Гарри Поттер и варианты бытия (гет)

Все друзья отправились в Хогвартс, а Гарри остался дома с родителями. Отец целыми днями пропадал где-то по делам политическим, приходил домой только к ужину. За ужином собиралась вся семья (исключая Катрин, которая сейчас была в Хогвартсе) и шло бурное обсуждение последних новостей. В процессе этого обсуждения все плавно перебирались в гостиную, к растопленному камину, ибо вечера уже были холодные. Днём Гарри большей частью что-то читал или делал школьные задания, которыми его обильно снабжал Драко. Иногда мама выпроваживала его на улицу, но никого из друзей рядом не было, поэтому Гарри просто бродил в постепенно увядающем парке, частенько мама выходила с ним сама и они вели долгие и интересные беседы о жизни волшебного общества, параллельных мирах, магии и магах... Гарри запомнил это время как, пожалуй, самое счастливое в своей жизни.

Однажды он подошёл к ясеню, который подарил ему его первую (в этом мире) волшебную палочку. Юноша прижался щекой к шершавой коре и прошептал:

– Здравствуй, приятель... А та палочка у меня сгорела... когда Снейп меня сжёг...

Дерево зашумело над его головой и что-то сильно стукнуло Гарри по макушке. Оказалось, что это была прямая ветка, примерно в локоть длиной, почти такая же, как и та, которую ему подарил этот ясень в раннем детстве. И в этой ветке была магия! Немного другая, чем в той, первоначальной палочке, но ведь и сам Гарри тоже изменился.

В поместье регулярно появлялся Сириус и учил Гарри тонкостям ментальных наук: окклюменции – защите сознания – и легилименции, способам проникновения в чужие мысли. Эти науки предполагают высокую дисциплину мысли и организованность собственного сознания, поэтому Гарри волей-неволей вспоминал всю свою жизнь, от самого рождения, как в этом мире, так и в том, где его родители погибли. И изучая своё сознание, он однажды ощутил в нём чужое, очень злое присутствие...

* * *

Учебный год начался на удивление спокойно. Приезд в Хогвартс, распределение первокурсников, праздничный ужин, речь Дамблдора. Даже Малфой как-то притих и ни разу не воспользовался своими правами старосты для того, чтобы вредить гриффиндорцам, чего нельзя сказать про Рона, который не упускал случая снять балы со Слизерина, по поводу и без повода. Закончилось это тем, что однажды профессор ЗОТИ, Сириус Блэк, пригласил старост Гриффиндора к себе, на чай. Явление, в общем-то, достаточно рядовое, если учитывать насколько близкие отношения сложились у Сириуса с друзьями Гарри ещё летом, неожиданным было то, что за чайным столиком уже сидели Малфой и Паркинсон – старосты Слизерина.

– Ребята! – начал беседу Блэк, – На вас жалуются, что вы придираетесь к слизеринцам без дела.

В ответ Рон начал было высказываться на тему что слизеринцы плохие уже потому, что слизеринцы, но его остановила Гермиона:

– Мы не можем быть несправедливыми! Думаю надо договориться поступать так, чтобы никто не мог к нам придраться.

– С какой стати я буду договариваться с Малфоем!... – вспыхнул Рон, но Малфой его одёрнул:

– Я почему-то думал, что дядя поможет нам поможет нам разобраться с этими проблемами лучше, чем деканы.

Рон заткнулся и всё время беседы сидел обиженный, так что вести переговоры пришлось Гермионе. Впрочем, собственно переговоры продлились недолго, ребята быстро решили, что во избежание взаимных претензий Малфой и Паркинсон будут сдавать нарушителей-гриффиндорцев старостам Гриффиндора и наоборот, после чего мероприятие плавно перешло в чаепитие и вполне дружеское обсуждение школьной жизни. Не сказать, что старосты после этого стали друзьями, Рон так вообще неделю ходил обиженный на весь белый свет, но в результате количество межфакультетских конфликтов резко уменьшилось...

...Внешне это здание выглядело так, словно его сначала обстреляли из старинных пушек, потом подожгли, а потом оно ещё лет сто простояло без хозяев. Внутри оно поражало шикарными, хотя и очень мрачными интерьерами. В одной из зал этого мрачного замка на высоком чёрном троне восседало мрачное существо, с горящими как два красных угля глазами. Высокий блондин в чёрной мантии вошёл в зал и опустился перед троном на колени.

– Мой Лорд! – произнёс он, склонив голову.

– Дамблдор уверен, что мальчишка удрал от меня в параллельный мир, – Вольдеморт начал без предисловий. – Что ты думаешь об этом? Нарцисса когда-то занималась этими вопросами.

– Мы почти ничего не знаем о том, что произошло там на самом деле, мой Лорд, – уклончиво ответил Люциус Малфой.

– Ты получишь всю информацию, какую вообще возможно получить. Помни, мальчишка нужен мне живым.

– Мы с Нарциссой займёмся этой проблемой.

– Вы с Нарциссой решите эту проблему, – поправил своего слугу Вольдеморт. – Слишком много провалов было у тебя в последнее время. Ступай.

* * *

Гарри рассказал Сириусу о чужом присутствии в своём сознании. Сириус долго расспрашивал юношу, всё уточняя, выясняя детали и подробности, пока Гарри наконец не осенило:

– Да это же Вольдеморт! – Воскликнул он, и пересказал ещё раз о своей связи с великим злодеем: как ещё на первом курсе у него болел шрам от одного только присутствия Квирела с Вольдемортом на затылке, как он реагировал на настроения Врага, как его посещали видения, в которых он видел себя Вольдемортом.

– А здесь, – добавил Гарри в самом конце рассказа, – я его ещё ни разу не чувствовал.

Сириус какое-то время думал, всё больше и больше мрачнея, наконец обратился к своему ученику:

– Гарри, ты мне доверяешь?

Юноша очень удивился этому вопросу, но решительно кивнул:

– Конечно, Сириус!

– Тогда позволь мне заглянуть в твой разум. Просто очисти сознание и не сопротивляйся.

Гарри снова кивнул, Сириус взял его лицо в свои ладони и заглянул в глаза. Юный чародей не почувствовал ничего особенного, разве что пару раз слегка кольнуло шрам, да и что он мог почувствовать, если заботился в этот момент только о том, чтобы поддерживать своё сознание по возможности пустым? А вот Сириус, похоже, понял очень многое. Он отстранился от Гарри, взгляд его был одновременно удивлённым и озабоченным. Гарри не на шутку испугался:

– Сириус! Это что-то серьёзное?!

– И да и нет... И... это просто удивительно! Но в то же время... Он что? Совсем с ума лишился?

– Кто? И что такое со мной случилось?

– Вольдеморт! Гарри, давай позовём папу и маму. Да и Цисси это знать не помешает.

Когда все заинтересованные лица собрались, ради чего Нарциссе пришлось отложить приём пациентов, а Джеймсу перенести важную встречу, Сириус с торжественным видом объявил:

– Вы знаете, что такое крестраж?

– Лучше спроси, кто этого не знает, – лениво ответил Джеймс.

– Думаю, Гарри ещё не знает, – терпеливо возразил Блэк, и, уже обращаясь к самому Гарри, пояснил: – При некоторых условиях маг может... скажем так, разделить свою душу и поместить её часть в какой-то предмет. В случае смерти тела это может удержать остаток души на этом свете, а это позволяет путем некоторых хитрых манипуляций возродить и тело.

– Ага, – так же лениво ответила Нарцисса, – но при этом столько всяких условий и оговорок, что практической ценности технология не имеет. И какое это имеет отношение к Гарри?

– То подселение, которое ты нашла ещё летом, – ответил ей Сириус, – это осколок души Вольдеморта. И! Что самое интересное, судя по тому, что я увидел, с любезного разрешения Гарри, Его Темнейшество успел сделать от шести до восьми крестражей! Точнее по тому ошмётку, который остался, сказать нельзя.

– А... что за подселение?... – нерешительно спросил Гарри. К тому же он вдруг почувствовал, что начинает обижаться: опять от него что-то скрывали! Причём что-то важное! Лили поняла состояние сына, поэтому села рядом с ним, обняла и очень спокойно рассказала всё, что Нарцисса сообщила об этом подселении.

– А не рассказали мы тебе потому, что эта сущность может узнавать всё, что знаешь ты. Поэтому и стали так спешно тебя учить окклюменции, не дожидаясь пока ты сам всё вспомнишь.

– Может поэтому Дамблдор мне ничего и не рассказывал? – спросил Гарри. – Чтобы Вольдеморт ничего не узнал?

– Возможно, – ответил Джеймс, – но только непонятно, почему он не учил тебя окклюменции раньше.

– Или не попытался изгнать это подселение, – добавила Нарцисса. – Не думаю, что с его уровнем он мог не заметить подселения в ту самую ночь, когда отправил тебя к Дурслям. Тогда сделать это было достаточно просто.

– А сейчас? – после этих слов Гарри не на шутку испугался. Значит, он одержим Вольдемортом? И может сделать что-то плохое не контролируя себя?

Все замолчали. Действительно, после стольких лет совместного существования, да ещё учитывая факт, что Гарри рос и формировался как личность с частицей Вольдеморта в сознании, конечно они проросли друг в друга и разделить их, не навредив самому Гарри будет очень не просто.

– А может... – задумчиво произнёс Сириус. – Активная часть осколка полностью самостоятельна и очень слаба. Я извлеку её, а Гарри заберёт себе то, что останется.

– Нет, я конечно понимаю семейную склонность к экстремальной чернухе, – строго произнесла Нарцисса, – но ведь всему есть предел. Превращать Гарри в дементора, это, знаешь ли, слишком!

– Не нагнетай, Цисси! Для Гарри это будет неплохим упражнением в обеих ветвях блокологии, да и получит он немало полезной информации.

Дальше между двумя отпрысками семьи Блэк, а стало быть, потомственными мастерами чёрной магии, развернулся яростный спор, в котором были затронуты и глубины теории (откуда Гарри понял, в частности, что душа человека представляет собой очень сложное образование, делить её можно множеством разных способов, причём как не дели, а кончится всё равно плохо) и основы педагогики (из чего стало ясно, что в результате предложенного Блэком лечения Гарри может узнать что-то такое, что в пятнадцать лет знать принципиально рано). Спор этот прекратила Лили. Она тихо задала простой вопрос:

– У нас есть другие варианты?

Все замолчали. Другой вариант был только один: оставить всё как есть до лучших времён, благо Гарри сейчас неплохо освоил окклюменцию и может сопротивляться своему внутреннему Вольдеморту, но вот тут уже занял принципиальную позицию Джеймс:

– Решать надо сейчас, – сказал он твёрдо, а чтобы никто не усомнился добавил: – Все эти осколки души связаны друг с другом. Этот кусочек может притянуть остальные, и страшно подумать, чем это кончится для Гарри.

Операцию назначили на вечер того же дня. Нарцисса смоталась в Лондон и купила простой, но элегантный перстень с печаткой, перстень идеально сел на средний палец правой руки Гарри.

– Сюда мы пересадим активную часть осколка души Вольдеморта, – пояснил Сириус. – И если я правильно понимаю ситуацию, это может стать грозным оружием против него и здесь и там.

С точки зрения Гарри вся эта процедура выглядела достаточно просто и скучно: он сел в кресло, расслабился и максимально отгородился от чужого присутствия в сознании. Сириус начал читать очень длинное заклинание на каком-то неизвестном Гарри языке, прикоснулся своей волшебной палочкой ему ко лбу, и тут-то у Гарри возникло ощущение, что у него из головы вытаскивают старую, вросшую в плоть занозу. Это было больно, но в то же время приносило облегчение, что-то абсолютно чужеродное, то что всю жизнь было с ним, и постоянно мешало, сейчас уходило. Юноша закрыл глаза, поэтому не видел, как Сириус отвёл от его лба палочку, на кончике которой висел маленький светящийся шарик. "Давай, Гарри!" – сказал Джеймс и юный чародей убрал ментальный блок и начал сам искать следы чуждого присутствия. И нашёл. Ему показалось, что он стоит в клочьях тумана, а перед ним стоит Вольдеморт, каким он запомнил своего врага в тот страшный день на кладбище, только сейчас красные глаза злодея не пылали огнём, они были абсолютно пусты. Он был живым и не живым одновременно. Это было страшно, но Гарри взглянул в эти глаза, как делал на уроках легилименции с Сириусом и в его сознание потоком хлынули воспоминания. Воспоминания не содержали в себе эмоций, так холодный отчёт о событиях и деяниях. Самые ранние были очень схематичными, так, просто краткий рассказ, более поздние были подробнее, а убийство Поттеров Гарри просмотрел вообще во всех деталях. Зелёная вспышка обрывала поток образов...

* * *

Альбус Дамблдор оторвался от своих расчётов и снова взглянул на призрачную модель Хогвартса, которая парила над столом его второго, тайного, кабинета. Заветная красная точка пока не появлялась. Значит Гарри всё ещё в Годриковой Лощине. Выдернуть его оттуда невозможно, охранные чары Поттеров всё ещё действуют и не позволят провести нужный ритуал. Значит, придётся ждать, пока он появится здесь. В том, что это случится, Дамблдор и не сомневался...

* * *

Гермиона с явным неодобрением смотрела на близнецов Уизли. Эти опять устроили в общей гостиной Гриффиндора – что-то среднее между показательными испытаниями своих хулиганских штучек и рекламной акцией. Рональд Уизли, староста мальчиков, старательно делал вид, что не замечает этого безобразия. Да, конечно, ссориться со старшими братьями он точно не будет, скорее попытается подольститься к ним, чтобы получить что-нибудь на халяву, ещё и Невилла сюда приплетёт.

С тех пор, как Невилл "победил" Вольдеморта Рон старательно изображал из себя оруженосца Мальчика-Который-Выжил, а на самом деле большей частью занимался тем, что подбивал его на разные идиотские, с точки зрения Гермионы, выходки и ловко прикрывался его именем. "А что? Мы с Невиллом...", "А Невилл тоже не против..." Удивительно, но сам Невилл постоянно Рону поддакивал, словно это младший Уизли был Мальчиком-Который-Выжил, а Невилл искал его дружбы. Но вот чего Гермиона совершенно не могла понять, так это того, почему Дамблдор смотрел на все проказы Рона сквозь пальцы. Староста тяжело вздохнула и направилась к близнецам:

– Фред, Джордж! Если вы немедленно не прекратите, я напишу о вашем поведении миссис Уизли.

Рон, который вертелся рядом, тут же отступил немного назад, выдвигая в первые ряды Мальчика-Который-Выжил:

– Гермиона! Ну зачем так! Подумаешь, ведь ничего страшного ещё не случилось.

Сказав это он толкнул Невилла локтём в бок. Тот лихорадочно закивал:

– Действительно, ничего страшного, они наверное знают...

– Хватит! – рявкнула Гермиона. – Я сказала, что этого больше не будет, значит не будет! И хватит строить из себя тряпку, Рональд! А ты, Невилл лучше бы учился, чем потакать всяким глупостям!

Волей-неволей, но близнецам пришлось свернуть свою деятельность, по крайней мере здесь, в гостиной. "Хорошо хоть никаких глобальных выходок в этом году не было, – подумала девушка, – типа гигантских тараканов. Хотя... Может, они просто Поттера ждут?"...

* * *

Гермиона с явным неодобрением смотрела на близнецов Уизли. Эти опять устроили в общей гостиной Гриффиндора что-то среднее между показательными испытаниями своих хулиганских штучек и рекламной акцией. Рон, её коллега, староста мальчиков, старательно делал вид, что смотрит в другую сторону. Был бы здесь Гарри, несомненно, он был бы старостой и смог бы одёрнуть этих великовозрастных балбесов. Уж его бы они точно послушались, как-никак именно он дал им денег на будущий магазин, а вот Рон, как выяснилось, только и может придираться к слизеринским первокурсникам, на большее его авторитета не хватает. Староста тяжело вздохнула и направилась к близнецам:

– Фред, Джордж! Если вы немедленно не прекратите, я напишу о вашем поведении миссис Уизли.

– Гермиона! – Фред сделал испуганное лицо. – Ты же не сделаешь этого?! Нельзя так расстраивать маму! Ронни! Скажи ей!

– А... Э... – только и выдавил покрасневший Рон.

– Сделаю! – рявкнула Гермиона. – Я сказала, что этого больше не будет, значит не будет! Если не хочешь расстраивать маму – заканчивай устраивать безобразия! – и, уже обращаясь к своему коллеге, старосте мальчиков: – Хватит уже строить из себя тряпку, Рональд!

Волей-неволей, но близнецам пришлось свернуть свою деятельность, по крайней мере здесь, в гостиной. Уже возвращаясь к своим урокам, девушка подумала, насколько им всем не хватает Гарри...

* * *

Альбус Дамблдор отложил в сторону папку с личным делом Гарри Поттера и устало потёр виски. Следовало быть абсолютно правдивым перед собой: Поттер подходил на роль Ребёнка Пророчества гораздо лучше Лонгботтома. Но... опять это вездесущее Но. Куда списать при таком раскладе самого Лонгботтома? Да и как, скажите на милость натаскивать Поттера на должность Героя, когда папа с мамой уже хорошо накрутили его на предмет собственных взглядов на политику. Чёртовы независимые кланы! Вольдеморт бы их всех побрал!...

...После переваривания ментальной тушки Вольдеморта (вернее, того осколка вольдемортовой души, который ему достался) Гарри приходил в себя долго. Права была Нарцисса, вываливать всю эту дрянь на голову пятнадцатилетнего подростка слишком жестоко, даже если это сам Гарри Поттер, проживший две жизни в разных вселенных. А самым тяжёлым было видеть глазами Вольдеморта гибель собственных родителей. И как-то объединить в своей жизни, своей душе, тот факт, что погибнув там – они живы здесь. Но родительские любовь и забота сделали своё дело, здоровая, свободная теперь от враждебных влияний психика быстро пришла в норму, а воспоминания Врага были настолько лишены каких-либо эмоций, что Гарри вскоре вообще стал воспринимать их как плохой триллер, который ему пришлось посмотреть. Изучение информативной части доставшейся ему чужой памяти подросток решил оставить на потом. Тем более, что крёстная во время своего очередного визита заявила, что назначенное ей лечение проходит очень даже хорошо и Гарри скоро сможет отправиться в школу.

Сам Гарри испытывал по этому поводу очень противоречивые чувства. С одной стороны, он уже успел соскучиться по Хогвартсу, хотелось опять встретиться с Драко, который был большим его другом в той, прошлой жизни здесь и искренне радовался возвращению приятеля. Хотелось снова окунуться в совместные шалости, не омрачённые постоянным присутствием Вольдеморта. Окунуться в чистое, незамутнённое проблемами и ответственностью детство. С другой, при мысли о расставании с родителями накатывала тоска. Почему-то появлялся страх потерять их снова. Казалось, что стоит ему попасть в Хогвартс и это будет тот Хогвартс, в котором ему пришлось сражаться с Вольдемортом за философский камень, лезть в Тайную Комнату, участвовать в Турнире Трёх Волшебников... Там, где его мама и папа были убиты Вольдемортом. Там, откуда он ушёл. Мама понимает его страхи. Возможно потому, что и сама чувствует нечто подобное.

– Мы будем тебе часто писать, – говорит она, – а хочешь, будем приезжать по выходным?

Практика, как выяснилось, довольно частая в волшебных семьях.

– Хорошо, – говорит Гарри.

Чем ближе было отправление в Хогвартс, тем чаще случались такие разговоры. И тем меньше Гарри сидел с книжками и чаще отправлялся бродить в парк. Однажды, во время такой прогулки он случайно вышел к фамильному склепу. При взгляде на него в душе появилась какая-то странная тревога. И в то же время что-то словно тянуло Гарри внутрь. Юноша постоял какое-то время и пошёл на этот зов.

Оказалось, что небольшое снаружи сооружение было всего лишь входом в длинный туннель. По бокам этого туннеля тянулись закрытые каменными плитами ниши. В колышущемся свете факелов, которые зажигались при его приближении, Гарри читал надписи на этих плитах. Имена, даты, эпитафии... Знания, полученные в детстве здесь, позволяли свободно разбирать руны, которыми были сделаны большинство надписей. Постепенно рунические надписи сменились латиницей – судя по датам, это произошло веке в шестнадцатом. Гарри и не заметил, как добрался до конца туннеля. Вот последняя плита и несколько свободных ниш рядом. Юноша вздрогнул, прочитав на этой плите: "Гарольд Джеймс Поттер. 1980 – 1992."

"Интересно, – подумал он, – когда я умру, меня положат в эту нишу, или рядом? Будут две могилы для одного человека..." Неожиданно из плиты выплыл серебристый призрак, в котором Гарри узнал себя, только на пару лет моложе.

– Вот ты и занял моё место... – грустно сказал призрак.

– Я не хотел... – Гарри сглотнул ком в горле.

– Спасибо. Мама так страдала. И папа тоже, только не показывал.

– Тебе грустно, что они забыли тебя?

– Мы с тобой – одно целое, – сказал призрак упрямо, – ты уже забрал почти всю мою жизнь, а я твою, – и вдруг добавил: – Но иногда бывает скучно и обидно.

– Я бы хотел, чтобы ты был жив. Тогда мы смогли бы быть братьями, как Фред и Джордж.

Гарри протянул к призраку руку, тот вдруг вздрогнул, и словно какой-то ветер подхватил его, бросив в сторону живого Гарри. Могильная плита треснула и осыпалась. А самому Гарри вдруг показалось, что его самого стало двое в одном теле. Появилась паника, он попытался бежать, но тело нелепо дёрнулось, и он упал. Попытался встать, но все движения получались какие-то дёрганные и ломаные, словно тело пыталось выполнить две команды одновременно.

Гарри не помнил, сколько смог проползти, когда сильные руки подняли его.

– Тихо, расслабься, – произнёс отец, – всё будет хорошо...

– Папа! Я... хотел посмотреть... когда он... я снова живой?.. я.. он... вошёл в меня...

– Молчи! Расслабься, закрой глаза, всё будет хорошо...

Много позже Гарри узнал, какой переполох вызвало его приключение, а пока только послушно глотал зелья, да старался выполнить просьбу всех окружающих очистить сознание. Правда ему приходилось очищать сразу два сознания, но в то же время он чувствовал, что есть какой-то третий, настоящий Гарри, а тот Гарри, который пришёл по тропе между вселенными и тот, который лежал в склепе – всего лишь его ответвления, варианты. В конце концов, паника прошла и наступило спокойствие, оба его сознания погрузились в дремоту... Неожиданно Гарри очнулся в каком-то странном месте, заполненном туманом. Там был он, его двойник из склепа и Сириус Блэк.

– Вам надо стать одним целым, – произнёс Сириус.

– Как? – хором спросили оба Гарри.

– Примерно так же, как ты забрал воспоминания Вольдеморта. Только сейчас вы на равных. Вы оба должны быть абсолютно пассивны и позволить потокам сознания увлечь себя.

– Что будет с нами? – спросил Гарри-из-вселенной-где-Лили-и-Джеймс-погибли.

– Каждый из вас исчезнет, став другим, оставаясь при этом самим собой. И став единым, вы станете чем-то большим. Не спрашивайте, что это значит, не думаю, что у людей есть слова, которыми можно описать то, что произойдёт. Просто очистите сознание и смотрите друг другу в глаза.

Гарри взглянул в глаза самому себе. Это было удивительное ощущение – совсем не то же, что смотреть в глаза своему отражению в зеркале. Он смотрел в глаза своему двойнику и смотрел глазами своего двойника в свои собственные. И тот, третий, который видел всё это со стороны, смотрел из обеих пар глаз. Все трое начали сближаться, не в пространстве, а в сознании. Оба Гарри Поттера, тот который погиб в этой вселенной и тот, который пришёл сюда, вдруг стали уменьшаться, растворяться в том, третьем, который вдруг проснулся и окончательно осознал себя. Но они не исчезли и не умерли, они нашли в этом третьем, настоящем Гарри Поттере, чьей проекцией на свои вселенные они и были, своё истинное бытие. И в этот момент Гарри понял, что значат слова его матери о том, что один и тот же человек в разных вселенных является проекцией некоей общей сущности на разные миры, вот только слов, годных для того, чтобы выразить это знание в человеческих языках нет.

Приключение в склепе задержало отбытие в Хогвартс ещё на пару недель, в течение которых Гарри пришлось заново учиться владеть своим телом. Вернее, вспоминать, как это делается. Впрочем, удалось ему это быстро, и за пару дней до отъезда Гарри даже выпросил у родителей метлу и полетал немного над парком, к вящему неудовольствию крёстной, которая считала, что для таких опытов её крестник, а по совместительству и пациент, ещё не готов.