Рау. Проклятие Чёрного Леса (джен)

Его разбудил запах еды. Неизвестно, сколько времени прошло — должно быть, немало, потому что Мегаро съязвил:

— Я думал, ты вообще не проснёшься.

Он сидел перед костром и снова поджаривал хлебцы. Его волосы были мокрыми, и Рау с опаской покосился на водоём: неужто Мегаро осмелился тут купаться? Ведь страшно подумать, что может скрываться на дне! Хотя этому пройдохе, наверно, любая тварь нипочём. Медведя нигде не было. По небу плавно летали звёзды, и Рау в очередной раз отметил, что над Лесом они никогда не опускаются так низко, как над равниной. Отсюда они казались мелкими чёрточками.

Собрав рюкзак и опоясавшись цепью, он наполнил фляжку водой. Есть хотелось ужасно.

— Держи, — сказал Мегаро и подал ему жареный хлебец, и Рау не стал отказываться.

— А где медведь?

— Ушёл искать грибы. Нам предстоит опасная вылазка, и он будет дожидаться здесь. Он не эльф, его раны заживают долго.

Не было никакой возможности определить, какое сейчас время суток. Над краем Леса показалась Луна, уже слегка изогнутая, и Рау почувствовал, как ему недостаёт дневного света. Зелёные равнины теперь казались сном.

После завтрака Мегаро загнал его в озеро со словами:

— Ты должен быть всегда чистым, чтобы лесные твари тебя не учуяли. — На лице Рау, видимо, отразилось такое смятение, что Мегаро снизошёл до объяснений: — Эта низина — одно из самых безопасных мест в Лесу. Тут нет ни яда, ни хищников. Ну, иди! Рука твоя, наверно, уже зажила.

Рау разделся, размотал бинты и полез в холодную воду, стараясь не мочить руку, которая ничуть не зажила — разве что перестала кровить. Светящаяся пучеглазая рыба выпрыгнула у него перед носом, и он хлопнул по ней ладонью. Со дна били ледяные ключи, мелкая плавучая живность тыкалась в ноги, а один раз мимо проплыло что-то вроде змеи, и Рау постарался поскорее закончить водные процедуры.

Позже, когда он, уже одетый и обсохший, сидел у догорающих углей и отрезал новый бинт, Мегаро глянул мельком на его руку и присвистнул:

— Крепко он тебя! Это что же сразу-то было? — он достал из котомки фляжку с перестоявшим белым вином и брызнул на его раны. Рау зашипел и зажмурился. — Думаю, до вечера не останется и следа, ваше племя живучее. Хотя забинтовать придётся, — он сам завязал бинт и проворчал: — Да, пользы от тебя сейчас… Поди, и ножа-то держать не сможешь.

— Я не навязывался, — ответил Рау. — Иди своей дорогой, а я пойду своей.

— У человека три вещи должны быть железными: ногти, оружие и слово. В отличие от эльфов. Я сказал, что ты помощник, значит, ты помощник. Будешь помогать мне собирать монеты и отбиваться от разных тварей. Назад тебе дороги нет, а в Лесу один всё равно не выживешь. Вот тебе кинжал, ты доказал, что умеешь с ним обращаться, — Мегаро вынул из сапога и протянул ему кинжал рукояткой вперёд. — Пора выходить. Иди за четыре шага от меня, ни дальше, ни ближе. Да, и забери свой луноцвет — поработаешь фонарщиком, пока в бойцы не годишься, — и вернул светильник.

Рау не стал спрашивать, нарочно дворянин оставил ему оружие на поляне или же обронил в бою, молча спрятал подарок за голенище и обмотал высохшую ботву луноцвета вокруг пуговицы на кармане куртки, чтобы руки были свободными, встряхнул волосами и стал выбираться наверх вслед за своим новым начальником. Увидев, что Мегаро направляется прямиком в ту сторону, где почти нет растений, он вспомнил, как вчера его самого буквально вытолкнул оттуда потусторонний страх, и сказал:

— Мы здесь не пройдём. Я пытался.

— Это я тебя держал, — не оборачиваясь, процедил Мегаро.

— Что?

— Если находиться в Лесу достаточно долго, он наделяет особой силой. Узнаешь.

— Мегаро, я спросить хочу…

— Будет привал — спросишь. На ходу не разговаривают, — надменно ответил аристократ.

Рау пожал плечами. На ходу, может, и не разговаривают, но сказать-то уж мог бы, куда и зачем они идут, тем более сам объявил, что вылазка опасная. Ну да ладно. Подчиняться он не привык, и единственное, что удерживало его от бунта — здравый смысл. Как ни крути, а Мегаро — сильный воин и хорошо знает Лес. Желание отомстить никуда не делось, просто временно отошло на второй план, и Рау шагал по густой хвое, стараясь не отставать. У Мегаро светильника не было, но маленький луноцвет освещал путь шагов на десять вперёд. «А может быть, этот чёрт в темноте видит, с него станется», — подумал Рау.

Молчать так молчать, но думать пока не запрещали, и он размышлял обо всём, что случилось с ним за последнее время, и прикидывал, каковы его шансы прожить хотя бы ещё один день. Расспросить аристократа было о чём. Почему крестовик не кусался? Почему лесные люди носят с собой мёртвых животных? И вообще, как можно удерживать человека в озёрной низине пять часов подряд, находясь от этого человека незнамо как далеко?

Ещё его интересовало, как медведь потерял глаз и половину хвоста, а его хозяин — кинжал. От Рау не укрылось, что Мегаро любит своего зверя почти так же, как он — верного Ше… Стоило вспомнить о Ше, как его захватили мысли о доме.

Светящиеся растения попадались всё реже, и под ногами вместо хвои лежала какая-то шелуха, а деревья здесь росли тонкие и прямые, как столбы. Он глянул вверх и чуть не выругался: на высоте примерно шести человеческих ростов шла бесшумная борьба. Бесконечно длинные и гибкие чёрные ветви бешено извивались, сплетаясь в сплошной шевелящийся клубок. Это зрелище настолько поразило его, что с минуту он стоял, задрав голову, и глазел на битву деревьев, а когда опустил взгляд, то понял, что один.

Мегаро ушёл далеко вперёд, и даже шагов его не было слышно. Раздался тихий треск, и слева с высоты что-то хлопнулось. Краем глаза Рау успел заметить движение. Упавший предмет был небольшой, но крестовик тоже размерами не отличался, так что следовало поостеречься. Рау торопливо прошёл немного вперёд, и ему показалось, что тропа исчезла. Он отвязал луковицу и поднял над головой, но вокруг никого не было, и он вновь ощутил холод одиночества, слегка подзабытый. Что, если аристократ наврал и завёл его сюда нарочно, в жертву Лесу? А может, его самого уже сожрали?

— Мегаро, — негромко позвал он и огляделся по сторонам.

Далеко справа, гораздо дальше, чем можно было уйти за это время, и совсем не там, куда Рау направлялся, за деревьями мелькнули светящиеся красные огоньки, и он побежал догонять.

— Там, наверху… — начал он, когда до Мегаро оставалось несколько шагов.

— Знаю, — перебил аристократ. — Здесь и не такое увидишь. Не отставай.

Примерно через полчаса ходьбы растительность опять изменилась. На смену страшным деревьям-столбам с шевелящимися кронами пришёл смешанный лес, и Рау спрятал луноцвет: почти с каждого раскидистого дерева свисали охвостья бледно-голубого лишайника, и в их сиянии даже можно было различить, что листва здесь большей частью синего оттенка. На всякий случай Рау посмотрел вверх, но ничего странного не увидел, кроны были как кроны, и ничего в них не извивалось. Низкорослые кустарники вокруг тоже были самыми обыкновенными, разве что синими.

И тут он впервые увидел в Чёрном Лесу грибы. Обычные жёлтые грибы с широкими шляпками, и запах у них был съедобный, грибной. Мелкие и крупные, они росли на земле и на стволах, их длинные белые ножки были причудливо изогнуты, и на гладких шляпках застыли блики. Картина была сказочная и жутковатая.

— На обратном пути соберём, — ответил Мегаро на его мысли, — если, конечно, вернёмся.

— Спасибо, успокоил. Куда идём-то, можешь сказать?

— Скажу на привале, — и Мегаро полез в самую гущу кустов. Рау, вздохнув с сожалением, прошёл мимо грибной куртины и полез за ним.

Как он уже понял, тропинок здесь было полным-полно, Чёрный Лес оказался истоптан вдоль и поперёк. При том, что людей он тут встретил только раз, а живности, не считая крестовика, не видел вообще, это казалось подозрительным. Продравшись сквозь чащеру, они вышли на довольно широкую дорогу, ведущую через хвойный бор, и Рау вдохнул аромат смолы. Здесь было ощутимо теплее, словно деревья нагревали воздух. Необходимости пробираться друг за дружкой на расстоянии четырёх шагов больше не было, зато луковицу пришлось вытащить — светящийся лишайник остался позади.

С тех пор как они покинули низину, прошло примерно три часа. Он не устал, но рука снова разболелась, и это выматывало. Боль отдавалась пульсирующими ударами до самого плеча, и он всё чаще поднимал руку, чтобы от неё отлила кровь.

Внезапно Мегаро остановился, как вкопанный. Рау тоже замер, и сердце его забилось часто и глухо. Присмотревшись, он заметил впереди чёрную гладь водоёма. Нет, это было не озеро — прямо посреди дороги зияла не то лужа, не то яма, наполненная водой. Она была совсем небольшая, и при желании её можно было перепрыгнуть с разбега, но у аристократа она почему-то вызывала тревогу. «Мы наберём воды?» — хотел спросить Рау, но чувства вновь обострились, и он со страхом посмотрел на чёрную яму, ожидая, что из неё вылезет многолапое и зубастое чудище. Он взялся за палку, готовый выхватить её из чехла.

— Задержи дыхание, — скомандовал Мегаро. — Это яд. Ну, быстро! — и побежал.

Рау ничего не понял, но вдохнул поглубже и поспешил за ним.

Слабаком он не был и в деревенских соревнованиях по бегу почти всегда приходил первым, но угнаться за Мегаро не смог: тот вихрем пролетел среди кустов мимо ядовитой лужи и дожидался его шагах в тридцати на том берегу. «Быстро!» — легко сказать. А если на обочине сплошной стеной колючие ветки, а под ногами корни?

Он чуть не полетел в эту лужу, поскользнувшись на глине, или что там было вместо земли. Ухватился за ветку, заработал царапину на лбу и выбрался-таки на другую сторону, но под конец дыхания не хватило, и ему в лёгкие ворвались ядовитые испарения.

На секунду он ощутил тошноту, потом закашлялся. Мегаро посмотрел на него с удивлением, потом велел:

— Умойся, иначе глаза выест. Вода есть?

Вода была. Рау промыл глаза из фляжки, отпил немного. Ничего, жить было можно. А дворянин уже шагал дальше, не оглядываясь на него. Рау спрятал фляжку, надел рюкзак и пошёл за ним.

Внезапно дорога исчезла, а с ней и окружающие растения. Впереди чернела пустота. Насмотревшись в Лесу всякого, он подумал уже, что они достигли края мира, но, посветив луноцветом в бездну и приглядевшись, понял, что перед ними глубокий овраг. Мегаро с лёгкостью начал спуск, даже не замедляя ходу. Рау достал палку и, опираясь на неё, тоже полез под гору, мысленно благодаря Лес, что не насажал тут колючих кустов и не напустил в овраг чудовищ. Хотя последнее ещё неизвестно.

Путь через косогор отнял у него много сил, хотя поклажа и была теперь вдвое легче. Он снова старался держаться на расстоянии четырёх шагов от Мегаро, чтобы не получить веткой в лицо. Когда они добрались до самого дна, Рау заметил справа тусклые серебристые отблески под кустом, словно там лежала груда металла.

Одолеваемый любопытством, он сделал пару шагов в том направлении, но тут же его чуть не сбило с ног некрупное серое животное с длинной мордой. Рау огрел его палкой раньше, чем успел что-то сообразить, и оно с визгом бросилось вверх по склону. В свете луковицы он и Мегаро видели, как из-под куста разбегаются в разные стороны ещё два точно таких же зверя.

Твари были знакомые, Рау уже видел похожих, но название вылетело из головы. А потом ему в ноздри ударил смрадный дух, и он всё понял. Разглядывать серебристую кучу сразу расхотелось, и он повернулся к Мегаро.

— Ну, хоть посмотри, тебе полезно будет, — насмешливо сказал дворянин, отсвечивая красными глазами. — Не зря же ты распугал всех землеройщиков.

— Не помрут, — угрюмо ответил Рау.

— Всё-таки посмотри. Ты должен знать, как выглядит древоед. Одно из немногих двухголовых чудовищ.

Пересилив себя, Рау подошёл к смердящей туше и посветил. Она была высотой примерно ему по пояс и почти вся покрыта железной чешуёй. Скоро эту чешую разъест ржавчина, а тушу — землеройщики, и от древоеда ничего не останется. Рау обошёл его и увидел огромный череп со страшными зубами, уже обглоданный, и три длинных щупальца. О таком хищнике в книжках ничего не писали.

— А вторая башка где?

— Слева. Он на ней лежит. Запоминай, как выглядит, он очень опасный.

— Древоед вроде должен деревья есть, а не людей.

— Он всё ест. Прыгает на жертву, обхватывает щупальцами и ест.

— А почему назвали древоедом?

— А он, когда по стволу ползёт, боковой головой ветви откусывает, чтобы лезть не мешали. Залезет и ждёт. Увидит жертву — и сверху прыгает.

Рау машинально глянул наверх, что вызвало у Мегаро короткий смешок, и, снова посмотрев на древоеда, спросил:

— И кто же его, такого опасного, завалил?

— Никто, скорее всего. Сам из той ямы напился. Так, выйдем из оврага — и привал.

На их счастье древоед догадался околеть на самом дне, и весь запах остался внизу. Через полчаса невероятно тяжёлого подъёма они вышли на участок, заваленный буреломом, и Рау не сдержал разочарованного возгласа:

— Теперь ещё и по этим дебрям лезть?

— Не хочешь лезть — можешь лететь, — отрезал Мегаро. — Сейчас отойдём подальше от края и выберем бревно для отдыха.

Рау не ответил на поддёвку. Они перелезли через несколько поваленных деревьев и обнаружили одно, лежащее ровно, словно скамья, толстое и прямое. Бревна удобнее и представить было нельзя: сухие ветви торчали из него, как спинки сидений, и усталые путешественники тут же сгрузили на него свои сумки. Мегаро постучал по стволу рукоятью ножа, чтобы разогнать змей, и разрешил садиться.

Рау так хотел пить, что опустошил свою фляжку полностью. Оба устали и ели молча, а после еды аристократ царственно произнёс:

— Ну, спрашивай, что хотел.

— Куда мы идём?

— К Лачуге Мёртвого Старика.

— Зачем?

— За монетами.

При упоминании монет у Рау совсем испортилось настроение, и даже боль в левой руке словно стала сильнее.

— Ты хочешь, чтобы я обманывал людей и подсовывал им золотые кругляшки?

— Не я — мне плевать. Лес хочет! И подсовывать ты будешь не кругляшки, а квадраты.

— Ага, помню, — тихо сказал Рау и добавил громче: — Я не буду этим заниматься!

— Ну, значит, сдохнешь, — пожал плечами Мегаро.

Узнать хотелось многое: и про хищников, и про ядовитую яму, да и название Лачуги вызвало жгучее любопытство, но Мегаро был не слишком приятным собеседником, и Рау ограничился одним вопросом:

— А с кем вы дрались на поляне — там, где я подобрал кинжал?

— С людьми, — коротко ответил аристократ.

На память опять пришли землеройщики. Рау аж передёрнуло: он ведь совсем рядом проходил возле тех кустов, откуда раздавалось чавканье, и знать не знал, кого там жрут… Больше на этом привале разговоров не было.