс, но нам пора, — с такой пакостной улыбкой протянул Сириус, что невольно вспомнился Малфой и то, что его мать тоже носила фамилию Блэк. Он толкнул Ремуса и Питера в направлении выхода и прибавил: — Мы пойдем, а ты подходи, как попрощаешься.

Поттер взглянул на Гермиону, развел руками, словно извиняясь, и сорвался с места, догоняя друзей. Уже у портрета он обернулся и, отвесив шутливый поклон, приложил палец к губам.

*При проигрыше выбитый камень выстреливает дурно пахнущей жидкостью в лицо.